Гражданин “б”

            Гокудера всё время трещит о Саваде.             Целыми днями; каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Ямамото слушает его без особого интереса, подперев щёку кулаком, и размышляет над тем, когда же лимит разглагольствований о Саваде наконец-то себя исчерпает. Даже интернетный трафик не бесконечен, будь он охрененно безлимитным, — рано или поздно за него придётся заплатить, чтобы возобновить работу.             Гокудере деньги не нужны, возобновление — тоже. Он просто говорит, восхищаясь, с влюблённым блеском в глазах, сравнивает её с другими в её же пользу. Для него будто не существуют другие девчонки, он их ни во что не ставит.             Ямамото Савада бесит.             Савада забирает к себе всё внимание, непроизвольно, лишь одним своим существованием. А ведь в ней нет ничего особенного; она — неудачница, двоечница, со смазливым лицом и добрыми глазами. Боится маленьких собак, первая в списке по нагоняям от Главы Дисциплинарного Комитета, первая в списке разочарований любого второго преподавателя.             Да, у неё, возможно, действительно очень нежные и тёплые руки, по словам Гокудеры. Да, она, возможно, действительно пожертвует многим, лишь бы только помочь, даже если всё заведомо обречено на провал, по словам Гокудеры. Волевая, заботливая, со светлой, чистой душой, готовая объять любого своей энергией.             Подобные девушки, наверное, действительно нравятся таким, как Гокудера. Гокудера позиционирует себя, как абсолютно и невозможно конченного подонка. А ещё он умён, гениален, безумно красив и дерзок. Настоящий плохой мальчик. Но Гокудера, пусть и нехотя, всегда поможет с контрольной по математике; всегда заступится за слабого и рванёт в драку, подобно наступающему и набирающему обороты шторму, со старшеклассниками.             Гокудера умеет играть на фортепиано, Гокудера — мальчик науки, космоса, звёзд и изучения всякого паранормального. У Гокудеры проколоты уши, цепи — буквально на всех вещах, на которых их можно прицепить, массивные кольца — на каждом музыкальном пальце.             Гокудера, плохой-плохой мальчик, влюблён в Саваду, хорошую девочку-неудачницу, ради которой готов хоть весь мир перевернуть.             Ямамото в данной истории гражданин “б”, либо дерево, — смотря что нравится и что придётся по вкусу, в зависимости от ситуации. Ямамото, вроде как, красавчик, спортсмен и неплохой парень. Вокруг него много друзей. Вокруг него много людей, считающих его другом.             Он занимается бейсболом стабильно пять дней в неделю; умеет готовить, может сообразить и вбросить в разговор именно те слова, которые хочется больше всего услышать. Он умеет хорошо шутить и умеет хорошо врать.             По всем существующим канонам книг и кино, он должен также сходить с ума от влюблённости к Саваде, где-то ближе к развязке сюжета они с Гокудерой дерутся за её чувства, а в конце хорошая девочка уходит к плохому мальчику, который оказывается добрым и славным, либо меняется в силу обстоятельств, под чувствами, и всё ещё оказывается добрым и славным. Красавчик, спортсмен — их друг, товарищ, либо отвергнут и поглощён депрессией. Развилок предостаточно.             Ямамото нравится Гокудера, и делайте с этим, что хотите. И Савада, стоит повториться, его бесит.             На самом деле, Ямамото в данной истории — главный злодей.             — Сегодня она принесла мне бенто, прикинь, — говорит Гокудера с набитым ртом, пара рисин прилипает к уголкам рта, ещё одна липнет к щеке, и Ямамото закатывает глаза, тянется, чтобы их убрать. Гокудера никак не реагирует, но всё же можно проследить небольшую морщинку между светлыми бровями. — Так вот, она вкусно готовит. Ещё один плюс.             — Я больше чем уверен, что бенто приготовила её мать.             — А вдруг она помогала своей матери в приготовлении? Ты не можешь этого знать.             — Ты тоже, — справедливо замечает Ямамото и пожимает плечами, возвращаясь к своему обеду. — С её везучестью, не думаю, что она приложила к готовке руку.             — Тогда я обязан познакомиться с её матерью. Уверен, она у неё тоже чудесная.             — Ага, удачи.             Гокудера окончательно превращается в недовольного каждой пылинкой деда в силу того, что хмурится всё больше и больше. Он отбрасывает палочки в сторону и резко приближается к Ямамото, хватая его за ворот рубашки. Сжимает с такой силой, что на тыльной стороне проступают вены и жилки, Ямамото непроизвольно засматривается на них и успевает подумать, что с удовольствием бы провёл по ним языком.             — Ты, ублюдок, — почти выплёвывает и старается вложить во взгляд максимум злости, на которую только способен. — Что ты имеешь против Савады? Я не в первый раз замечаю, как ты реагируешь. Не в первый раз слышу, как ты о ней отзываешься.             — А есть предположения? Ты ведь умный, догадайся, — Ямамото поразительно спокоен.             Гражданин “б”, дерево, главный злодей. Он стоит на перепутье, всматривается в знак с указателями, подстёртыми временем; от перепутья, развилки, идут три дороги. Они абсолютно одинаковые, без характерных трещин, без сопровождения беснующей погоды, но стоит сделать выбор и ступить на одну из них, как выбранная приобретёт свои краски.             Если Ямамото ступит на дорогу главного злодея, то, скорее всего, его следы будут отпечатываться кровью. И кровь — далеко не его. Не Гокудеры. Гадать даже бессмысленно, всё и без того очевидно.             Но Ямамото не собирается никого убивать; он прекрасно понимает, что тогда не сможет больше видеть Гокудеру, и, на самом деле, это единственное, что его останавливает.             — Я не собираюсь решать ребусы твоего поведения, ясно? Если тебе принципиально быть мудилой под отношению к ней, пожалуйста, но впредь за каждое кривое слово, либо косой взгляд, ты будешь получать от меня по лицу.             — Каков рыцарь, благородный, просто охренеть, — лицо озаряет улыбка. Гокудера отшатывается от него, словно от этой улыбки получает мощный удар током.             — В чём твоя проблема, чувак?             — В тебе.             Ямамото игнорирует взгляд, полный недоумения, требующий узнать правду, перерастающий в злой, говорящий о том, что Гокудера прямо сейчас набросится на него и вцепится ему в глотку.             — Ещё раз услышу подобные шутки — и мы больше не друзья, мы даже больше не приятели.             — А я и не шучу, — коробочка из-под обеда отправляется в рюкзак. Ямамото резко дёргает молнию, с характерным звуком закрывает его и закидывает себе лямку на плечо. Он уже стоит, лениво разминает затёкшую спину и смотрит на Гокудеру сверху вниз.             Воображение услужливо подбрасывает образы, в которых Гокудера ещё ближе, чем находится на самом деле. Вот он, клацает зубами рядом с ширинкой Ямамото и хватается ими за замок, тянет вниз. Исподлобья кидает взгляд, такой же, по-привычному, злой и недовольный, но, вровень со злостью, Ямамото может разглядеть желание, дымку возбуждения.             — Скажи всё, как есть. Я догадываюсь, но скажи.             Гокудера встаёт следом, но он всё равно ниже Ямамото на добрые семь-восемь сантиметров. Преимущество явно не на его стороне; но никто не запрещает и не мешает ему быть пугающим, угрожающим, злобным, тем самым уравнивающим шансы во многих аспектах.             — А что говорить? Ты влюблён в Саваду, восхищаешься ей, превозносишь над всеми остальными, — сухо, максимально наигранно улыбается. Умение хорошо врать даёт трещину, рассыпается на глазах плохого-плохого мальчика. — У меня разве есть шанс?             Плохой-плохой мальчик поджимает губы. Не особо ясно, что он испытывает: удивление, испуг, отвращение, разочарование? Потерю друга? Ямамото знает, что ставит его в неловкое положение. Внезапное желание поведать о чувствах уже не кажется таким правильным и честным, потому что именно оно может порушить всё окончательно и лишить Ямамото, в принципе, любого взаимодействия с Гокудерой.             Одно дело — быть влюблённым и находится рядом с человеком, пусть и страдать из-за очевидной невзаимности, но, при этом, есть возможность прикоснуться, поговорить, любоваться. Другое — быть влюблённым и насильно отвергнутым, с безжалостно обрезанными связями.             Ямамото пока что ещё не знает, что может быть хуже.             Он даже не был способен войти в положение всех тех, кто признавался когда-то ему самому. Обычно он отказывал очень мягко, предлагал какие-то альтернативы, уверял, что чувства могут носить временный характер и совсем скоро пройдут.             Он никогда не влюблялся, до Гокудеры. Он даже не имел понятия, о чём говорил, на каких основаниях объяснялся, и тогда он не знал, почему девушки, признававшиеся ему и получавшие в ответ равнодушие, непринятие, так реагировали, словно бы их одним разом лишали всех жизненных сил.             Ямамото не понимал, не знал; он, возможно, до сих пор не в силах понять.             Гокудера ему, в первую очередь, друг. Единственный и неповторимый, среди всех лицемеров, что Ямамото окружают. Ямамото уверен — по окончании школы никто о нём не будет особо вспоминать из всех тех людей, считавших его другом. Никто его не позовёт посидеть в кофейне, выпить в баре, никто не пригласит его на выставку, либо банально прогуляться за комиксами и посмотреть на живые уличные выступления.             Связь с ним определённо будет поддерживать Гокудера. Они и поступать собираются в один и тот же университет. Гокудера собирается затащить туда ещё и Саваду.             Ямамото скрипит зубами, потому что он не хочет третьего в их мир. Не хочет, чтобы какая-то хорошая девочка забирала себе всё внимание Гокудеры. Возможно, она не специально, и Гокудера попросту очарован, и желание быть с ней, быть вокруг неё всё свободное время, — исключительно его инициатива.             — Ты же понимаешь, что несёшь херню? — всё, что способен из себя выдавить Гокудера.             — Херню? — наружу вырывается смешок. — Мои чувства точно такие же, как и у тебя — к Саваде. На этом основании, я могу вполне справедливо считать твою влюблённость в неё полнейшей хернёй.             — Савада мне не девушка, — каждое слово ощущается, как лезвием бритвы по стеклу. — И то, что я в неё влюблён, не так уж и важно. Я готов помогать ей, мне хочется с ней общаться, она приятная и милая девушка, что сейчас редкость. Она не вешается на меня, лишь заботится, иногда неловко просит помочь с учёбой. Она, правда, чудесная. Но Савада не рассматривает мою кандидатуру в романтическом плане.             — Очень зря, — Ямамото также не может подобрать подходящих слов, потому что их попросту нет. В голове оглушающе пусто.             Он ведь даже не допускает подобной мысли, ослеплённый тем, что Гокудера просто находится рядом с Савадой и постоянно о ней говорит. Но он ни разу не поднимает тему прогулок за руку, долгих, трепетных объятий, поцелуев, того же секса.             — Я хотел, чтобы вы подружились, — честно признаётся Гокудера и горько усмехается. — В конечном итоге, что мы имеем: я настроил тебя против неё. Замечательно просто.             Спустя пару минут ещё более неловкой тишины, Ямамото выдаёт:             — Я больше не чувствую себя гражданином “б”.             — Ты придурок, блять, идиот, — массивные кольца на музыкальных пальцах перекручиваются, хаотично гуляют по всей длине, застревают на фалангах, и Гокудера отвлекается, чтобы их поправить. — И, не пойми неправильно, я теперь хер знает, что с тобой делать. У меня на тебя не стоит, и не то чтобы это претензия, просто мне не нравятся парни.             — При нашем первом знакомстве, я думал иначе.             — То, что я ношу фенечки на руках и иногда подвожу глаза чёрной подводкой, ещё ни о чём не говорит.             — Как скажешь.             Ямамото в данной истории гражданин “б”, либо дерево, — смотря что нравится и что придётся по вкусу, в зависимости от ситуации. Ямамото, вроде как, красавчик, спортсмен и неплохой парень. Вокруг него много друзей. Вокруг него много людей, считающих его другом.             На самом деле, Ямамото в данной истории — главный злодей.             Тот самый злодей, который всё же выясняет правду, не отчаивается, не впадает в депрессию, не рвётся становиться мировым другом. Этот злодей уже строит в голове планы по похищению одного плохого-плохого мальчика, умеющего играть на фортепиано, и верит в то, что точно преуспеет.             Выбранная дорога окрашивается в приятный, успокаивающий цвет надежды.