Animae dimidium meae

Сознание вернулось к Оливии резко, обрушившись на голову звенящей болью. Она приподнялась на локтях и с трудом разлепила глаза. Она лежала на постели в той самой злополучной бордовой комнате с кирпичной кладкой. Произошедшие события поочередно всплывали в памяти неприятными вспышками. Девушка дотронулась до шеи, которая в ту же секунду болезненно отозвалась на прикосновение. Не успела Лив мысленно задаться вопросом о природе произошедшего, как перед ней материализовался уже знакомый уродливый человечек и глубоко поклонился. — Хозяин просил Шелли передать мисс, что милорд придет к мисс через некоторое время. Милорд-хозяин сказал передать, чтобы мисс была готова, — заливисто пищало создание, отзываясь острой резью в ушах девушки. Слова доходили до сознания Лив медленно, будто сквозь вату, и все, на что хватило её сил — это на слабый кивок, после которого она моментально ощутила фантомную верёвку на шее. Шелли исчез, а Лив устало откинулась на подушки, и принялась бы вновь незаинтересованно рассматривать потолок, если бы не зацепилась взглядом за отражение в зеркале. На шее черно-синим обручем были отпечатаны следы рук. К горлу подступил комок, и девушка закашлялась. Отражение косилось на нее покрасневшими и слезящимися зелёными глазами. — Ну что, Лив, красота неземная, аж глазам больно, — ядовито прошипела она самой себе. Голос звучал до того хрипло и надрывисто, что ее передернуло. По телу бежала крупная дрожь, и по мере осознания произошедшего она усиливалась. Лив обняла себя руками за плечи, будто в попытке спрятаться от наступающей опасности, которая в этот момент ощущалась так отчётливо, что приобрела материальный облик. Облик Тома Гонта, который вскоре должен был ее навестить. Облик тощего невыразительного мужчины, злобно сжавшего ей шею. Облик дяди Вернона, покрасневшего от раздувавшей его ярости, замахивающегося на нее ремнем. Раздался стук в дверь, от которого девушка сжалась ещё сильнее. Через мгновение в комнату зашёл Гонт. Его лицо было не выражало ни единой эмоции. Он скользнул взглядом по фигуре на полу у кровати, и заговорил: — Мисс, я искренне приношу извинения за произошедшее. Если вы позволите, я хотел бы вам объяснить причины этого недоразумения. Лив кинула в него недоверчивый взгляд, сжав до посинения ладонь на собственном плече. — Я хочу домой, — она хотела бы, чтобы голос звучал бескомпромиссно, но тело решило иначе. Ее саму затошнило от того, насколько жалко прозвучало сказанное. — Я понимаю. Я, разумеется, ни в ком случае не имею права вас задерживать здесь. Однако перед тем, как отпустить вас, я должен напомнить вам, что отныне ваша жизнь существенно переменится. Те, кому надо, уже знают ваш адрес, место работы, знают ваши внешние данные. Учтите, что за вами, вероятно, будет слежка, — произнося это, Темный Лорд лукавил. Пташки Дамблдора, скорее всего, не смогли найти девчонку, в ином случае она бы уже находилась под его "заботливым" крылом, поедающая лимонные дольки и сладкие лживые и пространные речи, щедро скармиваемые стариком. Ну и, разумеется, отпускать свой крестраж неведомо куда он был не намерен, однако созданная вовремя иллюзия выбора значительно ускорит наступление момента, когда девчонка начнет ему доверять. Она клюнула на удочку. — Кто? Кому я могу понадобиться? — она смотрела на него снизу вверх оленьими наивными глазами, такими же, как у ее матери-грязнокровки. Темный Лорд хорошо помнил последнюю. Если бы не ее бессмысленно упрямое желание защитить не сформировавшееся создание, которое в силу возраста и отсутствия разума даже человеком назвать было трудно, она бы осталась в живых. Возможно, Волдеморт бы даже дал разрешение на брак с ней идиоту Снейпу, и они нарожали бы ещё множество пищащих спиногрызов, но глупая грязнокровка предпочла броситься под луч Авады и пролить столь ценную волшебную кровь. Ее распахнутые огромные глаза навсегда врезались в память Темного Лорда, но не потому, что ее смерть каким-то образом задела его, нет. Скорее потому, что через мгновение после того, как в этих потемневших оленьих глазах отразился смертельный зелёный луч, сам Волдеморт потерял телесную оболочку на более чем десять лет. Помолчав, он ответил: — Оливия, вы вполне можете мне не поверить, однако факт остаётся фактом — вы крайне значимая фигура в нашем мире. Девушка недоуменно воззарилась на мужчину. Отвечая на ее недоумение, тот произнес: — Видите ли, это как раз то, что я намеревался вам рассказать. Но, поскольку вы спешите вернуться домой, этот разговор не состоится, по всей видимости. Лив недоверчиво покосилась на него. Все это подозрительно смахивало на неприятную манипуляцию, вызывающую в горле тошнотворный ком. Противное осознание того, что она осознанно ведётся на эту тревожную, неправильную игру, в которую один игрок играет вслепую и не зная правил, а другой имеет в рукаве все козыри, больно сжимало сердце ледяной рукой. — Что же вам мешает рассказать мне все сейчас? Гонт посмотрел на нее исподлобья пронзительным синим взглядом и сурово поджал губы. Лив увидела, как на его скулах заиграли желваки. — Я не считаю, что сейчас подходящее для этого время. Вы явно не очень хорошо себя ощущаете, — он помолчал какое-то время, после чего добавил: — Я обязан принести вам извинения за инцидент в библиотеке. Рабастан не вовремя пришел с новостями ко мне и, увидев вас, решил, что вы шпионка. Видите ли, уж очень он подозрителен. Впрочем, именно за это я его и ценю. Лив молчала, обнимая себя за плечи, изредка поглядывая на собеседника исподлобья. Этот сощуренный взгляд побитого волчонка ясно давал понять, что доверять Гонту Оливия была не намерена. Он еле слышно усмехнулся. — Мисс, я прошу вас пойти мне навстречу и остаться здесь до тех пор, пока вам не станет безопасно возвращаться домой. Я уверяю вас, случившееся в библиотеке — лишь несчастный случай, подобного впредь не повторится, — произнося это, Гонт приблизился к ее лицу, сверкая синими глазами, а затем коснулся девичьей кисти губами. Об его улыбку можно было точить нож. Она мучительно медленно размышляла. Соблазн сбежать из этого богом забытого места был велик, но какое-то чувство подсказывало Оливии, что после всего произошедшего она так и не вернётся в привычную жизненную колею. Тревога будет грызть ее изнутри, а внутренний голос обвинять в трусости, мол, ты была так близко к разгадке смерти родителей, но испугалась и позорно сбежала. Она набрала воздуха в грудную клетку и выпалила: — Хорошо. Но вы мне расскажите все сейчас, — и зажмурилась от испуга. Ничего страшного не последовало. Она приоткрыла глаза. Гонт наклонил голову и изучающе скользил взглядом по ее лицу. — Не сейчас, но сегодня вечером, — наконец, лениво протянул он, будто делая ей одолжение. Лив вспыхнула от гнева. — Сэр, до этого момента я обращалась к вам исключительно уважительно, но вы вынуждаете меня перейти на иной тон, — начав тираду, она уже не могла остановиться, будто плотину, сдерживающую ее негативные эмоции, прорвало. — Вы отдаете себе отчёт, что похитили человека? Это считается незаконным в большинстве стран, и, поверьте, как только я отсюда выберусь, я обязательно добьюсь торжества справедливости. Вы удерживаете меня против воли, а ваш человек чуть не убил меня, и вы после всего это имеете наглость ставить мне условия?! Лив тяжело дышала и смотрела в пол, отчётливо ощущая, как ее щеки налились багрянцем. Злость клокотала в груди, напрочь отключая рассудок, и она была готова в эту же секунду вцепиться в лицо похитителю. Тот же, противореча ее ожиданиям, смотрел на нее весело, будто она чертов забавный зверёк. Это безумно злило. — Вам смешно? — рявкнула она. Мужчина не отвечал, а его улыбка становилась все шире до тех пор, пока он не расхохотался, некрасиво покраснев. Лив отметила про себя насколько неприятно исказилось его красивое лицо от искреннего смеха. — Прошу прощения, мисс. Давно, однако, мне кто-то угрожал в последний раз, — он усмехнулся вновь и уже спокойно продолжил: — Дождитесь вечера, я объясню вам все обстоятельно и подробно. И, поверьте, у вашего пребывания здесь есть действительно весомая причина. А теперь, увы, я должен откланяться — дела. Домовик принесет вам мазь от синяков и успокоительное. Он резко поднялся с кровати, широкими шагами пересекая комнату, и замер в дверях. — Мисс, только будьте любезны, не отказывайтесь от наряда, предоставленного вам. Зелёный цвет вам очень к лицу. — повёрнутая голова брезгливо окинула взглядом ее растянутый полосатый свитер, — Всего доброго. Лив устало откинулась на подушки, комкая во вспотевшей ладони колючую ткань чертового свитера. *** Было даже забавно, как девчонка старательно игнорировала тему магии, будто пыталась обходить все непонятные ей углы. Любопытно, когда же этот страус перестанет прятать голову в песок? Темный Лорд направлялся вдоль по коридору в кабинет, где его ждал сжавшийся от страха Рабастан Лестрейндж. Он был осведомлен самым тщательным образом о том, каков его милорд в гневе. Удивительно даже, как он не обмочился от испуга, когда, обнаружив бессознательный крестраж на холодном полу библиотеки, Темный Лорд с невероятным удовольствием применил на Лестрейндже Круциатус. Однако сейчас Волдеморт вовсе не намеревался повторять наказание — в конце концов, паранойя Рабастана не раз служила ему добрую службу. Перед Темным Лордом стояла теперь иная задача — проинформировать Ближний круг о своих планах относительно Избранной, не говоря напрямую об истинной ценности девчонки. Как только Темный Лорд вошёл в кабинет, Лестрейндж вытянулся в кресле от напряжения, а его невыразительные глаза навыкате так и грозились вылететь из орбит. И без того нездорово серое лицо побелело, пальцы со всей силы сжимали обивку кресла. Волдеморт хмыкнул. Ему чертовски льстил вызываемый его появлением страх, хоть он и стремился не демонстрировать это открыто. — Рабастан, друг мой. Ты, вероятно, задаешься вопросом, что это за девушка, за которую ты получил Круциатус? — он начал вкрадчиво, степенно передвигаясь по помещению по направлению к шкафу. Краем глаза он заметил, что Лестрейндж закивал, не осмеливаясь открыть рот. Темный Лорд открыл дверцу шкафа, и с огорчением обнаружил, что запасы его зелий от мигрени закончились. Он подумал, что необходимо нагрузить этим заданием Северуса. За вознаграждение, разумеется. Ещё в далёкие школьные времена Волдеморт накрепко высек на внутренней стороне черепа принцип: необходимо вести максимально справедливую политику с последователями. Сила, как он считал, основополагающий аргумент в получении уважения со стороны масс, однако удержать преданность и власть помогало рациональное отношение к Пожирателям, в которое входило также и поощрение. Усевшись за столом напротив Лестрейнджа и удобно вытянув ноги, он продолжил, потирая пальцами больные виски: — Видишь ли, Рабастан. Девушка, которую ты по неосторожности чуть не убил (да ещё и так примитивно!) — Гарриет Поттер, — и замолчал, наслаждаясь вытянутым, казалось, до пола лицом собеседника. — Милорд?.. — Да-да, — нетерпеливо перебил Темный Лорд, — Я испробовал все возможные заклинания поиска, и ни одно не сработало. Прошло восемь лет с того момента, как я вернул телесную оболочку, и я постепенно пришел к выводу, что значение девчонки было раздуто стариком Альбусом, но по какой-то инерции продолжал поиски. И в момент, когда я уже потерял надежду найти ее, что-то потянуло меня в Лондон. И там, совершенно по наитию, я нашел ее, Рабастан! Ты понимаешь, что это значит? — взбудоражено говорил Темный Лорд. Лестрейндж не перебивал тираду своего господина, но выглядел в значительной степени ошарашенно и, если бы его спросили сейчас, что является виной тому, Рабастан бы замялся и не ответил. Он и сам не понимал, удивляла его непривычно эмоциональная речь обычно сдержанного Волдеморта или же осознание собственной ошибки, заглаживать которую ему предстояло теперь долгое время. — Нет, милорд, не знаю. Темный Лорд вскочил, сверкая глазами, и начал судорожно расхаживать по кабинету. — Тупица! — хрипло прошипел он, и от этого звука Лестрейндж сильнее втянулся в кресло. Он старался не встречаться глазами со взглядом господина. Рабастану были слишком хорошо известны красные всполохи на дне синей радужки. Их появление знаменовало начало пытки провинившегося Пожирателя, и хорошо, если основным инструментом был Круциатус. — Милорд... Осмелюсь спросить: почему же вы не прикончили девчонку? — сейчас было жизненно важно, чтобы голос не дрожал. Рабастан решился поднять голову и обнаружил, что Темный Лорд искривил тонкогубый рот в гримасе брезгливости. — Рабастан, дорогой мой друг, по той же причине, по которой и не разрешу прикончить ее кому-либо другому. Она мой крестраж, — Волдеморт продолжал неприятно скалиться. В комнате, казалось, похолодало ещё сильнее. Напряжённая тишина сковала помещение. Рабастан никак не решался открыть рот и задать вопрос, вертящийся на языке, но четко ощущал, как проницательный взгляд господина забрался к нему под кожу и бродит теперь там, попутно задевая мышцы и сухожилия. — Милорд... Но разве... вы не все крестражи объединили? —промямлил Лестрейндж, явственно сознавая, что сидит на пороховой бочке, а неумный вопрос поджигает ее фитиль. Его Лорд мрачно ухмыльнулся. — Как оказалось, нет. Как ты понимаешь, Рабастан, ты собственными руками чуть не угробил осколок моей души, — тянул Темный Лорд холодно, постукивая пальцами по столу одному ему известный ритм. Рабастан тем временем методично стремился слиться с мебелью. Волдеморт усмехнулся. — Но я собираюсь поговорить не об этом. По длинному лицу Лестрейнджа пробежало облегчение. — Нужно ускорить процесс поиска философского камня. Я планирую в ближайшее время вывести девчонку в свет, как свою сторонницу. Старик может догадаться, что она — крестраж, и тогда начнет с удвоенной силой наседать на Фламеля, чтобы тот уничтожил камень. Рабастан медленно кивнул. — Но милорд, зачем объявлять о том, что Поттер у нас? Не лучше ли оставить это в тайне? — Друг мой, мы заполучили невероятной силы инструмент воздействия на разумы магов. Девчонка — символ, устойчивый образ, сложившийся в их головах. Дамблдор успешно манипулирует этим образом, и я убежден, что этот ход и обеспечивает веру оппозиции в собственную правоту. Отними этот символ — и старику придется судорожно искать нового Избранного. Это нанесет значительный урон по репутации Альбуса, подкосит доверие к нему, а в это время я лишь подкреплю свои политические позиции союзничеством с Гарриет Поттер. Рабастан задумался. — Милорд, я думаю, что стоит оповестить о личности вашей гостьи лишь самых преданных ваших сторонников. Ну, чтобы не произошло такой же ситуации, как... ну... — Лестрейндж стушевался. — Я абсолютно с тобой солидарен, мой друг. Белле и Родольфусу я сообщу сам, — потирая ладонью лоб, произнес Темный Лорд. Мигрень больно сдавливала голову, и казалось, что она вот-вот лопнет, — Свободен. Услышав это, Рабастан моментально подскочил с кресла и попятился спиной назад к выходу, невнятно бормоча слова благодарности. Волдеморт невербальным заклинанием громко захлопнул дверь за Лестрейнджем.