Укус

Юнги просыпается медленно и неохотно. Будильник не звенит, и никто не трясёт его за плечо. Не слышны звуки утренней рутины. Мозг говорит, что можно продолжать спать, не покидая тепла одеяла и выходя в холодный и тяжёлый день. Но сон прерывает шум, настаивающий на пробуждении. Мин лежит ещё несколько секунд, упрямо закрыв глаза и надеясь, что это неизвестное создание уловит посыл заткнуться к ебене фене. Что это вообще за звук? Похоже на клацанье или царапанье. Он в принципе тихий, но этого достаточно, чтобы бесить. Теперь услышанного не расслышать. Юнги хмурится и вздыхает, принимая сидячее положение на кровати. Мигающий дисплей будильника Сокджина показывает шесть утра. Шум доносится из окна. Мин раздражённо встаёт. Касаясь босыми ногами холодного пола, Юнги чувствует дрожь во всём теле и пересекает комнату так быстро, как только может. Он раздвигает шторы и подпрыгивает. За окном хлопает крыльями тёмная фигура. Она ударяется один раз о стекло и улетает в ночь. Юнги прикусывает губу, чтобы не закричать. И пока его сердце со скоростью света колотится в грудной клетке, он старается не разбудить своего соседа по комнате, тихо вздыхая (больше похоже на пронзительный писк, который Юнги был бы рад никогда больше не слышать). Это была летучая мышь. Необычно видеть их в самом центре Сеула. Но всё равно. Обычная ебучая летучая мышь. Ворча, он возвращается в кровать и заворачивается в одеяло, превращаясь в человеческое буррито, тёплое и поджаристое. Его разбудил испуг. Юнги лежит несколько секунд, надеясь, что сон вернётся, чтобы досмотреть его, но тот продолжает ускользать. Первый хороший сон за несколько месяцев испортила летучая блядомышь. А ничего проще не нашлось? Он поворачивается на другой бок. В тусклом свете Юнги может немного разглядеть широкую фигуру Сокджина, завёрнутую в одеяло. Ким спит лицом к нему с открытым ртом, глубоко дыша и не тревожась из-за утренней борьбы. И несмотря на всё произошедшее, Юнги улыбается. Он редко просыпается раньше старшего, в основном потому, что его график сна не такой убитый, как у Мина. И Юнги ценит те моменты, когда он может восхищаться им и открыто смотреть, не беспокоясь о вспышках фотоаппаратов и пристальном внимании сотрудников или любопытных одногруппников. Во время сна Сокджин выглядит моложе: стресс и напряжение уходят из тела, когда он растворяется в кровати. Его лицо расслабляется, маска спадает. И только Юнги может видеть его таким сейчас. Эти моменты редкие. Драгоценная серебряная оболочка выброшена в корзину после слишком интенсивных тренировок и растущего страха упустить пик популярности. Он дорожит ими, но они по-прежнему оставляют горько-сладкое послевкусие. Юнги знал, что став артистом, он многим пожертвует, но не предугадывал такой поворот событий. На кон поставлено слишком многое. Гей-айдолы не приветствуются в СМИ. Юнги плевать на то, что там думают недалёкие журналисты, но это не только о них с Сокджином. Это касается и группы. Как изменится атмосфера в команде, сколько разразится скандалов, если они когда-нибудь действительно переведут свои отношения на другой уровень или провалят нынешний— Нет, слишком опасно. Оба это знают и выполняют свой негласный уговор — держать чувства под замком. Они — Джин и Шуга, старшие участники BTS, вечные руммейты. Это всё, чем им позволено быть. Но прямо сейчас, когда мир спит, Юнги может эгоистично наслаждаться моментом и смотреть на Сокджина. Он не засыпает, а лежит в полусонном тумане ещё час, наблюдая за мирным выражением лица Кима, и надеется, что у него всегда будет хотя бы это. — Хорошо спал? — зевая, спрашивает старший, проснувшись чуть позже. — Да, — отвечает Юнги, — отлично.

__________________________________

Всё начинается с поездки в Европу. Парижский KCON до этого проводился в мае, и Юнги не понимает, почему его перенесли на середину ноября. Теперь они должны быть в аэропорту Инчхона в десять утра на морозе и пробиваться сквозь сотни фанатов, щёлкающих фотоаппаратами им в лица. Их здесь очень много. В Париж отправляется не так уж много рейсов, так что легко определить, на каком именно полетят они. И, честно говоря, Юнги считает, что тащить свою задницу в аэропорт холодным утром четверга, — это настоящее самопожертвование. Сегодня фанатов больше, охрана слабая, из-за чего у них небольшие проблемы с удержанием толпы. — Всё нормально? — шепчет он Сокджину, который смотрит на Намджуна и Тэхёна впереди них. Тот кивает, обхватывая руку Юнги. Сначала сердце начинает немного быстрее биться, но потом волнение утихает. Обычно Сокджин притворяется телохранителем с макнэ. Но сегодня, пока вся команда проходила через двери, он выпендривается перед фанатами и говорит что-то вроде: «Уступите дорогу VIP-гению Мин Шуге ЧанЧанМанБунБуну». Поклонники хихикают и делают ещё несколько снимков с ним, пока он толкает Юнги к проходу. Одно из основополагающих правил для айдола — вы должны проявлять уважение ко всем в любое время года, дня и ночи. Не то чтобы Юнги как-то грубо относился к своим фанатам, но им стоит следить за своими действиями. Группа не может даже пройти. Сокджин всегда был немного строже, чем показывает в жизни. Игра в наивного шутника заставляет фанатов смеяться и хвалить его, но этот поступок означает, что он может быстро сориентироваться и помочь младшим. Сокджин снова переступает через себя и улыбается, вышагивая в ногу с Юнги. — Ты никогда не избавишься от этого прозвища, да? — Естественно, нет. За кого ты меня принимаешь? Они вместе садятся в самолёт. Сокджин оглядывается через плечо, чтобы убедиться, что остальные в салоне, а затем опускается на своё место, мягко ложась на плечо Юнги. — Разбудишь меня, когда начнут подавать еду? Желание аккуратно убрать чёлку с глаз или мягко провести большим пальцем по скуле одолевает, но Юнги уже умеет его игнорировать. Они друзья, коллеги, соратники. Ничего больше. Большим они и не могут быть. Руки остаются на коленях, но он позволяет Сокджину облокотиться на себя. — Конечно.

_________________________________

— Очень важно показать хороший имидж. Речь идёт не только о сегодняшнем вечере. Завтра вы дебютируете на французском телевидении, так что всё внимание будет приковано к вашему выступлению на KCON. Я хочу, чтобы все сияли, вели себя наилучшим образом и демонстрировали безупречные манеры. Это может стать нашим первым шагом к покорению Европы, поэтому, пожалуйста, сделайте всё возможное, — их менеджер выглядит усталым, но всё равно всем улыбается, — Ребята, я знаю, как много вы работаете. Пришло время показать им, из чего сделаны BTS. И вот они уже на сцене. Несмотря на множество происходящих действий и событий, Юнги видит только сверкающие «бомбочки» в зале. Свет выключен. Мин улыбается. Первый свист DNA эхом разносится по всему стадиону. Всё закончилось слишком быстро. Юнги чувствует себя удивлённым и немного опечаленным, пока они благодарят и прощаются с толпой. Странно не выступать с сольным концертом, который растягивается на несколько часов, но что-то подсказывает, что они вскоре вернутся. — Ещё один шаг к мировому господству, — говорит Намджун с ухмылкой, когда участники, вспотевшие и взбудораженные, уходят со сцены. — И мы свободны до завтрашнего полудня, — продолжает Чимин, — Мы никогда надолго не задерживаемся. — Хочу увидеть Эйфелеву башню! — говорит Тэхён, — Мы уже были здесь, но так и не сходили. Это незаконно! — Да, но вы, ребята, должны быть осторожны. Сегодня вечером в городе будет много ваших поклонников, я бы не советовал уходить далеко от отеля. Тэхён дуется, а Чонгук ворчит, когда они садятся в фургон. — Какой смысл быть в Париже, если мы не можем осмотреть достопримечательности? — Это город любви, — поддразнивает Хосок, забираясь вслед за Юнги, — Будь внимательным и, может, ты найдёшь свою вторую половинку. Взгляд Юнги устремляется на Сокджина. Их глаза на мгновение встречаются, а затем они оба резко отворачиваются. — Мы слишком заняты для этого, — говорит Сокджин, — У кого есть время на поиск родственных душ, когда ты мировая суперзвезда? — Мирового Красавчика не интересует любовь, — говорит Хосок, и в его глазах загорается озорство, — Ты мог бы быть настоящим сердцеедом с таким лицом, хён. — Ой, Хосоки, откуда ты знаешь, что мне неинтересно? — Сокджин посылает ему воздушный поцелуй, и Чон в ответ хватается за его грудь. — Ах, хён! И внезапно Юнги чувствует, что его настроение портится. Легкомысленный тон, которым говорят о чём-то, что ему действительно важно, бесит. — Да, откуда нам знать, что он раньше не разбивал сердца? Он теперь всех отвергает, — это звучит куда более жёстко, чем он хотел. Может быть, немного больно видеть, как Сокджин вот так небрежно поступает. Неужели он не знает, сколько ночей Юнги мучается из-за этого? — И что значит? — спрашивает Ким спокойно, но вот глаза выдают его обвиняющее настроение. — Ты выглядишь как сердцеед, — пожимает Юнги плечами, — Но ты прав. Кого волнуют отношения, когда мы звёзды, да? Глаза Хосока слегка сузились, озорной огонёк погас. — Всё в порядке? — Просто замечательно. — Похоже, у Юнги-хёна разбито сердце, — говорит Чимин, и Мину не нужно оборачиваться, чтобы увидеть улыбку на лице младшего. — Ой, хён, безответная любовь? Ты никогда не рассказывал мне об этом, — Юнги оглядывается на Намджуна, который улыбается ему в ответ. Сокджин не смотрит на него. — Хён, мне знакомо это чувство! — почти кричит Хосок, — Прошли годы, а я всё ещё не оправился из-за своего первого разбитого сердца... Макнэ начинают протестовать, когда Хосок порывается пересказать историю про свою первую девушку. Они все слышали это сто раз, но Юнги благодарен за то, что Чон перетянул всё внимание на себя. Он снова смотрит на Сокджина. Тот облокотил голову на окно машины, закрыв глаза и притворяясь спящим. Юнги знает его слишком хорошо, чтобы поверить. Он считывает напряжённые линии тела Сокджина, как книгу. В это могут играть двое. Он надевает наушники, закрывает глаза и делает вид, что всё в порядке. Но это не так.

__________________________________

В отелях Сокджин и Юнги тоже всегда останавливаются в одном номере. Но стоит им бросить свои сумки, Мин бежит в душ. Когда он выходит, его сосед сидит прямо на краю кровати, скрестив руки. Юнги и Сокджин очень разные во многих отношениях. Всякий раз, когда происходит дерьмо, Юнги любит сесть и поговорить об этом, разобраться, пока недосказанность не отравила отношение. Ему нравится, когда он может контролировать своих демонов. А Сокджин... Он из тех, кто проглатывает до тех пор, пока все это не увидят, и не разбирается с проблемами, выставляя напоказ фальшиво-позитивное отношение. Так что тот факт, что Ким сидит и явно злится на него, означает, что Юнги, должно быть, действительно ударил по больному месту. — Мы оба договорились, — говорит Сокджин, — что лучше будет ни на что не надеяться. — Ну и? — Юнги вытирает волосы полотенцем, пытаясь спрятаться от неловкого разговора. — Тогда почему ты ведешь себя так, будто это моя вина? Юнги чувствует себя зверьком, загнанным в угол. — Если мы и договорились, то это не значит, что я должен быть в восторге. Мои чувства, блять, не исчезнут. — Я бешусь не меньше тебя... — Да что ты? А, по-моему, тебе это нравится. — …Но я не выдаю пассивно-агрессивные комментарии по этому поводу перед другими, — Сокджин хмурится, — В первую очередь мы договорились как раз из-за того, чтобы остальные не догадались. Но если ты продолжишь в том же духе, они точно узнают… — Да даже если и так, то это ничего не изменит, — Юнги вздыхает, надевая толстовку, — Знают они или нет, ты всё равно не захочешь рисковать. — Я трус. Ты прав. Но всё равно, можешь хотя бы перестать болтать об этом? — Ты слишком преувеличиваешь. — А ты слишком оправдываешься. Оправдывается? Потрясающе. Буквально вчера утром Юнги час лежал и нежно думал о Сокджине, а сейчас ему хочется кричать на него. Почему любить так сложно? Он и так разбит, а смена часовых поясов и истощение не идут на пользу. — Мне сложно что-то скрывать. — Влюблённость не так уж и сложно перебороть, — отчаянно говорит Сокджин, — Мы должны… Юнги останавливает его. В Сокджине есть много вещей, которые он любит, и это снисходительное отношение к ним не относится. Перебороть? Вот так всё просто? Это Сокджин чувствовал к нему? — Ты прав, — говорит он, перебивая, — Честно, после этого разговора я уже забил. Какая наглая ложь. И оба это знают, но Сокджин всё равно выглядит обиженным. — Ну и хорошо. — Отлично. Он натягивает куртку поверх толстовки. — Поем сегодня один, — говорит Юнги, — и скажу остальным, что не пойду потом в ресторан. Мин не даёт Сокджину возможности ответить, переубедить его или сказать, что глупо поступает. Он уходит, стараясь хлопнуть дверью на выходе.

__________________________________

Ещё по дороге в отель Чонгук и Намджун листали страницы TripAdvisor, чтобы выбрать ресторан на сегодняшний вечер. Юнги бы остановиться на чём-то модном и французском для ужина, но он чувствует, что задыхается. Ему нужно побыть одному. Так он оказывается в баре отеля, неловко заказывая какую-то еду и потягивая пиво. Юнги чувствует себя ещё хуже в одиночестве, но, по крайней мере, здесь нет Сокджина. Он никогда не встречал человека, настолько сбивающего с толку. Сокджин так хорошо скрывает свои чувства, что даже эксперт Юнги может потерять своё место. Раньше было всё ясно и понятно: какие бы ни были чувства Юнги к нему — они взаимны. Типа, да, это отстой, что они не могут им следовать, но, по крайней мере, об их существовании знали. Может, это была обычная влюблённость в Сокджина. Может, Ким уже покончил с ним и двигается дальше. Может, Юнги был просто мимо проходящей историей. Так было бы проще. Безответную любовь пережить легче, чем притворяться, что вы не любите друг друга. Но потом он думает о том, как Сокджин ему улыбается, как жмётся к нему, когда никто не смотрит, как выглядит намного более расслабленным рядом с ним. Безответная любовь может быть и проще, чем притворяться, но прямо сейчас Юнги даже не знает, в какой из этих стадий он находится. И это самое худшее. — Выглядишь как побитая собака, — говорит ему барменша. Юнги передёргивает плечами, запоздало осознав, что эта француженка заговорила с ним по-корейски. Он резко поднимает голову. — Вы говорите на корейском? — удивлённо спрашивает он. Женщина пожимает плечами. — Родилась и выросла, — отвечает она, — Но уже несколько лет живу в Париже, — барменша улыбается, показывая жемчужно-белые зубы, — Ан Чжекён, — она протягивает изящную руку, и Юнги принимает её. — Мин Юнги. — Шуга, верно? Он поднимает бровь, и она смеется. — Признаюсь, я ваша фанатка. «Spring day» — моя любимая песня года, а «Tony Montana» — шедевр. Однако я не ожидала, что вы остановитесь в этом отеле, — она оглядывает его с ног до головы, — И, конечно же, я не ожидала увидеть тебя в моём баре. Юнги пожимает плечами. В Ан Чжекён есть какая-то бессмертная красота: мерцающие глаза и шелковистые темные волосы, собранные в элегантный пучок на затылке. Её темно-красные из-за помады губы совершенно не похожи на пухлые розовые губы Сокджина… Так, надо забыть. — Итак, Мин Шуга-щщи, — говорит она. Бар по большой части пустой. Женщина опирается локтями на стойку перед почти пустым стаканом Юнги, — Почему ты здесь совсем один? Он пожимает плечами. — Мне нужно было немного пространства. — В самом деле? Я ненавижу одиночество. — Может, мы просто разные. — Об этом рано судить. Ещё налить? — Конечно. Она отвлекается от него на несколько минут, а затем перед Юнги появляется жидкость янтарного цвета в причудливом стакане. — Наш лучший виски. За счёт заведения, — она снова улыбается. У неё красивая улыбка, — Для местной знаменитости. Он слегка смеётся, салютуя стаканом в её сторону. — Выпьем. — À votre santé*. (За ваше здоровье) Виски немного крепче, чем ожидалось, но это приятно. — Ну как? — Хорош. — Я рада, Шуга-щщи. — Юнги. Можешь звать меня просто Юнги. Оппа, если хочешь. — Поверь мне, — говорит она, звонко смеясь, — Я намного старше тебя. Мин вытирает рот тыльной стороной ладони. — Тогда нуна. Женщина улыбается ему. — Моя смена заканчивается через полчаса, — начинает барменша, — если ты хочешь продолжить разговор. — Конечно, — он улыбается в ответ, хотя какая-то часть его мозга посылает ему сигналы, что не стоит, — Расскажешь, почему считаешь «Tony Montana» шедевром. Она подмигивает, направляясь к другому клиенту. — Безусловно. Юнги никогда так не поступает. У него не бывает свиданий на одну ночь, нет друзей с привилегиями, он даже не флиртует. Особенно с поклонниками, особенно в чужой стране, когда любой из посетителей в этом баре может оказаться папарацци или репортёром. Но Юнги не может отрицать, что его тянет к ней, и всё же... Он вспоминает свой разговор с Сокджином в гостиничном номере. Как бы это ни было неприятно, Юнги должен погасить свои чувства к нему. Ему нужно забыть. Он наблюдает, как Чжекён наклоняется, чтобы вытащить бутылку пива из холодильника. Стройная, миниатюрная, хрупкая. Ничего похожего на Сокджина. Чем дольше он сидит здесь, тем меньше хочется вернутся в их с Сокджином общий гостиничный номер и больше остаться с ней. Может быть, они просто поговорят о музыке. Компания, чтобы заглушить одиночество и ядовитые мысли. Идеально.

__________________________________

Юнги медленно просыпается с раздражающим хрустом в шее. Он моргает раз, другой, и снова закрывает глаза. Ещё бы поспать, но телефон звенит. Его рука тянется к прикроватному столику, стучит по нему, пока пальцы не натыкаются на мобильный. — Алло? — Ты, блять, где? — это Намджун, и Юнги знает этот тон. Тон, который лидер использует, когда напряжён и зол. И, вероятно, собирается либо вскрыть вены, либо пробить стену, если что-то не изменится. Не самое приятное, что можно услышать первым делом утром, особенно когда мозг ещё не до конца загрузился. — М? Юнги на этот раз открывает глаза. Он не в своём номере. Сокджин не лежит на соседней кровати. Он резко выпрямляется, по его венам пробегает волна страха. Где он? Мин смотрит налево, и воспоминания о грязных, влажных поцелуях, сильных любовных укусах и холодных прикосновениях возвращаются. Женщина начинает медленно просыпаться, широко зевая. Она садится, оказываясь голой, как в день своего рождения. — Я в порядке, Намджун-а, — говорит Юнги, стараясь поддерживать ровный голос. Она встречается с ним взглядом, и её глаза расширяются. — Ебануться, — произносит она одними губами. — Я в другом номере отеля. — Что? Почему? Сокджин-хён сказал, что ты так и не вернулся прошлой ночью, утром тоже не объявился. Мы искали тебя. Нам выезжать через полчаса, хён, — и тут Намджун делает паузу, — Ты... был не один? Виноватого молчания Юнги достаточно для ответа. Ким вздыхает. — Стафф убьёт тебя, — говорит он, — но мне будет всё равно, если ты через двадцать минут не доставишь свою задницу в вестибюль. — Я буду там. Юнги завершает звонок и вскакивает с кровати. — Мне, эм, не хочется быть грубым… — Всё в порядке, — перебивает Чжекён, — Я понимаю. Мне тоже пора, — её взгляд скользит по груди Юнги, — Прости за это. Он смотрит вниз и видит большую красную отметину на ключице. Похоже, кто-то слишком увлёкся засосами. Стилисты убьют его, если он будет виден. Юнги мотает головой. — Всё в порядке, — он натягивает джинсы, — И я... Я хорошо провёл время прошлой ночью. Спасибо. — Ага. И тебе. Они неловко молчат, пока Юнги одевается. Чжекён не делает никаких движений. Она лежит на подушках, не отрываясь от созерцания Мина. Она выглядит взволнованной, даже немного испуганной. — Всё в порядке? — спрашивает он обеспокоенно. Женщина может и быть незнакомкой, но Юнги не собирается оставлять девушку, с которой только что переспал, такой расстроенной. — Я в порядке, — говорит она, — Я хорошо провела время. Просто не хочу, чтобы у тебя из-за этого были неприятности. — Это не твоя вина, — успокаивает он, — Я взрослый человек и могу сам принимать решения. Если попаду в какую-нибудь неприятность, это будет моя вина. — Как скажешь, — неуверенно отвечает она, — Знаешь, если будешь в Париже, найди меня. Точно нет. В основном потому, что Юнги вряд ли избавиться от этой неловкости и сможет снова посмотреть ей в глаза. — Я так и сделаю. Пока. — Au revoir.* Именно поэтому Юнги не занимается случайным сексом. Всё, конечно, хорошо, но он ненавидит возникающее напряжение, особенно, когда оно смешано с чувством вины. Вот как сейчас. Секс был хорошим, но теперь, когда он думает не членом, то не может перестать думать о риске. Что, если его кто-нибудь увидит? Что, если она продаст эту историю в Dispatch? Что делать, если она сфотографировала их и опубликует в социальных сетях? Он бежит из номера в вестибюль, где его ждут группа и менеджеры. Их почти сразу загоняют в фургон, и как только двери скрывают парней от ушей и глаз фанатов, его начинают отчитывать. Как это безответственно сбегать в чужой стране на всю ночь, ничего не сказав, все ужасно волновались, ты должен знать, как рискованно спать с незнакомцами, когда кто-то может вас спалить. — Ты нас напугал, хён, — говорит Хосок, скрестив руки на груди. Солнечная улыбка омрачена смесью беспокойства и раздражения, — Надеюсь, она того стоила.

__________________________________

Рубашка, которую стилисты выбрали для Юнги сегодня, была нежно-белого цвета. Когда он её натягивает, на ключицах просвечивается яркая красная отметина. Стилисты ругают, менеджеры смеются, Намджун делает несколько пассивно-агрессивных замечаний, в то время как макнэ, спасибо Всевышнему за них, пытаются шутить и отвлекать внимание, чтобы развеять стрессовую атмосферу. Сокджин ничего не говорит. Он ни разу не взглянул. С одной стороны Юнги ликует. А с другой — чувствует себя ужасно. Ему велено поменяться верхом с Чимином. Но тёмно-синяя рубашка Пака не сочетается с его чёрными брюками. В итоге, стилист говорит Сокджину отдать Юнги пиджак и застёгивает его на груди, скрывая засос. — Это ваше первое французское интервью, ты не можешь выглядеть так, будто только что встал с чьей-то кровати, — она бросает на него укоризненный взгляд, — Даже если такое и произошло. Серьёзно, Юнги-ши, меня не волнует, чем ты занимаешься в свободное время, но у нас есть правила относительно… — Я знаю, — Юнги в курсе. В то время, когда Джихён была на нём, оставляла засосы на его коже, пронзая её зубами, ему попросту было всё равно. Правила имели наименьший приоритет. Проблема с пиджаком Сокджина заключается в том, что тот теперь выглядит потрясающе красивым в футболке с глубоким вырезом. Белая ткань идеально смотрится на его коже, открывая ключицы и верхнюю часть груди, а рукава обрезаны, чтобы показать его руки. Он великолепен. И даже после всего Юнги не может удержаться, чтобы не пялиться. Затем он смотрит на лицо Сокджина. Тот выглядит по-королевски взбешённым. Наверное, из-за Юнги. Группа по-прежнему чувствует себя неловко, выходя на встречу с интервьюерами. Юнги стесняется и волнуется, ощущая себя виноватым и позволяя остальным говорить большую часть времени. Несмотря на то, что вопросы и ответы на корейском языке, Намджун в конечном итоге выступает один, пока остальные привыкают, чтобы вклиниться в разговор. Ответы Хосока и Тэхёна становятся всё более и более частыми. И даже Сокджину удаётся сделать пару комментариев, без труда скрывая свой гнев. Он долго возмущается, когда Намджун называет его плохим танцором, вызывая смех у всех присутствующих. Юнги улыбается, но это вынужденная мера. Несмотря на утренний хаос, похоже, всё идет хорошо. Теперь пора переодеться в обычную одежду и отправиться в аэропорт. У айдолов нет отдыха. Сокджин до сих пор игнорирует Юнги, и это сводит его с ума. Он сидит между Тэхёном и Чонгуком в фургоне, и Мину приходится слушать, как они играют. В самолёте старший меняется местами с Чимином, чтобы не сидеть с Юнги. Ему больно, но Мин не показывает этого. Он переборет эти чувства. Те, что Сокджин называл влюблённостью. Нахуй. Если Ким хочет быть ограниченным, то вообще без проблем. Юнги плевать. Но это такое враньё. В середине полета Мин смотрит в пространство между креслами. Его сердце сжимается, когда он видит, как Сокджин кладёт голову на плечо Хосока. По возвращению в Корею им дают небольшой перерыв. Это означает, что у них есть тренировки, но нет записей и основного расписания. В такие периоды участники обычно занимаются индивидуальными вокальными и танцевальными занятиями, ночными студийными записями, передышкой дома и мозговым штурмом над текстами и концепциями для их следующего альбома. Обычно Юнги нравятся такие небольшие перерывы: он может работать в своём собственном темпе и тусоваться с лучшими друзьями, не работая двадцать часов в день, пропадая на съёмках. Однако в этот раз всё мучительно неловко. Он и Сокджин почти не разговаривали с той роковой ночи в Париже. В их общей комнате стало душно. Обычно, находясь рядом с Сокджином, он успокаивается. Но сейчас это больно. Им нужно поговорить, но они оба слишком упрямы для этого. Кроме того, в последнее время Юнги чувствует себя по-настоящему вялым. Ещё больше, чем обычно. Он списывает это на смену часовых поясов и ложится спать немного раньше, надеясь, что придёт в норму. Но нет. Чтобы напряжение ушло, требуется групповое вмешательство.

__________________________________

Юнги получает сообщение от Намджуна, в котором тот просит его немедленно вернуться домой из студии. Видимо, ситуация крайне чрезвычайная. Юнги мчит домой. Сердце застревает в горле. Ему до ужаса страшно, что кто-то пострадал или разразился скандал. Он думает о своей ночи с Чжекён, представляет фотографии, выставленные на сайтах и навсегда оставшиеся в Интернете. Единственное, что удерживает его в здравом уме, — желание как можно скорее вернуться домой. Все уже сидят в гостиной, когда он приходит. Чимин и Чонгук сидят по бокам напряжённого Сокджина, который выглядит как забитый зверь. Тэхён растянулся на противоположном диване, Намджун сидит в кресле, а Хосок на полу рядом с ним. — Привет, Юнги-хён, — весело говорит он, — Нам всем нужно поговорить. Мин прищуривается и садится рядом с Тэхёном. Чья-то рука успокаивающе сжимает его ладонь. Намджун как будто перекатывает слова во рту, проверяя их, прежде чем выдать. — Итак, — говорит он медленно, осторожно, тёмные глаза перебегают с Сокджина на Юнги, — Я тут заметил. Вообще, все, на самом деле, заметили... Слушайте. Вы двое, кажется, поругались... — они оба открывают рты, чтобы возразить, но Намджун поднимает руку, — Мне всё равно, кто прав, а кто нет. Ссоры случаются постоянно, это нормально. Но сейчас она влияет на динамику нашей работы. И это нужно остановить, пока не стало хуже. — Вы несколько дней даже не смотрите друг на друга, — говорит Хосок, — Сейчас всё ок, потому что у нас перерыв, но скоро начнётся сезон награждений. Как мы должны готовиться к специальным выступлениям и долгим записям, если боимся, что вы можете наброситься друг на друга в любую минуту? Юнги скрещивает руки на груди, глядя на двух других рэперов. Чимин тоже заговорил, его голос был мягким, но тон убедительным. — Будет лучше, если мы решим это сейчас, и не будем потом выяснять отношения. Что же всё-таки произошло? Теперь Сокджин смотрит на Юнги, посылая сигналы: «Я же тебе говорил». Оба молчат. — Хён, — настаивает Тэхён, сжимая его руку. Юнги тяжело вздыхает. — У нас была проблема, — начинает он, — И мы договорились не обсуждать это с вами, ребята. — Почему? — Это очень личный вопрос, — говорит Сокджин. Юнги терпеть не может, когда он так злится, ни с кем не обсуждая. Упрямый баран, — Мы решили не возвращаться к нему. Я так думал. — А ты об этом хотел рассказать, Юнги-хён? Мин открывает рот и закрывает. Проблема Юнги не в том, что они не хотели делиться этим с другими. На самом деле, тут он был согласен с Сокджином. Отношения — это не то, что стоит скрывать. Только не что-то такое огромное. Но мысль о том, чтобы рассказать всем, кажется неправильной. Не поймите неправильно, Юнги не думает, что ребята негативно отреагируют, но они точно будут удивлены, даже шокированы. И всё станет неловким, что необратимо изменит динамику в группе. Они так долго жили вместе как Bangtan. Они должны ладить друг с другом, ради своего имиджа в глазах общественности и ради своего здравомыслия. Если они с Сокджином когда-нибудь создадут что-то, что окажется провальным. Об этом лучше не думать. Ещё хуже для их репутации, если об этом узнает общественность. И, сидя здесь, он соглашается с этим решением. Отстойно, больно, но такова жертва, чтобы быть айдолом. Только вот... — Дело не в том, что я хотел рассказать, — говорит Юнги. Сокджин поднимает бровь, — Просто я отношусь к этой теме чересчур серьёзно. Мы договорились положить этому конец, но в последнее время Джин-хён казался таким равнодушным и пренебрежительным, что меня это обидело, — он смотрит в глаза Сокджину. Это правда, — Я был зол и расстроен, потому что для меня это было очень важно. Мне показалось, что для тебя это ничего не значило. — Хён? — Это не так, мне не всё равно, — вступает Сокджин, — Я тоже был расстроен. И даже до сих пор. Но злиться не выход. — Я не злюсь… — Ты дашь мне закончить? — фыркает Ким, — Я не хотел, чтобы другие знали об этой проблеме, поэтому и притворялся, что всё в порядке. Мне не хотелось показывать негатив. Расстройство не повод отпускать пассивно-агрессивные комментарии. — Ну, может быть, если бы ты поговорил со мной об этом, а не игнорировал моё существование в последние несколько дней, мы могли бы избежать недопониманий, — Юнги машет рукой в сторону комнаты. — Стоп, стоп, стоп, — Намджун поднимает руки в мирном жесте, — Вы уверены, что это не хотите всё-таки обсудить с нами этот конфликт? — Да, — отвечает Сокджин почти умоляюще, с ноткой уязвимости в голосе. — Ты можешь доверять нам, хён, — говорит Чонгук. Юнги получил противоположный эффект: Сокджин теперь ещё больше замкнулся и отстранился. И в этот раз Мин находится дальше всех от него. — Я знаю и доверяю вам. Но не хочу делиться этим. — А Юнги-хён? Он вздыхает. — Я тоже. — Итак, — говорит Хосок, — Если мы оставим вас наедине, вы пообещаете, что как взрослые и вежливые джентльмены обсудите свою проблему? Эти слова заставляют Юнги чувствовать себя ещё более виноватым. Вот они, два самых старших участника, причиняют всем неудобства. Он кивает. — Что ж, мы удаляемся. Но если услышим крики — вернёмся. Тэхён ещё раз сжал руку Юнги, прежде чем встать и выйти из комнаты. Остальные последовали за ним. На мгновение повисает тишина. Со вздохом Сокджин встаёт. Юнги начинает волноваться, что старший просто так сейчас уйдёт. Но тот подходит и садится рядом. Он всё ещё напряжённый и замкнутый. — Для меня наши чувства важны, — тихо начинает Ким, — Я не пытался вот так всё по щелчку забыть, а лишь хотел двигаться дальше. Можешь посчитать мои слова грубыми, но я стараюсь не зацикливаться на вещах, которые не смогу получить. Юнги чувствует, как в его кровеносной системе появляется новая волна печали. — Тогда почему ты не сказал то же самое тем вечером? Ты произнёс это так, словно тебе всё равно. — Не знаю. — А потом... Я знаю, что спать с той женщиной было слишком рискованно и, честно говоря, импульсивно. И нам повезло, что не разразился скандал, но... Я и не думал, что это станет причиной твоего расстройства. Поверить не мог, что ты из-за этого игнорировал меня несколько дней. Ты ясно дал понять, что мы не можем быть вместе. Сам сказал мне, чтобы я смирился. А потом злишься, когда я с кем-то переспал? Определись, хён. Сокджин вздыхает. — Меня не волнует, с кем ты спишь. Это не моё дело. Учитывая, что мы не вместе. Обещаю, что в будущем не буду так остро реагировать. Пока из-за тебя у нас на утро не появятся морщины от стресса. Но той ночью у меня не было ощущения, что ты к кому-то целенаправленно идёшь. Мне казалось, что ты переспал с кем-то только для того, чтобы позлить меня или что-то вроде того, — он снова дуется, — Знаешь, Юнги, мы оба договорились, что не будем цепляться за ложную надежду. Так почему ты ведёшь себя так, как будто это я загнал тебя в угол этим решением? — Наверное, мне просто нравится, когда всё по полочкам. Хён, ты же знаешь. Я не умею скрывать своих чувств. — Так и что же это было? — Было что? Сокджин облизывает губы. — Это было искреннее влечение или ты трахнул её, чтобы разозлить меня? Юнги колеблется. — Думаю, и то, и другое. — Ага, — голос Сокджина обыденный, но Юнги слышит в нём боль. Почему они продолжают друг друга терзать, когда им так не всё равно? — Я сожалею, — говорит Юнги, — По крайней мере, потому что сделал это по неправильным причинам. Засос на его ключице всё ещё не исчез. — И мне жаль. Это было не очень по-взрослому с моей стороны. Я не мог даже встретиться с тобой лицом к лицу. — Прости меня. Не хочу, чтобы ты думал, что не можешь поговорить со мной, хён. Даже если мы не сможем быть вместе, как хотели, я... — Юнги сглатывает, у него пересыхает в горле, — Я слишком забочусь о тебе и всё ещё хочу быть твоим другом, которому ты можешь доверять. И я тоже хочу тебе доверять. — Мы всегда полагались друг на друга, верно? — Сокджин смеётся, немного грустно, но уже более оживлённо, — И ты меня прости. Юнги всегда считал, что держаться за руки полезно для разрешения споров. Он протягивает руку и берёт кривоватые пальцы Сокджина в свои. Ким подпрыгивает от прикосновения, отнимая руку. Юнги чувствует себя отвергнутым, пока не видит обеспокоенное лицо Сокджина. — Юнги, — говорит он, — почему у тебя такие холодные руки?

__________________________________

Юнги солгал бы, сказав, что всё устаканилось. По большей части так оно и есть. Неловкое напряжение между ними тает. Они по-прежнему иногда бесятся, но теперь оба это обсуждают и более-менее легко разрешают. Всё возвращается к привычной рутине: они продолжают комфортно подразнивать друг друга. Сидя вдвоём молча в комнате, никто больше не чувствует неловкость, а остальные испытывают облегчение из-за прогресса примирения. Юнги вспомнил кое-что очень важное, о чём забыл во время приступа гнева: дружба Сокджина гораздо ценнее невозможной любви. И он благодарен за это напоминание. Однако, Юнги не может сказать, что счастлив. Он чувствует себя неловко. Не из-за Сокджина, но что-то изменилось внутри него самого. Мин всё время чувствует себя таким вялым. Это не тот тип усталости после целого дня танцевальной практики; мышцы не ноют от постоянного движения и физических и умственных нагрузок. И не истощение, которое вытекает из депрессии. Это тот изнуряющий вид, из-за которого встать с постели по утрам кажется героическим поступком, который он не в силах совершить. Нет, Юнги просто устал. И не знает, из-за чего. Он чувствует себя более замёрзшим и медленным. Когда Сокджин утром раздвигает шторы, зимний солнечный свет жжёт лицо. На день рождения старшего они устраивают небольшую вечеринку в общежитии: он пьёт много пива с остальными, смеётся над пьяными выходками Хосока и Чимина, но не чувствует себя ни капли пьяным. Праздничный торт на вкус как грязь, хотя остальные хвалят. И проблема не только со сладким. Юнги с Чонгуком идут за шашлыками из баранины в одно из их любимых мест, и они тоже ему не нравятся. В итоге он отдаёт большую часть своей порции младшему, с одной стороны чтобы откормить его после жёсткой диеты, с другой — чтобы не оставлять много недоеденного. Когда Чонгук спрашивает, Юнги говорит, что просто не голоден. Но это ложь. Юнги голоден. Но еда его не удовлетворяет. Паника начинается через неделю, когда в сеть просачиваются фотографии группы, покидающей общежитие. Это беспокоит, потому что фотограф не из Dispatch или любых других новостных порталов. Аноним, который неожиданно делает несколько групповых снимков, в том числе фото крупным планом их сонных лиц. К этому пора уже привыкнуть. Фанаты преследуют их повсюду со своими вездесущими камерами. Их компания разрешает фото на публичных мероприятиях, но это не тот случай. На фан-сайтах тоже нет информации об этих фото. Скорее всего, обычный сасэн, который подобрался близко, но не слишком. Но это пока. Мозг посылает сигналы, что здесь всё нечисто. Юнги не знает, как это объяснить, поэтому приказывает своему инстинкту заткнуться.

__________________________________

Мин худеет. Намджун отводит его в сторону, чтобы поговорить о его чрезмерной строгой диете. Чимин тоже говорит с ним об этом, настаивая, что не ему судить, но он беспокоится. Мин не знает, как объяснить, что он-то хочет есть, но не может. Еда становится всё хуже и хуже на вкус. Запах мяса, шипящего на сковороде, больше не кажется аппетитным. Горячий шоколад, который Тэхён приготовил для него однажды вечером, заставляет желудок скручиваться, и Юнги не в силах его выпить. Даже кофе, его настоящая первая любовь (прости, музыка), вызывает тошноту. Но Юнги очень голоден, но не знает, почему. Он пытается объяснить это Намджуну, который говорит, что если Мин не начнёт правильно питаться, то не сможет поддерживать свои силы. Юнги обещает ему попытаться. Он правда старается. Мин не знает, что с ним происходит. Этой ночью он плачет в студии. Что с ним не так? Почему ему кажется, что его тело выступает против него? Им с Тэхёном поручено помочь Сокджину и Хосоку на кухне в понедельник вечером. Они уже не так часто готовят. На это нет времени, так что спасает доставка. Но Чонгук затосковал по дому, и Хосок подумал, что было бы неплохо хоть раз поесть домашней еды. И вот он здесь с Тэхёном режет овощи в углу кухни, в то время как двое других делают основную работу. И рука младшего соскальзывает. Он оживлённо болтает, неправильно направляет нож, и тот соскальзывает с лука, оставляя порез на пальце. Юнги вскрикивает. Рана не глубокая. Тэхён выругивается и отдёргивает руку. Несколько капель крови появляются на кончике указательного пальца. Хосок и Сокджин, отвечающие за испуг в группе, вопят. Чон шипит при виде пореза, поднимая палец, чтобы осмотреть его, в то же время старший филигранно ругается на заднем плане. Юнги едва слышит это из-за стука сердца. Голод, который он испытывал последние несколько недель, сейчас чувствуется сильнее, чем когда-либо прежде. Его переполняет тяга к крови на пальце Тэхёна. Она манит его, как магнит. Как будто то, чего он жаждал последние несколько недель, — это была не еда, а... А это ебануться. Физическое желание кинуться и слизать капли крови с поверхности стола просто чудовищно. Юнги понятия не имеет, почему. Так много эмоций обрушилось на него сразу, что он чувствует себя плохо. Им движут жажда и голод. Почему грёбаная кровь Тэхёна так хорошо пахнет? Почему он думает как мерзкий извращенец? Хосок бинтует порез. Тэхён берёт чистый нож, новую луковицу и продолжает работать. Но металлический привкус крови остаётся в ноздрях Юнги. — Хён, — обеспокоено говорит Хосок, — у тебя руки дрожат. Не волнуйся ты так, Тэхён в порядке. Юнги кивает. Он беспокоится не о Тэхёне.

__________________________________

Юнги просыпается от громких голосов и стука в дверь. — Ну что там? — стонет Сокджин. Мин упрямо лежит с закрытыми глазами, но его будоражит аромат завтрака. Он не уверен, кто готовит (может, Хосок?), но чувствует манящий запах, от которого текут слюнки. Когда Мин всё-таки открывает глаза, в комнате темно. Ещё не утро. Дверь открывается. Запах усиливается. И Юнги понимает, что это не еда, а кровь. Сердцебиение сразу же учащается. Забавно, как люди ассоциируют любовь с таким надоедливым органом. Сердце не имеет ничего общего с ней. Оно даже не общепринятой формы для обозначения любви. Оно заставляет Юнги осознавать свой страх, тревогу, затрудняет дыхание, поскольку без устали качает кровь по его телу. Его мысли затихают. Кровь... Входит смущённый Чонгук, за ним следует Чимин, цокая языком. Пак, из носа которого течёт красная жидкость, прижимает к лицу рубашку, чтобы остановить кровотечение. Сокджин тут же вскакивает с кровати. — Что случилось? — он смотрит на них двоих, — Какого хера? — Хён, не ругайся! — перебивает его Чонгук, но Сокджин игнорирует. Юнги пытается проявить беспокойство. Он, полусонный, встаёт с кровати, как в трансе. Его охватывает то же желание. Напуганные сахарные летяги пищат в клетке. — Мы играли, — объясняет Чимин, — и Чонгук слегка перебрал с энтузиазмом. Сокджин заставляет Пака сесть на кровать и убирает окровавленную ткань с лица, наклоняя его голову назад, чтобы осмотреть рану. — Ну сломанным он не выглядит, — говорит старший с ощутимым облегчением в голосе, — Просто кровь течёт, — в комнате раздаётся коллективный выдох. Чонгук выглядит более расслабленным, — Вам очень повезло. Если бы вы сломали нос перед концертом в конце года, то Хобом-хён вас поубивал. Сокджин встаёт, ведя Чимина за руку. — Нужно на несколько минут заткнуть, чтобы остановить кровь, — говорит Ким, беря большой и указательный пальцы Чимина, правильно их размещая на носу, — Тебе лучше подождать в гостиной. Хоби взбесится, если ты появишься в таком виде. Чонгук-а, можешь намочить салфетку? Чимини, ты иди сядь, а я принесу пакет со льдом. Сокджин может быть очень шебутным большую часть времени, но по необходимости становится серьёзным. Когда младшие напряжены, обеспокоены или взволнованы, он всегда рядом. Старший хоть и не умеет работать с эмоциями, чтобы помогать другим справляться с ними, но если может с чем-то разобраться или подставить плечо поплакать и подбодрить, он здесь, вооруженный салфетками, каламбуром и общим пониманием того, что делать. Если бы Юнги был один, то он ещё минут десять думал, что, нахуй, нужно делать. Даже если он может дать лучший совет, в этот момент (и во многие подобные до этого) Мин чувствует себя безмерно благодарным за то, что Сокджин здесь. Но прямо сейчас эта благодарность отошла на второй план, потому что Юнги сосредоточен на крови. Тёмно-красной, жидкой. Как же он её хочет. Парень так её жаждет, что эта мысль пугает. Почему, блять? — Ой, Юнги-чи, засыпай. — Прости, что разбудили тебя, хён. Взгляд Юнги опускается на правую руку Сокджина. Окровавленная рубашка Чимина скомкана в его кулаке и оставляет пятна на коже пальцев и запястья. — Тебе она нужна? — спрашивает он Пака, — Я брошу в стирку. Чимин начинает мотает головой, затем морщится, жалея об этом действии. — Лучшее место для неё — мусорка, — говорит он гнусавым голосом из-за заткнутого носа. — Я выброшу, — наспех говорит Юнги, — Не пачкай пол. — Спасибо, Юнги, — с благодарностью улыбается Сокджин, осторожно протягивая руку с рубашкой, — Я помогу Чимини привести себя в порядок, а потом приду досыпать. Юнги просто кивает, наблюдая, как все выходят из комнаты. Чонгук повторяет извинения, как заезжанная пластинка. Мин не выбрасывает рубашку. Один в тёмной комнате он подносит её к лицу и глубоко вдыхает. Часть его мозга приказывает ему слизать, высосать кровь, впитавшуюся в волокна. Есть. Пить. Запах сводит его с ума. Лучше, чем сосновый одеколон, чем свежевыстиранные простыни, чем кондиционер для белья, который использует Сокджин, чем запах, прилипающий к коже, пока они сидят бок о бок и смотрят фильмы на сдвинутых кроватях, прижимаясь друг к другу. Это больше, чем просто приятный аромат: как будто голодный человек нюхает свою любимую еду. Лучше, чем самгёпсаль и пулькоги, шашлык из баранины и кофе. Голод настолько сильный, что Юнги чувствует, как тело кричит, требуя утолить жажду. Он повинуется, высовывая язык. Как только он касается им ткани, то отшатывается, приходя в себя, не успевая почувствовать вкус крови. Юнги роняет рубашку, сильно трясясь. Что с ним случилось? Сахарные летяги продолжают верещать от ужаса. Юнги думает, не его ли они боятся. Что ж, не только они. В итоге Мин набирается сил, снова поднимает рубашку и выбрасывает её в мусорное ведро. Едва заметное пятно украшает кончик пальца. Теперь, когда сильное желание утихло, он, не раздумывая, рассеянно сует палец в рот, обсасывая его. Так Юнги и засыпает, зажав указательный и средний пальцы между губами, как младенец.

__________________________________

Он просыпается на следующее утро и случайно кусает сам себя. Вместо лёгкого прикосновения, Юнги чувствует, как будто подушечки пальцев пронзает острое жало. В панике он садится, ощупывая рот и замирает. У него выросли клыки. Острые кончики прорезали кожу. Он вскакивает с кровати и бросается в ванную, не обращая внимания на проснувшегося и зовущего его Сокджина. Зеркало ничего необычного не отражает. Он тщательно осматривает и ощупывает ротовую полость. Всё кажется нормальным. Мин запирает дверь, падает на колени и плачет. Юнги сходит с ума.

__________________________________

Он обращается к универсальному инструменту своего поколения — Интернету. Люди, пьющие кровь. Юнги выбирает вкладку в режиме инкогнито. Он вводит слова в строку поиска на ноутбуке за запертой дверью студии. Первый результат касается людей, которые думали, что они вампиры. Убийцы, притворявшиеся вампирами и выпившие кровь своих жертв. От этого у него мурашки по коже. Следующий результат менее шокирующий и более фактографический. Обсуждения того, что употребление крови может быть вредным для человека из-за токсичности высоких доз железа. У людей нет органов, подходящих для выделения или усваивания такого количества, что приводит к гемохроматозу*. Юнги не совсем знает, что это значит, но вряд ли что-то хорошее. Это заставляет Юнги задуматься о недавних изменениях, которые претерпевает его тело, но всё это не имеет смысла. Вампиров не существует. Он просматривает статью в Википедии о летучих мышах-вампирах. После изучает менее популярные сайты, где объясняются последствия употребления крови. Юнги гуглит одержимость кровью, что приводит его к так называемому синдрому Ренфилда — навязчивая идея пить крови или клинический вампиризм. Он назван в честь персонажа из произведения «Дракула» Брэма Стокера. Персонаж — Ренфилд — стал одержим вампиром, в честь кого названа книга, и начал есть мух и пауков, полагая, что таким образом поглощает их жизненную силу. Юнги слегка тошнит, но также он немного успокаивается. Хоть Мин и сходит с ума, тело ломит но, по крайней мере, он не пытается есть пауков. Остальная информация относится к кровавым фетишам или насильственным действиям, но это тоже не в рамках проблем Юнги. Он не кинулся на окровавленный нос Чимина, и точно не собирается так делать в будущем. Он не хочет никому вредить, не говоря уже о том, чтобы кого-то убивать и пить их кровь. Его одногруппники... Он не может причинить им вред просто при виде их крови. А не обуза ли он для других? Он выкидывает эту мысль из головы, закрывает вкладку и выходит из браузера. Скорее всего у него проблемы с желудком. Может, отказ от привычной еды заставляет его разум пытаться найти её в необычных местах. Может, ему стоит обратиться к врачу. Может, в нём какой-то паразит. Юнги делает мысленную пометку, чтобы как можно скорее назначить приём, и делает всё возможное, чтобы сосредоточиться на работе. Тем не менее, спустя всего двадцать минут, он получает сообщение от Хобома, в котором он говорит всем участникам, чтобы те шли домой и оставались в общежитии под замком.

__________________________________

Приличная толпа собралась в гостиной: все участники, менеджеры и руководитель службы безопасности из компании. Хобом осторожно кладёт фотографии на стол. Наступает гробовая тишина. В конце концов Намджун нарушает её. Голос напряжённый, цепляющийся за ниточку холодной логики. — Они размещены в интернете? — Нет, — отвечает человек из службы безопасности, — Их отправили нам по почте. — Почему? Зачем кто-то пошёл на такой риск только для того, чтобы прислать лично нам? — Они развлекаются. Хотят, чтобы мы знали. Юнги смотрит на снимки и чувствует, как сердце замирает. Кто бы это ни был, он играет с ними в кошки-мышки. На столе лежат несколько фотографий. На одной изображён только Юнги, на трёх — Сокджин. У Тэхёна тоже одна. Затем идёт снимок Чимина и Чонгука. На нескольких сняты Чимин и Сокджин. Фотографии Юнги самые ранние, сделанные ещё по их возвращению из Парижа. В тот же день, когда они просочились в сеть. На недавних снимках — Сокджин, Чимин и Чонгук, всего три ночи назад, когда у Пака из носа хлестала кровь. Самого старшего подловили на кухне, пока он мыл руки и копался в морозильной камере в поисках пакета со льдом. На последних двух Сокджин прижимает найденный пакет к носу Чимина, а Чонгук, возникший как призрак, машет, желая спокойной ночи. На фотках всё невинно. В них нет ничего компрометирующего. А вот то, как близко они сделаны, пугает. Судя по чёткости и ракурсу, фотограф, должно быть, снял их через окно кухни. — Они были сделаны после 4:30. — Итак, — говорит Сокджин низким голосом. Он как гром, который вот-вот разразится. Звучит страшно. Ким в ярости, как и все присутствующие. Но Юнги знает, что так старший прячет страх, — Кто-то был возле нашей квартиры в четыре утра с фотоаппаратом. — Видимо, да. — И чисто случайно, что именно этой ночью мы пошли на кухню ровно в это время. Так сколько же они часов реально нас ловили... — он облизывает губы, — или даже ночей. — Что вы вообще делали? Юнги отключается, пока Чонгук объясняет свою бессонницу ивентом в Overwatch, и как Чимин погнал его спать, а затем получил кровоточащий нос. Мина охватывает трепещущий страх. Что, если этот человек видел, как Юнги нюхал кровь на рубашке Чимина, словно ебанутый парфюмер? Что, если фотографии с этим эпизодом выложат в Интернет? Люди только и ждут повод напасть на группу: жуткий рэпер, жаждущий крови. Таблоиды сожрут их и не подавятся. — Есть ещё одна, — говорит представитель службы безопасности Ким, доставая ещё одну фотографию. У Юнги пересохло во рту, — Она сделана прошлой ночью. На снимке изображена комната Юнги и Сокджина. Они оба спят. — Да какого хуя, — встревоженно вскрикивает Тэхён, вставая, — Они были прямо за окном? — Скорее всего просто приблизили, — говорит Чимин, — мы находимся на самом верхнем этаже. Они никак не могут сюда подняться. Пак успокаивает друга, но, глядя на эту фотографию, Юнги тоже чувствует панику. Его рука тянется к Сокджину, сжимая его дрожащие пальцы, цепляясь за них, словно за спасательный круг. — Похоже, что тут работает сасэн, — говорит руководитель по безопасности, — мы оцениваем ситуацию. К вам будет приставлена охрана на ночи. На первое время... Хобом натянуто улыбается. — Мы уже говорили вам, ребята, что думаем о скором переезде, верно? — он кашляет, — Так вот, ваш переезд ускоряется. Место куда более приятное. С отличной системой безопасности. — От этого не легче, — говорит Сокджин. — Вы связались с полицией? — спрашивает Хосок. Наступает неловкая пауза. Хобом потирает виски. — Вы знаете, как я забочусь о вас, — начинает он, — если бы это зависело от меня, то я бы заставил копов рыскать, пока они не выследят этого человека. Юнги чувствует одно «но». — Но... — Но компания не хочет скандала, — заканчивает Намджун, с выражением смирения на лице. Хобом смотрит вниз. — Мне очень жаль, мальчики. Юнги хочется кричать от ярости. Айдолы — это, конечно, публичные персоны, но относиться к ним, как к товару, когда нарушается закон о неприкосновенности? Он встаёт и уходит в свою комнату, захлопнув за собой дверь и закрывая жалюзи и шторы. В ту ночь ни он, ни Сокджин не могут уснуть. В конце концов Мин слышит, как старший вздыхает, вылезает из кровати и ложится рядом с ним. Может, это и нарушает их негласный договор, но сейчас никого из них он не волнует. Оба чертовски напуганы и хотят физического комфорта. Юнги цепляется за Сокджина, обнимает за талию и прижимается лбом к груди. Он слышит тихий стук его сердца. Сначала он навевает мысли о крови, но в конечном итоге этот ритм убаюкивает. Присутствие Сокджина, его тепло, дыхание, жизнь становятся утешением. В безопасных объятиях паранойя начинает немного ослабевать. Пока он не вспоминает, что каждое утро этой недели ощущал покалывания из-за солнца, попадающего на кожу, когда старший открывал шторы. Он каждое утро раздвигал их. Ничего необычного. Но если Сокджин каждое утро их открывал, то кто-то перед сном эти шторы задвигал. Так что фотограф никак не мог их снять их через окно. Из чего вытекает, что человек был в их комнате, пока они спали.

__________________________________

Находясь в душе, Юнги слышит глухой удар снаружи. Он выключает воду, наматывает полотенце на бёдра и останавливается посреди ванной комнаты. В последнее время Мин слышит много шума, каждый скрип здания, как будто его слух обострился. Тем не менее, страх врастает в сердце. Он мокрый стоит почти двадцать минут. Достаточно долго, что даже конденсат успел стечь с зеркала. Юнги смотрит на своё отражение: он бледнее и худее, чем обычно, а ещё жутко испуганный. Юнги замечает кое-что необычное. С той ночи в Париже прошло несколько недель. Засосы, оставленные Чжекён, сошли, но вот на ключице… Сам синяк исчез, но на коже остались две маленьких дырочки, похожие на крошечные колотые раны. Из-за тёмного пятна их не было видно, но теперь Юнги смотрит на них с ужасом.

__________________________________

Юнги, сам того не ожидая, ломается через неделю. Он просыпается утром со жгучей болью в горле, лихорадочными мурашками на коже и спазмическими болями глубоко внутри тела. Остальные бросают на него обеспокоенные взгляды, но Мин настаивает, что достаточно здоров для работы. Он не любит отдыхать. Боится того, что может случиться во время перерыва. Юнги всё равно идёт на тренировку, но в лифте теряет сознание. Сокджин не хочет оставлять его одного в квартире, но Юнги не в состоянии двигаться. Говорит, что проспится, а утром пойдёт к врачу. Вероятно, это всё пройдёт через сутки. И Юнги действительно спит какое-то время. Пока его не будит шум в гостиной. Сначала ему страшно, но потом он успокаивается. Этот сасэн до сих пор был настолько дотошным и осторожным, что сейчас было бы глупо себя выдать. Находясь в лихорадке и жаждя чего-то особенного, Мин отрывает себя от постели и направляется в гостиную. Птица. Малиновка красногрудая порхает по комнате. Тэхён, вероятно, открыл окно этим утром и забыл закрыть, так что теперь этот маленький дружок оказался внутри. Он громко щебечет, хлопая своими крохотными крыльями. Юнги мог бы и не обращать на это внимания, но шум будет его раздражать весь день, не давая заснуть. Он открывает все окна, надеясь, что птаха вылетит на улицу. Юнги даже хватает подушку и размахивает ей, пытаясь выгнать незваного гостя, но проклятая птица не собирается покидать тёплое помещение. Глупое существо отчаянно маячит вокруг Юнги, гадит на пол и не затыкается, издавая ублюдский хлопающий звук. Мин начинает терять рассудок. Ему хочется плакать. Он устал, болен, голоден и зол, и пожалуйста, дайте ему хоть раз отдохнуть. Он не помнит, с чего всё началось. Юнги не понял, как двигался так быстро. Птица пролетает рядом, его рука резко двигается, хватая кроху за шею и крепко сжимая её. Юнги даже не замечает, что происходит, пока не видит на своих руках месиво из крови и перьев. Он роняет тушку на пол, испуская ужасающий крик. Что за херня. Как, блять? Почему он вообще…? Юнги только что убил милое маленькое создание, которое не причинило ему вреда. Зачем он это сделал? Паника начинает нарастать, но её заглушает запах крови на руках. Заворожённый, Юнги не может побороть жажду. Не сейчас. Он подносит пальцы к губам и слизывает с них кровь птицы. Теперь он ощущает, как будто всё стало на свои места. Кровь прекрасна на вкус. Юнги чувствует себя удовлетворённым после долгого ожидания. Сразу же его состояние улучшается. Непрекращающийся голод в желудке утолён. Безумная жажда, которую он пытался игнорировать последние несколько недель, перестаёт беспокоить. Плотину прорвало. Юнги падает на колени, поднимает птицу и вгрызается в неё, как дикое животное. Его зубы удлиняются и пронзают плоть, разрывая мускулы и сухожилия, чтобы попасть в сочные кровеносные сосуды. Он не останавливается, пока не высасывает каждую каплю крови из поломанного тела. И даже тогда Юнги собирает всю красную жидкость с деревянного пола. Мин ложится, свернувшись клубочком, как кот, медленно облизывая пальцы. Он чувствует себя сытым впервые за несколько недель. И всё равно что-то не то. Это как хотеть горький шоколад, но вместо него съесть молочный. Шоколад по-прежнему вкусный, но это не совсем то. Кровь могла быть лучше, будь она человеческой. Юнги на мгновение представляет себе хороший толстый кровеносный сосуд или артерию, воображает, как проткнул бы их зубами и долго, глубоко пил. Он думает о тех ночах в постели с Сокджином, слушая его сердцебиение и представляя, как вся эта густая кровь течёт ему в рот… Адекватный Юнги просыпается. Он медленно садится и оглядывается. Его руки трясутся. Мёртвая птица на полу, перья и кровь на лице, руках и во рту. Он думает о своих последних мыслях, о человеческой крови. О крови Сокджина... Его внутренности холодеют. В кого он превращается? Юнги плачет и икает, смотря на кровь на своих руках. Последние несколько недель он пытался убедить себя, что это невозможно. Что вампиры существуют только в сказках. Таких монстров не бывает в реальности. Но всё изменилось. Чудовища, которых не существует? Юнги становится им. Теперь это его реальность. Он берёт себя в руки и убирает все следы. Сильный голод и истощение, которые он чувствовал, ушли. Пока. Но насколько этого хватит? Юнги притворяется спящим, когда Сокджин входит в комнату, и заставляет себя не прислушиваться к сердцебиению.

__________________________________

На следующий день Юнги плотно ест. Как по волшебству, его аппетит вернулся, и он объелся мясом. Участники выглядят счастливыми, и Мин тщетно надеется, что приходит в норму. Он не хочет думать о том, что будет делать, если снова начнётся жажда крови (это кажется неизбежным, что до смерти пугает).

__________________________________

Через несколько дней они вваливаются в общежитие, измученные после долгого выступления. Юнги даже смеётся с ужасной шутки Сокджина, не желая ничего, кроме как нырнуть в свою кровать. Когда он отодвигает одеяло, на матрасе лежит куча мёртвых птиц. Крик.

__________________________________

Все, напуганные произошедшим, сидят в здании компании. То же самое было найдено в постели Сокджина, но в комнатах остальных участников пока ничего не обнаружили. Частная охранная компания проверяет их квартиру на наличие камер или каких-либо иных доказательств того, что сасэн был там. Любая подсказка помогла бы приблизится к разгадке личности преступника. Они понятия не имеют, что означают мёртвые птицы. А Юнги знает. Он уверен, что этот сталкер, кто бы он ни был, видел, как Мин пил птичью кровь. Этот сталкер знает, что Юнги...

__________________________________

Они находят множество камер по всему общежитию. Одна фотография отправлена в компанию. Хобом показывает её лично Сокджину и Юнги. На снимке опять их комната в ту ночь, когда оба боялись спать и лежали в обнимку на одной кровати. — Подумал, что вы, возможно, захотите сохранить это в тайне, — бормочет менеджер, — и я не собираюсь читать лекцию, но будьте осторожны, хорошо? Несмотря на нейтральный тон Хобома, Юнги краснеет. И Сокджин тоже — Мин слышит его быстрое сердцебиение. На следующей неделе они переезжают в новое общежитие, и Юнги... Он любит Сокджина. Но Мин разорвал птицу на куски, думая о крови старшего. Пока он не получит контроль над, чем бы это ни было... Юнги должен пройти через это. Один.

__________________________________

Сокджин не может описать то облегчение, которое охватило его последним утром в старом общежитии. Они здесь пробыли недолго, в сравнении с их первым: три двухъярусные кровати и матрас в одной комнате. Было не прикольно, но всё равно. Сейчас же они по факту просто сбегают. Их дом больше не безопасен. Новое место — определение слова «богатство». Хобом говорит, что там много места, и каждый может занять даже по две комнаты. Общежитие располагается в центре самого дорогого района Сеула! Это похоже на сбывшуюся мечту. Они так высоко поднялись. Никаких сложенных друг на друга матрасов. Если честно, Сокджина больше волнует круглосуточная охрана. Этот сасэн-фанат, или кто там ещё, не сможет проникнуть. Конфиденциальность — это жертва, которую приносит каждый айдол, и этот человек перешёл черту. Сокджин ворковал с Омуком и Оденом, пока собирал вещи, стараясь нежно погладить их между ушами, где им нравится. Он хочет взять их с собой в машину, но менеджеры настаивают на том, чтобы оставить их в клетке. — Все они злыдни, — бормочет Ким, дуясь, — Правда, Омуки? — Знаешь, разговор с самим собой — первый признак шизы. Сокджин подпрыгивает от голоса Юнги. В последнее время он редко появляется в поле зрения, а из-за чрезмерной паранойи... Он мотает головой. — Я разговаривал не сам с собой, Юнги-я, — раздражённо отвечает Ким, — а со своими детьми. — Конечно, хён, — Юнги всё равно садится рядом на пол и берёт Одени на руки, — Привет, малыш, — говорит он, и Сокджин улыбается. Младший дразнит его за общение с сахарными летягами, но сам перед ними превращается в лужу нежности. Переезд вызывает стресс. На улице ледяной холод, но им помогают с перевозкой багажа в новую квартиру. Сокджин чувствует умиление, наблюдая, как участники исследуют общежитие широко распахнутыми глазами. Никто и никогда даже в своих самых смелых мечтах не предполагал, что они окажутся в таком месте. — Чур, это моя комната! — слышится откуда-то крик Тэхёна. Сокджин заглядывает во все спальни. Они больше предыдущих. «Определённо достаточно места для двух кроватей», — думает он, бросая рюкзак на пол и глядя в широкое окно. — Эй, Юнги, — зовёт Сокджин соседа, после чего слышатся приближающиеся шаги, — Как тебе эта комната? — Хм? — Нравится? Он знает, что другие участники хотят свои собственные комнаты. И, хотя, Сокджин ценит личное пространство, общение с Юнги и его присутствие успокаивают. Даже после всей их драмы он заставляет сердце Кима радостно биться. В последнее время младший рядом с ним вызывает чувство безопасности, так как страх преследователя ещё не угас. Несколько ночей подряд младшего не было дома. Ещё одна причина, по которой они идеальные соседи по комнате. Сокджин — единственный, кто может командовать им и следить за тем, чтобы он не слишком потерялся в своих мыслях. — Смотрел уже другие? Думаю, эта подойдёт нам двоим! Она немного дальше от других спален, поэтому не придётся беспокоиться о шуме и… — Если эта комната тебе так нравится, то ты должен занять её, хён, — тихо отвечает Юнги. — Да, но я хочу знать и твоё мнение. — Слушай, — что-то в голосе Мина заставляет его замолчать и обернуться, — На самом деле, я думал, что в этот раз нам стоит выбрать отдельные комнаты. Это логично: им уже за двадцать, и большинство парней их возраста рады собственной комнате. Не безосновательное желание. Но когда Юнги говорит об этом, всё, что Сокджин слышит, — это моменты, когда они на камеру шутили о своём вечном соседстве, как они благодарны, что живут вместе, даже в отелях выбирают один номер, каждый их ночной разговор и просмотр кино, все невысказанные чувства, которые они никогда не произнесут вслух, но держат друг друга за руку в темноте. И он слышит собственный голос, говорящий Юнги, что им стоит это пережить. Сокджин знает, чего они не могут иметь, но будучи соседями по комнате, отрезанными от остального мира, в их личном пузыре, он мог быть эгоистом и притвориться, что у них есть связь. Теперь можно себя не обманывать, и по какой-то причине это совершенно нормальное желание о разных комнатах ощущается как отказ. — Хён? — обеспокоенно спрашивает Юнги, — Ты в порядке? — Ага, — Сокджин моргает, — Ничего страшного, я просто подумал, что ты и дальше хочешь вместе жить. В любом случае, повеселись в комнате рядом с храпящим Намджуном, — он смеётся, хоть и сомневается, что Юнги на это купился. Чонгук и Тэхён усугубляют ситуацию, врываясь и спрашивая, будет ли это их спальня. Они выглядят такими же удивлёнными, как и Сокджин, поправляющий их. Это только его комната. Через некоторое время он слышит, как Чимин и Хосок кричат о том, что теперь они настоящие вечные соседи по комнате. Ким подыгрывает, когда Юнги хлопает дверью своей спальни. Их разделяет только коридор, а кажется, будто огромный ров. Этим вечером Намджун включает свою собственную песню на телефоне , пока группа ест чачжанмён. Сокджин хоть и чувствует себя в безопасности, но ему одиноко.

__________________________________

У Ким Сокджина есть три золотых правила: 1. Поднимай всем вокруг настроение. 2. Помни, что никто не должен знать, что ты не в порядке. 3. Если они что-то подозревают — рассмеши их. Он придерживается их уже около четырёх лет. Они помогают ему держать под контролем остальных и самого себя, не проявляя излишнюю строгость. Быть айдолом невероятно стрессово и утомительно, и Сокджин знает, что младшим участникам тяжело. Ему тоже, но не зря у Кима большой актёрский опыт. Он просто знает, как лучше это скрыть и переиграть. Парень давно решил, что не будет одним из тех хёнов, которые командуют всеми и используют своё преимущество возраста в конфликтах. Нет, Сокджин считает, что лучший способ помочь кому-то или направить — сохранить у них позитивный настрой. Следовательно, правило номер один. Оно означает, что Сокджин сделает всё возможное, чтобы участники чувствовали себя хорошо. Он не очень силён в советах, но у него в запасе много шуток, выходок и придумок, чтобы развеселить их: от Чонгука, чересчур истязающего самого себя, до Намджуна, подавленного из-за роли лидера, Сокджин будет делать всё в его силах, чтобы они улыбались. Даже если для этого нужно скрыть своё состояние. Всё в порядке. Он не против. Ему легче самостоятельно справиться со своей печалью, чем разделить её со всеми и заставить одногруппников грустить. Чимин и Хосок, которые всегда хорошо читали людей, не замечали его настрой. Единственный, кто действительно видел его настоящего — это Юнги. Дело не в том, что Сокджин доверяет ему больше, чем остальным, просто... Что ж, это трудно объяснить. Он любит его. Любил. Они договорились. Не стоит забывать. Как бы то ни было, в последнее время Юнги избегает Сокджина, а теперь они даже не живут в одной комнате, так что плевать. Наверное, это даже к лучшему. Ким, в кои то веки, может сосредоточиться на себе, чтобы другие не знали о его негативном настроении и чувствовали себя виноватыми. Прекрасно. Просто чудесно. Похуй. Правило номер два. Неуверенность — очень скользкая дорожка. Сокджин хоть и оптимист, но также реалист. Ему потребовалось много времени, чтобы подружить свои амбиции и неуверенность в себе. Ему нравится думать о себе как человеке, который восхищается собой, но при этом неустанно работает над самосовершенствованием. И он этого добился. Ким хочет становиться лучше, но не ненавидит нынешнего себя. Он продолжает усердно работать, но не ради похвалы. Если постоянно искать чьё-то одобрение, то будет ли он сам доволен? Это ему подходит. По большей части. Бывают дни, когда Ким не может контролировать отрицательные стороны, но он окружил себя людьми, которых любит, поэтому даже неосознанно они могут помочь ему почувствовать себя лучше. Юнги умеет его читать. Сокджин ненавидит полагаться на других, не любит, когда они видят его уязвимым, но с Мином всегда было проще. Даже если между ними сейчас пропасть. Всё в порядке. Юнги тоже утешал Сокджина. Ким полагает, что теперь с ним всё в порядке. Может, поэтому они сейчас видятся только во время групповых тренировок. Может, поэтому с момента переезда они не говорили друг другу больше четырёх предложений. И правило номер три. Смех — хорошее лекарство. Ври так, чтобы сам поверил — ещё один девиз Сокджина. Оказывается, если фальшиво смеяться, но показывать, как будто это искренне, то так и будешь чувствовать. А других Ким умел смешить. Особенно Чимина и Тэхёна. Даже Намджун и Юнги становятся жертвами отцовских шуток, хоть и называют их ужасными. Но в последнее время есть один смех, который он не слышал. Всё в порядке. Всё замечательно. Сокджин не скучает по Юнги. С чего бы вдруг, они живут рядом! Но почему он чувствует себя так далеко?

__________________________________

Они снимаются для Run BTS, и решают, кто получит наказание на этой неделе. Остаётся только армрестлинг: Чонгук против Юнги. — У Юнги-хёна нет ни единого шанса, — поддразнивает Намджун, которого горячо поддерживает Хосок. — Против золотого макнэ? Удачи, хённим, — напевает Чимин, и даже Чонгук немного надувает грудь, сгибая руки и демонстрируя мускулы. Он определённо не тот тощий ребёнок, которым был раньше. Сокджин один из сильнейших в группе, но даже он вряд ли победит Чонгука. Что до Юнги... — Шуга-хён, выбирай сразу наказание, — говорит Тэхён. — Ой, ой, ой, — Юнги ухмыляется и качает головой, — Я, может, и не самый сильный, но зато самый умный. Решение придёт само собой. Они занимают позицию для раунда, хватая друг друга за руки. Судья даёт команду о начале, и, к всеобщему удивлению, включая Юнги, рука Чонгука оказывается прижатой к столу. Все немного ошеломлены. В тот вечер Чон сидит рядом с Сокджином. — Не оставайся в комнате совсем один, — мягко предостерегает он. — Мне нормально, — отвечает Сокджин, держа в руках крошечное животное, — Не могу поверить, что ты поддался Юнги! Ты никогда не позволял мне победить! Ах, жизнь бедного страдающего хёна... — Я не поддавался, — смутившись, говорит Чонгук. — Ты шутишь? — Я серьёзно, — говорит он, — Юнги-хён... ну. У него была очень крепкая хватка, — он немного хмурится, — Тем не менее, он проводит много времени в своей студии. Я почти его не вижу. — Я тоже, — говорит Сокджин. Его голос звучит несчастнее, чем он хотел бы. — Странно, что он съехал. — Как и все мы, Чонгук-а. Ему двадцать пять. Нет ничего такого в желании иметь личное пространство. Ты же не съехался с Намджуни опять? — Нет, но... я не знаю. Я думал, что вы, хёны, другие. Сокджин замирает. — В каком смысле? Чонгук пожимает плечами. — Сейчас это уже не важно, верно?

__________________________________

— Да, и эээ... — Сокджин оглядывается, прикрывая телефон рукой, — Где Юнги? Намджун пожимает плечами. Старший выходит из кухни и идёт по коридору к нужной двери. — Юнги! Мы заказываем еду, — он игнорирует неловкость, входя в комнату Юнги, а не их, — Будет стейк, ты с нами? — Ага. Попроси их сделать рейр*. — Хорошо, — странно, Сокджин всегда думал, что Юнги предпочитает велл дан*. Юнги выходит из своего логова, когда привозят еду, и с удовольствием накидывается на свой стейк. Сокджину всегда нравилось розовое мясо, но у Юнги оно такое кровавое, что у Кима скручивает желудок при виде так жадно поглощающего его младшего, облизывающего после трапезы пальцы. Ну, он никогда не судил кого-то по тому, как они едят. Это просто странно. Как и поведение Юнги в последнее время. Меньше ест, меньше разговаривает, меньше времени проводит в студии и больше сидит в своей комнате с закрытыми шторами. Он кажется уставшим, но, как это ни парадоксально, более настороженным. Что-то происходит, но Юнги ясно дал понять, что не хочет, чтобы Сокджин вмешивался. И немного больно думать, что они дошли до таких отношений. Но Ким не собирается ползать перед ним, прося прощения, за что, не зная сам. Таким образом, одиночество продолжается.

__________________________________

— Не видел Чимина? — спрашивает Сокджин, натыкаясь на Юнги на кухне, что очень редкое явление. — Он в комнате Намджуна, — сразу же отвечает Мин. — Оу, ты был там? — Нет, я слышу их разговор. Сокджин приподнимает бровь. — Эм... отсюда? Юнги замирает. — Ну, до этого слышал, — он берёт свой кофе, — Мне пора идти, хён, поговорим позже. Ким едва успевает ответить, как дверь за ним захлопывается.

__________________________________

Сокджин просыпается и чувствует на себе взгляд. С тех пор, как группа переехала в эту квартиру, все почувствовали себя в большей безопасности. В компанию перестали отправлять фотографии. Нет ничего, что указывало бы на продолжающуюся за ними слежку. Он снова может спать один. До сегодняшнего вечера. Сокджин не понимает, что его разбудило. Он, дрожа, садится в постели. В комнате холодно, как будто окно было открыто всю ночь. Парня охватывает приступ страха. Он вскакивает с кровати, чтобы проверить, но окно надёжно закрыто. И даже если бы оно было открыто: они живут в пентхаусе*. Балкона нет, а они слишком высоко. Никто не может подглядеть в их окна, кроме птиц. И в этом здании одна из лучших систем безопасности в Сеуле. Нет шанса сюда попасть, если ты не жилец. Как и в общежитие может пройти только группа. Они в безопасности. В полной. За ним никто не наблюдает. Так почему ему так страшно? В комнате слишком тихо. Сокджин снова ложится в кровать, но не может расслабиться. Даже сахарные летяги молчат. Он выбрал эту комнату, потому что они с Юнги всегда жаловались друг другу на шумных одногруппников, но сейчас он их совсем не слышит. Нет ни сонных вздохов из другого конца комнаты, ни шороха одеял Юнги, когда тот поворачивается во сне. Сокджин совсем один. Он ждёт жужжание телефона, скрипа стен, звука смыва в туалете. Ничего такого. Сокджин не любит фильмы ужасов, но сейчас это похоже на один из тех страшных моментов, когда что-то должно произойти, и убийца выскочит. Но никто не выскакивает. Всё, что он слышит, — это биение своего сердца. Сокджин медленно встаёт с постели. Во всей квартире царит тишина, когда он выходит из своей комнаты, бесшумно ступая по новым сияющим полам. Айдол не чувствовал такой сильной паранойи с тех последних ночей в их старом общежитии, когда никто не мог сказать, поджидал ли их преследователь снаружи или нет. Ким говорит себе мыслить рационально, но не может избавиться от этого ощущения, и теперь вот стоит у спальни Юнги. Он дважды стучит в дверь, слышит одобрительный возглас и входит. Юнги лежит в постели, завёрнутый как буррито: его можно узнать только по рукам и дорогим наушникам, торчащим из-под одеяла. Он ёрзает, когда Сокджин входит. Кончики его пальцев замирают на клавиатуре. Старший находит парня милым, но его глаза широко раскрыты в удивлении, как у оленя перед светом фар. Это подчёркивает, как мало времени они провели вместе за последние несколько недель. — Почему ты так поздно работаешь? Юнги пожимает плечами. — Слишком лень было идти в студию. — Тебе нужно спать. — Как и тебе. — Не могу. Два месяца назад Сокджин бы без колебаний пересёк комнату и нырнул под одеяло рядом с Юнги, немного сомневаясь, прежде чем сказать ему о своих переживаниях. Вместо этого он неловко стоит у двери. Его сердце так тоскует по лежащему перед ним мужчине. — Почему? Он пожимает плечами. — Я как... параноик. Не могу избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной. — Мгм, — Юнги рассеянно мычит, пальцы снова танцуют на клавиатуре ноутбука, — Из-за штуки со сталкером? Кто бы там ни был, здесь они не могут нас достать, ты в безопасности. Ах, возможно, именно отказ в этой ситуации ранит больше всего. — Не хочу быть один, — это трудно признать, — Ничего, если я... — Хён, я работаю. Сокджин удивлённо моргает. Он не ожидал такого категоричного отказа. Ему неловко. Взрослый мужчина ведёт себя как идиот, не в состоянии спать один… — Верно. Юнги снова вздыхает (он больше не кажется счастливым рядом с Сокджином, не улыбается при виде него) и снимает наушники. — Хён... я имею в виду… мы же договорились... — Просто дружить, — говорит Сокджин, — Я знаю. Но в последнее время мы даже так не общаемся. Юнги долго смотрит на него. Он открывает рот, будто хочет что-то сказать. Его тёмные глаза медленно осматривают Кима с головы до ног. Сокджин наблюдает, как младший облизывает губы и сглатывает. Нервничает? А затем Юнги мотает головой, вырываясь из мыслей, в которые он погрузился. — Мы оба согласились, — начинает он, — Но иногда... неважно. Тебе стоит немного отдохнуть, хён, — Юнги снова надевает наушники, — Спокойной ночи. Сокджин уходит. Он хочет захлопнуть дверь, но это разбудит остальных, поэтому просто закрывает чуть сильнее обычного, затем прикрывает глаза и морщит лицо, пытаясь проглотить горькую пилюлю отказа. Слышен звук открывающейся двери. — Хён? — Чонгукки? Ты не спишь? — Да, я играл в Overwatch, и… хён? Что случилось? Чонгук ведёт себя как старший. Он быстро приближается и прижимает руки к щекам Сокджина. — Почему ты плачешь? — Я что? — Сокджин моргает и только сейчас замечает слёзы на глазах, — Бля. Вот сука. Прости, всё хорошо… я что-то расчувствовался… Он пытается отстраниться, но Чонгук наоборот притягивает его ближе, и, чёрт возьми, кто бы мог подумать, что столь частые походы в спортзал так пойдут на пользу? Шея Сокджина неловко прижата к плечу Чона, и макнэ уводит его в свою комнату. — Почему ты плачешь, хённи? И, боже, Чонгук сам задыхается. Сокджин чувствует в равной степени нежность и ужас. Он бьётся локтем о дверной косяк и смеётся сквозь слёзы, когда Чон усаживает его на кровать рядом с собой. — Что случилось? — Да там, — выдавливает из себя Сокджин, — ничего особенного. Чонгук-а, клянусь, всё хорошо, просто твой хён реагирует на всякие глупости, — он вытирает лицо краем рубашки. — Никакие это не глупости, если заставляют хёна плакать, — говорит Чонгук с обеспокоенным лицом. Сокджин пожимает плечами. — Мелочи накопились. Тяжёлые танцевальные тренировки, снова болит шея, ещё университетские задания. Всё так утомляет. А ещё ёбанный сталкер, следящий за нами. Мы в безопасности, но не могу избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной, даже когда я знаю, что один, — он икает, слёзы начинают подкатывать, — И Юнги избегает меня, я не понимаю почему, — что, чёрт возьми, с ним происходит? —Мне кажется, я ему больше не нравлюсь. Юнги, вероятно, ненавидит его за разбитое сердце, и Сокджин ничего не может с этим поделать, потому что он, блять, сам виноват: оттолкнул, не был достаточно храбрым, чтобы рискнуть и принять свои собственные чувства. И теперь он стал более одиноким, чем когда-либо, и стены, наконец, рушатся. Он рыдает, лицо покрыто слезами и соплями. Сейчас Сокджин далёк от совершенства, но Чонгуку, похоже, всё равно. Он тоже плачет, изо всех сил стараясь утешить, вытирая ему щёки, закутывая в одеяла и обнимая. Даже сейчас Сокджин не может быть полностью честным. Единственный, кто знает правду о его чувствах, — это Юнги. Но сейчас же к нему не пойдёшь. Ким был дураком, считая, что они смогут подчинить свои чувства и остаться друзьями. И теперь, когда иллюзия влюблённости рассеялась, возможно, Юнги понял, что терпеть его не может. Эта мысль заставляет его плакать сильнее.

__________________________________

И Юнги избегает меня, а я не знаю почему. Мне кажется, я ему больше не нравлюсь. Мин стоит у двери спальни Чонгука. Он должен ворваться и сказать Сокджину, что это неправда, что любит его так же сильно, как и раньше. Он жаждет войти и взять старшего за руку. Даже если Юнги не может поцеловать и сказать о своих чувствах, как хотелось бы. Он просто хочет сделать Сокджина счастливым, быть его другом, заставить его почувствовать себя любимым. Но проблема в том, что Юнги теперь вампир. Он бы не поверил, если бы сам не стал свидетелем творящихся с ним в последние месяцы изменений. Он вампир, который тоскует по Сокджину в романтическом, платоническом, каком угодно плане, но боится возможных последствий. Если Мин причинит вред Сокджину, то никогда не сможет простить себя. Он для него обуза. Юнги так легко раздавил птицу руками, а что, если бы это было горло Сокджина? Вот почему он обособился от других и переехал в отдельную комнату. Парень боится их реакции. Юнги опасен для всех окружающих. Особенно для Сокджина. И единственный способ уберечь его — не дать узнать, что Юнги монстр. Так что пришлось его оттолкнуть. Он ничего не хочет, кроме как войти и сказать, что всё в порядке. Мин никогда бы не возненавидел его. Но не может. Он слушает его плач и вздыхает. Ладонь отпускает дверную ручку, и Мин возвращается к себе.

__________________________________

Когда рыдания стихают, Сокджин лежит без сна, всё ещё сжимая рубашку Чонгука. Он вспоминает все случаи, когда младший заползал в его кровать. Будучи тоскующим по своим родителям ребёнком, он частенько спал с Сокджином, имея при этом личный матрас в углу комнаты. И даже когда Чон сумел выбить себе свою собственную комнату в их предыдущем общежитии, он бесчисленное количество раз пробирался в спальню старших. Сокджин двигался, освобождая место, и затягивал Чонгука в свои объятия. Юнги же всегда притворялся, что спал, и никогда не упоминал об этом по утрам, чтобы не смущать. Сокджин всегда гордился тем, что он надёжный хён, но сейчас ситуация изменилась. Теперь он пришёл весь в слезах и с красными щеками. И уже Чонгук обнимает его, говорит, что всё будет хорошо, нежно гладя по волосам. Это заставляет Сокджина чувствовать себя ещё более жалким. И он не может больше сдерживаться. — Я влюблён в Юнги, — он шепчет так тихо, думая, что Чонгук не слышит. После этих слов, он жалеет о сказанном, нарушая договорённость, которое причинило им столько боли. Но Сокджин достиг своего предела. Он изо всех сил пытается сдерживать эмоции, чтобы поддерживать боевой дух группы. Ким словно воздушный шар, который становится всё больше и больше и вот-вот взорвётся. Он задыхается. И дыхание к нему не готово вернуться, пока Сокджин не расскажет о своих переживаниях. Чонгук на мгновение делает паузу, зарываясь пальцами в волосы старшего. Сердце Кима болезненно бьётся в груди. А затем нежные поглаживания возвращаются. — Всё хорошо, — иного бы Чонгук и не сказал. Облегчение охватывает Сокджина. Позже, когда ком страданий и нервов распутан, Чонгук включает свой компьютер. Он дотошно показывает хёну, как играть в одну из новых игр. Он говорит ему, что лучший способ избавиться от грусти — отвлечься (Сокджин вспоминает, как говорил это ему много лет назад). Они не спят всю ночь, но Ким уже не чувствует себя таким одиноким и уязвимым, как раньше. Что касается Чонгука... Он не упоминает слово на букву «л». Сокджин и разочарован, и горд. Макнэ вырос и стал хорошим взрослым. Ким разочарован в себе настолько, что уже не может держать маску. Светает. Сокджин проводит лишние пятнадцать минут в душе, медленно дыша и собирая по кусочкам свой образ. Расписание продолжается. В течение дня он замечает, что Чонгук наблюдает за ним, но не делает и не говорит ничего необычного. Если кто-то из окружающих отмечает его покрасневшие глаза, то Сокджин никак это не комментирует. В комнате ночью паранойя накатывает сильнее обычного. Ким несколько раз смотрит в окно и каждые двадцать минут проверяет, заперто ли оно. Он ежечасно регулирует жалюзи и даже запирает дверь. Сокджин прячется под одеяло, но всё равно чувствует, что за ним наблюдают. Он знает, что может пойти к Чонгуку или к другим участникам, или выбрать любую другую комнату в их огромной квартире. Но это будет означать признание и демонстрацию своей собственной слабости. А плохо ли это? Он закрывает глаза. Но сон не приходит.

__________________________________

Есть некоторые вещи, к которым Юнги начинает привыкать. Наиболее очевидны физические изменения. Он не знает, почему всё это происходит с ним, но их уже не остановить, поэтому Юнги приспосабливается. Улучшение органов чувств. Теперь Мин слышит, как кто-то приближается к его студии ещё до стука в дверь, как кричат фанаты даже через ушные мониторы. Обоняние. Так он узнаёт, что каждый участник имеет свой запах. За годы совместной жизни Юнги и так знал, как пахнут мэмберы, но теперь отличает их намного яснее. Он слышит, как кто-то входит в общежитие, по запаху определяя, что это Чимин. Мин приходит домой и сразу чувствует аромат еды, которую разогревает Хосок. Он мгновенно распознаёт кровь, когда кто-то поранился. Она словно зовущий его маяк. Но Юнги старается не зацикливаться на этом. Зрение улучшилось, кстати, не так значительно. Очки теперь не нужны, но самый прикол ночью. В темноте он видит примерно так же, как и при свете. Все изменения очень впечатляют. В первый раз на сцене Юнги чуть не падает в обморок. Но удивительно, к чему может привыкнуть человеческое тело. (Человеческое ли?) И еда... Со временем он выработал некую стратегию. Юнги думал, что вампиры питаются только кровью. Но можно есть как обычно, при наличие в пищи немного красной жидкости. Если долго не употреблять кровь, то во рту появляется привкус пепла. Отличный вампирский способ напомнить о дозе. Он старается, как может. Юнги никогда больше никого не убьёт сам, поэтому покупает самое кровавое мясо и съедает его сырым. Не идеально, но вариант рабочий. Мин ненавидит себя, потому что каждый раз, чувствуя кровь животного на языке, ему интересно, насколько вкуснее человеческая. Есть другие изменения. И вот с ними труднее справляться. Например, Тэхён однажды спотыкается на съёмочной площадке и счёсывает колени. Юнги не помогает ему встать, обработать царапины и заклеить их пластырем, как раньше. Теперь он боится потерять контроль, прижаться губами к крошечному порезу и… И Мин не уверен, как всё это объяснит. Он должен незаметно дистанцироваться, чтобы другие ничего не заподозрили. Но все вокруг всё равно заметили, что в последнее время Юнги немного не в себе. Но большинство из них списывают это на усталость и изо всех сил стараются дать ему личное пространство. Он по-прежнему проводит с группой большую часть дня, просто ведёт себя намного сдержаннее. Будь Юнги достаточно благородным, то покинул бы группу и изолировался где-нибудь, не подвергая мэмберов риску. Но он эгоист. Мин слишком много работал ради своей мечты, так что продолжает стараться. Единственные, кто, кажется, действительно что-то понимают, — Чонгук и Сокджин. Младший никогда ничего не говорит, но его взгляд стал немного жёстче. Очень неловко, когда он вот так смотрит на тебя своими подозревающими глазищами. А Сокджин... Если кто и собирается поиграть в Шерлока, так это Сокджин. Если кто-то первый бежит навстречу опасности, так это Сокджин. Смотреть, как Ким отдаляется, ужасно. Когда-то они были близки, а теперь между ними океаны. Раньше Юнги бесился, что им приходилось скрывать свои чувства, играя в лучших друзей. Теперь ему всё равно. Сейчас бы он многое отдал за возможность дружить, проводить время вместе, общаться как раньше. Быть рядом с ним, пусть даже только платонически. Но как бы ни хотелось бежать к Сокджину, Юнги говорит себе, что всё к лучшему.

__________________________________

Юнги, Мне многое хочется тебе сказать, но мы оба знаем, что я трус. Не думаю, что и в будущем наберусь смелости, но я хотел, чтобы ты всё узнал, даже в таком формате… Поэтому, пожалуйста, прочти. Во-первых, прости меня. Я не хотел обижать тебя или умалять твои чувства. Мне есть над чем поработать в плане собственных эмоций, и мне очень жаль, что втянул тебя в свою личную драму. Я действительно очень забочусь о тебе как о коллеге, одногруппнике, музыканте и, самое главное, как о друге. Мне жаль, что мы никогда не сможем стать чем-то большим, но на это у нас есть свои причины. Знаю, что в последнее время ты отдалился, и тут нет твоей вины. Сейчас со всем происходит беспорядок, поэтому не торопись. Я дам тебе пространство. Понимаю, что, возможно, твои чувства угасли, и наша ситуация настолько дерьмовая, что тут сложно дальше держаться за них. Если честно, я злюсь, но изо всех сил стараюсь быть терпеливым. Не хочу, чтобы ты грустил или сердился, но ничего не могу с этим поделать прямо сейчас. Вариант один — держаться на расстоянии. Агрессия ничего не решит. Если у тебя когда-нибудь возникнут проблемы, ты всё равно можешь обратиться к хёну. Я всегда буду рядом, если понадоблюсь. Если нет, то всё хорошо, просто... давай хотя бы притворимся, что у нас всё в порядке, перед детьми. Не заходи слишком далеко. Следи за собой. После этого письма, я забуду обо всех прошлых проблемах. Давай будем сильными ради Bangtan. Пожалуйста, избавься от этого письма после прочтения. Извини, что не смог сказать тебе это лично.

__________________________________

Юнги рвёт бумагу в клочья. «Нахуй Сокджина», — думает он. Нахуй всё.

__________________________________

— После вашего выступления в качестве хэдлайнеров на парижском KCON мы хотим укрепить ваши лидирующие позиции, — сообщает PD, — Европейская фан-база BTS уже велика, но если нам удастся получить хорошую опору во Франции, это откроет дверь для большего количества событий на континенте. По этим причинам мы решили снять третий сезон Bon Voyage во Франции. Франция. Что-то вызывает боль в животе Юнги. Он поднимает руку и трогает место на ключице, где когда-то украшал его кожу укус. С него всё и началось. Существуют ли там и другие вампиры? Пока они избегают Парижа, с ними всё будет в порядке. — Мы будем снимать в трех лучших местах во Франции. Начинаем с юга в Ницце, потом поедем на север в Лион, а затем закончим в Париже, — PD указывает на три города на карте, — Знаю, что постоянно находиться перед камерой утомительно, поэтому, когда мы закончим съёмки в Париже, у вас будет неделя свободного времени. Неплохо, да? Остальные соглашаются и сразу же начинают возбуждённо болтать о том, чем каждый займётся. Юнги же в это время испытывает тихий ужас. — Съёмки стартуют в июле, так что у вас есть несколько месяцев на подготовку. Юнги думает о Париже, об отеле, в котором они останавливались, о баре и официантке. Да, он подготовится. Если выхода нет, то он хотя бы получит ответы.

__________________________________

Несмотря ни на что, Сокджин не оставляет его. Это проявляется в мельчайших деталях. Намджун вытаскивает его из студии, говоря: «Сокджин-хён сказал мне, чтобы ты немного отдохнул». Он открывает дверцу холодильника и видит, что его любимые напитки аккуратно сложены рядом с продуктами старшего. Он бросает ему бутылки с водой во время перерывов в танцевальной студии. В те дни, когда Юнги истощён из-за чрезмерного социального взаимодействия, Сокджин играет с макнэ-лайном, уводя их подальше от Мина и позволяя ему восстанавливать силы наедине с собой. С одной стороны Юнги благодарен. Но с другой — злится. Часть его, которую он пытается подавить, разочарована, что парень смог так легко оттолкнуть Сокджина. Он думал, что их связь достаточно сильна, чтобы противостоять чему угодно. Считал, что Ким понимал, как влюблённый в него Мин будет себя вести, пока что-то пойдёт не так. Но в этом нет смысла. Несправедливо. Он сам решил оттолкнуть Сокджина, но поэтому и злится. Как это работает? Быть ему счастливым или переживать из-за того, что Сокджин всё ещё не разочаровался в нем?

__________________________________

Сокджин смеётся, бросая пульт Wii. — Видишь, я снова выиграл! — Требую реванш! — кричит Джехван. — Ты весь вечер проигрываешь, — говорит Чонхван, — Ничего не изменится. Джехван просто высовывает язык, а пьяный и довольный Сокджин снова начинает хихикать. Он откидывается на спинку дивана, запрокидывает голову и счастливо вздыхает. — А где остальные? — спрашивает он. В общежитие B1A4 никого, кроме них троих, и Чонхван заверил, что они могут шуметь сколько угодно, — Я в курсе, что их нет здесь, но... — Хонбин-а говорил что-то о тусовке с Чансиком, — отвечает Джехван. Чонхван пожимает плечами. — Остальные разъехались по домам. Кроме Джинён-хёна, он где-то в джунглях снимается. — Вау, — говорит Сокджин, — Ему там так весело теперь… Джехван фыркает, слегка ударяя его по руке. — Джинни, только не это. Мы уже слышали все твои истории про джунгли. — Я чуть не упал в обморок! — Надо было тебя там и оставить. Чонхван прерывает их препирательства, сунув по бутылке пива в руки каждому. — Знаете, мне вот интересно, вы можете сосуществовать без постоянных споров? — Конечно можем! — Джехван бросается на Сокджина, дуя губы, — Мы таааааааааааааак любим друг друга! — Ты, слезь с меня! — он слышит тихий звук камеры. Это Чонхван делает снимки их двоих на свой телефон. — Вот как ты относишься к своим друзьям? Мы, значит, организовываем шикарный вечер, чтобы поднять тебе настроение, а ты... Джехван замирает. Слова застревают у него в горле под свирепым взглядом Чонхвана. Сокджин смотрит то на одного, то на другого. Он прищуривается. — Ладно, выкладывайте. — Что? Эй, а как насчёт ещё одной партии в Mario Kart… — Я думал, что это наш обычный междусобойчик, но, оказывается, у вас свои планы, — Сокджин хмурится, скрестив руки на груди, — Ну и что же со мной не так? — Не пойми меня неправильно, Джинни, — говорит Чонхван, отставляя бутылку, — Просто в последнее время ты выглядел подавленным. Особенно, после рассказа о вашей с Юнги ссоре. Мы не хотели, чтобы ты чувствовал себя одиноко! — Да, учитывая, что этот хуйлуша до сих пор не вытащил голову из задницы, — злобно вступает Джехван, — Я не понимаю, чего он так вспылил, когда вы оба согласились не продолжать отношения. — Теперь всё не так просто, — защищается Сокджин, — Да, мы оба согласились, никому из нас это не понравилось... Думаю, что я просто лучше скрывал это. Может быть, это неправильно расстраиваться из-за того, что Юнги больше не любит его, когда сам сказал ему забить. Он просто не ожидал этого так быстро. — Неудивительно, — говорит Джехван, — Ты лучше всех притворяешься, что всё хорошо, когда это не так. — Да, — соглашается Чонхван, тыча Сокджина в бедро, — Думаю, у тебя шесть лиц, а не два. — Эй! — Сокджин сначала улыбнулся, но через секунды стал обеспокоенным, — А представьте, если бы мы встречались. Я же говорил вам о сталкере? У него были фотографии нашей комнаты. Нас могли застать врасплох, разоблачить и... — его передёргивает, — Но сейчас всё стало иначе. Когда мы ссорились, то оба злились из-за всей ситуации и раздражали друг друга. Но теперь Юнги как будто совсем стало на всё плевать. — Ага, — говорит Джехван, — Вроде бы у меня дома есть перочинный нож. Думаю, пора бы с ним выйти на разговор и высказать всё... Эй! Почему ты так на меня смотришь? Чонхван закатывает глаза, прежде чем вернуться к Сокджину. — Ты немного резок, тебе так не кажется? Я имею в виду, Юнги, скорее всего, пытается преодолеть свои чувства к тебе. Это лучше, чем застрять в любви, которая никуда не приведёт, верно? — Согласен, — отвечает Сокджин. Хорошее настроение испорчено, — Но... не знаю, — Чонхван прав. Трудно быть лучшими друзьями с тем, кто знает о твоей влюблённости, — Иногда мы проводим время вместе, и это прекрасно, а иногда он отстраняется так быстро, будто ненавидит меня, — он помнит своё трусливое письмо, и как ни один из них о нём не заговорил. Сокджин вряд ли будет достаточно храбрым, чтобы начать первым, — Возможно, я чересчур остро реагирую, но я скучаю по нему. — Но был ли он когда-нибудь твоим, чтобы ты так скучал? — Стоп! Мы собрались его отвлечь, а не угнетать ещё больше! — кричит Джехван, крепче обнимая Сокджина за плечи. Тот тяжело вздыхает, и Чонхван пугается. — Я не пытаюсь тебя расстроить, Джинни, а хочу помочь тебе во всём разобраться! — Я понимаю. Но я скучаю по нему не только потому, что люблю его, — говорит он, и голос его немного срывается на слове «любовь», — Я скучаю по своему лучшему другу. — Я думал, что я твой лучший друг, — возмущается Джехван, и лицо его смягчается, при виде искренности в чертах Сокджина, — Ох, Джинни, всё будет хорошо. Он, наверняка, тоже скучает по тебе. Чонхван потирает колени. — Дай ему немного времени, — говорит он, — Если любишь — отпусти. Оставь его, Джинни, и если он не вернётся, тебе будет лучше. А если наоборот, что ж, так ты поймёшь, что он настоящий друг, верно? — Наверное, — говорит он, — это так отстойно, — отстойно, что единственный человек, который, как казалось, действительно тебя знал, теперь не хочет иметь с тобой ничего общего, — Чувствую себя дерьмово. Ещё хуже врать другим. Они уже догадываются, но я не могу им напрямую ничего рассказать, — целая куча эмоций начинает гноиться в животе, но Сокджин не даёт им выплеснуться. Он уже унижен тем, что позволил Чонгуку увидеть его сломанным. После той ночи он решил держать свои слёзы и печаль там, где никто другой не сможет их отыскать. Сокджин хочет, чтобы другие улыбались, но они не смогут, если будут из-за него переживать верно? Часть его мозга говорит ему, что он уже из-за своих выводов лажанул, но Ким игнорирует её. — Забыли, мы сюда не хандрить пришли, — он опрокидывает в себя бутылку пива, — Устроим реванш. Джехван усмехается. — Проигравший покупает ужин. — Готовь кошелёк, уёба.

__________________________________

Сокджин стучит в дверь. — Юнги-я? — Входите. — Тут заперто, идиот. Он слышит возню с другой стороны, прежде чем дверь распахивается. — Привет, хён. — Здарова, — Сокджин заходит внутрь, немного нервничая. Раньше он никогда себя так не чувствовал, но теперь в животе пульсирует скрученный узел, — Джуни сказал мне, что ты забыл зарядку для телефона и попросил одного из нас занести её, потому что твой мобильник сдох. Если бы случилось что-то серьёзное, а мы бы тебе не дозвонились? — Ты только ради этого сюда приехал? — Конечно, нет! У меня встреча с Хёвон-хёном. — По поводу следующего альбома? Сокджин угукает. — Очевидно, в этом году мы все получим сольники. Он хочет поговорить со мной о направлении, в котором мне стоит двигаться. — Ну, он должен знать, что Awake невозможно превзойти. — Естественно! Невозможно побить то, что уже идеально. — Как и твой голос? — Вот именно. Они приберегают лучшее напоследок, — Сокджин кладёт зарядку на стол Юнги, затем оборачивается и показывать знак «мир». Мин смеётся, громко, естественно и беззаботно, от чего сердце старшего тает, — Над чем ты работаешь? — Над новой песней, — отвечает Юнги, — Я вижу её как продолжение First love. — Точно! Тэхён говорил, что ты показывал ему одну часть. — Да, он был здесь несколько дней назад. — И как продвигается? Юнги пожимает плечами. — Я только начал. Есть бит и черновая запись рэпа, но работы ещё много. Сокджин усмехается. — Ты говоришь, что только начал, но уже так много сделал? Ты недооцениваешь себя, Мин Юнги. — Что я могу сказать, гению требуется время. — А лирика? — Готова. Она... — он колеблется. В глазах отсутствуют эмоции, — Она не только о музыке, но и об индустрии. Отношения в жанре любовь-ненависть, которые со временем усложняются, даже несмотря на то, что ситуация становится лучше и лучше. Задевает за живое. — Про путь к славе одной южнокорейской группы парней? Юнги улыбается. — Можно и так сказать, — пальцы мягко скользят по клавиатуре перед ним. Его прикосновение настолько мягкое, что клавиши не издают ни звука, — Музыка всегда будет настоящей любовью моей жизни. Но это давление трудно вывозить. Такое чувство, что мы проводим всё больше и больше времени перед камерой. И иногда меня беспокоит, что я теперь больше Шуга, чем Мин Юнги. Но тогда я задаюсь вопросом: Чем Шуга отличается от Мин Юнги? Я всегда старался создавать музыку в своём стиле. Так что нет никаких различий. Но даже со всеми стрессами... Юнги на мгновение замолкает. Сокджин внимательно слушает, увлечённый страстным монологом младшего, который чувствует себя свободно в собственной среде обитания. — Несмотря на все недостатки, плюсы же тоже прибавляются? Я могу создавать свою музыку. Всё больше и больше людей её слушают, наслаждаются, находят в ней свой собственный смысл и силу. Это стоит безумной одержимости знаменитостями, верно? Так что эта песня похожа на отношения, в которых есть любовь, но также страх, ненависть и потребность. — Звучит замечательно, — говорит Сокджин, полностью поражённый одним только описанием. Юнги хоть и шутит, что он гений, но так на самом деле и есть. — Хочешь послушать? — Мин звучит так нетерпеливо. Он поворачивается к старшему с лицом, что излучает теплоту и восторг. Рэпер широко улыбается. Сокджин чувствует себя комфортнее. Ему легко, потому что это первый раз за последние месяцы, когда они свободно разговаривают друг с другом. Ким счастлив видеть Юнги таким увлечённым и вдохновлённым. — Да! — и Сокджин вспоминает обо всех мелочах, которые любит в парне. Нахер романтику, он просто хочет быть другом Юнги. Несмотря на свои недостатки, он удивительный маленький человек, и… Рука Юнги застывает на полпути к наушникам. Это как магия: его тело застывает, улыбка исчезает, глаза сужаются. И Ким чувствует, как в нём зарождается печаль, наблюдая, как рэпер отстраняется от него. — Честно говоря, хён, она ещё не готова к демонстрации. Но Тэхёну он показал. И Сокджин ему сам об этом сказал. Это значит он просто не хочет дать послушать именно ему. Как бы глупо злиться из-за демо-версии песни, но всё шло так хорошо. Это не первый раз, когда такое происходит: Сокджин уже готов вернуть всё в нормальное русло, но Юнги снова отталкивает его. У него начинает болеть голова. — Неважно, — говорит Сокджин устало и безучастно, — Ты думай, с кем говоришь, прежде чем что-то предлагать. — Тебе лучше уйти. Я занят, — его взволнованный, тёплый тон сменился на холодный и отстранённый. Как они дошли до этого? Сокджин пообещал подождать его, пока тот не преодолеет свои загоны, оставаться по-прежнему другом, но он устал. — Ты собираешься указывать хёну? — спрашивает Ким. Это должно было быть немного саркастично, но сдержать гонор не удалось. — Не хочу, чтобы ты опоздал к Хёвон-хёну, — отвечает Юнги, — Я имею в виду... — он оглядывается на Сокджина, — Уверен, что тебе есть над чем поработать. Его издевательский тон не остаётся не замеченным. Сокджин встаёт. — Тогда я ухожу, — говорит он, — Надеюсь, в следующий раз твой телефон умрёт. Он со всей силы захлопывает дверь.

__________________________________

Японский фан-митинг. Сокджин лежит на земле, а Юнги становится на колени рядом с ним, хватая его за руку, чтобы разыграть пародию. Ким думает о сценарии, в котором поцелуй младшего его разбудит, а Юнги — о том, что у него никогда не было возможности по-настоящему поцеловать Сокджина, как бы сильно он того не хотел. Наступает затишье, но Мин приходит в себя, отправляя зрителям драматический поцелуй. Сначала быть артистом, а затем уже человеком. Подделать скиншип на публику слишком просто. Легко поддаться шутливому настроению и случайным прикосновениям. Без проблем притвориться, что они в хороших отношениях. Точно так же можно притвориться, будто он не безнадежно влюблён в него. Как и то, что он не монстр. Юнги мысленно смеётся. Легко? Всё это вообще нелегко. Он так хорошо притворяется, что теперь это стало его второй натурой. Это то, к чему его подготовила индустрия.

__________________________________

Дни становятся длиннее и светлее. Они превращаются в недели, те в свою очередь — в месяцы. Весна возвращается с листьями на деревьях и теплом, которое Юнги не может полностью оценить из-за неприятного покалывания солнечного света. С весной приходит и камбэк: ночные репетиции, пот, слёзы и нервные истерики, так как это будет одно из крупнейших возвращений. Внимательные взоры всего мира будут прикованы к ним. У Юнги нет права на ошибку. Подготовка к камбэку всегда стрессовая: строгие диеты, множество танцевальных практик, бесчисленные дни в студии за последними штрихами, много вопросов о качестве альбома, его эксклюзивности, правдивости. Нервы у всех на пределе. От приступов разочарования Намджуна во время хореографии до споров Тэхёна и Чимина из-за мелочей. У Юнги всё меньше шансов улизнуть и купить себе кровавое мясо. Его запасы скудны, из-за интенсивных тренировок сильнее проявляется жажда. К счастью, другие не замечают этого. Они все настолько истощены, что стоит прийти домой, все ломятся побыстрее принять душ и лечь спать без лишних разговоров. Поэтому Мин может спокойно скрываться в темноте, не отвечая на банальные вопросы типа: почему ему не понравилась пицца, или почему он не хочет с ними разговаривать. Юнги напряжённый, нервный и взволнованный. Он чувствует отсутствие Сокджина больше, чем когда-либо. Не то чтобы он делился с ним всем и до их ссоры — Сокджин никогда не был его личным терапевтом — но он всегда заставлял его чувствовать себя легко. Даже если они оба молча занимались разными делами, присутствие старшего чувствовалось как лекарство. А по ночам накатывает сильнее, когда Юнги вспоминает, как сам отталкивает человека, от которого привык получать необходимую дозу комфорта. Так будет лучше для всех. Ну, он надеется на это. Есть и положительные моменты. BTS выступают на BBMA. Их возвращение уже привлекло много внимания. Они бьют свои собственные рекорды. А сталкер стал неприятным воспоминанием. И никто из участников не имеет ни малейшего представления о его новой вампирской природе. Пока что. В тот вечер Мин приходит домой один. Чимин и Намджун лениво машут ему из кухни, предлагая некоторые из редких закусок, которыми они наслаждаются. Юнги знает, что еда будет отвратительной на вкус. — А где остальные? — Тэхёни занят съёмкой клипа, — отвечает Чимин, — Хосоки-хён и Чонгуки подбадривают его. Сокджин-хён в своей комнате, кажется, спит. Юнги просто кивает и извиняется. Намджун кричит ему вслед. — Можешь спросить Джин-хёна, не хочет ли он перекусить? — младший злобно улыбается, — Ему лучше поторопиться, пока мы всё не съели. Мин улыбается. — Сделаю. Он идёт по коридору. Спальня Кима находится дальше всех комнат. И Юнги чувствует стыд, так как это из-за него старший выбрал её в глубине квартиры. Пора прекращать. Он взрослый мужчина… Юнги собирается постучать в комнату, но замирает. Он закрывает глаза, прижимает ухо к двери, чтобы лучше услышать происходящее. Мин узнает размеренное дыхание Сокджина где угодно, но есть ещё одно — более медленное и размеренное. Он слышит скрип пола и пружины кровати, когда на неё, по-видимому, садится ещё одно тело. Сердце Юнги замирает. Сокджин привёл кого-то домой, не сказав другим. Сокджин с кем-то в постели..? Понятно, что у Юнги нет никакого права злиться. Они со старшим друг другу никто. Даже не друзья. Он не имеет на него никакого права. Даже если бы они действительно встречались, трахались или что-то ещё, тело Сокджина Юнги не принадлежит. Что ж, Ким нарушил правило, приводя кого-то в общежитие, но не Юнги тут читать ему лекции. Полгода назад он сам знатно проебался и превратился в вампира. И всё же. Он не злится. Возможно, ревнует. Мин сглатывает слюну, чтобы избавиться от сухости во рту, и практически бежит обратно в свою комнату.

__________________________________

Следующим утром Юнги садится рядом с Сокджином в одну машину. — Новый одеколон? — не может он не задать вопрос. Мин чувствует слабый запах чего-то несвойственного для старшего. Может, ему так кажется из-за сверхчувствительного обоняния, но всё же. Что-то не так. — Нет, — отвечает Сокджин, — А что? — Ничего такого. Просто пахнет иначе.

__________________________________

Юнги смотрит на лист перед собой. Задание: заполнить профиль Сокджина для BTS Festa. По большей части всё нормально. Он пишет общие расплывчатые ответы, которые и фанатам понравятся, и не создадут между ними двумя неловкости. Но есть один пункт, вызвавший трудности. [В] Для меня Джин — это человек, который:

__________________________________

Раньше было проще. [О] Человек, который является хорошим соседом по комнате. Но не сейчас. В голове всплывает куча других вариантов. Человек, которого я люблю. Человек, которому я доверяю. Человек, которым я дорожу. Человек, с которым я хочу проводить много времени. Человек, которого я хочу защитить. Человек, который является отличным хёном. Человек, который всегда заботился обо мне, пока я не оттолкнул его. Он горько смеётся. [О] Для меня Джин-хён — отличный товарищ по команде.

__________________________________

— Отличный товарищ по команде? Шуга-ши, и это лучшее, что ты можешь сказать о Джин-ши? Толпа хохочет от комментария ведущего. Краем глаза Юнги видит смеющегося Сокджина, хлопающего в ладоши, как тюлень. — Это правда, — заявляет Чимин, — Джин-хён хорош во всём, но трудно сделать ему комплимент, потому что он всё портит отцовскими шутками. Юнги безмерно благодарен, что теперь он не в центре внимания. Он натянуто смеётся, когда Сокджин подскакивает со стула, врубая на всю режим агрессии. — Йаа, Пак Чимин! Как ты можешь выступать против моих шуток, когда сам же первый попадаешь в их чары? Можешь выпендриваться перед Арми, но меня не обманешь. — Неправда, хён! — Давайте проверим! Джин-ши, пожалуйста, расскажи анекдот, и мы посмотрим, кто будет смеяться. — Конечно! — Джин разворачивается на сидящих мэмберов и выпячивает грудь. Юнги напрягается. — Знаете ли вы, какого цвета бургеры? Бургунди! Чимин почти сразу же сгибается пополам от смеха. Чонгук, Хосок и Тэхён проигрывают следом, а Намджун пытается скрыть смех, мотая головой. Юнги не смешно. Они и до этого её слышали. Джин никогда не повторяется. Так почему же? МС поддерживает всеобщее веселье. — Посмотрите на Шуга-ши! Его лицо совершенно пустое. — Теперь вы меня понимаете? — Юнги пытается присоединиться к подшучиванию, — Этот хён чересчур экстра. — Ах, Юнги-чи слишком жесток ко мне, — говорит Сокджин. Шутка, которую все воспринимают как шутку. Юнги в шоке, пока ведущий размышляет над прозвищем Юнги-чи, а остальные дразнят его. Как давно старший называл его так неформально? Слишком давно. Любовь, что он прячут друг от друга в сердцах.

__________________________________

— И мы закончим, — говорит ведущий, — комплиментами друг другу. Скажите своему соседу слева то, что не могли высказать ранее. Начинаем! Блять, конечно же Сокджин стоит слева от Юнги. Мин собирается уделить внимание улучшенным танцевальным навыкам старшего. Он идеален, будучи настоящим. Юнги знает, как тот упорно работает, даже если не уверен в танцах. И это, по мнению рэпера, недостаточно признают. И такая речь будет выглядеть милой, но в тоже время не чересчур сентиментальной. Но, конечно, Чимину нужно всё испортить, посвятив целый монолог, восхваляющий Намджуна: что тот значит для него лично, какой он великий лидер. Всё это заканчивается слезами двух парней, из-за чего фанаты взрываются криком. Ну пиздец. Намджун, в свою очередь, готовит Хосоку сердечно-душевную речь. Он благодарит Чона за то, что тот был с ним все эти пять лет в Bangtan. Что он не был бы успешным лидером без него, что BTS не были бы так известны своей сложной хореографией без него. Хосок — один из самых красноречивых в группе. Он немного успокаивается, прежде чем говорить о Юнги. И Мин чувствует себя виноватым, когда одногруппник рассказывает, как сильно он помог во времена стажёрства с рэпом и продюсированием, что всегда был стойким хёном, который заботился обо всех, даже отрицая это. Юнги ужасно себя чувствует. Он не так сильно отдалился от остальных, как от Сокджина, но всё равно в последнее время не был достаточно честен с ними. Мин сглатывает комок в горле и сдерживает слёзы, пока не наступает его, блять, очередь. Время хуйни. — Эм, — начинает он, и фанаты смеются над его ступором, — Сокджин-хён. Ким рядом с ним заметно напрягается. — Я… эм… — возьми себя в руки, Мин Юнги, — Хён всегда был тем, на кого я могу положиться, — говорит он, — И я знаю, как много он делает, заботясь обо всех нас, хоть и пытается скрыть это. Он невозможный трудоголик, но не хвастается. И в последнее время я не облегчаю тебе задачу, — его рука сжимается в кулак, — Прости меня, что доставляю неприятности. И спасибо, что ты рядом и так усердно работаешь. Это самый краткий и самый неловкий комплимент, но Юнги точно не скажет ничего больше. Он ловит взгляд Сокджина. И в этот момент старший выглядит чертовски грустным, но улыбается и кивает. Юнги чувствует, как его глаза становятся влажными, когда он поворачивается к Чонгуку. В конце шоу все крепко обнимаются. Юнги обхватывает Сокджина за талию, притягивает к себе, позволяя своей голове склонится ему на плечи. Он чувствует это как нечто правильное. Он чувствует, как руки Кима, сжимающие футболку рэпера, трясутся. Юнги хочет, чтобы этот момент длился вечно. Возможно, на следующий поступок, который он совершит, его подтолкнёт жажда крови из-за долгой голодовки. Но в непосредственной близости от шеи Сокджина сквозь крики фанатов, Юнги слышит только биение его сердца. Мысль об укусе лишь на мгновение мелькает в голове, из-за чего Мин отталкивает старшего, как будто он его обжог. При нынешних обстоятельствах Юнги не ведомо чувство комфорта. Невозможно не думать, что всё это не просто так. Он же не просто так отвергает Сокджина. Он отталкивает его, потому Юнги с ним чувствует себя слишком комфортно, из-за чего может потерять контроль. Он делает это, чтобы защитить его. Мин видит замешательство в глазах Сокджина. Он жалеет о том, что сделал, но другого выхода не было.

__________________________________

— Юнги, — начинает Сокджин по прибытию в общежитие, — Мы можем поговорить? — Нет, — Юнги входит в свою комнату, — Мне больше нечего тебе сказать, — и захлопывает дверь. — Что, блять, я сейчас тебе сделал? — голос Сокджина источает разочарование, — Собери мозги в кучу, заебал! — раздаётся стук, который подозрительно похож на то, будто Ким пнул дверь, прежде чем отправиться к себе. Юнги слышит, как Намджун зовёт старшего, идя за ним по коридору. Тэхён стучит в спальню, спрашивая, в порядке ли он. Мин говорит ему оставить его в покое. Им всем следует оставить его в покое. Так будет лучше для всех. Им нельзя быть слишком близко.

__________________________________

После этого Сокджин перестаёт пытаться. Раньше Юнги задавался вопросом, должен ли он радоваться или грустить из-за того, что Сокджин настойчиво выводит его на разговор и сближение. Теперь у него есть ответ. Старший разочаровался в нём, и сердце Мина снова разрывается.

__________________________________

Сокджин не мог и подумать, что вот так потеряет Юнги. Он наивно полагал, что они всё ещё могут оставаться друзьями. Ким в состоянии отрицать свои чувства, но Юнги... Юнги. Хуже всего, что Сокджин до сих пор любит его и ужасно скучает. Иногда кажется, будто часть его пропала. Его лучший друг. Его сосед по комнате. Человек, которому он доверял больше всего. Мужчина, которого он любит. Но если Юнги так хочет, то в эту игру могут сыграть двое. Сокджин понимает, что младшему нужно личное пространство, но из-за его перепадов настроения Ким испытывает боль. Он устал от того, что Юнги идёт на контакт, давая надежду на спасение их тонущего корабля с чувствами, а потом снова отталкивает. С него хватит. Сокджин перестаёт покупать напитки, которые любит Юнги, когда запасается едой. Он больше не просит Намджуна проверить рэпера в студии. Не стучится в дверь, чтобы разбудить утром. Ким изо всех сил старается вести себя как обычно с другими, но не проявляет к Юнги никаких эмоций. Мин — призрак, живущий в своей спальне, коллега, который работает вместе с ним. Мин Юнги — талантливый продюсер, который является частью их команды. Они больше не друзья. Сердце Сокджина тоскует по нему, но Мин сам выбрал этот путь. Возможно, это мелочно. В конце концов, он пообещал дождаться его. Но ждать вечно он тоже не может. Сокджин так устал.

__________________________________

— Итак, — говорит Хосок, прислонившись к дверному косяку, — расскажешь мне, что же такого тебе сделал Сокджин-хён? — Хм? — Юнги отвлекается от складывания своего нижнего белья, — Ты о чём? Хосок приподнимает бровь, входит в комнату и захлопывает за собой дверь. — Ну, — продолжает он, — вы двое после Парижа странно себя ведёте. Я об этом особо не задумывался, но сейчас вы едва ли смотрите друг на друга вне камер. Ты избегаешь общения, проводишь большую часть времени в студии, а не с нами. У Сокджина уже несколько недель дурное настроение. Могу предположить, он сделал что-то очень плохое, ибо ты его игнорируешь. Ты рациональный и уравновешенный человек, который не будет вести себя так без причины, — он скрещивает руки, — Или это ты проебался? Юнги вздыхает. — Всё не так просто. Мы по-прежнему хорошо работаем вместе, и это самое важное. — Не-а, — голос Хосока мягкий, но убедительный. Он направляет Юнги, не будучи слишком агрессивным, — Вы двое — самая комфортная парочка, которую мы только видели. А сейчас вы ведёте себя так, будто побили питомцев друг друга. — Ничего подобного. Если бы кто-то прикоснулся к Холли, он бы уже был мёртв, — Хосок фыркает, и Юнги слегка улыбается, прежде чем быстро становится серьёзным, — Без шуток. Ничего не случилось. Мы просто… хотим разных вещей. — Звучит, как будто вы буквально расстались, — Хосок пытается рассмеяться, но замирает. Он пронзает Юнги взглядом, будто что-то осознав, — Знаешь, ты можешь мне сказать что угодно, хён. Особенно, если переживаешь тяжёлые времена. — Я знаю. Теоретически может. Но есть много вещей, которые Чон Хосок не знает о нём. — Тогда что…? Юнги вздыхает. — Хён и я... мы немного обидели друг друга. Как раз во время нашей поездки в Париж. Спустя какое-то время мы примерились, но... Я сейчас прохожу через некоторые личные изменения, о которых не хочу говорить. Но знаю, что этим причиню ему ещё больше страданий. — Значит, причинять ему боль лучше сейчас, чем позже? — Лучше он будет ненавидеть из-за нынешних обстоятельств, чем тех, что могли бы выясниться. — А как же остальные? — Хм? — С Сокджином всё понятно, но ты и от остальных отдаляешься. Мы-то что сделали? Ты ведь знаешь, что мы любим тебя? — Конечно, — отвечает Юнги, чувствуя себя виноватым, — и я вас люблю, но... — Но что? — Хосок выжидающе смотрит на него, — Каждому нужно личное пространство, но я не хочу, чтобы ты начал бегать от меня, как и от хёна. — Не буду, обещаю, — Юнги измучен, — Я просто не хочу никого из вас обидеть. Хосок закатывает глаза, встаёт и хлопает Юнги по плечу. — Перестань вести себя так, будто больше всех знаешь, — говорит он, — Даже гениям не дано предсказывать будущее. Если и дальше будешь продолжать в том же духе, ты только себе навредишь, — он бросает на Юнги ещё один испепеляющий взгляд, словно пытается заглянуть сквозь череп в его разум. А потом уходит, оставляя Юнги одного. Мин ненавидит одиночество. И, возможно, в словах Хосока есть доля правды. Он не может предсказать будущее. И это проблема. Юнги так мало знает о своём нынешнем вампирском состоянии, что понятия не имеет, на что он способен и что может сотворить. Он продолжает паковать чемодан. Их рейс отправляется в Париж меньше чем через сутки. И когда они туда доберутся, он найдёт свои ответы. (Часть его надеется, что, может быть, он обнаружит, что не такое уж и чудовище, как думает, и, возможно, ему удастся закончить эту долгую зиму).

__________________________________

Ночью перед отправкой в Париж Сокджин просыпается в холодном поту. Ему приснился жуткий кошмар. Всё, что он может вспомнить, — это ощущение присутствия другого человека и щелчки. Но почему-то он испытывает ужас. Должно быть, так сказывается стресс.

__________________________________

Камеры Bon Voyage снимают, как они идут к месту назначения, разбираются с расписанием поездов и расшифровывают надписи на французском и английском языках. До определённого момента всё движется организованно. Намджун и Хосок занимаются маршрутом. Даже если они и делают что-то не так, стафф помогает им. Но всё равно Юнги это на руку. Хаос развлечёт зрителей. После поездки на такси и перекуса по прилёту группа прибывает на Лионский вокзал в Париже. Они хотят сесть на поезд до Ниццы. Юнги не может сказать, что вдохновлён шестичасовым путешествием после тринадцатичасового перелёта. Один из операторов приближает камеру на его лицо, пока Мин зевает. Юнги делает вид, что слушает Чимина, протягивающего ему билет, но у него другие планы. Он не сядет на поезд. Мин ждёт, когда все будут заняты посадкой, чтобы улизнуть. В толпе на вокзале затеряться легко, поэтому он пробирается в одну из туалетных комнат, запираясь а кабинке. Почти сразу же звонит телефон. Намджун. [КНД] хён, ты где? [МЮГ] в туалете, уже бегу. [КНД] скоро уезжаем! поторопись! Поезд отправляется в 18:00. Сейчас 17:58. Ему звонит один из менеджеров. Он отвечает на звонок. — Юнги, ты где? — Я был в туалете, нуна, но сейчас уже в поезде. Иду к нашим местам. — Как ты всех нас напугал, Мин Юнги! Он изображает смешок. — Извини, что заставил волноваться. Он завершает разговор и смотрит на часы. Проходит пять минут, и снова раздаётся звонок. — Нуна, — произносит Юнги взволнованным голосом. Актёр из него так себе, но врать он умеет. — Где ты? — Я не могу никого из вас найти. Пауза. — А ты на том поезде? — Из Парижа в Ниццу на шесть... — он смотрит на заметки, которые подготовил заранее, — Кажется я сел не на тот. Он морщится, когда слышит крик из телефона, и много извиняется. — Прости за шум. Не волнуйся, всё будет хорошо. Куда ты едешь? — Эм, Ренн? — На вокзале в Париже остались ещё сотрудники. Я попрошу их приехать за тобой. — Подожди, нуна. Я спрошу у пассажиров. Он прикрывает трубку рукой, отсчитывает две минуты и возвращается к разговору. — Поездка займёт всего лишь два часа. Я на нём же вернусь в Париж, встречусь со стаффом и поеду с ними. Не стоит их ради меня гонять. — Ты для нас в приоритете, Юнги. — Да, но я взрослый человек. Это обычный поезд. Со мной всё будет хорошо, нуна. Менеджер вздыхает. — Я думала, что ты более ответственен, Юнги. Я ожидала такое от одного из младших, а не от тебя. — Прости. Юнги действительно чувствует себя виноватым за то, что солгал им всем, но ему нужно время наедине с одной знакомой официанткой. — Я не хотел так рано напортачить на съемках. — Ничего страшного, Юнги-я. Ну хотя бы выйдет неплохой сюжет для шоу. — Как у Тэхёна, когда заблудился в Норвегии? Она стонет, сквозь смех. — Не напоминай мне! — Передай остальным, что мне жаль, и чтобы они не волновались. — Окей. Держи меня в курсе, где находишься, и позвони мне, как вернёшься в Париж, понял? — Есть, мэм. Юнги прячет телефон и выходит из туалета. Он постоянно оглядывается через плечо, ожидая увидеть разочарованное лицо сотрудника, но успешно выбегает из станции и садится в такси, не будучи пойманным. Он сообщает водителю адрес отеля и размышляет о том, что ждёт впереди.

__________________________________

Стоит ему ворваться в бар, один из сотрудников сразу же оборачивается на шум. Он узнает её. Запах, заполняющий его ноздри, щекочет нос. Странный, но знакомый. Что-то первобытное говорит ему не уходить отсюда сейчас. Юнги стоит, пригвождённый, в дверном проёме, пока Чжекён так же недвижимо стоит за стойкой, с лаймом в руке. — Ты... — говорит она, осматривая его с головы до ног, — Пиздец. — Не ожидала увидеть меня снова? — Юнги заставляет себя сделать шаг вперёд и плюхается на барный стул напротив неё. — Предупреждаю, — начинает она настороженно, — Если попробуешь что-то сделать, то даже не думай. Ты, может, и стал сильнее, но я всё ещё опытнее. — Что? Я не драться сюда пришёл. — Тогда зачем ты здесь? — она не доверяет. — Мне нужны ответы. — Что ж, — она заметно расслабляется, — Полагаю, у тебя много вопросов по поводу твоих изменений? Но всё равно, без фокусов… — Откуда ты знаешь? — Юнги хмурится. Он думал, что хорошо скрыл. — Я чувствую запах вампира на тебе. А ты от меня не чуешь? — Так вот что это, — аромат, который он чувствует, кажется одновременно знакомым и неприятным. — Обычно вампиры плохо сочетаются, — осторожно говорит она, — Думай об этом, как о способе природы держать нас подальше друг от друга. Или возможности предупредить, когда кто-то из нашего вида находится рядом. — Оу, — отвечает Юнги. Всё это так сюрреалистично. Он думал обо всём случившемся несколько месяцев, но в действительности говорить с кем-то о вампирах… Похоже на облегчение. Он не сходит с ума. Чжекён поворачивается, что-то быстро говорит другой официантке на французском, а затем жестом приглашает Юнги следовать за ней. И он идёт. Мин по-прежнему мало ей доверяет, но отступить не может. Чжекён приводит его в комнату для персонала. — Итак... — начинает она, присаживаясь на стул, — Думаю, мне стоит тебе всё объяснить. Но для начала хочу извиниться. Юнги прислоняется к стене, скрестив руки. — У меня в запасе мало времени, а вопросов много, — перебивает он, — Так что поторопись. Она смотрит на него снизу вверх. — Я не хотела тебя обращать, — говорит вампирша, — Я редко питаюсь человеческой кровью. Но и то в таких случаях выпиваю немного. — Во время секса? Она пожимает плечами. — Меньше вопросов. Тебе же тоже нужно всего две-три капли крови, чтобы утолить разбушевавшийся голод? Юнги пожимает плечами, слишком боясь признать, что никогда не пробовал человеческой крови. — В ту ночь я чувствовала слабость и голод, и мне нужно было найти что-то для поддержки. Ничего личного, но иногда инстинкты немного берут верх. Я даже не помню, как всё было. Боялась, что пустила яд, но убедила себя, что нет. И всё же... — она вздыхает, — Надеялась, что ты не обратишься. Мне очень жаль. — Тебе жаль? Ты практически разрушила мою жизнь, и тебе жаль? — ладони Юнги сжимаются в кулаки. Чжекён выглядит виноватой, даже закатывая глаза. — Cлушай, — вступается за себя женщина, — не говори мне про свою разрушенную жизнь, когда ты один из самых популярных корейских артистов в мире. Ты всё ещё живёшь своей жизнью. В любом случае ты умрёшь, надолго не задержишься. Юнги моргает. — Что ты имеешь в виду? — он нервно сглатывает, в горле внезапно пересыхает, — Сколько тебе лет? Вампирша хмыкает. — Если я правильно считаю, в сентябре мне исполнится двести шестьдесят семь. Юнги не моргает. Такое ощущение, что в мозгу произошло короткое замыкание, и ему требуется минута, чтобы это обработать. — Д-двести... Вампиры и правда бессмертны? — его внутренности сжимаются. Он хоть и работал над песней «Young forever», но застрять в этом возрасте на вечность кажется... К счастью, Чжекён усмехается. — Так, нам надо пройти курс «Вампиры для начинающих», — она убирает волосы с лица, — Что ж, слушай внимательно. Юнги кивает. — Есть два типа вампиров: «живые» и бессмертные. Все питаются человеческой кровью. Но есть такие, как я: мы пьём немного, чтобы поддерживать себя в норме. Другие же убивают людей и высасывают их кровь полностью. Итак, когда вампир вроде меня обращает кого-то, то он становится «живым». В них больше человеческого. Просто маленькая доза яда делает их на 50% вампиром. Тебе нужна человеческая кровь, чтобы быть в форме, но ты всё равно ешь человеческую еду. И ты всё так же стареешь. — Значит, что всё зря, и я даже никаких преимуществ не получил? — Заткнись. Бессмертными вампирами становятся только после убийства. Они кровожаднее, так как полностью зависят от крови. Чаще всего это жертвы, чью кровь полностью высосали бессмертные и обратили. Так было и со мной, — она горько улыбается. Юнги морщится. — А как... Она пожимает плечами. — Вышла поздно ночью. Вампир перегрыз мне половину горла и выпил всю мою кровь. Я проснулась на следующий день вот такой. И с тех пор вожусь в кругу бессмертных . Однако, даже их можно убить. Так что тебе не стоит вообще терять бдительность. — Хорошо, — у Юнги разболелась голова от попыток переварить информацию. — Что ты пил? — В основном кровь животных. Чжекён хмыкает, встаёт и направляется к брошенной в углу сумке, начиная в ней рыться. Она достаёт пластину таблеток. — Эпоха готического вампиризма закончилась, — говорит женщина, — Большая часть вампиров живёт нормальной жизнью. Мы не охотимся и не убиваем ради развлечения. Всё равно найдутся те, кто до сих пор так делает, но прямо сейчас это не важно. Сомневаюсь, что Шуга из BTS в ближайшее время собирается становиться убийцей, — она суёт капсулы ему в руки, — Это — кровяные таблетки. Изготовлены вампирами для вампиров. В них донорская человеческая кровь. Не такая вкусная, как свежая, но она помогает нам не причинять никому вреда. Надолго ты во Франции? — На несколько недель. — К ним нужно привыкнуть. Не принимай их слишком часто. Только как проголодаешься. Они утолят жажду, — женщина достаёт ручку из кармана, — Продиктуй мне свои имя и адрес. Я знаю кое-кого в Сеуле. Сведу вас, как только ты вернёшься. — Почему ты мне помогаешь? — немного ошеломлённо спрашивает Юнги. Перспектива того, что ему не придётся больше под покровом ночи бегать к мясникам и не испытывать утомляющей жажды… Возможно, он сможет вернуться в нормальное состояние. — Я твой Создатель. Заботиться о тебе — моя работа, — она легко смеётся. Звучит напряжённо, но искренне, — Мой Создатель оставил меня разбираться во всём самой. Я никогда его больше не встречала. Отстойно. Меньшее, что я могу сделать, это помочь тебе. — А эти таблетки правда работают? — Ты голоден? Юнги закрывает глаза. Он изо всех сил старался подавить жажду крови. Но она всегда с ним. И прямо сейчас его донимает необходимость подпитаться. — Тут нечего стыдиться, — говорит Чжекён, — ты не в силах управлять своими инстинктами, но можешь контролировать их влияние на тебя, — её голос мягкий. Юнги открывает глаза, и она протягивает одну из маленьких красных капсул. Он её проглатывает. Это почти потрясающе. Юнги пил только кровь животных, но это совсем другое. Похоже, как вода тушит огненную жажду внутри него. Это чистая доза энергии, введённая в вены после полугодового истощения и отчаяния. Мин чувствует себя человеком, который месяцами голодал, и ему наконец разрешили съесть кусок хлеба. Даже неважно, что он немного несвежий. Юнги моргает, смущённый из-за слёз на ресницах. Чжекён успокаивает его, поглаживая по плечу. — Всё в порядке, — утешает она, — Тебе больше не придётся себя ограничивать. Очень важно заботиться о себе, понимаешь? Юнги молчит. — Только помни, как только свяжешься с корейскими вампирами, всегда делай заказ заранее и контролируй наличие таблеток у себя. Им нужно время, чтобы их подготовить. — Так было и с тобой? Когда ты меня укусила? Чжекён кивает. — Если ты попадёшь в такую же ситуацию, покормись от кого-то. Ты «живой» вампир, поэтому инстинкты подавить не сможешь, особенно, в первые несколько лет. Юнги мотает головой. — Нет, я не смогу когда-либо выпить чью-то кровь. — Послушай меня, — серьёзно говорит она, — Тот факт, что ты так долго продержался без человеческой крови, серьёзно впечатляет. Но чем больше ограничиваешь себя, тем выше вероятность, что ты потеряешь контроль, набросишься на кого-то и сильно ранишь. У Юнги ёкает в животе. — Что ты имеешь в виду? Она размахивает руками. — Принятие такой таблетки раз в неделю будет хорошей кровяной диетой. Это поможет тебе поддерживать энергию на высоком уровне, особенно если ты будешь хорошо питаться человеческой едой. Можешь принимать таблетку раз в две недели, если потребуется. Но не больше трёх. Тебе придётся найти свежую кровь, и лучше человеческую. Если пропустишь четыре, пять недель, то потеряешь контроль и будешь готов кого-то убить Худший кошмар Юнги становится явью. — Но я месяцами не пил кровь... — Это потому, что ты новообращённый, — говорит Чжекён, — Вам требуется от шести до двенадцати месяцев, чтобы созреть. После жажду крови будет намного сложнее игнорировать. Чтобы обезопасить себя и окружающих — не доводи до истощения. Юнги чувствует нарастающую панику, но женщина качает головой. — Пока принимаешь добавки, то бояться нечего. Ты сможешь себя контролировать. Контроль. Юнги очень боится потерять контроль над собой и своими чувствами. Что, если желание быть с Сокджином перерастёт в жажду его крови? Но Чжекён предлагает ему контроль. — Ты уверена, что сработает? — спрашивает он дрожащим голосом. — Заботься о себе, — говорит она, кивая, — и всё будет в порядке. Эти слова вбивают в него облегчение, словно молоток гвозди. — Но держи это в секрете, хорошо? Люди не в восторге от такого. Ты же не хочешь оказаться в лаборатории или схожих организациях. Кто-нибудь знает? Твои мэмберы? — Нет, я им ничего не говорил. — Круто, что ты смог от них такое скрыть. — Я был напуган, — Юнги трёт глаза, — Боюсь причинить им боль. Чжекён мягко улыбается. Она берёт ладонь Юнги и вкладывает в неё таблетки, накрывая их пальцами. — Больше нечего бояться, — говорит она, — С этого момента ты контролируешь зверя, а не он тебя.

__________________________________

Юнги чувствует себя в прострации на протяжении всей поездки. Он вовремя возвращается на станцию, встречается с персоналом, очень извиняясь, и смотрит, как за окном размывается французский пейзаж. Он почти не замечает, как идёт время. Такое ощущение, что цепь, удерживающая его на земле, оборвалась, и теперь он парит высоко в небе. Юнги всё ещё слегка беспокоится, но в основном ощущает облегчение. Наконец-то есть кто-то, с кем он может связаться по поводу изменений. Мин получил то, что поможет ему держать себя под контролем. И, самое главное: он совсем не чувствует голода. Жажда, что преследовала его месяцами, пусть и не была столь сильной, исчезла. Даже закрыв глаза и размышляя о ней, он больше не чувствует боли. Прошло немного времени с момента потери «себя», но Юнги предстоит вспомнить и почувствовать, кем он был и стал. Мин с трудом представляет, как можно жить без беспокойных мыслей, без семян сомнения, прорастающих в голове. Чувство свободы. Он в восторге. Юнги слишком быстро доверился Чжекён, но зачем ей лгать? Главное — что он, наконец, может контролировать ситуацию. Ему больше не нужно бояться причинить боль другим, не нужно беспокоиться за их безопасность. Может быть, он наконец-то возродит сгнившие отношения. Все камеры направляются на него, как только он появляется в дверях. Мэмберы отвлекаются от еды, подскакивают и саркастично громко аплодирую. Хосок шлёпает его по руке. — Хён, мы так волновались за тебя! — Простите, ребята, — отвечает Юнги, доставая пакеты с разными сладостями, которые только смог найти в магазинах в пределах станции, — С меня — еда, в качестве извинений, — он бросает сумку Чонгуку. — Мы никогда об этом не заткнёмся, — говорит Намджун. Он выглядит усталым, но в то же время счастливым, и Юнги шепчет ему отдельное извинение. — Я немного заблудился, возвращаясь из туалета, — рассказывает свою историю Мин, — Так спешил, что сел не в тот поезд. — Все проблемы из-за твоего мочевого пузыря! — Ну я хотя бы не терял свой паспорт. — Хён, я думал, мы уже забыли об этом! Все смеются, пока Намджун отстаивает свои права. Юнги смотрит в глаза Сокджину. Старший заслуживает извинений. Мин пытается ему улыбнуться, но тот отворачивается. Они все вместе выпивают, заканчивая ночную съёмку звоном бокалов. Камеры выключаются, стафф обсуждает с ними сценарий на завтра, а потом им, наконец, разрешают пойти и поспать после смены часовых поясов. — Всего здесь — четыре спальни. Играйте. Благодаря «камень, ножницы, бумага» Тэхён выигрывает себе отдельную спальню. Юнги решает не терять время. — Мы будем жить с Сокджин-хёном. Нам так комфортнее. Мэмберы переводят всё внимание на него. — А ты это, уверен?— задаёт вопрос Хосок. — Что-то не так? — спрашивает менеджер, но Юнги мотает головой. — Было бы здорово так разделиться, если ты не против, хён. Сокджин пожимает плечами. — Ну хорошо, — говорит Ким. Похоже, он не очень взволнован. Юнги помогает Хосоку убрать со стола, пока остальные разбирают свой багаж. Похоже, что в третий сезон Bon Voyage вложили больший бюджет. Дом, в котором они остановились, — один из многих сдающихся в аренду. Рядом есть бассейн, который делится на ещё четыре таких же дома. Намджун говорил, что недалеко есть популярный пляж у туристов и местных. Юнги надеется, что это место посещают только пожилые пары — так меньше шансов быть замеченным и сфотографированным. — Итак, — говорит Хосок, передавая Юнги вымытый стакан, — Что случилось в поезде? Ты выглядишь совсем другим человеком. — Хм? — Ты расслабленный. Ещё и сам предложил Сокджин-хёну жить вместе. Я-то думал, ты не хочешь вообще к нему подходить. — Ну, — пожимает плечами Юнги, — у меня было много времени подумать. Я понял, что всё не так плохо, как казалось. Мне просто нужно было посмотреть на ситуацию с другой стороны. Хосок угукает. — Я рад, — говорит Чон, — но ты же знаешь хёна, — рэпер делает паузу, — Он очень зол. Юнги сглатывает. — Лучше позже извиниться, чем никогда? Хосок пожимает плечами. — Что бы вы ни сказали друг другу, помните — завтра вы будете весь день перед камерами. Не позволяйте эмоциям взять верх. Юнги морщится. — Ты думаешь, он настолько зол? Хосок просто похлопывает его по руке. — Удачи. Сокджин сидит перед зеркалом и тщательно наносит на кожу увлажняющие средства, когда Юнги входит в комнату. Не желая прерывать важные процедуры ухода, Мин пробегает в душ. Тёплые брызги падают на лицо. Что же ему сказать? Прости, хён. Я превратился в вампира и хотел выпить твою кровь, поэтому мне пришлось оттолкнуть тебя для твоей же безопасности. Но всё в порядке, у меня теперь есть запас крови, так что твоя мне больше не нужна! Они оба уже взрослые и могут цивилизованно поговорить об этом, правда же? Юнги мысленно составляет список всего того, что им нужно обсудить. 1. Моё поведение не имело ничего общего ни с проблемой романтических отношений между нами, ни с нашей ссорой по этому поводу, я просто использовал это как оправдание. 2. Прости, что оттолкнул тебя. Я сделал это, потому что искренне верил, что принесу больше боли, если останусь рядом. Теперь я понимаю, что это было глупо. 3. Я так по тебе скучал. 4. Мне было больно, потому что тебя это мало волновало. Грустно, что ты так быстро оставил меня. Знаю, это несправедливые обвинения, хоть и сам так делал. Но ты искренне заботишься обо мне? Последнее лучше не говорить. Юнги не хочет рассориться снова во время извинений. 5. Я до сих пор люблю тебя. И неважно, что говорил обратное. 6. Но я не против дружить ради группы. Я очень по тебе скучал. Пока есть возможность стоять рядом с тобой, я буду счастлив. 7. Я переживал действительно тяжелые времена. Мне пришлось пройти через это одному. Прости, что всё это время отстранялся от тебя. 8. Почему ты не попытался выяснить, в чём дело? И снова не то. Им нужно обсудить конкретные моменты, но пока Юнги хочет попытаться исправить отношения между ними, а не ломать их дальше. Он смотрит на себя в запотевшее зеркало, глубоко дыша и пытаясь поднять настроение. Мин натягивает пижаму, делает глубокий вдох и выходит из ванной, чтобы встретиться с Сокджином лицом к лицу. — Хён. Мы можем поговорить? Ким напрягается и прекращает поправлять постельное бельё. Он ничего не говорит, и Юнги собирается произнести заготовленную речь, но ему не дают и шанса. — Нет. — Что? — Мне больше нечего тебе сказать, — Сокджин ложится, натягивая одеяло до подбородка. Юнги вздыхает, вспоминая свои собственные слова. У него всегда была эта мелочная жилка. — Хён... — Ты так же поступил со мной. Я пытался поговорить, старался не нарушать твоё личное пространство, а ты только слал меня. Я устал. — Пожалуйста, позволь мне просто сказать… — Зачем? Сейчас мы нормально поговорим, а завтра ты по какой-то причине опять возненавидишь меня? Мне надоела вся эта херня, Юнги, особенно, когда я даже не знаю, что сделал не так. — Ты дашь мне объяснить? — говорит Юнги раздражённо и немного отчаявшись. Мин был так настроен всё исправить, а сейчас они бодаются на одном месте, — Ты обещал, что не откажешься от меня. — Да ты мне выбора особо и не дал. — Всё это время ты знал, что я переживаю трудные времена, но тебе было всё равно, — он изо всех сил старается не позволить агрессии овладеть его голосом, — В какой-то момент я подумал, что ничто не может нас разлучить. Но оказалось, что тебе достаточно и пары гневных слов. Я правда тебе небезразличен, или ты думаешь только о себе? Сокджин садится с плещущей в глазах злостью. — Ты отталкиваешь всех нас, а виноваты почему-то мы же? Да иди ты нахуй. Ты злишься, когда я оставляю тебя в покое, злишься, когда наоборот. Разберись со своими проблемами, прежде чем пытаться втянуть в них меня. И Юнги снова облажался. — Пожалуйста, хён. Я хочу извиниться. — Доброй ночи. — Хён... — Я пожелал спокойной ночи. Слёзы разочарования текут из глаз. Юнги выключает свет. Оба лежат в темноте и не спят. Мин боится, что он разрушен и не подлежит восстановлению.

__________________________________

Юнги громко кричит, когда Чонгук обливает его водой, смеётся, убегая и брызгая ещё немного. Солнце светит ему в лицо, но прохладная вода смягчает жжение. Трудно вести себя естественно, когда их снимают несколько камер, не говоря уже о менеджерах и телохранителях, находящихся в поле зрения, и двух спасателях, наблюдающих, как ястребы, пока они играют в бассейне. Судя по всему, видео с их возни в воде, — идеальный финал для второго эпизода. Юнги может подыграть. Ему больше нравится проводить время после съёмок. Они плавают в бассейне, Хобом открывает несколько бутылок пива, и Юнги нарезает круги с алкоголем в руке. Он разговаривает с Намджуном и Хобомом, чтобы не смотреть в сторону Сокджина, который наигранно мило общается со светловолосым спасателем. Тэхён и Чонгук объединяются, чтобы бросить Хосока в самую глубину, а Чимин на противоположной стороне неловко флиртует с маленькой брюнеткой-спасительницей. Она, кажется, ничего не понимает, но заинтересована, а его румянец видно с другой стороны бассейна. Юнги не может удержаться от ухмылки. Он поворачивается, чтобы послушать Намджуна. — Я хочу путешествовать не только как RM, но и как Ким Намджун. Имеет ли это смысл или я сумасшедший? — Кто сказал, что ты не можешь быть сразу двумя, — спрашивает Юнги, — Иногда нужно ставить себя на первое место. Намджун немного смеётся с этого. — Сказал Мин Юнги, который каждую ночь запирается в своей студии? — Сказал Мин Юнги, который сейчас загорает на идеальном курорте, — отвечает он, скрестив руки за головой, не отвлекаясь на визги Хосока, — И этот Мин Юнги живёт своей лучшей жизнью. Намджун при этом фыркает. — Что ж, хорошо, — он открывает рот и снова закрывает. Намджун подобен успокоительному: он знает, когда подтолкнуть, когда уколоть, а когда оставить в покое. Через дизайнерские солнцезащитные очки он видит, как Юнги смотрит на Сокджина. Лидер не затрагивает эту тему. И Юнги благодарен. — Если у нас будет время в Лионе, хочу пойти в огромный городской сад, — говорит он, — Мне нравится сочетание богатой, цветущей жизни посреди искусственных зданий и учреждений. Хорошее место, чтобы расслабиться. Если возможно, хочу пойти туда без камер. Не только как RМ, но и как Ким Намджун. Хобом нежно улыбается им. — Организуем, — говорит он, — только маску надень. Даже в Европе вас могут узнать. Другой континент, а ваша популярность так высока. — Другой континент, — Намджун присвистывает, —звучит глобально. — Не мог и представить такое, — Юнги закрывает глаза. Солнце уже не так сильно печёт, — Только не когда мы всемером жили в одной комнате. — Мы через многое прошли. Сердце Юнги бьётся в груди. Они через многое прошли. Вместе, как группа. Но кто знает, через что они прошли как личности? Он садится, чтобы достать из холодильника ещё одну бутылку пива. — Я хочу пойти с тобой, — говорит он, — в ботанический сад. Хочу увидеть Ким Намджуна в его естественной среде обитания. Лидер смеётся и звучит свободно, как птица, вылетающая из гнезда. Это делает Юнги счастливым. Мин, возможно, начал только расслабляться, как слышит крик Чонгука. — Где Сокджин-хённи? Юнги открывает глаз, собираясь махнуть рукой, где Сокджин ведёт себя по-идиотски рядом со спасателем, но их там больше нет. — Он, наверное, вернулся в комнату, — говорит Юнги, и, поскольку он параноик, его охватывает беспокойство. Они в чужой стране. Что, если Ким пошёл гулять и заблудился? Его опасения необоснованные, но Юнги вылезает из бассейна и под вечернем зноем возвращается домой. — Сокджин? Хён? — зовёт он, шагая в прохладу после теплоты дня. Ответа нет. Осталось проверить комнату и, если его там не окажется, написать сообщение (их чат очень долго не функционировал). Мин поднимается по лестнице и только собирается открыть дверь в их общую комнату, как она сама распахивается. За ней оказался тот самый светловолосый спасатель. Его волосы спутаны, футболка надета наизнанку. Он улыбается Юнги в знак приветствия, обходит его и спускается по лестнице. Юнги чувствует себя немного офигевшим, проходя в спальню. Сокджин с загорелой кожей и опухшими губами застёгивает рубашку и поворачивается к нему. — Что ты здесь делаешь? — Что я делаю? — он зевает, — Мы снимаем шоу для фанатов, а ты тут развлекаешься со спасателем? Сокджин отворачивается от него. — Мы закончили съёмки. Я бы не стал этого делать при включённых камерах и фанатах. Я не идиот. — Вы даже не говорите на одном языке. Как ты можешь быть уверен, что он адекватный? — Думаешь, маньяку разрешат работать спасателем? Да и ничего романтичного между нами нет. Нам было всё равно на разговоры. Тупо секс. Успокойся. Если бы это было рискованно, то я не решился бы. В голову бьёт жуткая ревность. — Но дома тебя это не остановило. Здесь у нас хоть и больше свободы, но не используй её как оправдание. Не тогда, когда спустя всего несколько месяцев привёл кого-то в общежитие, когда мы только пережили сталкерство. Плечи Сокджина немедленно напрягаются, и Юнги чувствует себя немного виноватым. Он помнит те ночи, недели, когда они только переехали. Старший не мог спать, был слишком напуган, оставаясь один, и попросил Юнги побыть с ним, а Мин… Сказал «нет». Но это в прошлом. — Зачем ты это сюда вплетаешь вообще? — шипит Сокджин, а затем качает головой, — Я даже не понимаю, о чём ты говоришь, — в его тоне капля за каплей просачивается раздражение, — Я никого не водил в общежитие: ни в новое, ни в… — его голос становится сильнее, и он, наконец, оборачивается к Юнги, — Почему тебя вообще волнует, с кем я трахаюсь? Я взрослый человек. Тебе будет всё равно на Хосока, Намджуна или даже Чонгука. Ты бы просто предупредил их быть осторожнее. Так почему тебе на меня не плевать? — Не плевать? — из-за злости закладывает уши, — С чего ты это взял? — Да ты бесишься! Дай угадаю, это потому, что ты всё ещё думаешь, что у тебя есть право на меня. Ты ревнуешь, а в итоге ничего не делаешь, только отталкиваешь меня… — Мы до сих пор это обсуждаем? — Юнги усмехается, — Какой ты лицемер. Сам притворялся похуистом, когда я в последний раз с кем-то виделся, хотя, утверждал, что тебе всё равно. — Я лицемер? — Сокджин не кричит, его взгляд сдержан, а слова чёткие, — Не тебе говорить что-то, когда ты нарушил весь график и солгал персоналу, чтобы приткнуть свой член. Настала очередь Юнги отбиваться. — Ты о чём? И Сокджин смеётся. Это горько, подло и немного больно. — Не такой уж ты паинька, каким хочешь казаться. Ты оставил чек из такси от отеля до вокзала в своём шкафчике. Она на столько хороша, да? Стоит того, чтобы нарушить планы всех? Юнги понял. Сокджин знает, что он был у Чжекён. Не стоит ему говорить, что он решал вопросы по становлению вампиром. В любой другой ситуации он попытался бы найти какое-нибудь оправдание, но сейчас Мин расстроен и разбит, так что не может контролировать свою речь. — Ты так сильно ревнуешь? — он смеётся в лицо Сокджину и надеется, что тот чувствует себя таким же униженным, как Юнги, — Вот почему ты трахнулся с ним, да? Мысль о том, что я был с ней, так бесила тебя, что ты выбрал первый попавшийся член, чтобы попытаться отомстить мне. Ты хотел, чтобы я узнал об этом. Часть его понимает, что если Сокджина это задевает, то он до сих пор что-то чувствует к нему. Он слишком озадачен этим фактом, чтобы понять, что это его шанс спасти их отношения. — Заткнись, — говорит Сокджин, и в его глазах вспыхивает что-то страшное. Он похож на испуганного зверя в клетке. — Ты ведёшь себя так, будто не хочешь иметь со мной ничего общего, но мысль о том, что я трахаю кого-то, разрывает тебя, верно? — А что насчёт тебя? Ты ведёшь себя так, будто тебе противно находиться в одной комнате со мной, но как только я ушёл с ним, ты в ярости прибежал. Это тоже раздирает тебя. Юнги не может с этим поспорить. Позже Мин подумает об этой ссоре и задастся вопросом, почему они продолжают мучать друг друга, когда так сильно любят. Это то, что делают монстры? Нет, это то, что делают люди, когда не могут быть честны с собой. — Как бы то ни было, — говорит он, каждой клеткой источая боль, — если шлюшкой ты чувствуешь себя лучше, да пожалуйста, — он икает, его противоречивые эмоции сейчас не облегчают ситуацию. Сокджин пытается уйти от продолжения разговора, садясь на кровать спиной к Юнги. Это его не останавливает, — Я знаю, что проебался, и так устал от того, что мы причиняем друг другу боль. Я хотел извиниться, но ты не стал слушать. Хотел поговорить, а ты снова не стал слушать. Ты сам отказался… Хён? — ярость взрывается в одно мгновение, как воздушный шар. Плечи старшего трясутся, словно… Он плачет. — Хён? — Юнги делает шаг вперёд, тихо, как мышь. Он слышит напряженное дыхание, Ким старается сдерживаться, но… Сокджин показывает только счастливую сторону. Он всегда кажется позитивным, чтобы подбодрить остальных, и скрывает свои страхи, беспокойства и тревоги, пока не достигнет критической точки. Это происходит не регулярно, но Юнги был свидетелем того, что происходит, когда Сокджин доходит «до ручки». И прямо сейчас он в таком же состоянии. Частично из-за Юнги. Чтобы спорить, нужны двое. Сокджин не один виноват во всём этом. Юнги сожалеет об этой глупой драме при виде разбитого старшего. Это последнее, что он ожидал. Мин в спешке пересекает комнату, становясь на колени перед Сокджином. Грубый ворс дешёвого ковра прилипает к его влажной коже. Он кладёт руки на бёдра Кима. — Хён? Сокджин закрыл лицо руками. Юнги не видит слёз, но слышит напряжённое, прерывистое дыхание, наблюдает, как трясётся тело, и знает, что солёные капли гнева текут из глаз. — Хён... — Почему ты не можешь просто отъебаться, оставь меня в покое. — Ты правда этого хочешь? — Нет, — он выкрикивает слово в ладони, — но ты продолжаешь притягивать меня, а потом отталкиваешь. В один момент ты хочешь извиниться, а затем сразу же обвиняешь меня, что я трахаюсь с кем-то. Я так больше не могу, Юнги, я не ебучий йо-йо. Я вот-вот сломаюсь… Комок застревает в горле Юнги. — Хён... — он тянется к запястьям Сокджина, — Можно мне взглянуть на тебя? — Нет. Я в ярости, — Ким из тех людей, кто становится злее из-за слёз, — Я обижен и не хочу, чтобы ты видел, как я плачу. Мне надоела эта фигня. Оттолкни меня, придумай тупую отговорку, но пусть это будет в последний раз, пожалуйста, хватит со мной играть. — Хён, — Юнги чувствует себя по-настоящему собачьим дерьмом, — Хён, пожалуйста, — его голос дрожит. Сокджин ничего не отвечает, поэтому Юнги тянет его за руки. Старший всё ещё немного сопротивляется, но Мин настойчиво убирает ладони от лица. Сокджин и правда выглядит разъярённым: лицо и глаза красные и опухшие. Юнги отпускает его запястья, большими пальцами вытирая слёзы. — Я не хотел до такого доводить, — говорит он, — Знаю, что не могу и надеяться на прощение, но поверь мне в последний раз. — Ненавижу, — говорит Сокджин, яростно потирая глаза, — Бесит, потому что ты прав. Я переспал с тем парнем и надеялся, что ты узнаешь, потому что в последнее время чувствовал себя пиздецки плохо и хотел, чтобы ты тоже пережил подобное. Кем я становлюсь, Юнги? Я не занимаюсь таким дерьмом, но... Юнги делает пугающий вывод. Он так боялся, что, став вампиром, превратится в монстра. Он никогда никому из них физически не причинил вреда... Ну, они оба стали монстрами, не так ли?

__________________________________

Камеры настраивают фокус, солнце заходит за горизонт, и Сокджин молча сидит рядом с Юнги на пляже. — Мы хотим серьёзного разговора, — говорит PD, — Фанатам больше всего нравится открытость. Говорите друг другу, что у вас на уме, но границы знайте. Сложно. Раньше Ким думал, что младший понимает его сердце. Теперь он не слишком уверен. — В последнее время было тяжело, да? — говорит Юнги, его голос хриплый из-за неловкой ситуации. Он хватается за соломинку, которую можно продемонстрировать в эфире. Сокджин кивает. И правда тяжело. После ссоры, произошедшей несколько ночей назад, с Юнги невозможно быть рядом. — Я... — Мин сначала смотрит на собеседника, затем — на землю, зарывая ноги в песок. Они сидят достаточно далеко от воды, так что не сыро, а скорее рыхло и мягко. Наступает прилив. Каждая новая волна всё больше лижет берег, — В последнее время я задачу не облегчал, — говорит он, — себе и остальным. — Поделись со мной. — Я хочу извиниться, но не знаю как, — Сокджин слышит, как Юнги медленно дышит, — на самом деле я не думал о последствиях. Казалось, что всё делаю правильно. И теперь мне страшно, что поздно что-то исправлять. — Никогда не поздно что-то исправить, — бормочет Ким так тихо, что приходится повторяться. Неловко вот так говорить, когда один из операторов приближается к ним, чтобы выстроить кадр. Но это и хорошо. Такая обстановка заставляет их вежливо общаться друг с другом. — А ты как думаешь? Есть ли шанс всё изменить? Голос Юнги наполнен плохо замаскированным отчаянием. — Не знаю, — говорит он. Ему было больно, но ненавидит ли он Юнги? Конечно, нет. И даже сейчас он всё так же хочет его, — Зависит от тебя. — Что? — Объяснишь ли ты всё, или нет. Юнги снова замолкает, и продюсер жестом призывает их продолжить. — У меня были трудные времена, — говорит он, — Личные проблемы. Они не имели никакого отношения к группе или мэмберам. Мне нужно было разобраться во всём самому. Если бы я вас вовлёк в это, то… — То что? — На вас бы тоже это сказалось негативно. Сокджин почти наигранно фыркает. — Мы уже это проходили. Ты не обуза. Если тебе нужно поговорить… — Не об этом. Я должен был справиться один. Подумал, что если втяну кого-нибудь из вас, то вы тоже пострадаете. Поэтому я попытался изолироваться, чтобы разрешить проблему. — Но нам всё равно было больно. «Особенно мне», — хочет сказать Ким , но держит язык за зубами. — Знаю. Но я думал... — Юнги качает головой, — Если оттолкнуть вас, ребята, я смогу сам всё решить и вернуться. Но поступил эгоистично. Я очень скучал по вам, особенно по тебе, хён. Я так по тебе скучал, что всё равно продолжал тянуться, поздно вспоминая, что не должен был. Это несправедливо по отношению к тебе, но я правда верил, что так правильно. — Мы все взрослые люди, Юнги, — говорит Сокджин. Сердце странно бьётся, — Ты не в праве решать, что будет лучше для нас. Ты так старался не задеть наши чувства, но я уже очень давно обижен. — Знаю, но хён, я бы никогда не сделал ничего, чтобы навредить тебе, — Сокджин усмехается, но Юнги продолжает, — Самое последнее, чего бы я хотел, — причинить тебе боль, — старший поворачивается к нему. Выражение лица Мина расслабленное. Та настороженность, которая не покидала состояние рэпера, исчезла. Их разговор как чтение открытой книги, полной сожаления, вины, печали. На сердце Сокджина проявляется ещё немного трещин, — А потом, когда мне удалось оттолкнуть тебя, стало больно. Я знаю, что это звучит нелогично, но думаю, что какая-то часть меня всё это время надеялась, что ты не отступишь. — Как я и обещал, — Сокджин отворачивается. — Я настолько потонул во всём этом, что перестал следить за своими действиями. Я был безответственным и причинил много боли одногруппникам. Но и чувство обиды меня не покидало, потому что всех волновало, как на вас это всё влияет, а не причина моего состояния. Сокджин пытается улыбнуться в ответ. — Я не хотел давить на тебя, Юнги. Я делал то, что считал лучшим, а потом слишком устал пытаться. Если я не беспокоюсь напоказ, то не значит, что меня это вообще не волнует. Мне тоже стоит начать больше обдумывать свои поступки. Уголок губ Юнги слегка приподнимается. — Хён, — говорит он, сжимая рукой колено Сокджина, — Ты изо всех сил стараешься заряжать нас позитивом, не проявляя свои истинные чувства. Из-за этого трудно общаться. Не начинай заранее считать разговор провальным. Мы можем со всем справиться. — Вот засранец! Не тебе меня учить! — всплеск эмоций Сокджина заставляет Юнги расхохотаться. Напряжение между ними улетучивается. — Мы оба хороши, хён. Давление в груди Сокджина немного спадает. — Именно. Не решай в одиночку, что лучше для нас. Если переживаешь трудные времена, поговори с ребятами, со мной, хорошо? Мы не сможем тебе помочь, если ты не подпускаешь к себе. — Знаешь, я мог бы сказать то же самое! Я не единственный, кто виноват в этом недоразумении. Я чувствовал себя так… — голос Юнги немного дрогнул, — Одиноко. — Ты сам обособился от нас! Мин Юнги, ты невозможен! — они оба снова смеются, хотя сердце Сокджина всё ещё болит. За себя и за Юнги, — Я думал, что мне лучше подавить свои эмоции. Как ты думаешь, это из-за твоего лозунга «Люби себя»? Не приближайся, иначе тебе будет больно? — Ким тянется схватить Юнги за руку. Его не волнует, как это будет выглядеть. Редакторы всё равно вырежут то, что может быть спорным, — Мне жаль, что ты так себя чувствовал, Юнги. Я правда не знал, что делать. Я был сосредоточен на своих страданиях, поэтому и отстранился. — Всё хорошо, хён, — большим пальцем Юнги поглаживает Сокджина по руке, — Во-первых, я причинил тебе боль. Много боли. Если бы было возможно пережить заново прошлый год, клянусь, я бы исправил всё. Его слова звучат искренне, честно и серьёзно. Сокджин давно такого не чувствовал от Юнги. В груди становится тесно. Он быстро моргает, и когда рэпер прищуривается, чтобы увидеть, есть ли слёзы, Ким хватает его за плечи и крепко обнимает. — Обещай мне, что больше никогда так не поступишь. Рука гладит его по спине. — Обещаю. Может, теперь у них всё будет хорошо.

__________________________________

— Да, я поступил глупо, чуть не поставил под угрозу наши отношения. Но мне не этого хотелось. Не хочу говорить о том, что происходит сейчас, но тогда действительно казалось, что я всё делаю правильно. Это не лучшее оправдание.. — Юнги... — Ты должен знать, что я никогда не испытывал к тебе ненависти, хён. Как я мог! Все эти месяцы я так скучал по тебе, мечтал помириться, но никак не получалось. Я так боялся потерять тебя, но думал, что же должен для этого сделать… — Юнги. — А потом я подумал, что ты меня ненавидишь. Это было ужасно. И всё стало серьёзнее. Я всё ещё... да бля, до сих пор люблю тебя. Я не пытаюсь навязываться или что-то в этом роде. Хочу быть рядом с тобой хотя бы в качестве друга, хён… — Юнги! — Сокджину приходится кричать, чтобы младший его услышал, — Дашь мне сказать, пожалуйста? И не перебивай больше хёна. Мин сглатывает. — Извини, хённи. Сейчас они наедине в своей комнате, без камер, но им ещё есть о чём поговорить. Сокджин глубоко вздыхает. — Я бы никогда не смог отказаться от тебя, — говорит он, — Но... — он облизывает губы. Чонгук однажды сказал ему, что только слабаки забивают на свои собственные чувства во благо других. И Сокджин решает больше так не делать. Если у них есть надежда исправить последствия ссоры, длившейся несколько месяцев, нужно быть честными друг с другом, — Я всё ещё злюсь, мне больно и страшно. Я боюсь, что завтра ты опять будешь отворачиваться от меня и начнёшь говорить, что всё это было ошибкой. Юнги берёт его за руку, мотая головой. — Обещаю, что не буду. — Я пока не могу доверять тебе, — Юнги мрачнеет, но после следующих слов в его глазах вспыхивает искра надежды, — Нам нужно снова проводить много времени вместе. Мне тоже есть над чем поработать, верно? Пора становиться более честным и открытым, — уязвимым — напоминает ему разум, — Невозможно волшебным образом забыть всё, что произошло, но думаю, что я смогу поработать над этим. Я тоже причинил тебе боль, — стыд охватывает его, — Ты был прав, я переспал с тем парнем не из-за влечения. Мною двигали ревность, мелочность, гнев. Это было некрасиво с моей стороны. Я хотел причинить тебе боль, поэтому так и поступил, что было действительно неправильно. Прости меня, — он был так сосредоточен на том, что Юнги ранит его, даже не попытавшись понять, а почему младший так себя ведёт. Он-то думал, что это из-за их разрыва, но… Я до сих пор люблю тебя. И хочу быть рядом с тобой хотя бы в качестве друга. Но, может быть, он ошибается. — Ты самый важный человек в моей жизни. Я не хочу тебя терять. Но если мы просто притворимся, что ничего этого не произошло... — Ты прав, — Юнги вздыхает, но кивает, — Я сделаю всё возможное, чтобы компенсировать это тебе. И Сокджин улыбается. Его окружает лёгкость, которую он давно не ощущал. Потому что даже после всего... — Я всё ещё нуждаюсь в тебе, — говорит Сокджин чуть громче шёпота, чтобы Юнги услышал. Глаза младшего наполнились влагой. Мин тянется за объятиями, и вокалист прижимает его к себе как можно ближе, уткнувшись лицом в шею. Он слышит прерывистое дыхание и чувствует, как на рубашку капают слёзы. Они снова чувствуют себя как дома.

__________________________________

Последний день съёмок. Группа решает пообедать на улице. Солнце садится, освещая крыши зданий и очерчивая небо розовыми водоворотами. Изматывающая жара исчезла, осталось лишь комфортное тепло. И даже окружившие их, словно стервятники, камеры не испортят настроение Юнги. Он позволяет себе подшучивать над собой, наслаждается хорошей едой и крафтовым французским пивом. — Итак, — говорит Намджун, — Что дальше? Какой рекорд мы побьём следующим? — Ещё одна победа на BBMA, — предлагает Тэхён, но Хосок мотает головой. — Нет, дальше — AMA. — Номинация на Грэмми, — вступает всегда амбициозный Чонгук. — Почему не всё сразу? — спрашивает Юнги, — Думаю, нам это по силам. — А это разве не чересчур, хён? — Когда мы дебютировали, победа на «Inkigayo» казалась невозможной. Провести сольный концерт казалось невозможным. Дэсан? Мы мечтали о нём, но в 2012 году и представить себе не могли, что сможем его получить. — Да, — говорит Намджун, — Иногда я сомневался в себе, но я верил в нас. — Я тоже сомневался в себе, — поддерживает Юнги, — Совсем недавно это было. Но не сейчас. Мы побили так много рекордов и настолько выросли профессионально, что вряд ли существует что-то, чего нам не достичь благодаря упорной работе. — Пока мы всемером, нам всё нипочём, — говорит Сокджин. Его голос теряет серьёзность, когда он вступает в спор с Чонгуком, который смеётся с его слов, — Без шуток! Все называли нас флопом, когда мы перестали заниматься хардкорным хип-хопом. Не хочу, чтобы они были правы. Мы вместе и создаём ту музыку, которую хотим... Это самое главное. — Ты так сейчас говоришь. Но в следующий раз, когда мы получим награду, ты первым начнёшь рыдать, — говорит Чимин, наклоняясь вперёд с хитрой ухмылкой. — За успех Bangtan! — скандирует Намджун. Все поддерживают, поднимая бокалы. Юнги находит Сокджина и улыбается. Старший выглядит немного измотанным, но дарит улыбку в ответ. — И пусть у нас всё будет в порядке, — говорит он. Все ликуют, но Юнги знает, что это послание предназначено лично ему. — За полный порядок, — повторяет Сокджин, преисполненный уверенностью в эти слова. Они с Юнги наделали дыр в своих отношениях, но не разорвали их полностью. Им удалось вернуться на одну частоту (ну или почти, учитывая секрет Юнги). Они по-прежнему заботятся друг о друге. Они исцелятся вместе. Сокджин под столом сжимает колено Юнги. Безмолвный жест, но Мин это ценит. И в следующий раз, когда они улыбнутся друг другу, он почувствует, как щёки начнут гореть, будто он, мать его, подросток. Но всё хорошо, потому что старший быстро отвернётся, и Юнги увидит покрасневшие кончики его ушей. Теперь у них всё будет хорошо.

__________________________________

Юнги возвращается в Сеул со здоровыми отношениями и телефоном своей создательницы. Чжекён звонит спустя несколько дней по поводу связей. Она говорит, что те контакты помогут ему, но всё должно храниться в высшей степени секретности. И беседа идёт хорошо, пока она не спрашивает, знает ли кто-то его секрет. Юнги вспоминает о птицах. — Эм... есть кое-кто. Но я не уверен. — И как это понимать? — Длинная история, — он вздыхает, фыркая лёжа на кровати, — За нами следили ещё в нашем старом общежитии. Не знаю, был ли это фанат, сасэн, папарацци или кто-то, ищущий денег, но он следил за нами в течение нескольких месяцев и отправлял в компанию фотографии. Однажды мы вернулись домой и обнаружили на кроватях мёртвых птиц. Все подумали, что это очередная выходка сталкера, но... Это произошло после того, как я впервые попробовал кровь животного. Птицы. Тон Чжекён стал очень серьёзным. — А потом ты замечал что-то необычное? — Да нет. Мы переехали в новое общежитие с лучшей охранной системой. Инцидентов пока не было, — но семена сомнений уже проросли, и теперь Юнги интересно, что же происходит в тёмных уголках его разума. — Юнги, это серьёзно. Было хоть что-то: запах вампира, пропавшие вещи, какие-то странные звуки или предметы, поменявшие местоположение? Её голос пугает Юнги. — Да вроде бы нет? — говорит он, пытаясь найти хоть что-то, и тут… Всплывает воспоминание. Запах вампира от Чжекён казался подозрительно знакомым. Где он раньше мог его встретить? На Сокджине? Но Ким не может быть вампиром... — Кажется, был запах — медленно говорит он, — в общежитии. Чжекён медленно выдыхает. — У нас проблемы, — она прокашливается, — Мы с тобой вампиры обычного вида, что схож с любым другим хищником. Нам нужна подпитка для выживания, и мы можем потерять контроль из-за её нехватки. Но есть и другие виды вампиров. И вот один из них… проще говоря, они как кошка, которая играется с мышью, прежде чем съесть её. Им не достаточно просто покормиться от добычи. Они выбирают сложные пути. Раньше этот вид преследовал тех, кто занимал высокие посты: мэров, лордов, врачей, священников. Чем популярнее личность, тем лучше. Чаще всего преследование длиться долго. Жертвы подвергались психологическим пыткам, погоне. Всё это делалось, чтобы создать резонанс. Юнги совсем не нравится, к чему она ведёт. — И так как мир стал гораздо проще... они принимают форму серийных убийц, издеваясь над полицией, пытающейся поймать их. Или преследуют более важных людей: правительственных чиновников, офицеров, знаменитостей... — Блять, — говорит Юнги. — Если тот сталкер знает, что ты вампир, и намеренно дразнил тебя имеющимися доказательствами… — Оно играет с нами, — заканчивает за неё Юнги, — Я думал, что преследователь исчез после переезда. — Есть ещё одна вещь, — тон Чжекён веселее не становится, — Вампиры по своей природе территориальны. Мы знаем, какую опасность несут другие особи, поэтому мы инстинктивно стараемся не подпускать к нашим домам и близким незнакомцев. Если один из них знает, что ты вампир… — Дай угадаю — у нас проблема. — Быстро схватываешь. Вы, ребята, сейчас пиздец как популярны. Любой амбициозный охотник увидел бы в вас потенциальную добычу. Если бы кто-то узнал, что ты тоже вампир, это только добавило бы им ещё большее наслаждение их безумной игрой. В конце концов, они выйдут на конфронтацию. Думаю, они выжидают, пока твои способности разовьются. Чем сильнее противник, тем им веселее. Юнги ложится, его дыхание становится прерывистым из-за охватывающей тревоги. — По итогу, — начинает он, — я подвергаю опасности своих друзей, потому что какой-то сталкер-охотник-вампир хочет сразиться со мной и убить. Верно? — Юнги должен немедленно уйти. Это спасёт остальных и... — Не совсем, — она кажется еще более нерешительной, — Сомневаюсь, что этот сталкер считает тебя добычей. Скорее... препятствием. Они попытаются спровоцировать тебя. Вероятнее всего, нападут на кого-то особенно близкого тебе: член семьи, твоя вторая половинка, либо кого ты любишь.. Кого он любит... — Я чувствую себя параноиком. Не могу избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за мной. И тогда его осенила ужасная мысль. — Это просто предположение. Я не говорю, что именно с этими вампирами ты имеешь дело, но хочу предупредить. Будь рядом с мэмберами, отмечай всё необычное, но не паникуй, пока не появятся конкретные доказательства. Юнги? Мин бросает телефон и выбегает из комнаты, чуть не врезавшись в Чимина в холле. Ему нужно попасть в комнату Сокджина. Он выбрал самую дальнюю, чтобы было тише. Так что, если там что-то происходит, если старший в опасности, Юнги попросту не услышит. Он без стука врывается в спальню. Пусто. Окно открыто настежь в столь поздний час. Занавески развеваются на ветру. — Где Сокджин? — кричит он на Чимина, — Он же был здесь, куда… — Юнги? Что случилось? — спрашивает Ким, выходя из ванной в полотенце, обёрнутом вокруг талии. И облегчение так сильно бьёт по Юнги, что колени подгибаются. Всё произошло на эмоциях, но из-за всего, что было между ними и их напряжённых отношений, мысли о том, что он подверг Сокджина реальной опасности со стороны непонятно чего… Мин заключает хёна в объятия и опускает лоб на его плечо. — Прости. Я просто хотел тебя увидеть. Ему плевать, что влажная кожа Сокджина намочила его одежду. Он просто хочет обнимать его и оберегать от опасности, пока его сердце не остановится. — Что-то всё же случилось? — переспрашивает сбитый с толку Ким, но довольный их взаимными объятиями. — Я только что понял, насколько близко был к тому, чтобы потерять тебя. И не хочу снова тебя оставлять, — и это правда. Юнги всё время думал, что быть от Сокджина на расстоянии вытянутой руки защитит его. Но если теория Чжекён верна, то все его действия работали ровно наоборот. Ему страшно представить, сколько ночей вампир наблюдал за старшим во время сна, поняв, какие отношения их связывают. И даже если Чжекён ошибается, возможно, Юнги взглянул на вещи в более широком смысле. Сокджин молчит, а затем начинает больше облокачиваться на Юнги и смеяться. Открыто, шумно и беззаботно. Смех, который Юнги почти потерял. — И не надо. Так что Мин обхватывает его крепче.

__________________________________

Юнги — смесь облегчения и ярости. Сомнения ещё не рассеялись. Что, если этот сталкер был обычным сасэном? Что, если они преувеличивают? После нескольких инцидентов кажется, что всё не так опасно. Затем Юнги вспоминает мёртвых птицах на кровати, запах вампира, который почувствовал от Сокджина, и думает, что, может быть, Чжекён права. Пример подготовки к худшему и надежды на лучшее. Юнги трясёт, что вампир не сосредоточен только на нём, иначе было бы легче. Он бы ушёл из группы, обезопасив остальных. Мин погряз бы в аду одиночества, но так бы мэмберы были в порядке. Чжекён говорила, что эти вампиры-охотники часто наблюдают и следят за своими жертвами, собирая информацию. И сколько раз они сталкерили Bangtan? Страшно, что не Юнги рискует, а его окружение. Если Чжекён права, и охотник нацелился на человека, который, по его мнению, ближе всех к Мину… Если он следил, то знает, что происходило между двумя старшими участниками. Сокджин в опасности из-за Юнги. Но оттолкнуть его или изолироваться самому рэпер уже не сможет. Юнги чувствует себя таким беспомощным и неуверенным. Как он может защитить других, если даже не знает точно, от чего исходит угроза? Одно можно сказать наверняка: если обособиться от остальных, у предполагаемого вампира останется больше вариантов беспалевно следить за ними. Юнги больше не собирается убегать. Если этот вампир хочет поиграть, то Мин готов.

__________________________________

— Итак, — говорит Сокджин однажды ночью, стоя на кухне, где Юнги отдыхал после работы в студии, — Я тут подумал. — Не стоило так себя напрягать, — отвечает Мин, заставляя Сокджина смеяться. Его голос звучит на пару октав выше, пока он ругается. Это длится недолго, и по языку тела Сокджина видно, что мужчина нервничает. — Я думал. О нас. Это предложение заставляет уже Юнги волноваться. — Опытным путём мы выяснили, — начинает Сокджин, — что мой план полного отрицания наших чувств оказался провальным. Но в то же время я не думаю, что готов полностью открыться. Мне сложно справляться со своими эмоциями и ощущениями. — Всё в порядке, — успокаивает Юнги, — Невозможно быть экспертом во всём. Мы будем работать над этим. — Знаю. Но есть ещё руководство, стафф, СМИ, мэмберы... нам придётся от них прятаться. И так, пока мы не расскажем кому-нибудь или не объявим официально, — Сокджин глубоко вздыхает, — Я до сих пор удивлён, что мы дошли до такого, после всего произошедшего. И мне стало интересно, хочешь ли ты в этот раз стать чем-то большим. У Юнги нет слов, поэтому позволяет своим действиям говорить. Он встаёт и подходит к Сокджину, прислонившемуся к кухонной тумбе. Мин берёт его за руку и смотрит в глаза. — Звучит лучше, чем я представлял, — говорит он. — Так ты хочешь попробовать? — по-прежнему странно видеть, как Сокджин позволяет себе быть таким открытым и уязвимым с ним. — Конечно. Но не волнуйся. Мы можем делать всё медленно, решать вопросы вместе в своём темпе. Сокджин выглядит так же легко, как и Юнги. Он кивает и наклоняется вперёд, чтобы поцеловать Мина. — Звучит хорошо, — говорит он, — Не будем торопить события. *** Две недели спустя они отчаянно целуются и лезут под одежду друг друга в танцевальной студии. Юнги стоит спиной к зеркалу, пока Сокджин льнёт к нему, жарко впиваясь в губы и большими пальцами сжимая кожу над бёдрами. Юнги уже на взводе лишь от поцелуев и прикосновений, но его это не смущает, потому что старший тоже. Он чувствует, как стояку тесно в узких джинсах. Разум Мина заполнен лишь Сокджином. Хён сильно прикусывает губу, а Мин в ответ посасывает его язык. — Как-то мы быстро для «не будем торопить события», — говорит Юнги, просовывая руку в штаны старшего, чтобы как следует пощупать его задницу. — Мы можем остановиться, если ты не хочешь. — Хуй там плавал. Возможно, это не лучшее решение для их тонко сбалансированных отношений, но Юнги так долго хотел Сокджина, что уже не может больше ждать. Мин любит его и, конечно, хочет делать все эти милые вещи: держаться за руки, радовать, поддерживать и целовать в нос, когда парень слишком к себе строг . Но сказать, что он никогда не желал его, — это полный пиздёж. Как вообще такое возможно? Сокджин и его несносные стоны, когда он ест что-то вкусное, пухлые губы, линия талии, и на сладкое — длинные ноги и округлые бёдра. Юнги хочет оставить так много меток на его теле, любить его и выебать так сильно, чтобы старший мог только кричать его имя. И, похоже, Сокджин того же мнения, потому что падает на колени и тянется к поясу Юнги. — Ты не против? Стона и быстрых кивков любимого достаточно для ответа. Мин проводит пальцами по волосам Сокджина — его большие бледные ладони чудесно контрастируют с тёмными прядями. Ким такой прекрасный даже сейчас, когда вытаскивает член Юнги из боксеров, облизывается и подмигивает. Он берёт его в руку, целует головку, а затем проводит им по губам, как будто красит их. Это выглядит так смехотворно сексуально, что Юнги приходится использовать весь свой самоконтроль, чтобы не кончить прямо сейчас. И тогда Сокджин берёт головку в рот, поддразнивая и не собираясь взять больше. Он слегка посасывает её, нежно обводя языком. Это очень приятно, но Юнги хочется ещё, и самодовольное выражение лица Сокджина говорит ему, что он тоже. Старший отстраняется. Его губы влажные от слюны и небольшого количества предъэякулята. — Стыдно признаться, но уже представлял такое раньше, — говорит он, обдавая тёплым дыханием голое бедро Юнги, от чего у того волосы на затылке встали дыбом, — Я поймал себя на мысли, что хочу твой член глубоко в моём горле, — он небрежно облизывает одну сторону, и Юнги так сильно хочет его, что чуть не плачет. Сокджин отстраняется, чтобы лизнуть уретру и сказать: — Я так много думал об этом. — Тогда чего же ты ждёшь? — спрашивает Юнги, прижимаясь к губам Сокджина, — Сделай это. Ким улыбается. И поддаётся своим желаниям. Он легко обхватывает губами член, двигает головой, стараясь вобрать с каждым разом как можно больше, пока не достаёт до основания. Его нос прижимается к паху, а Юнги прикусывает тыльную сторону ладони, чтобы не закричать вслух. Сокджин повторяет эти движения, всасывая полностью, и затем отстраняется. Юнги больше не может сдерживаться, поэтому толкается бёдрами вперёд. Ким шипит, задыхаясь. Юнги спешит извиниться, но тот улыбается. — Это то, чего я хотел, — говорит Сокджин, и Мину приходится выдыхать очень медленно, потому что такой хён его убивает. Они продолжают. Старший подначивает Юнги продолжать двигать бёдрами. В конце концов он расслабляется, открывая рот, предоставляя младшему возможность трахнуть его в рот. Сокджин сосёт, когда может, или облизывает нижнюю часть. И при всём этом он выглядит идеально. Ким похож на ангела, непристойно стонущего вокруг члена Юнги: его губы широко распахнуты, с ресниц капают слёзы, по подбородку течёт слюна. Сочетание этого вида и узкого влажного рта Сокджина доводит Юнги до края. — Хён, — скулит он, и старший понимает, отстраняясь и высунув язык к головке члена. Юнги кончает и даже не успевает подумать, чтобы достать салфетку или ещё что для старшего, тот сглатывает сперму. Юнги помогает ему встать. — Теперь твоя очередь. — Подожди. — Почему? — Сколько время? Юнги смотрит на телефон. — 8:56. — Блять, Хосоки и Чонгукки говорили, что хотят прийти и потренироваться к этому часу. — Чёрт. Значит, возвращаемся в общежитие? Сокджин ухмыляется. *** Вскоре Юнги укладывает обнажённого по пояс Сокджина на кровать. Юнги садится перед ним, осторожно раздвигая длинные ноги и кладя их на плечи. Старший уже извивается под ним, и Мину доставляет огромное удовольствие видеть, как кончики его ушей медленно, но верно, краснеют. Юнги наклоняется вперёд, достаточно близко, чтобы его дыхание опаляло твёрдый член хёна, но он целует правую внутреннюю поверхность бедра. Сокджин медленно выдыхает, с едва скрываемым недовольством, заставляя Юнги посмеиваться. Кожа бёдер старшего бледная и безупречная, без единой отметины или синяка, словно это золотой холст, подготовленный специально для Юнги. — Знаешь, я тоже думал о тебе, — говорит он, находясь так близко, что его губы при разговоре касаются кожи. Дыхание щекочет короткие волоски на ногах, из-за чего Сокджин скулит, — Я всегда хотел оставить на тебе метки. Представлял, как хорошо ты будешь выглядеть с засосами. Ты был бы так взволнован, правда же? Но нам нельзя светить отметинами. Поэтому однажды я подумал, а где бы я их мог оставить? — он сжимает ногу партнёра, — И всплыли твои бёдра. Я мог бы сидеть между ними часами. И теперь, когда у меня есть шанс, я хочу сделать это. Сокджина слегка подаётся вперёд. — Так не медли. Юнги целует мягкую кожу, аккуратно всасывает, а затем прикусывает. Он не хочет быть нежным. Но он контролирует себя, чтобы не прокусить до крови. Юнги регулярно принимает таблетки, так что изнуряющая жажда, будучи когда-то нормой, больше не беспокоит. Он не хочет почувствовать запах или вкус крови. И это великолепно. Несколько месяцев назад он и представить себя не мог в таком положении, слишком боясь монстра, скрывающегося внутри него. Но сейчас всё иначе. Под ним лежит раскрытый и уязвимый Сокджин, а он в это время кусает его плоть, но чтобы поставить метку, а не причинять вред. Однако Юнги не нравится представлять, что было бы, попробуй он кровь. Сокджин громко вскрикивает, пытаясь прижаться к Юнги. Чувство собственничества рождается в младшем. Юнги обеими руками сжимает бёдра, продолжая покрывать их укусами. После этого он их целует и посасывает, иногда надавливая большим пальцем на один из засосов, просто чтобы услышать, как партнёр издаёт ещё несколько схожих стонов, а затем садится. — Подними для меня ноги, — просит он, и Сокджин почти сразу подчиняется, хватая каждую ногу и прижимая к груди, раскрываясь для Юнги. Его гибкость чертовски заводит, и Мин мурлычет в знак признательности, — Вау, ты такой изящный. Я бы так не смог. — Заткнись. Ты собираешься отсосать мне или нет? — ноет Сокджин и кладёт голову на подушку. Юнги смеётся. Он проводит указательным пальцем по всей длине его члена, опускается ниже, проходится между яйцами к промежности и дотрагивается до прохода. — Ты чист? — спрашивает Мин. Уши Сокджина горят багровым цветом. — Да. Юнги усмехается. — Ты так хотел? — Лучше быть готовым! — фыркает Ким, — Я всегда чистый там. Никогда не знаешь, когда… — Такой милый. — Пожалуйста, не называй меня так, когда я буквально раздвигаю перед тобой ноги. — Не порть момент, хён. — Я? Это ты портишь момент... Юнги заставляет его замолчать, укусив за бедро. Он смеётся над вскриком, а затем касается языком кольца мышц. Сокджин громко ахает. Юнги чуть отстраняется, прокладывая поцелуи, а после раздвигает ягодицы руками. Он нежно проводит языком по проходу, проталкивая его так глубоко, как только может, и чувствует, как Сокджин дрожит под ним. Он ускоряет движения. Стоны старшего подбадривают его вылизывать верхние стенки. Сокджин всё чаще кричит, и Юнги тянет руку между разведённых ног к члену, медленно и аритмично лаская его. Трудно сосредоточиться и на дрочке, и на римминге, но Ким всё равно получает удовольствие. Его стоны становятся всё громче и громче. Старший и в жизни не тихий. Но одно дело представлять, насколько шумным будет Сокджин в постели, и совсем другое — действительно слышать, как он пытается (безрезультатно) заглушить свои крики. Ким кончает, чертыхаясь, и Юнги чувствует, как он изливается ему в руку. Он не останавливается, пока Сокджин не скулит сорванным голосом. Мин поднимается, разглядывая лицо старшего, и это пиздец. Если раньше он был словно ангел… Юнги жалеет, что прожил так долго, не видя до этого Сокджина после оргазма. — А ты не врал насчёт своей техники языка, а? Юнги смеётся, благодаря свои клыки, не появившиеся во время этого безумия. Парни проверяют, есть ли кто-то в коридоре, чтобы выбежать вместе в ванную. И нет, они не трахаются в душе, но Сокджин намыливает волосы Юнги шампунем, и в этот момент Мин чувствует себя таким расслабленным, довольным и счастливым, что все страхи и тревоги давно покинули его голову. Он трёт старшему спину, подольше останавливаясь на его широких плечах. Той ночью Юнги спит в постели Сокджина. Навязчивые мысли о возможном преследователе всплывают только когда он закрывает окна и задёргивает шторы. Странно, но Мин уже не чувствует себя так плохо, как прежде. Может быть, это был страх перед неизвестным. Боязнь того, что могло случиться с одногруппниками, пока Юнги прятался. Но сейчас это не имеет значения, потому что теперь он настороже, и ни один вампир от него не сбежит. Этой ночью Юнги лишает себя сна, прислушиваясь к любым подозрительным звукам. В конце концов он залипает на звук дыхания Сокджина и засыпает.

__________________________________

Юнги старается скрытно за всеми приглядывать. Он стал со всеми больше общаться, проверять, хорошо ли они спят, осторожно спрашивает их о беспокоящих моментах. Мин всегда должен знать, где и кто находится: если он в студии с Намджуном, то уверен, что Чимин и Сокджин отдыхают дома, а остальные в танцевальной студии. И если кто-то из них один, Юнги обязательно отправляет ему сообщения. Конечно, парни находят его поведение странным, но счастливы, что он изменился. Однажды Юнги сидит в машине с Хосоком, ожидая менеджера. — Ты стал выглядеть намного счастливее. На это Мин только пожимает плечами. — Я разобрался со всем, что мешало мне. — И я рад за вас с Сокджин-хёном. — Ты о чём? — с пылающей паникой во взгляде Юнги резко поворачивается к Хосоку, который поднял обе руки в примирительном жесте. — Вы, кажется, перестали игнорировать друг друга, что отлично. Так как раньше складывалось ощущения, будто два наших столпа пытаются сломать оппонента. — Оу, — Юнги вздохнул с облегчением. — Мы волновались за тебя, хённи. Хорошо, что ты вернулся, — голос Хосока становится на октаву выше, выдавливая раздражающее эгё. Чон кладёт руку Юнги на плечо, — Может, сгоняем на рынок Хвагаэ, чтобы отпраздновать это событие? Давно мы так не отдыхали. — Звучит неплохо, — говорит Юнги, притворно стряхивает с себя руку Хосока, но сдаётся эти объятиям, — Когда мы там последний раз были? В 2016? И правда давно, — эта мысль вызывает в нём эмоциональную подавленность, — Мне правда жаль, я не хотел так отдаляться ото всех вас. — Да, это был отстой. Ты был с нами физически, но здесь — полная пустота, — Хосок ткнул Юнги в лоб, — Но это уже не имеет значения. Я рад, что ты разобрался с беспокойством. Только в следующий раз дай нам помочь. — Спасибо, Хосоки. Я буду стараться ради тебя. Хосок усмехается. — Компенсируй мои нервы вкусным ужином.

__________________________________

Юнги входит в комнату Сокджина и внимательно оглядывается. — Что читаешь? — спрашивает он с лёгкой тревогой. — А, это? — Сокджин, смеясь, откладывает книгу, — «Вампир и я» — отвратительный роман про вампиров. — И почему ты продолжаешь его читать? Сокджин садится, скрестив ноги и закрывая роман. На обложке — низкосортная иллюстрация чересчур сексуализированной женщины и старомодного вампира. — Это часть целой серии. Моя мама читала их, а мы с хёном крали эти книги из её комнаты и вместе смеялись над ними. Мы думали, что они такие отвратительные. Мы были детьми, поэтому читать о целующихся людях казалось таким кошмаром. А потом каким-то образом нам стал так интересен сюжет, что мы начали читать их по ночам с фонариком, когда мама покупала новые. Можно расслабиться. Сокджин не ищет информацию о вампирах в СМИ, потому что подозревает Юнги. Он просто переживает ностальгические воспоминания и даже не подозревает, что вампиры могут быть настоящими. — Ты виделся с братом? — Да. Он был дома у родителей и нашёл самую первую книгу. Хён сам перечитал её и дал мне. Как же кринжово, что я помню сюжет, но почему-то всё равно так интересно. Юнги кладёт руку на бедро Сокджина. Это не намёк, просто желанное прикосновение. — Может, у тебя просто дурной вкус. — Ага, поэтому я здесь с тобой. — Ауч! — Юнги хватается за сердце, — Как больно слышать это от фаната романов о вампирах. Ну что, в следующий киновечер смотрим «Сумерки»? Сокджин закатывает глаза и слегка пинается, но отодвигается, освобождая место для Мина. — Мечтай, Юнги-чи. — Но ты же так одержим вампирами. Старший громко смеётся над этим. — Нет, мне всегда больше нравились оборотни. Юнги пожимает плечами, не в силах сдержать улыбку, укладываясь рядом с Сокджином и кладя голову ему на грудь. — Тебе подходит.

__________________________________

Чжекён однажды сказала ему, что как только его органы чувств усилятся, то они смогут проявлять себя сами в нужный момент. Во время сна Юнги слышит каждый шорох в общежитии. Он пытается уловить звук чего-то инородного, но до сих пор тишина. Ночи растягиваются на недели, а Мин не обнаруживает ничего. Он начинает колебаться между двумя теориями. Первая гласит о том, что их прежний сталкер не был охотником на вампиров. Тот, кто запихивал птиц в их кровать, — обычный человек с кучей свободного времени, чтобы играть с ними в ужасную психологическую игру, пытаясь их до смерти напугать. После переезда он не смог больше проникать в их дом, а мелкие странности в виде запаха вампира были просто совпадениями. Чжекён предупреждала, что в Сеуле есть и другие вампиры. Вполне возможно, что стилист, который делал макияж Сокджину или сотрудник, что дал ему микрофон в тот день, мог быть одним из них, и вот откуда исходил аромат. Юнги нравится эта теория. Чем больше времени проходит, тем больше она кажется логичной. Теория вторая — сталкер был вампиром, но сдался. В этой Мин видит уже меньше смысла. Вампир подумал, что имеет дело с невежественным и наивным новообращённым, а Юнги доказал его неправоту и спугнул. Парню не хочется слишком себя нахваливать и считать, что он может кого-нибудь устрашить, в том числе старого и кровожадного вампира, но, может, эта игра слишком затянулась, и ему она надоела. Однажды ночью Юнги просыпается из-за шума за окном Сокджина. Он высвобождается из объятий старшего и, как можно осторожнее, чтобы не разбудить, подкрадывается к окну и открывает. За ним ничего не оказывается, и звук прекращается. Скорее всего, это была ублюдская птица. — Если ты где-то там, — говорит Юнги, глубоко вздыхая, — твоя игра окончена. Ответа нет. И вдруг с его плеч падает тяжесть. Похоже, Мин, наконец, изгнал своих внутренних демонов. Теперь они не могут причинить ему вреда. Он снова забирается в кровать, притягивает Сокджина к себе и засыпает.

__________________________________

Юнги чистит зубы вместе с Тэхёном в ванной, примыкающей к их гардеробной. Ким сплёвывает. — Я рад, что ты и Сокджин-хён снова поладили, — говорит он, — Было жутко наблюдать, как вы постоянно ссоритесь. — Прости, — отвечает Юнги после того, как прополоскал рот водой, — Я не думал, что наши проблемы так повлияют на вас, — частичная ложь. В течение нескольких месяцев они обдумывали, как их развивающиеся отношения изменят ситуацию в группе. С другой стороны, Юнги ни с кем не советовался, когда всех оттолкнул. — Да всё в порядке, — произносит открыто и честно Тэхён. Он больше не наивный ребёнок, парень стал глубже мыслить и серьёзнее рассуждать, — Я счастлив. Ты и хён... вы так похожи. Оба пытаетесь справиться со всем самостоятельно. Мы никогда особенно не волновались, зная, что вы помогаете друг другу. — И когда мы перестали общаться, вы стали нервничать? — Естественно, — говорит Тэхён, — Если бы мы с Чимини перестали нормально общаться целую вечность, вы бы посчитали это нормальным? Несколько дней — да, не страшно. Но если бы и спустя ещё несколько месяцев между вами не оттаял лёд? — Ты прав, — Юнги стыдно, потому что не знает, что ещё сказать, и как исправить ситуацию. Тэхён не обращает на это внимания. — Я имею в виду, что всё в порядке. Все семьи ссорятся, — его ухмылка коснулась сердца Юнги. Тэхён переплетает их пальцы, — Теперь ты намного счастливее, хён. По крайней мере, так выглядишь. Надеюсь, что так оно и есть. — Я счастлив, Тэхён-а, — отвечает Юнги, и на секунду сам себе удивляется. Потому что это правда. Он правда счастлив. Он свободно и бодро улыбается, получая улыбку Кима в ответ. Выходя на сцену, Юнги повторяет про себя: «Я счастлив. Я счастлив». Счастье непостоянно, оно накатывает периодами. У Мина в жизни по-прежнему много трудностей: разлады как с самим собой, так и с внешним миром. И так будет каждый день. Но в этот момент, находясь с людьми, которых он любит, и фанатами, выкрикивающими его имя и танцующими под его музыку… Он счастлив.

__________________________________

В глубине души появляется неприятное ощущение, и Юнги решает, что пора утолить жажду. Он идёт в ванную и открывает ящик, в котором хранит свои туалетные принадлежности: бритва, крем для бритья, лосьон, витамины, антигистаминные препараты и таблетки с кровью, которые дала ему Чжекён. Он обыскивает все полки, роясь в поисках этих самых красных капсул, но их нигде нет. Мин осматривает свою комнату, разбирает чемодан. Жажда не такая сильная, ещё неделю-две не будет тревожить, но всё же. — Хён? Ты не трогал мои таблетки в ванне? — Маленькие красные? — Ага. — Нет, а что это вообще? — Витамины, — отвечает Юнги, — Я не могу их найти. — Может, кто-то из детей выбросил их, — рассуждает Сокджин, — а может, они упали в мусорное ведро. Юнги роется в мусорных баках, но не везёт. Сейчас он начинает серьёзно волноваться. Он отправляет Чжэкён сообщение. Она обещает попросить своих знакомых подготовить срочную доставку, но это всё равно займёт месяц или больше. Юнги засыпает в объятиях Сокджина, не в силах избавиться от беспокойства. Его помощь по укрощению вампиризма исчезла. Но раньше же он справлялся. Юнги куда дольше контролировал голод. За месяц ничего не случится. Он крепче обнимает Сокджина. По крайней мере, он надеется на это.

__________________________________

Когда несколько недель ты беззаботно живёшь, забыв о жажде, сложно снова к ней привыкнуть. Но это как езда на велосипеде: спустя несколько дней кажется, как будто она и не исчезала. Юнги перестал волноваться: хоть жажда и бесит, но с ней можно и справиться. Их менеджеры ввели новые диеты, так что никто не обращает внимание на его разыгравшийся аппетит, и он может отвлечься на другие вопросы. И, конечно же, он больше не предоставлен самому себе. Юнги играется с Чонгуком и Тэхёном, принимает предложение Чимина о дополнительных танцевальных тренировках и, конечно же, у него есть Сокджин. Может быть, он выглядит как влюблённый идиот, но когда старший смеётся, улыбается и смотрит на него глазами, полными нежности и любви, Юнги не может о чём-то беспокоиться. Любовь, которую он чувствует к Киму, становится сильнее с каждым днем (хотя куда ещё больше), и она заставляет его чувствовать себя человеком. Монстр не властен над Юнги. Бывают моменты, когда Сокджин глубокой ночью спит рядом с ним, или когда Хосок плюхается рядом после танцевальной практики, или когда полусонный Чимин расслабляется в кресле, смотря телевизор. И в такие моменты просыпается другая часть Юнги, которой интересно, как легко было бы просто наклониться и куснуть, почувствовав свежую, вкусную кровь… А потом Мин заглушает этот голос. «Монстр не властен надо мной», — говорит он себе. Обычно это звучит более уверенно, потому что Юнги действительно в это верит, считает, что полностью контролирует ситуацию. И это его самая большая ошибка.

__________________________________

— Как думаешь, нам стоит рассказать остальным? — одним утром спрашивает Юнги, пока Сокджин варит кофе. Остальные до сих пор в своих комнатах. В такое время Мин обычно тоже сидел в своей спальне, но теперь он спит, цепляясь за хёна, как коала, так что выбора не остаётся, как вставать вместе с ним. Говоря о коале, Юнги наблюдает, как Сокджин перемешивает содержимое кружки, прижимаясь к его спине и опираясь подбородком на плечо. — Пока нет, — отвечает Сокджин, — Я не люблю скрывать что-то от них, но думаю, нам нужно время, чтобы самим во всём разобраться. Юнги мычит. — Согласен, — кто он такой, чтобы отказать. — Когда-нибудь это случится. — Эй, я же сказал, что согласен. Сокджин просто смеётся, и Юнги крепче сжимает его талию. Он целует кончик его уха, и затем улыбается, наблюдая, как оно краснеет. — Я люблю тебя. Уши ещё сильнее начинают гореть, и Мин прижимается лицом в спину Сокджина и смеётся. (Слыша через мгновение слова, которые ему нравятся больше всего: «Я тоже тебя люблю».)

__________________________________

Жажда усилилась. Он очень голоден. Никакая еда не помогает, а таблетки из крови раньше не доставят. — Кто-то сегодня не в духе, — говорит Сокджин, поигрывая подолом свитера Юнги. — У меня просто плохое настроение, — лжёт Мин. Старший перекатывается на кровати и кладёт подбородок на плечо Юнги. — Я могу чем-нибудь помочь? — Сомневаюсь, — отвечает Юнги, — Не волнуйся за меня. Почему бы тебе не пойти… — А я мог бы, — приторно-сладким голосом говорит Сокджин, опускаясь ниже и целуя Юнги в шею. Мин сразу же замирает, сосредотачиваясь на точке, где его касаются мягкие губы. Он чувствует, как старший использует язык, затем прикусывает и нежно посасывает кожу. По телу пробегают мурашки, — Я очень хорошо умею… отвлекать, — продолжает старший, отстраняясь. В его глазах в равной степени искрится задор и смущение. Что ж, Юнги не может отказаться. — Тогда давай, — вступает в игру он, — отвлекай меня. Сокджин усмехается, перекидывая одну ногу через талию Юнги и оседлав его. Он выглядит смелым, великолепным и уверенным, снимая футболку через голову. — Если ты настаиваешь, — чуть самодовольно говорит он и наклоняется, чтобы поцеловать младшего.

__________________________________

Юнги вытирается и падает на бок Сокджина. — Наверное, нам стоит одеться, — со стоном говорит Ким, — Младшие скоро вернутся. Юнги ворчит, но соглашается. Они ещё не готовы к тому, чтобы другие узнали об... этом. Но он чувствует себя таким сбитым с толку. Ему не хочется уходить от Сокджина. Первобытный инстинкт велит ему свернуться калачиком и пометить его. Ким хлопает себя по плечу. —Эй! Ты собираешься двигаться или нет? — А ты не хочешь помочь? Сокджин невероятно очаровательно дуется. — Меня только что втрахали в матрас, — говорит он, — и разве ты откажешь любимому хёну? Юнги закатывает глаза, но наклоняется поцеловать его и скатывается с кровати. Он хватает первое, что попадается на глаза. Мин натягивает боксеры, а старшему кидает спортивные штаны. — А трусы? Юнги усмехается. — Нет, не хочу потом долго возиться. — Потом? Он возвращается в кровать, свернувшись калачиком рядом с ним. — Дай мне час, — говорит он, — и я отсосу у тебя, или что попросишь. Юнги медленно целует ключицу Сокджина. Они не могут оставлять никаких следов на теле, чтобы оставить свои отношения конфиденциальными. Но лёгкие касания им не запрещены. Дыхание старшего сбивается, когда Мин ласкает языком впадины ключиц, слегка задевая зубами. У Сокджина очень гладкая, безупречная и красивая кожа, и как же Юнги хочет вонзить в неё свои клыки. Он продолжает обследовать шею, и Ким слегка морщится, наслаждаясь и пребывая в послеоргазменной неге. — Ты снова пытаешься меня возбудить? Так быстро не получится, детка. Юнги игнорирует его, оставляя за собой след лёгких укусов и поцелуев в шею, пока губы не находят точку пульса. Он думает о протекающей свежей человеческой крови. Крови Сокджина. Он хочет пить. Юнги не понимает, что происходит, пока не слышит вскрик старшего. Только тогда он понимает, что его клыки удлинились и проткнули кожу. Ким кричит: «Ау, Юнги, какого хера, нас убьют стилисты», — но Мин не реагирует. Разум орёт: отвали от него. Но уже поздно. Кровь попала на язык. И если несвежая, больничная человеческая кровь из добавок Чжекёна хороша... То эта совсем другое дело. И Юнги теряет контроль, облизывая губы. Кровь на вкус — как всё, что он когда-либо хотел. Жажда становится настолько сильной, что Юнги кажется, будто он умрёт, если не выпьет больше. И когда Сокджин стонет его имя, Юнги даже не слышит его.

__________________________________

— Юнги? — спрашивает Сокджин. Сначала он был слегка раздражён из-за напористости партнёра, ожидая потом выговора от стилистов, а потом почувствовал кровь, и, чёрт возьми, пора уже охладить пыл. Сокджин смотрит на младшего, с чьих губ капает кровь, и который с жадностью уставился на его горло. Ким чувствует прилив страха. Юнги льнёт обратно, языком слизывая каплю крови из раны. — Юнги, перестань, — просит Сокджин, неловко поёживаясь. Мин одной рукой тянется к волосам, сжимает их и настойчиво тянет, чтобы удобнее повернуть голову. Другой — железной хваткой хватает за плечо. Сокджин напуган. Но это же Юнги, которому он бы доверил свою жизнь, и который никогда не причинит ему вреда. — Отстань от меня, — проговаривает он, стараясь сделать свой голос строже и твёрже. Раздаётся рык. Затем шею пронзает что-то острое, вызывая жуткую боль. Сокджин кричит. Два клыка режут кожу. Юнги. Мин прижимает его к кровати. Старший так сильно истекает кровью и понимает, что Юнги пьёт его кровь. У него начинает кружиться голова от страха и паники. Он пихает Мина в грудь, чтобы тот отстранился, но… Но… Юнги пьёт его кровь и собирается убить его. Из-за страха вырабатывается адреналин, Сокджин поднимает ногу и изо всех сил бьёт Юнги между ног. Это не помогает, не избавляет от ужасающих зубов, но слегка ослабляет хватку. Этого достаточно, чтобы Ким смог поднять руку, схватить будильник на прикроватной тумбочке и ударить им голову Юнги с такой силой, на которую он способен. Часы разбиваются, но это хотя бы отвлекает Юнги. Он рычит, но Сокджин успевает столкнуть его с кровати. Ким в ужасе убегает, спотыкаясь. Он оборачивается и видит, что Юнги поднимается на ноги, и от этого зрелища в ужасе замирает. Юнги, его милый Юнги-чи, даже не выглядит как человек. Его глаза почернели и наполнились агрессией, зрачки расширились. Его рот открыт, он больше не дует губы и не ухмыляется, пытаясь скрыть веселье, а рычит. Красная кровь Сокджина покрывает губы, стекает по подбородку на его обнажённую грудь. И эти два ужасно торчащих клыка — длинные зазубренные штуки, которые разорвали кожу Сокджина. Перед ним стоит монстр. И словно луч солнца, пробивающийся сквозь облака, внешность Юнги меняется. Тьма исчезает из глаз, черты лица смягчается, поза становится расслабленной, а клыки каким-то образом втягиваются обратно. Сокджин истекает кровью. Он чувствует, как тёплая жидкость течёт по коже, голова кружится, и Ким чертовски напуган, что даже не сомневается в реальности происходящего. — Сокджин? — спрашивает Юнги, как будто не понимая, что случилось. Его глаза расширяются, когда он видит кровь на груди Кима и на собственных руках. Внезапно Мин выглядит так же напуганным, как и старший. Сокджин дрожит. — Хён, блять, ты… — Стой! Не приближайся, — Юнги сделал шаг вперёд, чтобы успокоить Сокджина, но замирает, — Не надо, не подходи. — Хён... — Оставь меня в покое! — Ким плачет, в уголках его глаз выступают огромные капли слёз. Он зашугано оглядывает комнату, как испуганное животное, и крадётся к двери. — Хён, — Юнги тоже плачет, уже всё понимая, но не двигается с места. Сокджин делает единственное, что нужно в данный момент. Он убегает.

__________________________________

Юнги молча стоит, пока происходит его самый худший кошмар. Он не хотел. Он никогда не причинил бы вред Сокджину. Он был уверен. Но… Но… Вкус крови: свежей, человеческой, протекающей ещё в живом хозяине. Он свёл его с ума, пробудил первобытный инстинкт кормления, и, попробовав её, он уже не смог остановиться. И что теперь? Юнги весь в крови стоит комнате Сокджина. На руках, на теле, на простыне, на губах. Мин так старался защитить любимого от всего, что сам стал для него опасным. Он настоящий монстр. Юнги уверен, что, если бы его не остановили, он бы убил Сокджина. Выпил бы всю кровь. Юнги не может перестать дрожать. Это было то, чего он боялся. Нельзя было снова сближаться, а теперь... Теперь... Куда ему податься? Куда идти, когда чуть не убил любимого человека, перегрызав ему глотку? Куда ушёл Сокджин, полуодетый, истекающий кровью, когда сталкер всё ещё следит за ним? Неважно. Везде будет безопаснее, чем с ним. Сокджин смотрел на него с ужасом в глазах. Сокджин сказал ему держаться подальше. Сокджин считает его монстром. Так и есть. Вот тогда и начинаются рыдания — мучительные, так больно бьющие, что он сворачивается калачиком на полу в позе эмбриона. Он так напуган, взбешён, и ненавидит себя так сильно. Он должен уйти. Обязан. Юнги не знает, сколько времени прошло. В какой-то момент телефоны его и Сокджина звонят. Он не отвечает. Кто-то входит в общежитие. Голос Намджуна разносится по коридорам. — Хён? У тебя всё нормально? — шаги приближаются. Юнги крепче сворачивается, — В Интернете гуляют фотографии Сокджин-хёна. Он босиком, полураздетый и весь в крови. Он не отвечает на звонки. Не знаешь, что… Дверь распахивается. — Случилось? У Намджуна отвисает челюсть при виде комнаты. Юнги поднимает голову: глаза красные, подбородок покрыт засохшей кровью. — Я случился.

__________________________________

— Привет, Сокджин-хён, — щебечет Хонбин, заводя его внутрь. Его улыбка исчезает, когда он смотрит на гостя, — О боже, хён, ты... я... я вызову врача. — Нет, — говорит Сокджин. Нельзя показываться в таком состоянии. Не то чтобы он не бежал босиком, весь в крови, а ветровка и спортивные штаны никак его не спрятали. Но Ким был так напуган, что просто выскочил из дома, как был, и сел в первое попавшееся такси, — Нет, никому не звони, мне просто нужно... — Джехван! — кричит Хонбин, — Джехван-хён, иди сюда, скорее. Джехван бежит по коридору и замирает, увидев друга. — Сокджин-а? Его руки автоматически раскрываются, и Сокджин падает в них, сильно дрожа. — Кто это с тобой сделал? — спрашивает он самым убийственным голосом, который Сокджин только слышал, — Джинни, давай, нам надо позвонить в полицию. — Нет, нет, не надо. Обещай мне, что не будешь. — Сокджин… — Джехван, пообещай мне, или я уйду. — Хуй с тобой! Обещаю. Хонбин и Джехван, кажется, одни в общежитии. Они берут его под руки помогают добраться до спальни. Шок от увиденного очень подкосил его. Теории, которые подкидывает мозг, не кажутся адекватными. — Мы знаем доктора, она очень… скрытная. Она не будет говорить и задавать вопросы, это останется между ней и тобой. — Я не могу... — Тебя нужно осмотреть, — говорит Джехван, — Пока не поздно. Сокджин смягчается. — Только если вы обещаете обойтись без полиции и больницы. Он видит недоверчивые переглядки друзей, но они кивают. Хонбин уходит позвонить, а добрый и забавный Джехван сейчас выглядит и напуганным, и готовым убивать. Он снимает с Сокджина одежду, осматривая травму внимательнее. — Ох, Джинни, — говорит он, проводя рукой по волосам, — Во что же ты ввязался?

__________________________________

Юнги так старался уберечь Bangtan от этого всего. Хотел держать их в блаженном неведении, чтобы они не знали о существовании монстров. И что один из них прям у них под боком. Он пытался, но проебался. Все пятеро выглядят встревоженными, сидя за кухонным столом и ожидая объяснений Юнги. — Джехван-хён написал, — тихо говорит Намджун, — Сокджин с ним. Он в порядке. Юнги чувствует облегчение. — Так что случилось? На него смотрят пять пар глаз: робко, подозрительно, напугано. — Это долгая история, — начинает он, — Помните, когда в Париже был KCON?

__________________________________

Они смотрят на него. — Хён, — первым приходит в себя Хосок, — скажи, что это какая-то тупая шутка. — Вампиров не существует, — очень серьёзно говорит Чонгук. Ах, он так вырос. Юнги вздыхает и закрывает глаза. Он чувствует монстра, запертого в его подсознании, и выпускает наружу. Мин чувствует, как два его зуба удлиняются, спускаются к нижней губе, превращаясь в острые, опасные клыки. Он слышит, как мальчики от удивления отпрыгивают. Чимин подходит первым, наклоняет голову ко рту Юнги, чтобы поближе осмотреть. — Они... они настоящие? Воцарилась тишина. — Если честно, — начинает Тэхён, звуча, как это ни парадоксально, облегчённо, — Я рад. Юнги моргает. — Чего? Тэхён ёрзает. Он всё ещё нервничает, чувствует себя скованно, но страх, который до этого морщил его брови, исчез. — В прошлом году ты был таким… — пожимает он плечами, — Отстранённым. Я всегда поддержу тебя, хён, если нужно время побыть в одиночестве! Но… я не знаю. Всё было по-другому. Я думал, ты, возможно, устал от нас. Если честно, я считал, что ты уйдёшь из Bangtan. — Почему? — Юнги не понимает, —Почему ты так думал? Я не уйду, пока вы не... — Пока мы не? — Я только что рассказал вам, что превратился в монстра. Если вы не чувствуете себя в безопасности... — При всём уважении, хён, завались, — Тэхён встаёт и берёт его за руку. Юнги чувствует, что внутри всё смешалось. Он думал, что они будут слишком бояться, — Ты действительно всё это время страдал один? Прости. — Это не ваша вина, — Юнги хочется выть и плакать. Он не может поверить, что даже после всего, они любят его и хотят защитить. Ребята такие, что не стоит удивляться, но он месяцами тонул в ненависти к себе. И отвращение достигло пика после того, как Сокджин так испугался. — И не твоя, — говорит Намджун, — Честно говоря, мне трудно в это поверить. Вампиры. — Мне знакомо это чувство, — отвечает Юнги, — Я сам не верил, пока… — он вспоминает первую мертвую птицу, — Пока не нашлись доказательства. — И… — Намджун глубоко вздыхает, — Подытожим. Ты потерял кровяные добавки? Правильно? После нескольких месяцев голодовки, ты случайно попробовал кровь Сокджин-хёна и потерял контроль. Он ранен и сейчас находится в общежитии Джехван-хёна, и ничего об этом не знает. Юнги кивает. Намджун медленно выдыхает. — Ты правда причинил ему боль? — Было так много крови, — говорит он, — но так ли оно на самом деле, или это… — моё безумное, кровожадное восприятие, — У него было несколько следов от укусов на шее, но я не думаю, что они настолько опасны, — он надеется на это. — Нам нужно сказать хёну, — вступает Чонгук, — Он будет волноваться. Но, как только мы ему всё объясним, он поймёт, я уверен. Юнги закрывает глаза. Он помнит испуганное лицо Сокджина. — Я не знаю, Чонгук-а, он… Думаю, я его очень сильно напугал. — Это естественно. В такой ситуации любой был бы напуган до чёртиков. Он не знает, что происходит. Но если он узнает правду, всё будет хорошо. Он может не сразу простить тебя, но поймёт, что это вышло из-под твоего контроля... — И как только ты примешь эти свои добавки, то всё будет в порядке, верно? Юнги кивает. — Ну тогда, — Намджун встаёт, — ничего не поделаешь. Знаешь, как достать ещё партию? — Они скоро должны быть готовы, — Юнги слегка ошеломлён тем, насколько легко они ко всему относятся. Если бы он узнал об этом раньше. Сейчас Мин чувствует себя нелепо. Он всё время думал, что если они узнают, то сами соберут его чемоданы. Но это же BTS. Его семья. — У меня вопрос, — внезапно возникает Хосок, — Просто чтобы мы могли предотвратить подобные инциденты. Как ты так случайно почувствовал вкус крови хёна? Юнги замирает. Все смотрят на него выжидающе. — Ребята, вам нужно ещё кое-что знать, — говорит он. Нервы снова переполняют желудок, — Сокджин-хён и я… мы вроде… вместе. В романтичном плане. По крайней мере, были. Я люблю его, а он меня. Возможно, теперь в прошедшем времени. Мы не были вместе официально, не знали, как это повлияет на группу и… Почему вы все так на меня смотрите? — Мы знаем, — говорит Хосок, — Уже давно. — Вам Сокджин рассказал? — Не, — Хосок смеётся, — Хён, мы живём с вами столько лет. Все поняли, что между вами что-то не так. — Конспираторы из вас не очень, — закатывает глаза Чонгук. — Вы не могли сойтись раньше?! — восклицает Чимин, скрещивая руки на груди, — Я поспорил с Тэхённи, что вы будете вместе до конца прошлого года. Пришлось угостить его обедом. Знаете, сколько еды он заказал? Тело Юнги наполняется теплом. Как он мог в них сомневаться. — Это всё равно не объясняет… Реальность возвращается. — А. Ну у нас было кое-что интимное. — Да говори ты «секс», хён, Чонгукки больше не ребёнок. — Ты пил его кровь во время секса? Я не извращенец, но хён... — Нет! Это было после. Мы обнимались, и я... Я просто пытался поцеловать его, но инстинкт заставил меня укусить, и как только я попробовал его кровь, то... — он стыдливо опускает голову, — Я почти не помню, что было дальше. Жажда крови затмила разум. Мне нужно было пить больше и больше. Всё о чём я мог думать. Следующее, что я помню, как Сокджин ударил меня и убежал, а потом… — он не может сдержать всхлип в голосе, — Он выглядел таким напуганным, когда я пришёл в себя. Исчезли поддразнивающие и шутливые улыбки. — Ты остановился, хён, — тихо говорит Намджун, — Даже если потерял контроль над собой, ты вернул его до того, как совершить непоправимое. — Я мог убить его… — Но не убил. Не вини себя за то, что не случилось. Ты остановился. Чонгук смотрит на него, наклонив голову. — Ты голоден? Юнги печально качает головой. — Нет, я сыт. Пока. Лучше бы он испытывал изнуряющую жажду, чем чувство вины. — И эти таблетки скоро доставят? Всё будет хорошо, хён. Мы преодолеем это вместе. Юнги чувствует, как его мир рушится. Он признался, что является сверхъестественным существом, которого по идее не существует, а его одногруппники до сих пор рядом с ним. — Вы поговорите с Сокджином? — спрашивает он тихим голосом, — Мне нужно знать, что он в порядке, но я не могу связаться с ним. Не сейчас. Просить прощение у остальных — это одно. Но если Сокджин будет бояться его до конца своей жизни, Юнги никогда не сможет простить себя.

__________________________________

В ту ночь он звонит Чжекён и рассказывает ей, что случилось. Она, конечно, в шоке, но заверяет его, что всё будет хорошо. Она обещает связаться со своими знакомыми в Сеуле, чтобы его заказ на добавки был первостепенно важным. Она говорит, что свежая человеческая кровь позволит ему дольше оставаться сытым, но лучше не привыкать. Юнги это не беспокоит. Несмотря на жажду своего внутреннего монстра, он полон решимости никогда больше не допустить, чтобы хоть одна капля дотронулась до его губ.

__________________________________

Тэхён наблюдает за тем, как Юнги берёт сырое мясо голыми руками, ощущая и отвращение, и заинтересованность. — Ты уверен, что не хочешь приготовить его, хён? Струйка крови стекает по подбородку. Юнги морщится. — Нет, — отвечает он, — Я ем его вот так. Это больше нравится вампиру. — Отвратительно, — говорит Тэхён, кивая, — Ты, эм, — он сглатывает, — Голоден? — Нет, я просто не хочу снова всё запустить. Юнги облизывает губы. Он чувствует острую боль в дёснах, когда удлиняются клыки. Он игнорирует вздох Тэхёна, вгрызаясь в мясо. Маленькие капельки крови животного и вкус плоти не так хороши, как у человека, но он всё равно жуёт. Зубы легко разрывают мясо, и он слизывает красную субстанцию с пальцев под конец трапезы. Тэхён наблюдает за ним с открытым ртом. — Это так круто! Лучше, чем любой фильм ужасов, который я когда-либо видел. Не то чтобы ты вселяешь страх, хён, я имею в виду, что это очень впечатляет! — Да. Спасибо. Я чувствую себя намного лучше. Он слышит щелчок двери и быстро вытирает рот. Это Чимин. — Да, идём сюда, я покажу, где его комната. На долю секунды в его животе зарождается надежда. Это Сокджин вернулся домой? Простил ли он его? Юнги вскакивает на ноги, до того, как включил разум. Стул с шумом отъезжает. Запах Сокджина присутствует, но шаги не похожи на его. Через открытую дверь он видит, как Чимин ведёт Джехвана по коридору. Гость замирает при виде Мина. — О, привет, хён, — говорит Чимин, переминаясь с ноги на ногу. Нервы на пределе, — Джехван-хён пришёл, чтобы… — Я забираю вещи Сокджинни, — услышав такой холодный голос, волосы на затылке встают дыбом. Он никогда не был таким. Они с Сокджином во многом похожи: оба клоунадничают, заставляют всех смеяться и редко показывают свой гнев людям, которым не доверяет. И он определённо не доверяет Юнги. Джехван заходит на кухню, и Мин знает, что сейчас произойдёт, поэтому выходит из-за стола. — Я пришёл за его зубной щёткой, уходовыми средствами и ноутбуком, потому что он не в состоянии прийти сюда сам. — Вот как? — Да. И я не знаю, во что ты играешь, Юнги, но если бы Сокджин не взял с меня обещание, то я бы уже вызвал полицию. Юнги ничего не может с этим поделать. Он усмехается. — Ты бы не стал… Он не успевает закончить фразу, как ему в лицо прилетает. Джехван, честно говоря, бьёт фигово — неправильно сжимает кулак и плохо замахивается — но всё равно больно, и голова Юнги откидывается назад. Чимин кричит, но Джехван отходит, самодовольно улыбаясь. — Это всё, чего я хотел, — говорит он, — и это меньшее, чего ты заслуживаешь, — он оборачивается, его голос холоднее арктической зимы, — В последнее время он сильно страдал из-за тебя, но если ты когда-нибудь снова заставишь его истекать кровью, я без колебаний найму киллера из даркнета и закажу ему кастрировать тебя, прежде чем убить. Понял? Здорово. Теперь я чувствую себя лучше. Где его комната, Чимин-а? Чимин и Тэхён напряженно стоят, ожидая, что Юнги выкинет в ответ. Глаза Кима широко раскрыты, как будто он ожидает, что Юнги разорвёт Джехвана. Но нет. Он кивает. Сейчас Джехван может ненавидеть его до глубины души, но он всегда был рядом с Сокджином, даже когда тот появился на его пороге, истекающий кровью. Если бы Юнги был на его месте, то он бы тоже захотел выбить дерьмо из человека, который причинил боль его лучшему другу. Юнги заслуживает гораздо больше, чем один удар. Поэтому он делает глубокий вдох, блокирует инстинкты, заставляющие ответить, и позволяет Джехвану уйти. Вернёмся к Сокджину.

__________________________________

Каким образом Намджуну удаётся убедить руководство дать им неделю отпуска, Юнги никогда не узнает. Следующие два дня он проводит в студии —неудачная попытка воздвигнуть между ним и мэмберами дистанцию. Сейчас они в курсе его состояния и больше не ведутся. Как по расписанию один за одним они будут приходить к нему, наблюдать за работой над музыкой или валяться на диване в тишине, залипая в телефон. Им не нужны слова. Одно их присутствие говорит о многом. Чонгук тащит его за шашлыками из баранины, не принимая отказа. Чимин забегает перед танцевальной тренировкой, чтобы отдать кофе. Намджун покидает Mon Studio пораньше, чтобы вместе вернуться в общежитие и поспать. У Юнги есть замок на двери в Genius Lab. Он мог бы запереться и никого не впускать. Но не делает этого. Мин так долго был один, что не хочет снова погружаться в изоляцию. Может быть, он эгоист, но Юнги любит их. И, как ни трудно в это поверить, учитывая всё произошедшее, они его тоже. Тэхён только что ушёл, как зазвонил телефон. — Алло? На мгновение воцаряется тишина. Затем раздаётся тихий, но твёрдый голос. — Юнги. Он чуть не роняет трубку. — Сокджин-хён? — бормочет он, — Джинни-хён, где ты... мне действительно жаль, я... пожалуйста, дай мне ш... — Юнги, не торопись. — Прости, — Мин сглатывает. Его сердце бешено колотится. Он нервничает, — Я... Эмм ... Как ты? — Я дома, — говорит он, — Джехван поехал со мной. Мы сказали родителям, что нам подарили внезапные выходные. Я не хотел больше прятаться в общежитии VIXX, но... — глубокий вдох, — ещё не готов вернуться. Юнги облизывает губы. Он боится спросить, но должен. — Как рана? — Не так уж плохо. — Ага. — Она быстро заживает. — Понятно. — Но мне до сих пор страшно. Юнги не отвечает, потому что нет столько слов, чтобы выразить то сожаление, которое он испытывает. — Тэхённи позвонил мне, — продолжает Сокджин. Его голос звучит потрясающе, успокаивающе, как горячая ванна с ароматной бомбочкой после долгого дня танцевальной тренировки. Но настороженность проскальзывает в его тоне, — Он рассказал мне то, чем ты с ними поделился, что ты им показал. Что ты... — он печально смеётся, — Я даже не могу произнести, потому что это звучит ужасно нелепо. — Как в одном из тех плохих романов, которые ты читал? — Вот именно. Это звучит так глупо, но… Я видел то, что видел. Если бы не это, я бы никогда не поверил. — Да. Это невероятно, но имеет смысл. — Как долго? — Со времён первой поездки в Париж. — Я так и понял, — Мин слышит тяжёлое дыхание Сокджина, — Я многое обдумывал, и это начинает обретать смысл, понимаешь? Когда ты сказал, что пытаешься защитить меня, держась на расстоянии. Всё пошло прахом после Парижа. Я чувствовал, что ты изменился, но считал, что из-за наших отношений, а не чего-то подобного. До этого момента оправдание в стиле «игнорирую, чтобы не причинить боль» казалось таким идиотским. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, — Юнги закрывает глаза, — Это то самое, чего ты боялся. Что вампир причинит вред одному из нас. Ты действительно просто пытался защитить нас. Защитить меня. Юнги рад, что это телефонный разговор. Никто не увидит его слёз. — Когда я говорил, что никогда бы намеренно не причинил тебе боль, что это последнее, чего я когда-либо хотел, это была правда. Я так боялся навредить, поэтому оттолкнул тебя. Всех ребят, но особенно тебя, потому что люблю. И тогда казалось, что с тобой я скорее потеряю контроль над собой. Но я начал доверять себе и... — его голос срывается. Уже неважно, какой это блять разговор. Сокджин всё равно знает, что он плачет, — Это была моя ошибка. Я мог убить тебя. Я пиздец как ненавижу себя за это. Мне так жаль, Сокджин, и если ты больше никогда не захочешь меня видеть, это нормально, я приму меры, чтобы... — Мин Юнги, ты предиктивный ввод текста*? — Что? — Тогда почему продолжаешь предполагать, что я собираюсь сказать? Ещё одна долгая, неловкая пауза, пока Сокджин пытается подобрать слова. — Я сказал, что многое обдумал. И прямо сейчас… Мне страшно. Было бы ложью, скажи я иначе. Но когда я вспоминаю тот день... Юнги, которого я видел тогда... Всего в моей крови... — Мин через телефон слышит, как старший дрожит, — Это не тот Юнги, которого я знаю. Я зол, напуган и обижен, но какая-то часть меня всё ещё разграничивает тебя и вампира. Ты не сделал бы этого намеренно. Так что я не ненавижу тебя. Джехван — да. И он хочет, чтобы я тоже. Это было бы проще всего сделать, но я не могу. И знаешь, что? — смех Сокджина звучит глухо, — Я скучаю по тебе. Даже после всего. Я хочу смотреть, что ты делаешь, хочу убедиться, что ты хорошо поел, хочу держать тебя за руку, сдвинуть наши кровати вместе и уснуть за просмотром фильма, свернувшись калачиком рядом с тобой. Может, я и дурак, но ничего не могу с собой поделать. Потому что, когда я вспоминаю ту ночь... Не могу перестать думать о ней, но... но мне кажется, я знаю, что ты не контролировал себя. Что на самом деле ситуацию лучше не делает. Я знаю, что настоящий Мин Юнги не причинил бы мне такой боли. Поэтому на самом деле я боюсь, что если ты однажды так же потеряешь контроль над собой, то в следующий раз мне может так не повезти. В Юнги возрождается надежда. — Ты сам говорил, что никогда не поздно что-то исправить. — Ты уверен, что сможешь это контролировать? — Я сделаю всё возможное. — Вряд ли я снова стану таким, как прежде. Не смогу сразу лечь с тобой в одну постель и вернуться к тому, чем мы были. Моё доверие к тебе очень сильно пошатнулось, и не знаю, сколько времени потребуется, чтобы его возродить, но, надеюсь, ты терпелив. — Как думаешь, мы сможем пройти через это? Сокджин даже не колеблется. — Не сразу. Но в будущем, может быть. Не знаю. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Чтобы закрепить, что ты мой Юнги-чи, а не... чудовище. Это сложно вот так просто забыть. — Я понял, — говорит Юнги, задыхаясь, — Ты злишься, тебе больно и нужно время, чтобы простить меня и снова довериться. Не торопись. Я буду ждать, сколько нужно. Тот факт, что сейчас ты не ненавидишь меня до глубины души, это большее, на что я мог рассчитывать. И если ты всё же не захочешь по–настоящему простить меня, это тоже прекрасно. Я просто хочу, чтобы ты был в безопасности, хён. Не знаю, уместно ли мне говорить это прямо сейчас, но я люблю тебя. Сокджин угукает. — Я тоже. Но после всего случившегося, мне сложно произнести это. Просто знай, на случай, если я не смогу прийти в себя. — Понял. — Вот почему я вернулся домой. Мне нужно было чувствовать себя в безопасности. Я останусь ещё на одну ночь, а затем уеду в Сеул с Джехваном. И на следующий день вернусь в общежитие. — Уже? Ты уверен? — Чем дольше я буду прятаться, тем труднее будет, — говорит Сокджин, — Мне нужно увидеть тебя, а не вампира. Потому что о нём я вспоминаю большую часть времени. И чем дальше, тем страшнее становится. Мне нужно увидеть тебя, чтобы доказать себе, что ты не монстр. — Ясно. — Мне пора, но мы ещё увидимся. — Ладно. До скорой встречи. Я люблю тебя, хён. Будь в безопасности. — Я... Пока, Юнги. Отдохни немного. Юнги плачет, когда Сокджин завершает звонок. Это слёзы облегчения. Ещё не всё потеряно. Пока что.

__________________________________

Юнги в студии с нетерпением ожидает возвращение Сокджина. Он хочет поскорее получить сообщение, в котором будет сказано, что он дома. У Мина нет работы, но он слишком нервничает, поэтому сбежал из общежития. Вчера вечером Сокджин написал, что будет дома к шести. Сейчас половина седьмого, а от него никаких новостей. Каждая минута кажется вечностью. Раздается стук в дверь, и Мин чуть не выпрыгивает из своей кожи. Он практически падает со стула, спеша открыть, вдруг это Сокджин. Но это оказывается всего лишь сотрудник компании. Он отдаёт ему мягкий конверт, который доставили для него сегодня в приёмную. Юнги пытается скрыть разочарование, возвращается за стол и откидывает посылку, даже не взглянув. Время перевалило за семь, и до сих пор тишина. В семь тридцать он пишет Намджуну, спрашивая, прибыл ли Сокджин. Ответ будет отрицательным. Всякое могло произойти. Юнги не винит его, даже если он струсил. Или поездка затянулась. Джехван мог бы убедить остаться ещё на одну ночь. Может, они решили поесть перед возвращением. Семь тридцать превращается в восемь. Юнги старается оставаться терпеливым. Он волнуется. Он пишет Намджуну в девять, ожидая, когда появится надпись «прочитано». Он нетерпеливо швыряет телефон на стол, и тут его взгляд снова натыкается на конверт. Плохое предчувствие. Вероятно, сказывается беспокойство о Сокджине. Он не в настроении для рабочего письма или послания фаната, но нужно чем-то занять мысли. Поэтому он вскрывает его, заглядывает внутрь. Там оказывается куча фотографий. Может, от фансайтов? Он вытаскивает их из конверта, и сердце перестаёт биться. На первой фотографии полураздетый Сокджин выбегает из общежития. На его шее видна красная отметина, когда он садится в такси. Внизу красивым подчерком выведена подпись: наш маленький вампир научился пользоваться своими клыками Юнги цепенеет, просматривая другие фотографии. Он должен быть в ужасе, но нет. Просто чувство, что это всё неправда. Остальные снимки тоже с подписанными датами. На одном Сокджин в одном полотенце вокруг бёдер выходит из душа. Это было три недели назад. Сокджин в постели Юнги, они переплели ноги и крепко спят. Сокджин покидает компанию с одним из менеджеров. Очень много фотографий спящего Сокджина. Все они сделаны значительно близко. Той ночью, когда Юнги услышал кого-то в комнате старшего. Он начинает понимать, что тогда происходило. Одно фото сделано несколько месяцев назад: Сокджин плачет, в крепких объятиях Чонгука, одной рукой макне гладит его по волосам, утешая. На этом снимке тоже есть надпись: он сказал, что любит тебя. вот почему плачет. как мило. Фотографии из их старого общежития, поразительно похожие на те, что сталкер присылал в компанию. Среди них — фото мёртвых птиц в кроватях. И теперь Юнги по-настоящему плохо. Когда они переехали в новое общежитие, и Сокджин сказал что ему страшно спать одному, будто кто-то за ним следит, а Юнги послал его, отправляя обратно в лапы хищника. Есть фотографии Сокджина, датированные сегодняшним днём, на которых он обнимает Джехвана, а затем уходит. Дрожащими руками он достаёт последнюю. Она самая страшная: Сокджин смотрит прямо в камеру, ему ей тычат прямо в лицо, у него заклеенный скотчем рот, огромный синяк на виске, чья-то бледная рука сжимает его горло. вампиры — величайшие хищники на земле. я разочарован тем, каким скучным ты был, Юнги. может быть, это побудит тебя показать мне, из чего ты сделан. он сказал, что любит тебя. а ты любишь его? увидимся сегодня в полночь, один на один, иначе я буду пировать. Юнги несколько раз перечитывает записку с адресом, смотрит в глаза Сокджина и видит в них ужас. Это всё неправда. Наконец-то приходит ответ от Намджуна: пока никаких признаков хёна. Юнги хватает телефон и звонит Джехванау. — Алло? — Это Юнги, — у него так пересохло во рту, что голос скрипит, как старая дверь, — Сокджин-хён. Он с тобой? — Нет, — тон Джехвана полон презрения, — Он вернулся в ваше общежитие несколько часов назад. Почему ты не можешь... Мин сбрасывает, игнорируя шквал потенциальных оскорблений. Он набирает номер Чжекён, но она, блять, не берёт трубку. Его перебрасывает на голосовую почту, и Мину хочется плакать. Ему очень нужна помощь, а её телефон выключен. Где она, когда так нужна? Не то чтобы она могла ему помочь. У него всего лишь три часа. Этого не хватит, чтобы оказаться из Парижа в Сеуле, но, может быть, у неё был бы какой-нибудь совет. Юнги чувствует нарастающую панику, и ему кажется, что душа покидает тело. Словно он со стороны наблюдает за собой, падающим на пол, сжимая эти чёртовы фотографии так крепко, что они рвутся, и рыдающим так сильно, что сейчас задохнётся. Мин чувствует замешательство: он был так занят разборками с Сокджином, что все мысли о преследователе-вампире вылетели в окно. Возможно, это было то, чего он ждал: чтобы Юнги оттолкнул Сокджина, оставил его уязвимого, чтобы вцепиться в него когтями. И вот что возвращает обратно: гнев, агрессия и ненависть. Он помнит, что Чжекён говорила об этих вампирах-охотниках. Они сделают всё возможное, чтобы спровоцировать противника, и ничто не приносит им большего удовольствия, чем борьба за еду. Это разжигает в нём ярость. Сокджин никогда не принадлежал и никогда не будет принадлежать ему. Он не собственность Юнги, чтобы бороться за право владения им, но этот вампир не оставляет ему выбора. Он нацелился на человека, который ему ближе всех. Это больно, потому что Юнги был прав. Неважно, что говорил Сокджин, если бы Юнги держался от него подальше, то такого бы не произошло. Ещё больше угнетает тот факт, что Юнги не знает, как его спасти. Юнги ввязывался в драки, но это было до становления айдолом, пока все его дни не были заполнены тренировками и выступлениями. Со времён школы он больше ни с кем не разбирался кулаками. За это время его рефлексы улучшились, тело стало ловким и сильным. Но этого недостаточно для борьбы с более опытным вампиром, у которого явное преимущество. Скорее всего, он и ждал, когда Юнги разовьёт в себе способности. Чтобы выжить, нужно убить преследователя, но у Мина нет и шанса. Вампир — идеальный убийца. Юнги — просто мальчик с мечтой. А Сокджин — мертвец. У Юнги больше не осталось слёз, но он дрожит от ярости и горя на полу студии. Сокджин сильный, добросердечный, удивительный, который так много отдаёт, работает и всегда старается изо всех сил. Он заслуживает долгой и счастливой жизни, а не быть приманкой из-за Юнги. Вампир убьёт его, просто чтобы попытаться спровоцировать Мина. И если он не умрёт до появления Юнги, то вампир расправится с ним после. Сокджин умрёт по вине Юнги. (Трусливая часть Мина твердит, что при любых обстоятельствах Сокджин умрёт, так есть ли смысл ехать? Лучше сообщить в полицию или сжечь фотографии, притворившись, что обычная пропажа человека, и в безопасности продолжить быть частью Bangtan.) Он выбрасывает эту мысль из своей головы. Если этот вампир жаждет острых ощущений, то он вряд ли успокоится, пока Юнги не появится и не сразится с ним. Дальше он нападёт на другого мэмбера, на семью Мина, на его друзей. Это будет цикличный кошмар, пока Юнги не столкнётся с ним лицом к лицу. Он выдвигается сегодня вечером. Даже если он не успеет спасти Сокджина, он сможет уберечь остальных. И ни за что на свете Юнги не бросил бы Сокджина на произвол судьбы. Он может не спасти его, но будет рядом. Это меньшее, что Мин может сделать. Сокджин умрёт, но не один. Проходит больше часа, как Юнги приходит в себя. Дрожащими руками он берёт свой телефон, отправляет Намджуну адрес и просит позвонить в полицию, если не свяжется с ним до часа ночи. Он оставляет мобильный на столе и в последний раз покидает Genius Lab. Мин оглядывается с задумчивым взглядом. Он хочет остаться. Но если так поступит… Юнги выключает свет и запирает за собой дверь. Он выходит на охоту на вампира.

__________________________________

Склад располагается на тихой и отдалённой улице. Двери заперты, витрины загорожены ставнями, окна забиты. В поле зрения почти ни души, в отличие от улицы, заполненной толпами людей, которую он проезжал пятнадцать минут назад. Такси тормозит. Водитель беспокойно оборачивается. — Вы уверены, что вам сюда? — спрашивает он. — Это не очень благополучный район. Не думаю, что могу оставить вас здесь. — Всё в порядке, — говорит Юнги, оплачивая наличными проезд и оставляя крупную сумму чаевых. После сегодняшнего вечера деньги ему больше не понадобятся. Водитель отказывается принять, но Юнги настаивает и выходит из машины, пока мужчина не начал снова отговаривать. Карманники, преступники, контрабандисты мало волнуют Мина. То, с чем он вот-вот встретится, гораздо страшнее. Дверь с громким скрипом распахивается, и он оказывается в тёмном сыром помещении. Его вампирские глаза почти сразу привыкают к темноте. Юнги видит погрузочную площадку, металлическую лестницу и ленту, проходящую по краям. Пространство огромное. На стене весит выцветшая реклама старой судоходной компании, которая обанкротилась несколько лет назад, оставив только этот пыльный железный лабиринт. Место, где умирают мечты. Чувства обостряются до предела. Чжекён говорила ему, что они проявят себя, как только будут больше всего понадобятся. Слух обострился: теперь он слышит машины вдалеке, шум реки поблизости, шуршание крыс и птиц, гнездящихся на крыше, каждый лязг металлического здания. Он пытается уловить шаги или признаки живого (Сокджина или ещё кого), но ничего. Запах гнили, мочи, плесени и животного дерьма в воздухе тяжестью давит и на вкусовые рецепторы. Юнги слышит стук собственного сердца, тихое тиканье часов на запястье, когда крошечная стрелка каждую секунду скачет вперёд, и плавный щелчок, когда большая переходит за час. Полночь. Он поворачивается лицом к двери. Юнги прекрасно понимает, что у вампира было время приспособиться к этому месту. Шансы на то, что он войдёт через парадную дверь, минимальны. Кто знает, сколько входов и выходов есть в этом месте. Мин в ужасе. Внутри такое чувство, что он сейчас вырвет всё то, что съел, но старается хвататься за крошечные остатки самообладания. А потом слышится слабый скрежет ленты. Он напрягается. — Очень хорошо, — раздаётся голос, — Вампиры бывают такими тихими. Я впечатлён, — смех, такой беззаботный, как будто они говорят о погоде, — Я надеялся удивить тебя. Юнги старается не паниковать, по инерции вдыхая и выдыхая. — Что? Не хочешь встретиться со мной лицом к лицу? Юнги хочет сбежать. Но оборачивается. Вампир развалился на конвейере, небрежно прислонившись к периллам. И выглядит он не так, как Юнги себе представлял. Судя по его лысине и обычному костюму, он похож на любого из сотен офисных работников. Мин мог бы пройти мимо него по улице, не имея ни малейшего подозрения, что это вампир. — Я существую уже очень давно, — говорит вампир с акцентом, но Юнги не утруждает себя попытками выяснить, откуда он, — В разных странах я убил так много людей, — он начинает спускаться по ступенькам на первый этаж, — Моя мама часто говорила мне никогда не играть с едой, но разве так не интереснее? — Юнги пытается скрыть презрение, но ему это не удаётся, — Ты всего лишь новорождённый. Тебе не понять, — Мин сглатывает, у него пересыхает в горле. Где Сокджин? — Ты просто ищешь внимания, — говорит он, прислушиваясь,— Ты хочешь всех шокировать убийствами? Чтобы все смотрели только на тебя? — Ах, но глаза всего мира сейчас прикованы к BTS, верно? Если один из участников умрёт, как же много людей будут обсуждать причину случившегося, — он подходит ближе. Одна вещь выделяется в нём — жёсткий взгляд. Все инстинкты кричат Юнги бежать, спасая свою жизнь, — Тем более, что будет, если я убью сразу двух. — Мы одного вида, — говорит Юнги, — разве нам не следует быть на одной стороне? Вампир смеётся. — Мы с тобой совсем не похожи, — его начищенные ботинки громко стучат по полу, — И между нами говоря, вампиры — собственники. Мы не любим делиться ни семьёй, ни друзьями. Мы лучшие хищники на земле и знаем, какие опасности подстерегают нас ночью. Вот почему бой с другим вампиром гораздо более приятен, чем с целым отрядом охотников, — он останавливается всего в нескольких метрах от Юнги, — Я не мог поверить в свою удачу. Я так долго наблюдал за вами, мальчики, а потом один из вас обратился. Мне надо было выбрать того, ради кого ты пойдёшь на всё. Я боялся потратить много время на поиски, но всё стало очевидным так быстро. Знаешь, сколько раз я видел его слёзы? Сколько ночей был с ним, пока он спал? Сколько раз я был так близко, что мог прикоснуться к нему? А потом он сказал, что влюблён в тебя. Представь масштаб скандала, если бы об этом узнала пресса. Это лучший выбор, чем я даже предполагал. Ярость сменяет страх. Юнги сжимает кулаки. — Единственная проблема была в твоём невежестве. Как скучно бросать вызов неумелому вампиру. Я пробрался в твой дом, преследовал твоих друзей, посылал тебе фотографии, а ты так и не доказал, что достоин своей силы. Был, пока я не украл те маленькие таблетки с кровью. В Юнги взрывается пламя агрессии. — Так это был ты? — жёстко спрашивает Юнги. — Я хотел, чтобы ты попробовал свежую человеческую кровь, — легко ухмыляется вампир, — Хотел увидеть, как ты потеряешь контроль. Мне нужен был достойный соперник. Всего можно было избежать. Если бы не этот ублюдок, они с Сокджином провели бы прошедшую неделю дома вместе, в безопасности, счастливые и влюблённые. — Разве можно винить тебя за потерю контроля, Юнги-щщи, — говорит вампир, — Он и правда очень вкусный. Мин ничего не может с собой поделать. Он бросается вперёд, не думая. Главная его цель — причинить боль. Его рука касается щеки вампира, ногти начинают впиваться в холодную плоть, но противник отталкивает его в грудь, из-за чего Юнги падает, задыхаясь. Вампир цокает языком. — Негодный мальчишка, — говорит он, — Я ещё с тобой не закончил. Говорил же, что люблю играть. Так что сегодня вечером мы немного позабавимся. Знаешь же про прятки? Вампир подходит и пинает носком ботинка Юнги по рёбрам. — Где-то в этом прекрасном здании, которое я смог снять в аренду, спрятан твой Ким Сокджин. Не могу сказать, в каком он там состоянии, — губы изгибаются в издевательской улыбке, — Физически, по крайней мере. Кто первый найдёт, тот его и заберёт, — он садится на колени и склоняется к уху Юнги, — Знаешь же, что после человеческой крови мы становимся сильнее? Если найдёшь его первым, рекомендую его убить. Так, возможно, у тебя будет хоть какой-то шанс против меня. Вампир снова бьёт Мина. — Я даю тебе десять минут форы, — мужчина стучит пальцем по своим часам, — Начиная с этой секунды, — он ухмыляется, — Надейся найти его раньше меня, иначе вряд ли от него что-то останется, — Юнги растерянно смотрит на него, будучи потрясённым. — Ну? Время идёт, дорогой Юнги. Мин компонует всё сказанное в голове. Адреналин помогает ему подняться на ноги. Он бежит к лестнице и даже не оглядывается. Ему нужно найти Сокджина. Он подтягивается на конвейер и бежит по нему. Он сворачивает за угол, оставляя вампира вне поля зрения. Всё, что он видит, — это несколько покрытых пылью лент под ним, но не останавливается. Мин напрягает слух, пытаясь уловить человеческое дыхание, звук голоса Сокджина, пульс. Он хочет надеяться, что Ким ещё жив. «Даже и так?» — спрашивает голос у него в голове: «Что ты тогда будешь делать? Ты не справишься с вампиром в одиночку». Юнги останавливается, переводя дыхание, положив руки на колени. Что он будет делать? Что он может сделать? Отчаяние и безысходность подобны гнили, въевшейся в мозг. Он уже всё прекрасно понимает. Он не спасёт Сокджина. Но, может быть, удастся вырвать его из лап вампира. Чтобы смерть была быстрой и безболезненной. Юнги хочет разрыдаться, но не может. У него нет на это времени. Поэтому он продолжает бежать. Юнги решает развернуться. Он выламывает дверь, поднимается по лестнице в сторону офисных помещений: там есть ванные комнаты, кабинет с ужасным выцветшим ковром и комната отдыха, и… Он слышит... Дыхание. Юнги замирает. Надежда прогоняет страх. Затем он бежит вперёд, влетает в небольшую комнату для совещаний, где видит… Сокджина. Живого. — Хён! Сокджин лежит, свернувшись калачиком на полу, с завязанными глазами и кляпом во рту, как на фотографии, которую присылали Мину. Запястья и лодыжки обмотаны толстой верёвкой и привязаны к толстой трубе. Старший вздрагивает при звуке его голоса, но поворачивается, как только может, пытаясь что-то сказать. Юнги падает на колени рядом с ними, вытаскивает кляп, а затем снимает повязку с глаз. — Сокджин-хён, это я... — Юнги, что ты здесь делаешь? — лицо Кима покрыто синяками, губа разбита, на подбородке — засохшая кровь, а в широко раскрытых глазах застыл ужас. — Я здесь, чтобы... — Он использовал меня как приманку? — голос полон отчаяния. Юнги старается не зацикливаться на этом и начинает развязывать узлы на лодыжках. — Я не оставлю тебя здесь. — Где он? — Снаружи. Он скоро явится, — через минуту, две, три, секунду? Верёвка толстая и, блять, не поддаётся отчаянным пальцами Юнги. — Он сказал мне, что ты придёшь, — говорит Сокджин, истерически смеясь, — Он сказал мне, что вы знаете друг друга и работаете вместе. И что убьёте меня, как только ты появишься. Юнги старается не дрожать. — Я не собираюсь тебя убивать, — говорит он немного сломанным голосом. Сокджин, кажется, ничего не замечает. — Я знаю, — смех Сокджина переходит в рыдание, — Я знаю, знаю, знаю, ты никогда бы не причинил мне боль намеренно. На этот раз Юнги дрожит. — Ты не боишься? — Конечно, я чертовски напуган. Но ты был человеком, которому я доверял больше всего. Потребуется некоторое время, чтобы снова начать… но это если мы выживем, я имею в виду… Я люблю тебя, Юнги. Вся эта ситуация полный пиздец, но за последние два года не было ни одного момента, когда я бы тебя разлюбил. Мне просто было страшно. Слёзы текут из глаз Юнги. Сокджин избит, напуган, ему больно, он связан, но всё ещё надеется. — Я не вытащу тебя отсюда. — Разве ты не обрёл суперсилы? — Да, но верёвка об этом не в курсе. — Используй свои клыки. — Что? — Они достаточно острые. — Хён... Его взгляд скользит к воротнику, где видна заживающая рана. — Юнги. Мы разберёмся, если выберемся отсюда. Пожалуйста. Я справлюсь. Мин крепко зажмуривается. Он чувствует, как зверь внутри растёт, перенимает власть и выходит наружу. Мин открывает глаза. Сокджин немного ёрзает, испуганный и напряженный, но вампир игнорирует это и впивается острыми клыками в верёвку на лодыжках. Он плачет. Требуется несколько попыток, чтобы освободить старшего: Юнги несколько раз случайно цепляет кожу Сокджина, но не до крови. Он рвёт верёвку, как собака жевательную игрушку, пока волокна не лопаются, позволяя Киму сбросить путы. Затем Юнги поднимается вверх, неловко нависая над Сокджином, вгрызаясь в бечёвку вокруг запястий. Он чувствует и слышит запах страха: то, как напрягаются мышцы и закрываются глаза, потому что часть Кима всё равно доверяет Юнги и любит, но смертельно боится его клыков. Дыхание Сокджина учащается, а руки дрожат, и вампир не уверен — это из-за самого Юнги или в целом из-за травматического опыта. После освобождения рук Мин отстраняется, и Сокджин медленно садится. Большими испуганными глазами он следит, как клыки исчезают во рту, а затем он кидается на Юнги. Он так быстро и неожиданно это делает, что Юнги еле успевает поймать его и прижать к себе. — Прости меня, — говорит старший. — За что? — Юнги мог бы взглянуть на него с недоверием, но его лицо прижато к груди Сокджина, — Это моя вина. Он похитил тебя, чтобы только меня спровоцировать. — За то, что бросил тебя. Я был так напуган… — Знаю, хён, ты не должен извиняться за это... — И мне всё ещё страшно. Когда я слишком много думаю об этом, мне становится жутко, но потом я вижу тебя и... — Сокджин слегка отстраняется, чтобы встретиться взглядом с Юнги, — Я вижу тебя, и ты просто мой Юнги-чи. Легче не становится. Мин обнимает его, нежно кладёт руку на затылок и гладит по волосам. Шансы на то, что они выберутся, минимальны. Если он хочет спасти Сокджина от лап этого вампира, единственный вариант… Будет ли так лучше? Юнги достаточно силён, благодаря своей вампирской сущности, чтобы свернуть старшему шею. Одно простое движение, и он умрёт в объятиях Юнги, испуганный, но так будет спокойно, безболезненно и быстро. Это ли не лучше, чем быть медленно обескровленным и съеденным этим монстром? Юнги верит в это. Тогда почему он не может? Это потому, что он любит его и не может так с ним поступить. Не когда Сокджин остался с ним, даже пережив нападение. — Нам нужно убираться отсюда, — говорит Юнги, вставая и помогая Киму подняться, — У нас осталось не так много времени. Они покидают комнату отдыха, и, шатаясь, спускаются по лестнице на первый этаж с конвейерными лентами. В этот момент раздаётся: — Я иду искать, кто не спрятался, я не виноват! Блять. — Итак, — предлагает Мин, — вот как мы поступим. Ты пойдёшь и... — Что? — И побежишь так быстро, как только сможешь, сядешь в такси… — Юнги... — И поедешь в ближайший полицейский участок. Скажешь там, что за тобой гонятся… — А ты? — Останусь и задержу его. Я продержусь дольше тебя. Он сказал мне, что вампиры — лучшие хищники на планете. Но я тоже один из них. Я отвлеку его, чтобы ты смог выбраться. — Юнги, — шипит Сокджин, — я не оставлю тебя здесь. Не после всего. Я побывал в аду не для того, чтобы в нём тебя бросить. — Сокджин, пожалуйста, — умоляет Юнги, хватая его за рубашку, — Ради меня, прошу, уходи. Пожалуйста, сделай это, — у него нет времени на высокопарные слова, но он старается показать своё отчаяние и искренность, потому что не хочет даже думать, что вампир доберется до Сокджина. Нет, Мин не позволит хёну пострадать из-за него. Сокджин смотрит на него и тяжело вздыхает. — Хорошо, — говорит он, — но тебе лучше пообещать мне, что всё будет хорошо. — Обещаю, — лжёт он и встаёт на цыпочки, чтобы поцеловать Сокджина в висок. Старший выглядит расстроенным, но он кивает, сворачивает за угол и скрывается из виду. Юнги бежит в сторону комнат, где нашёл Кима. Он врывается в одно из помещений, пытаясь найти что-нибудь, что можно использовать в качестве оружия или защиты. В офисе есть мониторы и окно с видом на цех. Кабинет контролёра? Затем он видит радиоприёмник. В голове рождается план. Он включает его, и через секунды возни с переключателями с шипением начинает играть старая песня IU. Затем он находит микрофон, включает его, кладёт рядом с радио, и колонки на другом конце здания оживают скрипучей песней. Он делает музыку так громко, как только может. Вампир использует слух, чтобы найти их, точно так же, как Юнги — Сокджина. Самое меньшее, что можно сделать, — это немного усложнить ему задачу. Он медленно выходит из комнаты. Музыка потрескивает, но, по идее, её достаточно, чтобы заглушить звуки убегающего Сокджина. Однако, из-за этого Мину тоже сложнее услышать вампира. Он снова медленно спускается по лестнице. Никаких признаков вампира, но так ему виден чёрный вход. Вряд ли, конечно, но, может, у них получится сбежать вдвоём? Он начинает пробираться к двери, но слышит хлопок. Юнги резко оборачивается. Как раз вовремя, чтобы увидеть прыгающую на него тень. Вампир со всей силы врезается в него, и они оба падают. Мин пытается встать, но дважды получает по лицу. Он слышит хруст костей. Вампир встаёт на ноги, поднимает Юнги, бьёт коленом в живот и снова швыряет на пол. — Я думал, ты умнее, — говорит мужчин, — Ты не убил его. Теперь вы оба умрёте. Юнги пытается взять себя в руки. Удары наносятся молниеносно, но он сжимает глаза от боли и бросается на вампира. Они не падают, но спотыкаются. Мин царапает ему лицо, но на этом всё. Вампир бросает его и давит ногой на живот. Юнги воет от боли, а мужчина смеётся. — Как же, — издевательским тоном, наклоняясь к его лицу, говорит вампир, — просто. Но мне нравится заставлять тебя кричать. Юнги сильно бьёт его головой и слышит хруст носа. Мужчина кричит. Мин пинает его, целясь между ног, и изо всех сил пытается подняться на ноги, но его так сильно хватают за шею, перекрывая доступ к кислороду. Юнги падает, задыхаясь. «Вставай, — кричит разум, — вставай, борись, сделай это ради Сокджина, ради других». Но Юнги не супергерой. Мышцы тела напряжены. Он пытается подняться, но не может. Вампир смеётся. — Жалкий. Он бьёт Юнги так сильно, что у него кружится голова, а затем тащит к стене. Мин пытается сопротивляться, но это не помогает, поэтому он проклинает его снова и снова, пока вампир защёлкивает пару наручников на одном из его запястий, прикрепляя другое кольцо к трубе. Ну пиздец. Верёвку он смог перегрызть, но вот металл… Всё кончено. — Последнее желание? — говорит вампир. — Нахуй иди, — отвечает Юнги, — О чём бы я не попросил, ты мне этого не дашь. — И то верно, — смеётся мужчина и открывает рот, обнажая клыки. Из-за музыки, потрескивающей в динамиках, и красочных ругательств Юнги они не слышат звуков быстрых шагов, пока не становится слишком поздно. Сокджин кидается на вампира и пытается вонзить ему в глаз отвёртку. Вампир быстро оправляется и успевает увернуться, чтобы не повредить глазное яблоко, но Ким успевает провести длинную линию от щеки к челюсти, из которой сочится кровь. Они падают на землю, и Сокджин пытается нанести ещё удар. Он поднимая отвёртку и собирается вонзить её в горло вампира, но не успевает. Мужчина выбивает её из рук и с силой отшвыривает его. Он легко вскакивает на ноги, и сердце Юнги пропускает удар, видя, как монстр наступает на Сокджина (С одной стороны он так горд старшим, который сражался за него, хотя должен был убежать, но вернулся, осознавая минимальные шансы против вампира. Но с другой стороны он в ужасе: они оба умрут здесь...) — Ты, конченная сука! — кричит вампир, снова пиная Сокджина в живот, и тот падает. Юнги пытается высвободить руку, но не выходит. — Хён, ты, блять, идиот, убегай… — Нет, — говорит вампир, хватая Сокджина за лодыжку и притягивая его ближе, когда старший пытается убежать, — Никакой больше беготни, — обе руки крепко обхватывают лодыжку, а затем одно быстрое движение, и раздаётся жуткий треск. Сокджин кричит от боли, пока вампир ломает одну лодыжку. Затем хватает вторую ногу и проделывает то же самое. Лицо Юнги — месиво из крови, слёз и соплей. Он так напуган. Вампир зол. Он смотрит на ближайшую колонку, прыгает к стене и вырывает её из бетона. Музыка становится тише, и монстр выглядит выглядит довольным. — Знаешь разницу между тобой и мной, Юнги-щщи? Ты был ещё жив, когда обратился. У тебя был свой разум, инстинкты, самоконтроль. Ты никогда не был пустым, неконтролируемым новорождённым, который убивал ради крови, — Он наклоняется и поднимает Сокджина за волосы, — Итак, вот что произойдёт, — его другая рука нежно проводит по коже Кима, и тот бьётся в его руках, но это бесполезно, — Я вскрою эту шею и выпью всю кровь этого человека до последней капли, а ты будешь смотреть. Юнги думал, что потеря контроля перед Сокджином — худший кошмаром. Но этот ужас невозможно никак описать. Бессвязные мольбы срываются с его губ. — Он умрёт, Мин Юнги. И после этого ты будешь наблюдать за его обращением. А затем я позволю вам двоим решить между собой, кто кого убьёт. Юнги крепко зажмуривает глаза, потому что ему невыносимо видеть слёзы Сокджина. Он открывает их секундой позже, слыша его всхлипы, как раз, когда вампир убирает его волосы и вонзает клыки в шею. Сокджин кричит. Юнги страшно представить, что он выглядел так же, когда сам кусал его. Он тоже кричит. — Я убью тебя! — Мин кричит так сильно, что его голос срывается, — Я, блять, убью тебя, ублюдок… Из-за всей этой суматохи они не слышат её. Юнги даже не замечает появление нового участника этой драмы, пока вампир и Сокджин не падают на землю. Монстр тут же вскакивает на ноги. Он рычит, брызгая кровью изо рта. И Мин наконец-то может разглядеть силуэт. Чжекён, здесь, во плоти, с металлическим прутом в руке. — Приветик! — говорит она и быстро бьёт вампира по голове. — Создатель, — шипит Мин. Она улыбается так, что видны клыки. А потом начинается драка. Вампир кидается на неё так сильно, что они пролетают в другой конец здания. Со стороны они выглядят как размытое пятно: два вампира дерутся так быстро, что Юнги едва поспевает за ними. Но Чжекён намного меньше, и она никак не сможет победить его в одиночку, верно? Мин завороженно наблюдает, как вампир швыряет её в стену, и она падает на землю, корчась от боли. Она пришла, чтобы спасти их. Нужно убираться отсюда. — Хён, — говорит он, глядя туда, где Сокджин лежит на земле. Тот уже ползёт к нему. У него сломаны лодыжки, с плеча капает кровь, но, похоже, он ещё не готов сдаться, — Нам нужно уходить. Он дёргает запястье, скованное наручниками, но оно не двигается с места. Юнги пытается задействовать силу вампира, но так только вызывает скрежет труб. Сокджин пытается сломать руками, но безрезультатно. Юнги даже не может попросить его убежать. — Зачем ты вернулся? — спрашивает он. — Тупейший вопрос, идиот, — отвечает бледный Сокджин, — Юнги, — внезапно говорит он, — Вампир сказал, что вы становитесь сильнее после того, как выпьете кровь. — И что? — Вот, — он показывает на кровь, капающую из раны. — Нет, — немедленно отвечает Юнги, — В пизду, нет, я не могу… — Ты сможешь контролировать себя? — Не знаю. Я не хочу, хён, пожалуйста. — Я тоже не особо в восторге, — говорит Сокджин и выглядит так, будто сейчас упадёт в обморок, — Но... — он поворачивается туда, где Чжекён борется с вампиром, — Это может быть наш единственный шанс. Юнги смаргивает слезы, но кивает. Он так напуган. Сокджин наклоняется так сильно, как только может, и, чёрт возьми, Мин чувствует запах его крови. Он вспоминает её вкус и невольно облизывает губы. Старший напуган, и его глаза закрыты, но он он не отстраняется. Юнги касается губами ран. Он сначала целует их, проявляя свою любовь. А затем начинает пить. Эйфория накрывает мгновенно, растворяя в себе. Ему хочется вонзить свои клыки в эту мягкую плоть, вместо того чтобы просто лакать пролитую кровь. Он хочет разорвать его на части, высосать вены и артерии досуха, и… Юнги заглушает монстра. Он отстраняется от Сокджина, хотя так жаждет его крови. Мин сразу же чувствует силы, словно после сахара. Чувства обостряются. Он дёргает рукой, и труба громко скрипит. Он поворачивается к стене и, опираясь о неё ногой, отталкивается от трубы, к которой прикован наручниками. Металл впивается в его запястья, растирая до крови. Труба ломается, и Юнги падает назад. Наручник ещё на одном запястье, но он свободен. Вампир бросает на него взгляд, лицо искажает разочарование. И в этот момент Чжекён наносит удар. Она вонзает клыки в его шею, прокусывает мышцы, плоть и кости, как бродячая собака, дерущаяся за мясо. Она терзает его до тех пор, пока голова вампира не свисает на нескольких сухожилиях. Чжекён встаёт. Её лицо перепачкано кровью. — Вот как убить вампира, — говорит она, вытаскивая перочинный нож и отрезая то, что осталось от его шеи, — Сначала обезглавь его. А затем, — она хватает металлический прут и вонзает в грудь, — Кол в сердце. Вампир мёртв. Юнги почти теряет сознание. — Как ты узнала? — Поняла, что что-то неладное, когда ты потерял свои таблетки. Я решила лично разобраться. Когда я приехала в твоё общежития, один из участников сказал, что ты в студии. Я вломилась, увидела адрес и подумала, что опоздала, — она подходит, помогая Юнги подняться. Они берут друг друга за руки и помогают Сокджину встать. Он слаб из-за потери крови и боли и не может ходить из-за сломанных костей, но благодарит её и немного плачет. Юнги удивлён, что он всё ещё в сознании. — Кроме того, создатели должны заботиться о своих детишках, — говорит Чекён, — Тем более, это моя вина, что ты стал одним из нас. — Мы бы сдохли без тебя, — говорит Сокджин, — Понятия не имею, кто ты, но спасибо тебе. Чжекён ухмыляется. — Не стоит благодарностей, — отвечает она, — Я ваша фанатка.

__________________________________

Они сидят на заднем сиденье полицейской машины. Они рассказывают историю про похищение с целью выкупа. После получения первой помощи они ждут, пока полиция проведёт обыск на складе. Начинают съезжаться СМИ. Сотрудники BigHit уже в пути, а по радио передают срочную новость о нападении на двух участников BTS. Полицейские быстро выключил, и теперь они одни в тишине. Юнги хочет прижаться к Сокджину и крепко обнять его, но не делает этого. Они держатся за руки, сжимая ладони друг друга. Они почти не разговаривают, так как оба слишком устали. Но Сокджин решает нарушить молчание. — Итак... — говорит он, — Давай проясним. Чжекён-щщи выпила немного твоей крови, впрыснула яд, и ты обратился. Так? — Так. — И когда ты укусил меня, то тоже впрыснул в меня яд? — Чжекён сказала об этом не беспокоиться, — быстро говорит Юнги, — Я живой вампир, то есть обращённый при жизни, так что я больше человек, чем другие вампиры. Она сказала, что любой яд из-за этого менее эффективный, и при этом я новообращённый, так что… — Хорошо, — Сокджин не выглядит таким облегчённым, как надеялся Юнги, — Тогда как насчёт... — он указывает на свежую рану на шее, которую оставил вампир до того, как прибыла Чжекён, — Он хотел обратить меня. — Он обратил бы тебя только когда выпил бы всю твою кровь и убил, — говорит Юнги. Сокджин морщится, — Прости. — Чжекён не хотела обращать тебя, но вышло то, что вышло. Как думаешь..? Юнги чувствует себя таким измученным. — Честно говоря, я не знаю, — отвечает он. — Ну, время покажет. — Неважно, что будет, я тебя не оставлю. Сокджин кивает, но не отвечает. Тишина ненадолго возобновляется, и сон почти окутывает Юнги, но, похоже, Киму нужно выговориться. — Спасибо, что пришёл за мной. Юнги моргает. — Конечно. Я люблю тебя и не оставил бы там. Старший колеблется. — Я тоже тебя люблю. Вот почему я вернулся. Это похоже на сон. — Ты всё равно любишь меня? После всего? Сокджин ёрзает на сидении. — Я не хочу, — начинает он низким, опустошённым, серьёзным голосом, — чтобы ты считал это каким-то проявлением благодарности или вроде того. Не уверен, хочешь ты это знать, но я всё равно скажу. Я никогда не переставал любить тебя, а просто боялся некоторых моментов. И сейчас тоже. Даже больше. Пока что мы вряд ли сможем вот так сразу вернуться к тому, что было. А учитывая количество секретов, травм и... всего этого пиздецкого дерьма, то нам бы не пошло это на пользу, — он смеётся, — Если бы ты сказал мне неделю назад, что вампиры реальны, я бы загоготал. А теперь... я просто пытаюсь держать себя в руках, — он прочищает горло, — Нам предстоит над многим поработать, но я абсолютно уверен, что мы сможем всё это преодолеть. И Юнги улыбается. Это не сказка, где герой женится на принцессе только потому, что спасает ей жизнь. Правда в том, что они оба с треском провалились, но всё равно сделали всё возможное не ради награды, а потому, что искренне заботятся друг о друге. У них есть доверие, отношения и карьера, которые нужно восстановить. Плюс травм скопилось на целую жизнь вперёд. Ближайшие недели всё будет хреново, но они уже переживали плохие времена, и сейчас у них есть поддержка. Этого достаточно для Юнги. — Больше никаких секретов, — обещает он, — И в этот раз мы действительно поработаем над отношениями. Сокджин улыбается, потирая большим пальцем ладонь Юнги. С появлением журналистов они не могут долго наслаждаться этими нежными прикосновениями, но Мин радуется даже этому. Он чувствует миллион всего, но усталость побеждает. Они живы, дышат, так что всё прекрасно. — У нас есть всё время мира, чтобы исправить ошибки.

__________________________________

Три месяца спустя Юнги переезжает в комнату Сокджина.