Каникулы

Хёнлин вдыхает полной грудью соленый, влажный воздух и не сдерживает улыбку. Шум волн успокаивает и погружает ее в умиротворение. Над головой кричат чайки, но их пронзительный писк сразу заглушает морской ветер. Солнце слепило, поэтому она сидела с закрытыми глазами, подставляя бледную кожу знойным лучам Звезды. Несмотря на то, что в светских кругах обычно приветствовалась болезненно белая кожа на лицах молодых дам, Хёнлин это не волновало. Ей нравилось видеть загар на своей коже, а косые взгляды в свою сторону девушка всегда старательно игнорировала. Поэтому она продолжает самозабвенно отдыхать на пляже уже битый час, зарывшись пальчиками ног в прогретый песок. Она любила этот небольшой участок пляжа недалеко от дома за грудами камней, где она могла спрятаться и подумать о своём. Ее никто не трогал и ничего от неё не требовал, а натренированные элитные волки мачехи не стояли за ее спиной, заставляя напряжённо оглядываться вокруг. В их присутствии ей всегда казалось, что опасность дышит ей в самый затылок, и стоит только ослабить бдительность, как на неё нападут. Наедине чувство угрозы пропадало, испарялось, словно его никогда и не было. Она была обычной омегой, простой девушкой, живущей неподалёку от пляжа, что каждое утро наблюдает за птицами высоко в небе. Ей нравились птицы. В них чувствовалась сила свободы. Наверно поэтому она однажды связала свою жизнь с балетом. Делая пируэты, Хёнлин представляла, будто она дикий журавль. Она ощущала в себе такую же легкость, словно могла ещё немного оттолкнуться носочками от сцены и взлететь в бескрайнее небо. Подальше от бытовой суеты и опасности. Ох, если бы. Впрочем, она решает не впадать вновь в омут мрачных мыслей, иначе хороший, летний день будет испорчен. Девушка беззаботно улыбается, тянется руками вверх, хрустит позвоночником и с облегчённым вздохом опирается ладонями назад. Когда рука неожиданно натыкается на чей-то лаковый ботинок, она от испугу охает и резко поворачивается, взметая клубы песка. Сердце ее сжалось от страха, а грудную клетку сдавило в тиски, словно позади ее мог ожидать настоящий монстр. Омега смолкла и замерла. — Госпожа, вы не отзывались долгое время и мне пришлось идти за вами. — низкий мужской голос раздаётся над макушкой, по ее телу пробегают мурашки и она поднимает голову. Ее обдаёт приятным терпким одеколоном и волевым природным запахом. Она выдыхает с облегчением, вновь оседая на песок. Только сейчас Хёнлин ощутила, как сильно трясутся ее колени. — Извините, что напугал. Я не хотел вас тревожить до последнего, но, полагаю, нам стоит вернуться в особняк. — альфа не настаивал и не давил, как бы это сделали другие, он просто обозначил факт, продолжая тяжёлой скалой стоять за ее спиной, давая понять, что подходить к ним достаточно неблагоразумно, пока он здесь. Единственный волк, от которого ее не тошнило — это агент Чон. Цербер, как по другому называла его ее мачеха. На его слова она лишь улыбнулась. — Сейчас пойдём. — мягко ответила она, возвращая взгляд к водной глади. — Я понял вас. Мужчина замолчал и Хёнлин услышала, как он сделал шаг назад, чтобы не нарушать ее личное пространство. Он знал, как щепетильно она к этому относилась, поэтому предпочёл наблюдать за своей госпожой дистанцированно. Запах знакомого человека и того, кому она могла безоговорочно доверять ее успокоил окончательно. Рядом с Чонгуком было безопасно. Она знала, что он в любую секунду будет готов закрыть ее своим телом, спрятать в своих руках, успокоить и дать понять одним своим взглядом, что она защищена. Именно этого ей всегда не хватало и Чонгук восполнял все с лихвой. Со временем она даже не заметила, как быстро влюбилась в этого молчаливого, сильного и храброго альфу. Он очаровал ее настолько, что она не замечала, как на неё смотрит сам мужчина. Проницательно, улавливая каждое движение, с непрофессиональным интересом. Он точно преданный хищник всегда двигался за ней по пятам. Чонгук был удивлён, когда понял, что может испытывать за кого-то искренний страх и волнение, ведь за время службы в спецназе особого назначения, после военного участия в горячих точках его холодную невозмутимость не могла пошатнуть ни одна потеря. Госпожа Кан Хёнлин же стала его слабым местом, его иглой Кощея. Если надломят иглу, то и Кощей последует за ней. Впервые агент Чон понимал, что теперь должен защищать не столь определённый объект, сколько омегу, которая однажды украла его сердце целиком и полностью. Теперь он был нехитро привязан к клану Кан, поэтому так легко прижившаяся кличка «Цербер», обретала за собой все новые смыслы. Омега ощущала его за своей спиной и где бы она не находилась, всегда чувствовала себя комфортно, как бывало в часы одиночества. Так и сейчас позволяла ему следить за ней, позволяла находится рядом в момент своего священного уединения. Такое доверие дорогого стоило и Чонгук это осознавал, от чего глаза, скрытые за стёклами темных, солнцезащитных очков довольно окрасились в золотистый. Цвет одобрения и созидания. Когда Хёнлин чувствует, что ветер с моря дует уже не так ласково и приятно, как это было часом ранее, девушка решает уйти в теплые стены дома. Телохранитель оказывается рядом в считанные секунды и галантно предлагает опереться на его руку, чтобы подняться. Ее щеки заливает румянец и она вкладывает свою маленькую ладонь в мужскую большую, умиляясь соразмерности. Кожа волка горячая и контрастирует с ее ледяной. Чонгук четким, выверенным движением ставит ее на ноги и потом ждёт, пока омега отряхнет с одежды песок. Они уходят с пляжа, но она все равно с тоской и грустью оборачивается к воде. Небо постепенно заполняли темные тучи и совсем скоро солнце грозилось скрыться за мрачной пеленой. Шум волн усилился и начался прилив. Хёнлин поежилась и натянула рукава кардигана на плечи, укутываясь в тёплую ткань. Чонгук поторопил омегу, оглядывая качающиеся верхушки деревьев. Признаки приближающейся грозы были на лицо и очень не хотелось, чтобы хрупкий иммунитет госпожи заставил ее после шквального ветра слечь с высокой температурой на целую неделю. Уж ему ли не знать об особенностях организма своей подопечной. 18:50 Девушка растягивается на диване в гостиной и удовлетворенно мурчит себе под нос, следя за действием главных героев в мелодраме. В руках чашка какао с зефиром, а за окном начинается небольшой дождь. Она видит, как вздымаются пенящиеся волны. Набегая к берегу, они тут же скрываются обратно в пучины морской глубины. Хёнлин любила море, а ещё больше любила за ним наблюдать. Наверно то, что по гороскопу она была рыбой, ее часто неоправданно тянуло к этой необузданной стихии. А возможно она просто привыкла каждое своё лето проводить здесь — на берегу острова Чеджу. Что ж, жаловаться ей точно было не на что. Омега чувствует, как прогибается рядом диван и косится глазами в сторону Чонгука. Телохранитель скромно устроился с краю, явно все ещё не привыкший к тому, что госпожа позволяет ему гораздо более фривольное поведение, нежели остальным сотрудникам безопасности. Была ли это особенная симпатия или девушке просто нравилось, что он не пытался ограничить ее свободу? Скорей всего и то, и другое. Мужчина постепенно расслабляется, замечая умиротворённое состояние Хёнлин. Когда спокойна она — спокоен и он. Девушка же теряет интерес к происходящему на экране и сосредотачивает своё внимание полностью на волке. Чонгук в домашней одежде, наконец не в деловом костюме. Чёрная кофта и чёрные джинсы также сильно шли ему, как и официальный дорогой комплект пиджака и брюк. Мужественность исходила от его ауры и было совершенно неважно, в какой одежде он сейчас находится. Альфа чинно сидит с идеально выпрямленной спиной, держит кружку с остывающим крепким чаем и с непроницаемым лицом смотрит телевизор. Хёнлин сначала просто влюблённо улыбается, но потом все-таки не сдерживает смешок, от чего тут же заливается краской от смущения. Омега сразу привлекает внимание своего телохранителя. Глаза у Чонгука желтеют, удовлетворенно прищуриваются. Он любит, когда госпожа смеётся, а не плачет одиноко в своей комнате. Альфа глухо рокочет и Хёнлин понимает, что своим смехом разрядила обстановку. Поставив кружку с какао на журнальный столик, девушка ласково, по-кошачьи, сворачивается клубочком, прижимая к груди мягкую подушку и прикрывает глаза. Чонгук рядом серпает чай и продолжает смотреть телевизор. Спокойно.