Прелести эскапизма

— Ямагучи, ты ведь знаешь, что я люблю тебя? Не веришь? Глупый, я бы не стал врать… «Но ты ведь ненастоящий. Настоящий Кей вряд ли что-то чувствует ко мне» — О чём ты? Разве мы не счастливы с тобой? «Просто… Это всё выдумка. Плод моей бурной фантазии. Тебя нет»

***

Громкий хлопок упавшей книги выбивает из беспокойных мыслей, вытаскивая обратно, в серый и мрачный реальный мир. Голова Тадаши, неудобно расположенная на предплечьях, медленно отрывается от них, обращая внимание на сурового Цукишиму. Парень пальцами стучит по поверхности стола, наблюдая за изумлённым лицом Ямагучи, который, кажется, вот-вот готов провалиться в глубокий сон. Веснушчатый небрежно потирает нос, а после тяжело вздыхает. — Что? — тихо и недовольно спрашивает. — Ты хоть что-нибудь слышал из того, что я сказал? — Цукишима поправил очки и стал ожидать ответа Ямагучи. — Мм, не-а, не слышал, — быстро промолвил юноша, возвращаясь в исходное положение, — на покрасневшие предплечья. Кей поднимает книгу с пола и аккуратно кладёт её рядом с Тадаши. — Для чего я пришёл? Чтобы смотреть на то, как ты дрыхнешь? Чем ты занимался ночью? Ямагучи нервно покусывает губы, вспоминая о событиях позднего времени суток. Он вновь захотел пожить в собственных грёзах, а потому на протяжении нескольких часов смотрел на одинокий пейзаж тёмной улицы, освещённой лунным светом. Любил вылазить из окна, несмотря на то, что нередко на его теле оставались ранки и ссадины, но оно того стоило, ведь парень ощущал себя гораздо лучше за пределами дома: тесного, давящего места, да так, что дышать становится невыносимо. Здесь свежий воздух, слышится пение сверчков. Тадаши ещё давно неосознанно начал придумывать целую историю любви в своей голове. Поначалу эти мысли никак не мешали жить: они расслабляли, поднимали настроение, но сейчас, похоже, он стал зависим. Не проходит ни дня, когда Ямагучи не представляет идеальную картинку. А что ему остаётся делать, если столько лет страдает по собственному другу? Тадаши хотел бы возненавидеть его — лишь бы избавиться от этого щемящего чувства. — Чего завис? — Цукишима склоняет голову набок, а в его выражении лица читается заметное волнение. — Я устал, — признаётся Ямагучи и поворачивается к Кею. — Мы же даже толком не начали заниматься. — Дело в другом. Усталость может появиться не только от учёбы. — А от чего тогда? — как-то слишком неспешно произносит Цукишима, сощурив глаза. Тадаши опускает голову, зарываясь пальцами в вспотевшие волосы. Кей внимательно наблюдает за каждым движением друга, пытаясь понять, что именно его тревожит. Он никогда не догадается. Догадаться о таком невозможно. — Ямагучи, если ты себя плохо чувствуешь, то так и скажи. Мы можем перенести всё на другой день. — Да, так будет лучше, — с облегчением сказал Тадаши, даже не взглянув на Кея. — Тогда я пойду домой. Увидимся завтра. Возможно, напишу тебе позже, — Цукишима говорит это, направляясь к выходу из комнаты. — Извини, что из-за меня ты потратил время впустую. — Можешь не извиняться. Всё в порядке. Дверь закрывается, и Ямагучи остаётся совсем один. С его уст срывается стон, словно прямо сейчас он почувствовал сокрушительную боль. Мутные слёзы блестят сквозь подрагивающие ресницы.

***

— Почему ты плачешь? «Надоело. Как выкинуть тебя из головы?» — Но зачем, Ямагучи? Мы же счастливы. «Нет, ничего подобного» — Раньше ты был другим. Что случилось? «Я понял, что хочу разлюбить тебя» — Ты не сможешь, знаешь же. Не думал, что ты такой наивный. «Оставь меня в покое»

***

Тадаши ударил себя по щекам, ощущая на ладонях тёплую влагу от скатившихся слёз. Парень встал со стула и медленно побрёл к прикроватной тумбе, откуда достал почти развалившуюся пачку сигарет. Он долго не курил, но именно в эту минуту захотелось наплевать на здоровье, заполнив комнату едким дымом. Отыскав спичку, поднёс её к сигарете и зажёг. От непривычки начал кашлять, обжигаясь и давясь. Ямагучи перевёл взгляд на окно, за которым виднелся розоватый закат. Парень чуть улыбнулся, вспомнив, как вообразил, что именно в такую погоду хотел бы подарить первый поцелуй. У Цукишимы наверняка губы мягкие и слегка влажные, ибо Тадаши не единожды замечал, как он наносит на них гигиеническую помаду с ароматом клубники. Помимо этого Кей любитель пожевать мятные конфетки, которые веснушчатый порой выпрашивает. Тадаши потушил сигарету о листок, лежащий на столе, смял его и выбросил в урну. Парень коснулся опухших глаз, затем неторопливо потёр их. Вновь посмотрел на закат, любуясь неописуемой красотой. И всё, что красиво, неизбежно приводит к мыслям о Кее, об этих болезненных грёзах.

***

— Мы будем вместе до конца наших дней. «Я не хочу этого» — А обманывать себя нехорошо, Тадаши. «Неужели меня всю жизнь будет мучить твой голос?» — Это ли мучение? Скорее, бесценный дар. «Что мне сделать, чтобы перестать слышать тебя?» — Глупый Ямагучи, ты сам знаешь. «Если бы знал — не спросил» — Просто прими, что тебе не подвластно разлюбить меня. Ты слишком слабый, Тадаши.

***

Ямагучи схватился за голову, почувствовав резкую ноющую боль. Он сошёл с ума? Почему это происходит именно с ним?

***

Юноша, решив развеяться и отвлечься, вышел на улицу. На небе по-прежнему оставался яркий закат, однако близился его конец — на смену спешат сияющие звёзды. Тадаши бродил по знакомым и излюбленным улочкам, осматривая природу, вдыхал аромат весенних цветов. Внезапно он остановился посреди тропинки, заметив неподалёку узнаваемый силуэт. Сердце забилось с бешеной скоростью, появилось желание рвануть обратно к дому, но ноги будто прочно прибили гвоздями. И, какое несчастье, тот, от кого он мечтал сбежать, направлялся в эту сторону. — Какая неожиданная встреча, — подойдя ближе, спокойно сказал Цукишима. — А твоё состояние, как я погляжу, моментально пришло в норму. Уроки и правда так травмируют тебя? Кей усмехнулся, но, увидев, безразличное лицо Тадаши, удивлённо приподнял бровь. — Ямагучи, что с тобой? — Настроение испортилось, как только заметил тебя, — слишком отрешённо ответил веснушчатый. Цукишима оторопел от такого. — Я ничего не понимаю. — И не поймёшь, потому что это лишь мои мысли, хотя и связаны они с тобой. — Что? Какие ещё мысли? Кей был в полном замешательстве, слова друга казались ему чересчур абсурдными. — Представляешь, у меня очень богатая фантазия, поэтому я начал выдумывать всякое, чтобы хоть как-то почувствовать себя чуточку лучше. В итоге вышло только хуже. — Что ты несёшь? Слушай, может, у тебя жар? Дай проверю. Цукишима собирался коснуться до лба Ямагучи, но его руку перехватила дрожащая ладонь. Парни, не двигаясь, посмотрели друг другу в глаза. — Ямагучи, пожалуйста, расскажи мне обо всём. Тадаши поджал губы и ощутил, как к горлу подступил ком, непозволяющий говорить. Кей осторожно высвободился от руки друга, но только для того, чтобы опустить её и сжать. Ямагучи вздрогнул и кинул быстрый взгляд на скреплённые в замок пальцы. — А теперь сделай вдох, так сможешь успокоиться. Ты весь дрожишь. Цукишима шумно задышал, как бы показывая, как правильно, и Тадаши начал повторять за ним. Прохожие странно косились на двух парней, держащихся за руки, но сейчас это мало волновало, в особенности Кея. Он нежно поглаживал синюю ладонь Ямагучи, тем самым согревая её. — Ну? Готов говорить? — тихо произнёс Цукишима. — Прости, Цукки, но я, — Тадаши резко замолчал, а глаза его заблестели, что говорило о приближающихся слезах. — Мне очень жаль, я-я не хотел, чтобы всё так получилось. Ямагучи закусил губу не в силах сдерживать себя. — Что получилось? — Кей, кажется, стал выглядеть ещё более взволнованным. — Так получилось, что я… ну, — Тадаши опустил голову, но после вернул взгляд на обеспокоенное лицо друга. — Я влюблён в тебя. С глаз начали стремительно стекать горькие слёзы, обжигая прохладную кожу. — Прости, Цукки, я отвратительный, я прекрасно понимаю это. — Замолчи, Ямагучи. Тадаши отвёл испуганный взгляд в сторону, собираясь поскорее уйти отсюда. Ему стало слишком тяжело находиться тут, рядом с Кеем. В груди появилась ранее не ощутимая боль, словно кто-то с нечеловеческой силой сжал сердце, беспощадно вырвал его, бросил о землю и раздавил самым ужасным способом, забивая до такой степени, что живого места не осталось. — Не смей говорить так о себе, — прежде, чем Ямагучи ушёл, послышался серьёзный голос Цукишимы. — Ты вовсе не отвратительный. Лучи вечернего заката мягко легли на лица обоих. Казалось, вокруг всё замерло, даже слёзы, падающие с подбородка Тадаши, остались на месте, не смея продолжить движение. Кей несмело притянул к себе юношу, уткнувшись после в плечо. Ямагучи боялся дышать, не хотел спугнуть Цукишиму, даже не сумел обхватить его спину руками. Он не до конца верил в случившееся. Это реальность? — Настоящий Кей? — прошептал Тадаши. — Что? — юноша отстранился от Ямагучи, недоумённо взглянув на него. — Это уже не так важно. Забудь. Тадаши тепло улыбнулся и вытер оставшиеся прозрачные капельки с щёк, а затем крепко прижался к Кею.

«К настоящему Кею?»