Это элементарно, мой дорогой Снейп / It’s elemental, my dear Snape

Земля

На земле нет рая, но есть его частички.

             Они шли уже какое-то время. Они были в лесу. Он знал это, потому как шли они по грубо вырубленной в его чаще тропинке. Но как они туда попали и куда направлялись оставалось для него такой же загадкой, как и то, что мисс Грейнджер вообще делала тут вместе с ним. Было темно и прохладно, и когда Снейп поднял глаза, он увидел проблески бело-голубого неба; увидел серые и голые ветви деревьев, которые причудливо переплетались у него над головой.       Гермиона шла впереди него уверенными шагами, проворно лавируя среди густой листвы и корней многовековых деревьев, криво выступающих из-под земли под ногами. Время от времени она вдруг останавливалась, присаживалась на корточки и изучала листья какого-нибудь растения или ягоды куста. Иногда она ловко собирала образцы и складывала их в матерчатую сумку, которуя все время висела у нее на плече. Временами она стояла и вздыхала, качая головой, затем оглядывалась назад и с беспокойством смотрела на Снейпа.       — Как вы себя чувствуете, сэр?       — Мне… мне нужно отдохнуть, — сказал Северус, с неохотой признавая усталость в ногах и боль в груди.       Грейнджер кивнула.       — Конечно. Простите.       Они оказались на небольшой поляне. Здесь было очень тихо и спокойно. Снейп не слышал ни щебетания птиц, ни какого-либо шороха, издаваемого окружавшими их деревьями. Он даже не чувствовал дуновения ветра. Он слышал только свое дыхание, со свистом вырывающееся из горла. Северус слышал, как бешено колотится его предательское сердце, перекачивая яд по венам. Он сел у подножия большого дерева и вытянул ноги перед собой. Из-за многочасовой физической нагрузки он чувствовал озноб. Он плотно закутался в свой тяжелый плащ и наблюдал за бледной и обеспокоенной Гермионой.       — Долго еще?       — Я не уверена, — она запрокинула голову и посмотрела наверх сквозь ветви деревьев.       — Куда мы идем?       Она не ответила.       Грейнджер бродила по поляне, то и дело останавливалась, становясь на колени, чтобы вытащить горсть листьев или корни, вдумчиво обнюхать их, а затем некоторые из них выбросить, а другие положить в сумку.       — Календула, — услышал Снейп ее бормотание. — Подорожник, Бальзам Монахов… Древесная Бетония. Очиститель крови… отлично. Кожные заболевания… Инфекция? Нет… нет…       Гермиона рассеяно вытерла испачканные глиной пальцы о джинсы, пока ее взгляд скользил по лесной подстилке. Носком одной ноги она ковыряла землю, в поисках какого-нибудь притаившегося корня или семени. Она прошла на середину поляны и посмотрела выше, вверх. Снейп все еще не спускал с нее взгляда, изучая изгиб ее шеи над свитером, спутанные волосы, рассыпавшиеся по спине.       Она чувствовала на себе его пристальный взгляд. Она взглянула на него, медленно моргая в темноте.       — То, что мне нужно, — сказала, наконец, Гермиона, как будто в ответ на его невысказанный вопрос, и снова запрокинула голову, — находится там, наверху.       Снейп проследил за ее взглядом. Он сразу же увидел то, что привлекло ее внимание: одинокая гроздь ягод свисала с конца довольно тонкой ветки, как минимум в двадцати футах над ними.       Rubercuratioracemus — Бузина красная.       — Вы, конечно, шутите, — сказал он с легкой ухмылкой.       Когда Грейнджер не ответила, взгляд его метнулся к ее лицу, и он сразу понял, что она не шутила. Сурово сжатые губы, решительная поза — она намеревалась заполучить эти ягоды, даже если это будет последнее, что она сделает. Он вдруг понял, что дышать ему сейчас стало тяжелее, чем обычно.        — Я так понимаю, у вас все еще нет при себе вашей волшебной палочки?       Она покачала головой, не глядя на него.       — А у меня нет моей, — продолжил он.       — Нет, — отозвалась Гермиона. — Никаких палочек. Никакой магии.       Гермиона опять вытерла ладони о джинсы. Он увидел, как напряженно она сглотнула.       — Я серьезно, — начала она, небольшими шагами приближаясь к стволу дерева.                   — Как это может быть трудно? Полдетства я провела, лазая по деревьям. Я брала с собой любимые книги и читала часами, сидя на ветке.       — Мисс Грейнджер, — начал Снейп, пытаясь преодолеть ощущение горячего твердого кома в горле, — какими бы очаровательными ни были ваши детские воспоминания, боюсь, я не могу позволить вам влезть на дерево посреди пустынной лесной чащи, пока я буду сидеть и смотреть, как вы, возможно, упадете и расшибетесь на смерть.       — И как вы собираетесь меня остановить? — вежливо осведомилась Гермиона, подходя еще ближе к стволу дерева и мысленно прикидывая свой путь. Правая рука там, правая нога там, чуть потянуться там, и все будет… под контролем.       И правда, как?       — Ну, — сказала она, перекидывая свою сумку так, чтобы она висела в районе ее поясницы, — пожелайте мне удачи.       — Мисс Грейнджер…       — Профессор Снейп.       — И что прикажете мне делать, если вы упадете? — у него было неприятное ощущение, будто его горло набито стеклом.       — Ничего. Потому что я не упаду, — ответила она, вытягивая руку и хватаясь за первую, самую нижнюю ветку над ее головой. Она бросила на Снейпа последний долгий взгляд.       — Я вынужден настаивать… — он болезненно вздрогнул. Он чувствовал, что ему становится плохо. Он попытался встать, но… было уже слишком поздно. Она ловко взбиралась все выше и выше, находя опоры для рук и ног, перемещая вес своего тела туда и сюда, неуклонно поднимаясь еще выше. Он смотрел на нее до тех пор, пока у него не закружилась голова. Северус на мгновение закрыл глаза, хотя и боялся оторвать от нее взгляд даже на секунду, и спиной прислонился к стволу, отчаянно желая, чтобы его бешено колотящееся сердце хоть немного сбавило темп.       Что она делает?       — Почти готово, — услышал Северус ее бодрый голос, который, казалось, доносился откуда-то издалека. Он также мог слышать тихое ее напряженное ворчание. Ветви располагались друг от друга все дальше, а узловатые отверстия становились все меньше, по мере приближения Грейнджер к ее цели. И вот, наконец, она добралась до ветки с ягодами. Она повернулась к нему, и Снейп увидел на ее лице широкую самодовольную улыбку.       — Получилось! — воскликнула она.       — Не совсем! — отозвался он с явным раздражением в голосе.       Гермиона перебралась через последнюю ветку, оседлала ее, сжала бедрами и наклонилась вперед, чтобы обхватить руками. Ее напряженное лицо было сосредоточенным, взгляд сфокусировался на ягодах, что висели на ветке прямо перед ней. Снейп понял, что, глядя на разворачивающуюся картину перед собой, невольно затаил дыхание и безмолвно желает ее безопасности, одновременно удивляясь ее храбрости.       Все это… для меня?       Нет, о последствиях он подумает позже.       В мучительно медленном темпе она продвигалась вперед. Пальцы Снейпа судорожно впились в землю под ним в нарастающей панике, когда Гермиона подползла еще ближе к своей цели. Одной рукой она потянулась вперед, чтобы сорвать гроздь ягод, ближе… Он увидел это раньше, чем она. Очевидно, поэтому возглас удивления и страха, который разнесся эхом по поляне, вырвался из его рта, а не из ее. Внезапно, Гермиона соскользнула вбок, широко раскрыв глаза от шока, ее волосы и сумка взметнулись вверх.       — Грейнджер! — воскликнул Снейп. Он вскочил на ноги, прежде чем понял, что вообще может пошевелиться, и встал под ней. Он видел, как скользят с ветки ее пальцы, слышал, как шаркают о кору дерева ее ноги, отчетливо видел панику, отразившуюся в ее глазах. Ещё немного и она упадет. Она упадет, а он будет стоять тут как идиот и смотреть, как она сломает свою чертову шею.       Он протянул руки. Их била мелкая дрожь. Он поймает ее. Он должен ее поймать своими трясущимися руками и без магии, даже если это будет последнее, что он когда-либо сделает.       Но вместо того чтобы упасть, Грейнджер вдруг восстановила равновесие. Каким-то непостижимым для Северуса образом ей удалось удержаться на ногах, остановив, тем самым, свое, казалось бы, неизбежное падение. Снейп никогда не поймет, как именно это произошло, даже если проведет остаток своих дней в размышлениях.       Гермиона схватила ягоды и попятилась обратно, как будто это была самая обычная вещь в мире.       Она смеялась. Эта несносная девчонка смеялась. На мгновение Снейп задумался, не началась ли у нее истерика.       — Никакой магии! — услышал он ее слова между приступами смеха. — Никакой магии. Просто старое доброе умение лазать по деревьям. Все эти часы практики, наконец, окупились.       Снейп попятился назад до тех пор, пока снова не уперся спиной в твердый и надежный ствол дерева. Он закрыл глаза и обхватил себя руками, словно стараясь не рассыпаться на миллион осколков. Он слышал, как Грейнджер спускается, слышал скрежет ее обуви и одежды о кору, слышал ее легкое приземление в глину под деревом. Когда он снова осмелился открыть глаза, она стояла прямо перед ним, целая, невредимая и явно довольная собой.       Чертова девка. У меня чуть инфаркт не случился, а ей хоть бы что.       — Попались! — крикнула она, держа в руке гроздь ягод.       Снейп лихорадочно переводил взгляд с Гермионы на ягоды и обратно.       — Ну, — выдавил, наконец, он, когда отдышался и снова смог говорить, — теперь я понимаю, почему вы попали на Гриффиндор.       …       Не прошло и часа, как они подошли к какой-то хижине.       Она была маленькая и напоминала детский игровой домик. Хижина была построена, насколько мог судить Снейп, из глины, древесины и соломы с дырой в крыше, одним квадратным окном и маленькой дверью, прикрытой занавеской. Она находилась посреди другой поляны все того же леса, окруженная деревьями и низким кустарником. Снейп остановился, осмотрелся и прислушался; он был почти уверен, что слышит журчание и плеск проточной воды где-то совсем рядом.       — Что вы думаете? — спросила Гермиона, когда они приблизились. — Я думаю, что это нам подойдет, как вы считаете?       Для чего — она не сказала.       Внутри хижина была темная и холодная и гораздо меньших размеров, чем казалось на первый взгляд. Там было место только для них двоих, чтобы удобно сесть, возможно, лечь рядом, если понадобится, плюс для вещей Гермионы, которые она начала быстро распаковывать. В самом центре комнаты был круг из камней: грубая яма для костра, предположил Снейп. Он сел и почувствовал, что от усталости может проспать целый день.       — Вы устали, — сказала она, методично раскладывая листья, травы и ягоды, маленькие миски, пестик, пачку маггловских спичек, несколько потрепанных книг.       — Вы столько времени беспорядочно таскали меня по лесам, — сказал Снейп довольно раздраженно. — Вы испытывали мое сердце на выносливость, пытаясь напугать меня почти до смерти своим безрассудством…       — Вы боялись, что я могу пострадать? — поддразнивала Гермиона, бросая пригоршню листьев в миску. — Я и не знала, что вас это так волнует, сэр.       Северус почувствовал, как от ее слов — и их подтекста — вверх по его телу к лицу поднимается жар. Он был искренне благодарен за полумрак, царивший в хижине.       — Ну, если вы истечете кровью, как же я вернусь домой? — вот и все, что он сказал.       …       Казалось, он спал целыми днями, и каждый раз, когда на какое-то время открывал глаза, она либо исчезала — огонь всегда горел под маленьким котелком с весело булькающим внутри содержимым — либо, сгорбившись над миской, перемалывала корни, резала на мелкие кусочки и толкла листья, а затем варила и помешивала. Гермиона проводила часы вдали от хижины и возвращалась с полной тряпичной сумкой, набитой всевозможными растениями, травами и ягодами, а однажды внутри ее сумки обнаружился гигантский комок глины.       — Rubercuratioracemus — весьма ценный ингредиент, — сказала она. — Но для его полной подготовки требуется несколько недель. А пока у меня есть масса других идей, так что вы не волнуйтесь, сэр.       Воздух в помещении периодически наполнялся причудливым разнообразием запахов — от сладкого до гнилостного; пар самых разных цветов и вязкости клубился и медленно просачивался в маленькое отверстие в крыше.       Сны Снейпа были наполнены змеями и дымом, волнистым и мутным.       — Лежите спокойно, — сказала Гермиона однажды утром, опускаясь на колени рядом с ним.       — Что это? — его голос, казалось, звучал очень далеко. Снейп лежал на спине, склонив голову набок. Он чувствовал сильную пульсацию вдоль шеи; не совсем огонь, как раньше. Но, тем не менее, дыхание его было коротким и поверхностным, а лицо Грейнджер было туманным, искаженным, когда она склонилась над ним.       — Припарка, — сказала она, осторожно прикладывая влажную массу к его шее, — сделанная из календулы и подорожника.       — А, — отозвался Северус. Он сосредоточился на бесконечно нежном ощущении ее пальцев на своей шее, когда они втирали и размазывали пасту по его коже. — Календула лекарственная. Лекарство для кожи главным образом применяется для эффективного лечения порезов, царапин и ран, а также при покраснении и воспалениях кожи, включая ожоги. — Профессор понял, что бормочет вслух и в буквальном смысле прикусил себе язык. В любом случае, для него предпочтительнее было бы слушать звук ее голоса.       — Да. А подорожник — целитель ран и увечий, а также средство от большинства… ядов, — она сделала паузу и судорожно вздохнула. — Он также является «очистителем тела» и очищает организм от застоев и токсичных элементов. Кроме того, он эффективен при лечении таких заболеваний, как лихорадка, инфекции и болезни кожи.        Снейп чувствовал, как плывет по волнам ее голоса, ее знаний, ее мастерства. Пальцы мисс Грейнджер вновь пришли в движение, и он вдруг подумал, насколько приятно они могли бы ощущаться другими частями его тела, не только шеей.       Северуса уже не в первые посетила мысль, а не околдовала ли она его.       — Вы… должны всерьез подумать о профессии целителя в будущем, Грейнджер, — пробормотал он, когда она мягким и нежным движением убрала волосы с его лица.— У вас изумительная манера поведения у постели больного.       …       Его сны были яркими кошмарами, разрозненными образами и звуками, которые теряли всякий смысл, стоило ему проснуться.       — Вы спасли меня, — неожиданно сказал Снейп однажды ночью. — Вы… вы нашли меня… в другой хижине? Да. Вы… вы…       Гермиона ему не ответила.       — Я… видел это. Я помню.       — Это был сон, — сказала она, но голос ее звучал напряженно и резко.                   — Календула, как известно, вызывает осознанные сновидения. Вы это знаете.       Она подошла к огню и помешала то, что в данный момент варила в небольшом котелке, избегая его взгляда. Снейпу хотелось расспросить ее, заставить заговорить, но почему-то уголки ее губ и полуприкрытые веки говорили о том, что дальнейший разговор бессмыслен.       — Это был не сон, Грейнджер, — пробормотал он себе под нос, но тем не менее так, что можно было расслышать.       Но услышала она его или нет, Северус не знал.       …       Еще одно утро, еще одна припарка, пахнущая мокрой землей и сосновыми иголками.       — Бензоин, — проговорила Гермиона, когда ее пальцы круговыми движениями скользили по его шее, которые, и он вынужден был это признать, были более чем эротичными. Она наклонилась ближе, чтобы полюбоваться своей работой, и он почувствовал, как ее теплое дыхание коснулось его щеки. — Он помогает заживлять порезы и потрескавшуюся, воспаленную и раздраженную кожу. Это противовоспалительное, антисептическое и антиоксидантное средство, а также эффективный природный консервант, предотвращающий окисление других ингредиентов.       Снейп слушал успокаивающий, ободряющий тон ее голоса, но в конце концов понял, что ему наплевать на то, что именно она говорит. Его волновало только то, как он в этот момент себя чувствовал. А чувствовал он себя божественно.       А она говорила, что здесь нет никакой магии.       — Репейник, — между тем продолжала Гермиона, наливая дымящуюся жидкость желтого цвета в маленькую чашку. — Для очищения крови и облегчения зимних простуд.       — Сейчас не зима, — сказал Снейп, делая глоток.       Гермиона посмотрела на свинцовое небо через маленькое окошко.        — Но она настанет.       …       День за днем, зелье за зельем, холодная рука на его лбу, глаза, пристально вглядывающиеся в его лицо.       Каждый раз, когда он пил, каждый раз, когда он засыпал, всегда один и тот же вопрос, всегда с одинаковой интонацией:       — Как вы себя чувствуете?       Как вы себя чувствуете?       …       — Я помню, как вы впервые вошли в мой класс, — сонно прошептал Северус, когда выпил отвар из Большого Коровяка (содержит кумарин и гесперидин, оба обладают превосходными болеутоляющим и противовоспалительным свойствами. Также растение является кардио-депрессантом и успокоительным, так что не удивляйтесь, если почувствуете легкое головокружение). Он лежал на боку, положив голову на сложенный плащ, и смотрел, как она ворошит тлеющие угли в очаге.       — Я тоже, — улыбнулась Гермиона. Она была усталой, измученной, понял Снейп.       — Вы были такой маленькой, — пробормотал он. — Вы все были такими крошечными. И вы… ваши коленки… были заклеены пластырем. Розового цвета. Отвратительного ярко-розового цвета.       — Я упала, когда бежала на ваш урок. Я была… так взволнована. И так неуклюжа.       — Вы знали все ответы на мои вопросы. Я был… поражен, если не сказать больше.       — Я… хотела произвести на вас впечатление, — тихо сказала Грейнджер. — Но я была так напугана, что меня трясло.       — Вы не выглядели тогда испуганной, — ответил он. Пар клубился над маленьким котелком, обвиваясь вокруг ее рук, лица, волос. Ему захотелось прикоснуться к ней. — Вы… никогда не казались испуганной… чем-либо.       Она посмотрела на него, и даже в мерцающем свете костра он отчетливо увидел страх, отразившийся в ее широко раскрытых глазах.       — А сейчас мне становится страшно.       Она протянула дрожащую руку к его лицу и остановилась совсем рядом с его щекой.       — Очень страшно.       …       И еще один день.       Пошатываясь, она возвратилась из чащи леса. Войдя в хижину, Гермиона тут же принялась нарезать и варить. Он неподвижно сидел, прислонившись к стене, как сломанная марионетка.       Северус изучал ее, в то время, как она работала, рассматривал ее испачканные грязью щеки, фиолетовые тени под глазами, легкое дрожание рук.       — Вы совсем не спите, — заметил он, — и ничего не едите, насколько я видел.       — Вы не все видите, — сказала Грейнджер довольно резко и протянула ему чашку. — Настой сорняка-бабочки — Asclepiastuberosa — спазмолитическое, ветрогонное, слабое слабительное, потогонное, мочегонное, отхаркивающее, тонизирующее и сосудорасширяющее средство.       Снейп взял протянутую ему чашку, понюхал ее содержимое и скептически приподнял бровь.       — Держу пари, вы говорите это всем мальчикам, — сухо ответил он.       …       Когда Северус проснулся, казалось, было уже достаточно поздно. Она все еще работала, пристально глядя в котел. Зельевар позволил себе сначала тихо понаблюдать за ней, прежде чем заговорить.       — Мисс Грейнджер, — произнес он в абсолютной тишине.       — Вы понимаете, — деловито произнесла она, даже не глядя в его сторону, — что не должны называть меня мисс Грейнджер?       На мгновение мир вокруг него остановился.       — В самом деле? — спросил, в свою очередь, Снейп, когда снова обрел способность говорить.       — Нет, — быстро ответила Гермиона, словно осознав свою дерзость. — Я имею в виду, что это действительно кажется немного странным, учитывая обстоятельства.       — Я бы хотел знать, какие именно эти обстоятельства, — отозвался он.       Гермиона просто кивнула и, казалось, была готова полностью оставить эту тему. Он заметил, как сильно покраснело ее лицо, и как она прикусила внутреннюю сторону одной щеки.       — Но, — протянул он, не глядя на нее, — может быть, я мог бы попытаться обратиться к вам по имени… вашему имени… если я его вспомню.       Он заметил, как дернулись уголки ее губ.       — Это было бы лучше, — сказала она, — Северус.       …       Вздрогнув, он проснулся, охваченный паникой, наощупь пробираясь в темноте.       Змея, гигантская змея, готовая нанести удар.       Она была рядом, вытирая его лицо влажной фланелью и бормоча успокаивающие слова, бессмысленные слова.       — Кошмар? — спросила Гермиона.       Снейп только кивнул. Он тяжело дышал, его тело била мелкая дрожь. Она потянула его вниз, намереваясь положить его голову на плащ, но каким-то образом она оказалась у нее на коленях. Он сделал движение, будто хотел подняться, но Гермиона крепко удерживала его за плечи.       — Все в порядке, — тихо сказала она. — Просто засыпай.       — Кошмар… — согласился он, обхватив рукой ее обтянутое джинсами колено. Она была удивительно твердой, теплой… и в тоже время мягкой. Северус уже начал засыпать, когда снова услышал ее голос, словно она говорила сама с собой.       — Приходи ко мне во сне, и тогда днем я снова буду здоров, — прошептала Гермиона в ночной тиши.       — Что ты сказала? — резко спросил он.       Грейнджер вздрогнула.       — Н-ничего. Мне просто пришла на ум строчка из стихотворения.       — Мэтью Арнольд, — сказал Снейп.       — Да.       — Почему?       — Засыпай, — проговорила она снова, так и не ответив на его вопрос. — Спи, спи.       …       — Бузина красная будет готова завтра, — сказала Грейнджер однажды вечером, когда он лег, положив голову на плащ. Северус кивнул в ответ.       — А потом?       — Прости?       — А что будет после… этого?       Гермиона сделала глубокий вдох.       — Надеюсь… Надеюсь… ты поправишься, — просто сказала она.       Гермиона сидела очень близко к нему. Прядь непослушных волос упала ей на лицо. Снейп протянул руку и заправил ее ей за ухо.       Он хотел ее поцеловать.       Это казалось таким странным.       И в то же время, было так естественно.       …       А через несколько часов…       Он услышал ее удивленный возглас со стороны дверного проема, оттуда, где она стояла. Северус дернулся всем телом, словно собирался вскочить на ноги.       — В чем дело? — спросил он с пола. Снейп вдруг резко почувствовал себя дезориентированным, рассеянным и больным. Сердце его бешено колотилось о грудную клетку.       Но потом Гермиона повернулась к нему, и все стало ясно: свет луны падал на ее лицо под таким углом, что Снейп мог видеть ее скулы, изгиб ее щеки, выступающий подбородок, и ее лицо было наполнено такой радостью, такой безграничной радостью, что сердце его сжалось от переполнявших его эмоций.       Я женщину изящную знавал..       — Идет снег, — сказала она и снова отвернулась в сторону леса. — О, это так       прекрасно! Смотри. Смотри!       Она отодвинулась от двери, чтобы он тоже мог увидеть.       На улице шел снег, белый и густой, медленно-медленно падая на землю. Опушка леса вокруг хижины уже была покрыта тонким слоем снежинок.       — Красиво, — сказал Снейп, глядя на Гермиону, восхищенно застывшую на пороге.       — Прости, что разбудила тебя, — сказала она, перемешивая все еще тлеющие в очаге угли. — Спи дальше.       — А ты? — пробормотал он, наблюдая как свет от костра мерцает вдоль стен хижины, освещая их скудные пожитки, облизывая ее руки, лицо, придавая ее волосам пылающий янтарный оттенок. — Скоро, — сказала она.       Он хотел продолжить наблюдать за ней, но веки его задрожали и закрылись, только чтобы вновь открыться при резком звуке ломающихся веток и стука пестика о ступку.       — Прекрати, наконец, там возиться, — рявкнул Северус, голосом более раздраженным, чем он чувствовал себя на самом деле. Гермиона выронила из рук пестик, опустилась на колени и безмолвно посмотрела на него. — Я просто хочу, чтобы ты… легла.       — Хорошо, — ответила она, сделав глубокий вдох.       Грейнджер начала устраиваться напротив него, в другом конце комнаты. Северус смотрел на нее, размышляя, стоит ли говорить.       — Я бы хотел…       — Что?       — Я бы хотел, чтобы ты… — его глаза были закрыты. Он вдруг осознал, что задержал дыхание и выдохнул. — … легла со мной.       Гермиона посмотрела на него.       — Ты… ты не будешь возражать? — спросила она тихим и неуверенным голосом.       Возражать?        — Нет.       Блики от огня сверкнули в ее глазах, но она быстро опустила взгляд и снова подбросила хворост в костер. Затем девушка осторожно пересекла пространство между ними и легла позади него, спиной прислонившись к стене хижины. Собственное тело зельевара, казалось, совершило кульбит в ответ на ее близость; Грейнджер осторожно обняла его одной рукой, и Снейп почувствовал, как ее голова прижалась к его затылку, а ее нос зарылся в его волосы. Его рука скользнула в твердую прохладу землистого пола хижины. Он сжал в кулаке глину, почувствовал ее под ногтями, запекшуюся в порах кожи. Северус ощущал тяжесть ее руки на своем теле, ее мягкое, теплое дыхание на своей шее.       — Спокойной ночи, Гермиона.       Северус закрыл глаза.       А снег все падал и падал.