Bad Blood in My Veins

Пылинки едва заметно рисовали фигуры в воздухе, в точности напоминая те самые неуловимые крупицы воспоминаний, которые Асгерд всё пыталась склеить воедино из рассказа Беневьенто. Изнутри продолговатый гостевой зал особняка был похож на закулисье театра, где вместо актёров играли куклы-карлики, притаившиеся в каждом тёмном уголке. Про выражение «зона комфорта» здесь точно следовало забыть прямо у порога, потому что каждая комната, куда не войди, смотрела сотней глаз, как дома особо верующих в Америке, увешанные крестами. Будто обилие религиозной атрибутики позволит Богу получить обзор со всех щелей на их праведную жизнь и пропустить в рай без очереди. Не привыкшая к такому пристальному вниманию девушка в полной мере ощущала себя невестой на смотринах, где толпа родственников заглядывает ей в зубы, словно коню из известной поговорки, и живо обсуждает каждый изъян. Только куклы хранили молчание, стоя на шарнирных ножках и не позволяя себе шуметь, пока говорит хозяйка особняка. Отчасти ввиду полного отсутствия интеллекта в их пустых глиняных черепушках, отчасти потому, что сейчас Донне не требовалось распределять между ними силу Кадоу с целью оживить молчаливое помещение гулом множества писклявых голосов. Похоже, их компания время от времени утомляла даже её. — Продолжим, или приглянулась Фанни? — Беневьенто прошелестела длинным одеянием по гладкому полу и встала по бок от Асгерд, которая всё не могла отлепить взгляд от полки, вперившись в одну точку. — «Funny»? (c англ. «Весёлый») Кто это здесь funny? Траур плакальщиц всего мира слился в одном флаконе…точнее лице. Уродливая русоволосая кукла с угрюмой рожицей вовсе не казалась ей забавной. Более того, если бы все на свете люди носили такие «улыбки», количество инфарктов выросло бы в геометрической прогрессии. — Каждый видит и изображает эмоции по-своему, — встала на защиту своего творения кукольница, откидывая назад вуаль, чтобы встретиться с Асгерд единственным зрячим глазом. Потери рано погрузили её в траур, который затянулся на годы и превратился в привычку, поэтому окружающие её куколки также смеялись сквозь слёзы. Либо им попросту осточертело соседство с огрызками свечей, капающих раскалённым воском на одежду. Маятник деревянных часов, очевидно сконструированных собственными руками, дёрнулся, и из дверцы показалась фигурка женщины с вороной на плече. Она молчаливо покрутилась на месте и исчезла под циферблатом, теряя птицу по дороге. Что ни говори, а некоторые вещи здесь на ладан дышат. Рукастый человек вроде Гейзенберга мог бы вдохнуть в них жизнь, однако вряд ли госпожа Беневьенто задумывалась попросить его о помощи в ремонте. А занятой Карл скорее предпочтёт реанимировать трупы дни напролёт, чем чинить всякую рухлядь за скромное девичье «спасибо». — Твой друг размахивал передо мной пистолетом на протяжении десяти минут, — продолжила речь Донна, возвращая внимание отвлёкшейся Асгерд, — но мне хватило и нескольких секунд, чтобы вычислить его страх сквозь защитную реакцию. Надеюсь, у него хоть иногда меняется выражение лица, и мы имеем дело не с параличом от культурного шока. — Довольно неожиданно получить помощь от одного из детей Миранды, — неосторожно выдала девушка, жалея о сказанном, когда ресницы Беневьенто тяжело опустились. Искренность всегда будет выделять её из гнилого сообщества Матери. Все лорды провели долгое время в заточении, и по иронии только Донна оказалась самой свободной из них. Будучи заперта в своём мрачном коконе, она научилась уживаться с непрошенной силой и использовать её, чтобы завладеть необходимыми знаниями, а значит, могла посодействовать Карлу в миссии освобождения, которой он так бредит. «И почему их с Гейзенбергом пути до сих пор идут порознь?» — печально вздохнула Асгерд, воображая, какая убойная сила получилась бы, если б эти двое «скрестили мечи». Проницательный ум кукольницы, облачённый в сталь — оружие, которое не по зубам Миранде. — Громкий титул не делает нас монстрами, — покачала головой кукольница. Взгляд её от чего-то стал колючим и наполнился скрытой болью. — Он закрепился за нами как позорное клеймо для скота. Единственное, что до сих пор напоминает другим о нашей принадлежности и отрезает от свободы. — Вы могли просто собраться и сбежать из её чокнутой секты. Толпа всегда сильнее одного человека, даже если он — мутант. — Хотела бы я увидеть «собранного» Сальваторе, умеющего работать в команде, но, боюсь, не судьба, пока его грабят среди белого дня, и он прибегает жаловаться Матери, зная, что Альсина с Карлом поднимут его на смех. Донна горько улыбнулась, впервые за столько лет. Рассуждения Асгерд, больше похожие на лепет невинного младенца, ещё не знакомого с суровой реальностью, согрели её сердце. Прямо как… Клаудия. Марево из воспоминаний вселилось в душу приливом невыносимой тоски, и уголки губ снова опустились, словно гравитация усилилась, подталкивая Беневьенто упасть на землю и больше никогда не подниматься. Дождаться, пока образ розовощёкой малышки прекратит литься кислотой на застарелые раны. — Похоже ты вообще по разные берега с пониманием, что в действительности происходит в деревне Теней, — голос зазвучал скорбно и хрипло. — Ева так и не потрудилась объяснить природу твоих способностей. То, на чём следует сделать особый акцент. В ответ Асгерд лишь по-собачьи уронила голову набок, что было вызвано отнюдь не вспышкой интереса, а скорее желанием размять затёкшую шею и плечи. Бледный свет просочился сквозь щель в двери, переливаясь на отросших прядках её волос длинным зазубренным лучом. От неё всё ещё пахло дымом, кровью и недавним боем, но кожа успела вернуть живой оттенок, а в глазах мелькал огонёк хрупкой надежды распутать факты ниточка за ниточкой. Часть правды, несомненно, засела внутри Уинтерса, но сведения Донны составляют основу всего. — Нет конечно. Ей же больше по вкусу кормить меня завтраками, обещая показать да рассказать, а потом бросать один на один с силой, которую я плохо контролирую, — смесь множества эмоций пролилась на лице абсолютной растерянностью, рождая нечто бесцветное, словно выжатая в стакан радуга. Пальцы нервно нащупали медальон с мёртвым расколотым камнем, сжимая его, будто замученный разум противился расставаться с ложью о его защитных свойствах. Как те перепуганные жители деревни, до последнего вздоха взывающие к лику Миранды сквозь икону, пока смерть не заберёт их одного за другим. Ветерок защекотал затылок, рождая ощущение, что прямо за спиной стоит Ева и насмехается над бьющейся в её клетке птичкой с перебитыми крыльями. Она не способна улететь, а потому ударяется о прутья и жалобно раскрывает клюв. — Жалкая бесполезная безделушка! — Асгерд рванула подаренный медальон, шипя от боли и клубящейся внутри бессильной злобы, прорывающейся наружу. Чаша её терпения переполнилась, нуждаясь срочно окатить всё кругом долго копившейся разрушительной энергией, выкричать то, что предназначалось Еве. Но кукольница затормозила её, мягко помещая свою тёплую гладкую ладонь поверх чужого кулака и разжимая его. Недоверчивая дрожь сменилась простой одышкой, алые капли крови впитались в дощатый пол, образуя на нём причудливый узор из клякс. Девушка притихла, мысленно извиняясь перед Донной за устроенную сцену, и успокоилась, когда подушечки пальцев ласково провели вдоль пореза. — Вижу характер в тебе тоже от матери, — Донна продолжила рассматривать длинное неглубокое рассечение, чувствуя учащённое дыхание девушки, греющее её щёку. — Она всегда могла выбрать менее скользкую дорожку, чем спиритический сеанс с грибами и мёртвыми девочками, зная, что расплачиваться придётся мне. На пороге объявилась Энджи с баночкой мази и бинтом, едва не спотыкаясь о его размотавшийся конец, и выгрузила принесённое добро на кресло, прежде чем удалиться. Асгерд проводила её, удивлённо вскинув бровь и недоумевая, почему эта язва прошла мимо возможности посмеяться над её неуклюжестью, и как вообще обо всём узнала. Правда вовремя вспомнила о способности Донны. — Если бы Анхен не приняла предложение Евы, тебя было бы уже не спасти, — с лёгким укором добавила Беневьенто, накладывая бинт на порез. — Какая мать захочет мириться с осознанием, что её дитя родилось мёртвым, и она не воспользовалась единственным шансом подарить ему вторую жизнь. Я не прошу принимать её как родную, раз вся твоя душа протестует, но хочу попросить понять и отпустить её поступок. В комнату прорвался настолько сильный сквозняк, что та страшная хмурая кукла с неуместным именем Фанни свалилась с полки, и голова её откатилась от туловища примерно на метр. Глаз выпал из глазницы, взирая на Асгерд чёрной бусиной зрачка. Насколько далека городская девушка от знаков, этот против воли вызвал порцию холодного пота. — К тому же, она давно понесла наказание, и, поверь, оно гораздо хуже физической смерти. Мегамицелий поглотил её тело и душу, поэтому везде, где есть следы его спор, ты видишь её воспоминания. Анхен привязана к Еве и обречена вечно скитаться по деревне бесплотным призраком. Никто не знает о её существовании, никто не слышит её голос. — Мою мать впитал гриб? — вытаращилась американка, готовая ухватиться за волосы на голове, дымящейся от только что услышанного. Да это же только что был огромный плевок в сторону науки, отвергающей подобные фокусы. — Можно и так сказать. Миранда привыкла видеть в нём источник силы и могущества, но так и не разглядела притаившуюся опасность. Гриб-паразит обладает невероятными свойствами, однако он также требует серьёзную жертву взамен. Рано или поздно жрица Чёрного Бога сама станет не более, чем стёртым воспоминанием, таким же как Анхен. — Разве игры с плесенью не наделили её бессмертием? В памяти всплыло вечно молодое лицо Миранды, не тронутое ни единой морщинкой, хотя её возраст давно подошёл к трёхзначному числу и позволял претендовать на звание главного долгожителя планеты. — Крайне условным. На любой без исключения яд существует антидот, поэтому воскрешение Розы грозит превратить её планы в горсть песка, — она моргнула и снова посмотрела на девушку, внимательно изучая её реакцию. — Ты ведь понимаешь, что Миранда не стала бы охотиться за обычным младенцем? Ей нужно было тело, способное регенерировать. — То есть она заранее присмотрела ребёнка, похитила и разложила по колбам с целью срастить обратно как сосуд для своей дочурки? Рассказ Карла про подставную Мию подтвердился и обрёл некоторые детали. — Звучит слишком дословно, но если тебе легче рассуждать в таком ключе, тогда да, — Асгерд наморщила нос, будто вот-вот чихнёт, или услышанное заставляет содержимое её желудка булькать у горла. — Сила Миранды имеет тот же первоисточник, что и твоя, — микоризу. Гриб, превративший всё кругом в мертвечину и ставший основой для создания паразита Кадоу. Именно через него Анхен начала слышать голос Евы и сознательно подвергла себя ритуалу, чтобы подарить ей своё тело в качестве временного пристанища. Миранда же получила власть посредством экспериментов. — Откуда ты всё это знаешь? Она постаралась больше не смотреть на разбитую куклу, отворачиваясь в противоположную сторону, где застыла у чёрно-белого портрета Донна. Лица на нём выцвели, и их черты навсегда потерялись на потресканном холсте, который ещё хранил запах лака и краски. Трудно было даже посчитать, сколько человек там изображено. Вряд ли та самая большая и дружная «шведская» семья, но четверо точно присутствуют. — Той далёкой зимой группа людей занималась раскопками в пещере неподалёку от водопада, сотрудничая с зарубежными учёными. Они постучались к нам в дверь, заявляя, что из какой-то организации и их экспедиции нужен ещё один человек. Отец согласился присоединиться и получил образцы на хранение, предназначенные для передачи в лабораторию, — по телу Асгерд загуляла дрожь от ощущения погружения в глубокую тайну семьи Беневьенто, которую Донне удалось сохранить ценой стольких лет молчания. — Деревня всегда находилась в изоляции, и её община не поддерживала подобные исследования, поэтому особняк, выстроенный на отшибе, стал единственным способом избежать ненужного внимания. Тогда никто из нашей семьи ещё не догадывался, что смерть придёт в дом через другие ворота. Донна тяжело сглотнула ком в горле, испытывая определённое нежелание ворошить прошлое, которое тщетно закопала в себе уже давно. Она бы остановилась, но понимала, что без её помощи погибнет человек, косвенно задействованный во всей этой грязной истории. — Родители ушли из жизни одновременно. Без объяснения наложили на себя руки, — Беневьенто пусто посмотрела на гуляющую туда-обратно дверь, которая вдруг резко захлопнулась. — Я нашла их тела в мастерской, подвешенные в петле друг напротив друга. Но они не были сумасшедшими, чтобы пойти на такое, поэтому подозреваю, что дело в образцах микоризы и их способности вызывать сильные галлюцинации. Какая-то сила намеренно толкнула их шагнуть на тот свет. Проклятый гриб сплетает живое с мёртвым, паразитирует на слабых и калечит сознание сильных. Наседать на Донну с целью выпытать сразу остальное девушке совершенно не хотелось, ведь она прекрасно понимала, насколько сеанс перемещения в события прошлого ковыряет старые незажившие раны. Из всех лордов ей, пожалуй, пришлось незавиднее всего из-за невозможности поделиться переживаниями с другими. Поэтому Асгерд приняла решение молча выждать момент, когда кукольница придёт в себя. — Анхен стала единственным человеком, кто услышал мой крик о помощи и поверил, что смерть моей семьи не связана с психическими заболеваниями. Она не только помогла мне с Бернадетт, но и пообещала узнать правду. «И споткнулась о Миранду» — промелькнуло в голове Асгерд напоследок, когда её тело вдруг стало ватным, а сознание помутнилось.

***

Фигура, закутанная в рваный плащ, торопливо перебегала из тени в тень, хлюпая босыми ногами по разъезженным грязным дорогам. В спину ей лаяли и завывали деревенские собаки, сбившиеся в стаю, когда их владельцы внезапно начали пропадать. Обезумевшие от голода животные клацали челюстями сквозь щели в заборе и брызгали слюной, но беглянке было не до них. Повозка с лошадьми, летящая навстречу, окатила её грязью, и она уткнулась распухшей от раны щекой в рукав. — Смотри, куда прёшь, шельма! Совсем жить расхотела? — гаркнул грубо какой-то мужик и скрылся за поворотом. Тяжело дыша от страха, женщина перебралась за ограду и кинулась через кукурузное поле, лавируя между ровными рядами стеблей. Прочь отсюда, из места, которое хочет отнять её ребёнка. Вскоре её хватятся и пошлют погоню, а с учётом, что силы её пересохли как летний ручей, далеко она не денется. В животе закололо с новой силой, и она стиснула зубы, припадая на полусогнутые ноги. — Только не это. Нет-нет-нет. «Тише, draga mea. Тебе лучше оставить сопротивление» — успокаивающе прошептал голос, и Анхен замедлила свой ход, как только почувствовала, что пересекла лесополосу. Смолк собачий лай, затих тёплый ветер, сопровождавший её всю дорогу, приятно обдувая спину. На смену пришло несмолкаемое карканье ворон, а в ступни больно вгрызлись сухие иголки, осыпавшиеся в кучки под ельником. Совершенно обескровленная она заползла под скрюченное толстое дерево и припала к его коре, переводя дух. — Нет, — беззвучно простонала женщина-лекарь, чувствуя, как перед глазами плавает пелена. В красных пятнах утонули очертания маленькой деревушки, которая осталась далеко позади, пойманная в кольцо остроконечных гор. Боль разрывала её тело изнутри, но Анхен прекрасно знала, новая жизнь, развивавшаяся в ней долгие девять месяцев, угасла. И ничто на свете не вернёт её малышку. — Ребёнок внутри меня больше не шевелится, — слёзы скатились по её щекам, собираясь у подбородка. — Она убила мою дочь. Я опоздала. «Ш-ш. Успокойся. Твоя девочка боролась до конца, но Чёрный Бог отверг её» — Да плевать мне на ваших выдуманных богов! Сыта я ими по горло, — причитала безутешная мать, раз за разом ударяясь лбом о сухую шершавую кору и пропитывая её слезами. — Я лишь хочу подержать на руках свою Асгерд, перед тем как попрощаюсь с ней навсегда. «Знаешь, ты ведь тоже сражалась за мою жизнь, не опуская рук. Теперь я предлагаю тебе точно так же биться за твоего ребёнка» — И каким же образом? — сквозь рыдания прокричала Анхен, окончательно разуверившаяся в существовании чуда. «Моя сила перейдёт к ней, и малышка выживет, пусть и не станет обычным ребёнком никогда, но тебе придётся умереть. Таково условие и единственный шанс для Асгерд увидеть этот мир. Если же решишь отказаться, у нас будет ещё много времени, проведённого вместе, чтобы стереть из памяти эту трагедию. Выбор за тобой, Анхен. Ты или дочь». Где-то поблизости снова подняла громкий лай собака, и женщина вздрогнула, сильнее заползая за толстый корень дерева. — Спаси её. Больше ничего не прошу.

***

Утренний лес быстро вывел Асгерд в более-менее обитаемую зону деревни, хрустя подмороженным снегом у обочины скользкой ледяной тропки, тянущейся мимо кладбища. Вороны привычно каркали, ковыряя падаль, оставленную ликанами, клевали друг друга, рассыпая перья над протоптанными сугробами, и действовали на нервы. Волки протяжно выли, провожая ночь, давно отступившую, ведь вместо луны разрушенную деревню снова приветствовало блёклое солнечное око, едва пробивающееся сквозь белые обрывки на розоватом горизонте. Решение забрать колбу и вернуться на фабрику, пока Гейзенберг не додумался сам наведаться в особняк Беневьенто, далось нелегко с учётом, что это означало оставить Итана гостить у Донны ещё на некоторое время. Кто знает, чем он займётся в отсутствие единственного миротворца, и как воспримет её временное исчезновение, когда действие снотворного закончится, и куклы наконец избавятся от его оглушительного храпа. Интересно, под каким гипнозом он вообще согласился сделать хоть один глоток чая с «сюрпризом». Или всё же неинтересно. Асгерд соскользнула с горки, осыпая следом за собой снежную шапку, и чудом удержалась на ногах, медленно вытягивая их из образовавшейся лавины. После тяжёлого разговора с Беневьенто и неожиданного видения сердце её разрывало пополам. Она не думала, что ощутит такую подавленность от знаний, которые сама же стремилась заполучить. Встреча с чудовищем больше не пугала её, перекрытая невесёлыми мыслями, залёгшими мёртвым грузом в голове. Поэтому возвращение Евы, заставшее её, копающуюся в известной могиле, врасплох, мгновенно встретило ледяной град. «Вернулась за сокровищем и снова потеряла цель? Я искала тебя, Асгерд. Где тебя ликаны носили?» — тараторила она, не замолкая ни на секунду, от чего разговор больше напоминал порцию каши, влитой в ухо. — Замолчи! Как сорока. Весь лес перебудишь, — девушка угрюмо погрузила оба запястья в свежую порцию снега, вынимая оттуда то, что так тщательно искала, и осматривая на предмет повреждений. «Я бы на твоём месте порадовалась, что ещё хожу и жива-здорова, раз не утратила способность язвить» — Здорово, мне же прошлого раза не хватило, чтобы понять, где идеальное место для переговоров. А йети очень толковый собеседник, жаль только спор чуть не закончился в его пользу, — огрызнулась Асгерд, уже понимая свою оплошность. Эхо её слов прокатилось по всему лесу, гуляя между стволов, а птицы разом замолкли, будто ожидая чего-то или кого-то. «Какая муха Димитреску залетела в твой мозг?» Низкое рычание мгновенно остудило разошедшуюся в выражениях девушку, догоняя её прямо из-за покошенных могильных крестов. В этот раз монстр явно был не один, их было множество, и они, кажется, успели выследить и окружить её стаей. Серые тела, обтянутые грубыми лохматыми шкурами, промелькнули в кустах, поскуливая и капая в снег слюной. Горящие точки глаз уже обнаружили добычу, отрезанную от спасения целым километром могильника. Волки. Самые настоящие, только не как в книжке про Красную Шапочку. Им необязательно примерять на себя наряд бабушки, чтобы броситься на ослабленную раненую жертву и порвать её в клочья. Клыки сверкнули в воздухе, и вожак стаи налетел на безоружную Асгерд, опрокидывая на спину. Остальные звери не медлили и последовали его примеру, щёлкая пастью и растягивая одежду. Снег забивался в их носы, заставляя фыркать и сильнее вертеть мордой по сторонам, катая отбивающуюся девушку по сугробам. У неё не осталось воздуха закричать, шок парализовал её горло, и всё, что могла сделать Асгерд, пытаясь отсрочить неминуемое, — глотать снег, пинаться ногами, расталкивая мощные волчьи тела, и барахтаться дальше. Сквозь возню и шум ветра она услышала чьи-то стремительно приближающиеся шаги, но боль сделала её слепой ко всему, что происходит вокруг. Она видела лишь оскаленные волчьи морды и чувствовала их вонючее дыхание, усмехающееся гнилым ртом старухи. Кем бы ни был незнакомец, спасать вскоре будет некого. Страхи Асгерд наконец выждали подходящий момент, и теперь они ни за что не упустят возможности преподать ей хороший урок. Возможно, последний.