Bad Blood in My Veins

«Молодой светловолосый мужчина бежал среди вычурных коридоров, спотыкаясь на каждом шагу и сильно хромая на правую ногу. Одежда покрылась грязью и кровью, а туго перебинтованная рука, где не доставало пары пальцев, зажимала рану на животе. Указательный палец второй руки покоился на курке пистолета, готовый пустить пулю промеж глаз каждому встречному. На развилке незнакомец замешкался, очевидно решая, куда ему свернуть, и, поглощённый ужасом, попятился, когда три рябые тени из плотоядных мух слились в отчётливые женские силуэты и окружили его. Звонкие голоса заполнили тяжёлый спёртый воздух, эхом отскакивая от стен. — Ты уже испил довольно нашей крови, мерзкий чужак. Теперь наша очередь, — взвыли они, хором накидываясь на свою жертву».

***

Рычащие недра фабрики остались далеко позади, и на смену им пришла привычная, малость захламлённая, но уютная обстановка жилой зоны. После нескольких неудачных попыток привести Асгерд в чувство, Карл понял, что проще уж разговорить немого, чем растормошить её в таком зацементированном состоянии. Она и раньше грешила тем, что слушала вполуха, а здесь и вовсе упорхнула из реальности в астрал. Прямо как Спящая Красавица, вот только будить её поцелуем, аналогично прекрасному принцу, Гейзенберг не собирался. Он выгрузил свою молчаливую ношу на плитку душевой кабины, настраивая воду на холодную, но не ледяную. Завтра вся соплями нарядится как гирляндами и приобретёт законную возможность отлынивать от обязанностей. Ему всего-то нужно немного отрезвить её и расспросить про инцидент с ожившим оборотнем. Никто на его памяти не проделывал подобных операций с тех пор, как Матерь Миранда отвернулась от жителей деревни и запретила все врачебные практики. Люди стали лечить бесполезными молитвами каждую болячку, затем чахнуть от заражения крови и превращаться в оборотней. Карл глядел со стороны на это безвольное блеющее стадо овец и кривился в отвращении. Они готовы биться лбом перед любой могущественной тварью, даже если она отдала приказ вырезать их всех до одного. Придерживая Асгерд за плечи, лорд подтянул её под лейку, наблюдая, как прозрачные струи растворяют слой засохшей крови и открывают участки розоватой кожи. Пребывание в деревне не могло не оставить свой отпечаток на ней в виде множества шрамов, хотя, по большей части, то была работа самого Карла. В первые дни они цапались по мелочам чуть ли не ежесекундно. Да и сейчас, если честно, мало что поменялось. Разве что желания поднимать на неё руку у Гейзенберга поубавилось. — Нет! Нет! Остановитесь! — девушка с громким воплем завозилась, выскользнула из крепкой хватки и распласталась боком на полу, едва успевая сориентироваться и выставить вперёд руки. Мокрая одежда магнитила её вниз, повинуясь гравитации, а глаза бешено метались по помещению, будто её топили в огромном тазу как котёнка за шкирку. Весь её вид выдавал глубокий страх захлебнуться воздухом, который она со свистом втягивала в лёгкие. Невидимые преследователи всё ещё мелькали расплывчатыми пятнами, пока не растворились, формируясь в хмурое лицо. Карл ошалело глядел на неё сверху-вниз, не зная, посочувствовать ей или поздравить с возвращением. — Я бы на твоём месте не крутил сальто на скользкой плитке, если только ты не собираешься обратно в спящий режим, — он протёр очки о ткань штанов и снова перевёл взгляд на трясущееся тельце, сгрудившееся перед ним. Ему никогда не понять, что видит Асгерд во время своих приключений вне реальности, но ему и нет до этого никакого дела. Пока. Она нужна ему в сознании и желательно с рабочим мозгом. — У нас что, день большой стирки, раз ты решил прополоскать меня вместе с одеждой? — парировала очнувшаяся Асгерд. Она всё ещё не могла восстановить дыхание, словно пробежала целый марафон, а не валялась в отключке несколько минут. Девушка переместилась на коленки и демонстративно выжала насквозь вымокшую рубашку теперь скорее розового цвета, чем светло-серого. Хотя кого это вообще волнует? Трупу, который раньше её носил, уж точно наплевать. Мутная красноватая лужица собралась на бежевой плитке, медленно стекая в сток. Гейзенберг проследил, как последняя капля скатилась в щель между плитами, и задумчиво сощурился. Его пепельные брови съехали к переносице, формируя забавные морщины. — А тебе хотелось топлес? — свет очертил его гладкие мускулы, когда лорд облокотился поудобнее на стену, словно на барную стойку. Даже стеклянная дверца душевой кабины запотела от его дыхания, а вместе с ней вспотела и Асгерд. — Я не против полюбоваться шоу, но, — он цокнул языком, делая небольшую паузу, прежде чем продолжить речь, — у нас ведь есть о чём серьёзно поговорить, не так ли, куколка? — голос понизился до томного, почти мурчащего. Вальяжно приблизившись к смущённой девчонке, Карл зафиксировал свои тёплые мозолистые ладони на её щеках, склоняясь так, что кончики его волос щекотали ей подбородок. По спине проскакал приятный холодок, и лёгкий румянец покрыл кожу. — Наедине, — Асгерд ожидала, что губы напротив вот-вот накроют её собственные без лишних слов, так уж близко они находились, однако, Карл лишь гоготнул, удивлённый её в миг обострившейся внимательностью. Он очертил овал её лица пальцами, приподнимая за подбородок и удерживая в таком положении. — О. Ты тоже так считаешь? Тогда жду в комнате. Расскажешь о своих маленьких трюках с той мохнатой вонючей псиной. Гейзенберг развернулся на выход, спиной чувствуя волны негодования позади. Он всего лишь поддразнивал её без задней мысли, а девчонка уже настроила в голове воздушных замков размером с резиденцию Димитреску. При обычной обстановке это бы здорово потешило его эго, но сейчас он был нацелен лишь вытянуть из неё некоторые полезные факты и взять их на вооружение. — Раз так, дай мне десять минут привести себя в порядок, — буркнула Асгерд, чувствуя стыд от того, как легко повелась на его ловкую манипуляцию по привлечению внимания. — Я выгляжу хуже промокшей под дождём нищенки под стенами монастыря. Кажется, лорд хотел покинуть помещение, чтобы девушка могла принять душ без посторонних наблюдателей, но первая брошенная фраза его затормозила. Карл обернулся через плечо, хищно ухмыляясь, как делал всегда, когда находил способ шутливо поддеть свою подопечную. Рядом с ним вообще расслабляться нельзя, нужно всегда быть наготове. — Десять? А чего ж ты тогда торчишь здесь минимум час каждое утро? — в его голове попросту не укладывалось, как можно посвящать скучнейшему занятию, вроде мытья, столько свободного времени, если на фабрике гора невыполненной работы. Да, иногда приятно смыть с себя слой пота и сажи, но не до фанатизма. — П-потому что… Потому что мне здесь нравится! — выпалила в оправдание американка первое, что пришло на ум. — Так может тебе прям тут матрас постелить? Поселишься. Он не мог воздержаться от комментария, когда только что с успехом подковырнул чужую любовь к купанию. Пусть добавит в список утренних ритуалов пробежку и другие физические упражнения, а то совсем раскиснет в своей ванной. «Размечтался. Нам с тобой ещё долго соседствовать бок о бок» — мысленно позлорадствовала Асгерд. Почему-то мысль покинуть фабрику и вернуться в родной город больше не грела ей душу так, как вечера, проведённые в компании этого ворчливого мужчины. Дома ей бы страшно не хватало его подковырок и издёвок, нацеленных скорее закалить её характер, чем реально поддеть. Чем дольше она жила в деревне, тем сильнее чувствовала, что принадлежит этому месту всей душой, каким бы унылым и разорённым оно не казалось поначалу. Словно дерево, корнями врастающее в мёртвую почву, но чахнущее на других, более пригодных для существования, территориях. — Кто же будет греть твои бока, как не я. Ликаны? — Карл хмыкнул, засчитывая ответ, и удалился из душевой. Тоже верно. С Асгерд гораздо теплее бодрыми морозными ночами, когда холод сквозит со всех щелей. К тому же, язык у неё тоже подвешен. Гейзенбергу не нужна послушная мямля, которая будет трепетать перед ним и пресмыкаться. Хотя иногда её колкости вызывают дикое желание поселить её этажом ниже.

***

— Ну наконец-то, — фыркнул Карл, окидывая вошедшую девушку с ног до головы изучающим взглядом. — Я думал, ты там утопилась. — Он похлопал по краю кровати, указывая ей присесть, и с некоторым удовольствием втянул шлейф душистого мыла, исходящий от её распаренного тела, укутанного в полотенце. Асгерд издала короткий смешок, но не стала развивать эту тему дальше. — Не на свидание же собираюсь. Сгребая одеяло в кучку, она примостилась рядом, вдыхая полной грудью горьковатый воздух, и сразу же поморщилась. Знакомые кубинские сигары, к которым американка никак не привыкнет. Каждый раз они вышибают из неё весь дух, крутятся едким дымком где-то в глотке и оседают там неприятным осадком. Интересно, на вкус они так же несносны, как и на запах? Ведомая любопытством, она протянула руку к тлеющей сигаре, но Карл отмахнулся от неё, выпуская новое серое облако, которое несколько её дезориентировало, лишив ненадолго видимости. — Э нет, даже не проси, дорогуша, — он шутливо взлохматил её волосы, превращая их в подобие птичьего гнезда. — Лучше пей свою горькую заварку. Тебя от неё и так нехило торкает. Скоро ночь, и я не хочу снова ремонтировать кровать, после того как из тебя энергия попрёт фонтаном. «Ага, скажи ещё, что тебе не понравилось» — с озорным блеском в глазах подумала Асгерд, поворачиваясь на левый бок, и натыкаясь на чужую руку, сжимающую край полотенца. Она робко положила поверх свою ладонь, чувствуя каждую венку под подушечками пальцев. Внутри пробудились воспоминания о той ночи, когда её поддатая физиономия нависала над Карлом и предлагала играть в глупые игры, вызывая у него бессонницу. Полотенце медленно начало скользить по груди и бёдрам, уползая на противоположную сторону кровати, и Асгерд попыталась его остановить, краснея по самые пятки. — Карл, — её голос звучал неловко, совсем несвойственно её привычному задиристому амплуа. Будто она решила спеть в опере, и посередине кто-то схватил её за горло. Бесстыжий взгляд напротив скрывал таких чертей, что Асгерд и не снились. — М? — лорд закинул окурок за ящик и переключил всё внимание на девушку, ожидая, что же она ему скажет. По правде говоря, разговор не особо клеился, ведь после собрания его клонило в глубокий беспробудный сон не хуже этой засони Асгерд. Карл хоть и заклятый трудоголик, но даже он устаёт работать в режиме компьютера с кучей незакрытых вкладок. Часть его жадно ожидала подробностей сегодняшнего инцидента, а вторая давно положила на всё и потушила свет. — На мне же нет белья, — с возмущением и одновременно смущением она потянула полотенце обратно, пытаясь отвоевать его у этого жулика. — Вести переговоры голышом как-то неэтично. — И что я должен сделать? Сваять тебе трусы из опилок? — Карл наградил Асгерд игривым оскалом и сгрёб её в охапку, прижимая вместе с полотенцем к себе. — Да расслабься, — шепнул он ей в самое ухо. — Просто хочу знать, что в этом щуплом тельце такого особенного, перед чем не устояла мутировавшая тварь и вернулась с того света. Где та самая кнопка, выключающая режим легкомысленной дурнушки и сменяющая его на источник гениальных мыслей? Асгерд затылком почувствовала кончик его носа, скользнувший по коже, и улыбнулась, хотя слово «дурнушка» малость резануло слух. Гейзенберг не был бы собой, если бы изменил традиции исковеркать вероятный комплимент в её сторону. Рассыпаться в похвале совсем не про него. По крайней мере, лучше быть дурнушкой, чем «сучарой» или «XXL-шлюхой», как он «с любовью» окрестил Альсину с Мирандой. — Тот, кто ищет, всегда найдёт, — фраза была адресована скорее в пустоту, чем в ответ Карлу. — Просто щепотка знаний в области анатомии. Не зря же я там мариновалась столько времени, препарируя жаб. Обычно мужчина не выказывал особого интереса к её прошлому, за исключением расспросов про Аарона, но даже в его отрешённости плескалась готовность выслушать любые бредовые истории. Каменный собеседник тоже собеседник. Пусть он и старательно открещивается от болтовни про своё прошлое, но Асгерд готова была поспорить на миллион леев, что ему есть, какие тайны сторожить под множеством титановых замков. Гейзенберг взял за правило не открывать никому душу, чтобы не было повода нанести удар по слабым местам. — Волколак не жаба. Только сердечный реактор способен вытянуть мутанта из могилы, придать ему силу и набор необходимых рефлексов, — и он был прав. Здесь в показаниях зиял значительный пробел, и американка не подумала, чем его заполнить. Ева будет не слишком рада узнать, что она растрепала Карлу всю правду. Рано или поздно он сам узнает, при других обстоятельствах, только не сейчас. — Знаю, тяжело поверить, но такое возможно и без паразитов Кадоу. Она осеклась, но Гейзенберг лишь вздохнул, продолжая говорить ей в затылок. — Прочитала мои заметки? Умно. И ещё, не знаю, что ты там шаманила с мёртвой вороной, только весь этаж воняет хуже, чем логово водяного дебила, — Асгерд прыснула от смеха, хотя в душе ей стало жутко стыдно. Она не совсем разделяла всеобщую травлю бедняги Моро и после собрания подумывала тайком заглянуть в его обитель, правда вовремя вспомнила реакцию Карла на их безобидную беседу в зале. Тот весь помрачнел, с одной стороны прессуемый напирающей Альсиной, с другой вынужденный любоваться, как его подопечная мило щебечет с не менее опасным лордом. С виду Сальваторе вполне безобидная заплывшая вобла, но в своих владениях он — сущий монстр, выжравший не менее половины деревенских рыбаков. Кто знает, не захочется ли ему полакомиться излишне любопытной девчонкой, если она рискнёт заглянуть на огонёк. — Почему вы все так тюкаете этого Сальваторе? — Гейзенберг неприязненно скривился, будто рыбную вонь с мельницы ветром загнало в его спальню. Вопрос его не особо удивил. Каждый нормальный человек представляет себе слово «семья» в ином ключе, чем их больное сообщество, где горстка полумонстров вынуждена терпеть друг друга, потому что какая-то пернатая выскочка так пожелала. Из всех четырёх лордов Моро пострадал от эксперимента хуже, и за все эти мучения был вдобавок награждён максимально бесполезной силой. Плеваться кислотой Карл и сам прекрасно умеет, словесно, когда Альсина раскрывает свой рот на собрании. Неудивительно, почему Миранда не заинтересована в нём так, как в других «детях». А что этот нытик может ей предложить, если та слетит с катушек настолько, что решит доверить ему Итана Уинтерса? Изворотливый папаша покинет старую разваленную мельницу менее, чем за сутки, ещё и средний палец покажет напоследок. — Здесь нет союзников, не строй иллюзии, — фыркнул он, устраиваясь поудобнее на скрипучем матрасе. — Только горстка жутких фриков. Кто-то из них менее противен, кто-то, — Гейзенберг притормозил, прокручивая мысленно в шредере портрет Альсины Димитреску, — ёбанное исчадие ада. Но всех их объединяет выгода, а не семейные узы. — Выходит, ты всё-таки далёк от взглядов Миранды на чёртов ритуал? — облегчение волной прокатилось по телу девушки. — Роза не должна стать средством достижения её грязных целей. — Именно поэтому я создал армию механических солдат. Чтобы раздавить сучару и не дать ей использовать ребёнка, как она использует всех нас. Она похитила нас, сделала своими детьми! — каждое его слово брызгало желчью. Теперь стало отчётливо видно, насколько глубоко на самом деле укоренилось презрение Карла к Миранде. Спустя столько лет оно не ослабло, лишь набрало обороты. Чаша его терпения была заполнена до краёв. Асгерд с трудом подавила желание вывалить на радостях все свои планы надрать зад властной пернатой самозванке. Как бы не возросло её доверие к Карлу, следует подумать о Еве. Если она хочет выучиться использовать свою силу и обвести хитрую девочку вокруг пальца, то ни в коем случае нельзя отдаляться от неё. Врагов лучше держать на виду. Ева — волк в овечьей шкуре, и упустить её с поля зрения чревато последствиями. — Утром покажу тебе кое-что, — монотонно проворчал Карл, замечая оживление девушки. Он не разделял её энтузиазма выяснить все хитросплетения их деревенской общины. Здесь как нельзя лучше вписывается выражение «меньше знаешь — крепче спишь». Но почему бы не приоткрыть для неё завесу тайн? Да, она — трепло, и после этого следить за ней придётся усерднее, только оставлять её в неведении, когда она сама выказала интерес, глупо. Асгерд не так смертельно упряма, как Уинтерс. — А сейчас мы будем спать? — в её голосе звенело разочарование. Неусидчивая девчонка готова была в ту же секунду стартануть с кровати и пританцовывать у двери, ожидая, когда же Карл раскроет образовавшуюся интригу. Словно наступило Рождество, и подарки под ёлкой лежат уже с вечера. — Предлагаешь сплясать? Завтра эта идея не покажется тебе удачной. Асгерд перекатилась на другой бок, встречаясь со сталью его глаз, щурящихся от осточертевшей лампы. Взмах руки, и переключатель на стене щёлкнул, погружая их в темноту, прежде чем оба смогли привыкнуть и уже различали не только очертания окружающих предметов, но и собственные лица, подсвеченные лунным светом, струящимся сквозь щёлку в стене. Серебристые непослушные пряди поблёскивали как натянутая проволока, где легла косая полоска голубоватого света, в то время как волосы Асгерд источали яркий пучок белого свечения. Девушка всё смотрела на него с тоской, будто решалась что-то спросить или попросить. — Долго планируешь саботировать сон? — он старался вложить в голос максимум безразличия, но, когда луна выхватила из темноты голубой глаз, наполняя его кристаллическим светом, застыл, любуясь. Лазурное озерцо скрывало под собой не меньше тайн, чем потёмки его души. — Лучше сразу скажи, чего ты хочешь. Не люблю угадайки, — американка выдохнула печально и вернулась в исходную позицию спиной к Карлу. Бессонница — привычное явление для неё в волнительные моменты, когда множество вещей крутится в голове, заставляя думать о них бесконечно. Раньше ей удавалось справляться с гадкой напастью таблетками, пока Аарон не выкидывал их, читая нотации, что она просто впечатлительная дурочка и всякие там выдумки не повод травиться серьёзными препаратами. Каждая такая ночь сопровождалась кошмарами, жуткими образами, где чёрная тень рубит когтями свою жертву, нависает над кроватью. И детский плач, надрывный, переходящий в лай городских собак за окнами. Галлюцинации выгоняли её из комнаты, которая превращалась разом в жуткую мрачную обитель потустороннего, в комнату отца. Тот почти не спал, просиживая за бумагами до самого рассвета, и никогда не возражал присутствию дочери. Асгерд гнездилась на его широком диване среди кучи подушек и накрывалась пледом с головой. А утром её будил звонкий смех Аарона, который притащил в гости очередного своего товарища, и они вместе кудахтали про то, какая же она трусишка. — Да так, ничего особенного, — она скинула с себя полотенце, заворачиваясь в одеяло как в спасительный кокон, и настроилась на сон, но после всех сегодняшних событий он не приходил. Ещё бы, она ведь только и делала, что храпела как сурок. Карла недосказанность бесила похуже алой помады на губах высокомерной Димитреску, поэтому он решил сразу прояснить, в чём дело. Лорд перекинул правую руку через Асгерд, выпутывая её из тёплого тканевого плена, на что получил вопросительный взгляд. Несколько пресный и угрюмый. И иногда этого более чем достаточно. Не нужно никаких слов, чтобы понять — ей тревожно. Укладывать кого-то спать для Гейзенберга очень непонятный ритуал, излишний, по его мнению. Закрыл себе глаза, да лежи, пока усталость от трудового дня не возьмёт своё. Он не знал способа избавить человека от бессонницы, но решил попробовать первое, что пришло на ум. В конце концов, чем быстрее этот комок нервов успокоится и провалится в царство Морфея, тем быстрее сам Карл получит возможность выспаться. Ладонь скользнула между лопаток, подтягивая Асгерд к нему, чтобы дать возможность втянуть её в нежный, почти невесомый, поцелуй. Девушка растворилась в нём полностью, словно свет вытеснил тень. Кошмары разом отступили на второй план, уступая место лёгкой усталости, и, когда Гейзенберг снова внимательно посмотрел на неё, подмечая реакцию, ласково улыбнулась и прислонилась к его груди.