Лесоруб Ричи (Lumberjack Richie)

      Ричи охотно принимает одну из рубашек Эдди, несмотря на то, что она, по его собственным словам, «на три размера меньше». Эдди пытался спорить, но... он должен признать, что это правда. Особенно когда, переодевшись, Ричи стал похож на датского дога, которого запихнули в наряд для таксы — одну из тех дурацких одёжек, что восторженные владельцы собак надевают на своих питомцев, чтобы наделить их индивидуальностью. Или, может быть, чтобы согреть, чёрт их знает. Эдди никогда не думал заводить собак, хотя перед отъездом в Канаду подумывал завести кошку.       Может быть, когда вернётся.       Если вернётся.       Ричи натягивает подтяжки поверх розовой ткани, чтобы скрыть слегка растянутый материал, и достаёт из машины куртку, благодаря чему его вид теперь можно назвать хотя бы приличным.       Эдди забронировал столик в маленьком ресторане, и они опаздывают всего на пятнадцать минут. Эдди, конечно, чувствует себя неловко, но допускает такую оплошность, учитывая, что он оставлял себе только полчаса в запасе. А потом затащил Ричи в свой номер и набросился на него у двери. Кое-что ещё, из-за чего ему стыдно.       На самом деле Эдди не испытывает стыда из-за этого. Он чувствует себя, сука, ужасно из-за этого.       Он думал отменить свидание вообще, потому что он его не заслуживает. Но на каждое упоминание; на каждый намёк Ричи, что тот достоин лучшего; на каждое извинение за свою напористость, Ричи просто подмигивал. Он, блять, подмигивал, совершая какой-нибудь приятный жест, например, похлопывал Эдди по спине, или по плечу, или, — прямо перед тем, как они вошли в ресторан, — наклонился и чмокнул его в щёку. Так что Эдди начал потихоньку верить, что тот не злится.       К счастью, хостес вежливо игнорирует пылающий румянец на лице Эдди и ведёт их к столику.       Местечко кажется слегка стереотипным, но Эдди не может жаловаться, когда половина причин, почему он оказался именно в этом городе в Британской Колумбии, заключалась в атмосфере. Ресторан оформлен в стиле бревенчатой хижины, всё вырезано из тёмного дерева и пахнет влажной сосной. Вдоль стен выстроились чучела (но ненастоящие?) оленей, медведей, горных козлов и ещё каких-то рогатых животных. Эдди морщится, усаживаясь за их маленький столик на двоих. Посередине стоит горящая свеча, а скатерть в красную клетку прикрывает скорее всего тоже какой-то древесный массив.       Она сочетается с первой рубашкой Ричи.       — Ты специально заказал столик именно здесь? — спрашивает Ричи, обводя взглядом другие столики, на которых нет скатерти в виде пледа. Эдди ёрзает на стуле.       — Боже, нет, а что, это какое-то слащавое место? — шепчет Эдди, как только хостес оказывается вне пределов слышимости. Ричи дёргается назад, пальцы танцуют, отбрасывая тени в пламени свечи.       — Эдди. Этот ресторан принадлежит моей семье.       Голова Эдди ударяется о столик, и да, он из дерева, хорошо. Эдди надеется, что заработает синяк. Прямо на лбу. Это самое малое из того, что он заслужил.       — Я, блять... о боже, — стонет Эдди и зажмуривает глаза, сжимая кулаки; он уже чувствует подступающие слёзы, когда слышит, как Ричи... смеётся. Или фыркает. Что за–       — Чувак, скажи мне, что ты не настолько доверчивый, ты серьёзно? — умоляет Ричи, хватая Эдди за плечо, чтобы поднять. Боже, какой он сильный.       «Заткнись нахер, похотливый ублюдок», — ругает себя Эдди.       — Ты–       — Ты сам выбрал это место, чувак, с чего бы мне, блять, не... знаешь что? Не обращай внимания, я вижу, что ты правда хреново себя чувствуешь из-за этого, — говорит Ричи, его глаза сверкают в тёплом свете свечи. Всё помещение немного тусклое, переполнено безвкусным северным декором и люстрами на потолке, которые едва ли работают по назначению. Но он видит Ричи. Он видит всего Ричи.       Эдди вздыхает.       — Я чувствую себя хреново с того момента, как мы встретились.       Лицо Ричи сникает, будто умирающая звезда. Эдди хочет снова удариться головой о стол, но вместо этого в отчаянии хватает Ричи за руку, лежащую на тематической скатерти.       — Нет-нет, блять, я просто... это не... не из-за тебя, правда–       — Эдди, — перебивает его Ричи, сжимая пальцы.       Эдди проводит рукой по лицу. Он, блять, не умеет выражать свои проклятые чувства. Он подавлял их годами, слушая свою мать, слушая свою жену, не имея никакой возможности спорить, говорить и выражать всё, что хочет, чтобы добиться реакции. И теперь его слова похожи на тихий ужас.       Он поднимает глаза и видит, что Ричи смотрит на него, мягко, как в лесу, как в отеле, как на парковке, когда поцеловал его в щёку. Это... успокаивает.       — У меня очень, очень хреново получается, — фыркает Эдди. И может, просто стоит быть честным? Что ему уже терять? Возможно, самого очаровательного, самого горячего человека в его жизни.       Ричи только смеётся. Просто смеётся, и всё смеётся, и смеётся, пока у Эдди не остаётся другого выбора, кроме как тоже засмеяться. Они хохочут вместе — ревут, согнувшись пополам за своим столиком, охваченные моментом настолько, что, когда приходит официант, они только вытирают слёзы и берутся за руки, переплетая пальцы.       — Я... э-э... Я вернусь, — говорит официант, и они смеются ещё громче.       Ричи приходит в себя, чтобы отдышаться, и их руки всё ещё сцеплены в замок. Лежат между ними. Ричи проводит большим пальцем по волоскам на руке Эдди. У него по спине пробегает дрожь.       — Мне кажется, что-то во мне пугает тебя, — тихо говорит Ричи. Эдди издаёт последний смешок.       — Это не из-за тебя.       Ричи прищуривается.       Эдди закатывает глаза.       — Ладно, может быть, немного из-за тебя.       Ричи кивает.       — Я так и думал. — Эдди улыбается, когда его мозг начинает отходить от паники. Он делает паузу, чтобы подумать. Ричи не торопит.       — Я никогда... э-э... Я развёлся. Примерно полгода назад? Я недавно переехал из нашего дома перед тем, как приехал сюда, и это моё первое настоящее свидание. — Его накрывает длинная, холодная волна страха.       — Если тебе станет легче, я и сам редко хожу на свидания, — говорит Ричи, широко улыбаясь. Эдди качает головой.       — Ты что, блять, шутишь?       В глазах Ричи снова вспыхивает огонёк. Точно такой же взгляд у него был в отеле, перед самым отъездом. Эдди кажется, что он что-то не так понял.       — Нет, я... Ладно, ты готов? Тебе будет очень жаль старого доброго лесоруба Ричи, — говорит он, и Эдди усмехается.       — Я думал, ты не лесоруб.       — Да ладно тебе, Эдс, я только в тридцать начал рубить дрова, конечно, я хочу, чтобы меня приняли за лесоруба.       — Понятно, значит, есть какие-то привилегии от этого недоразумения. — Эдди пожимает его руку. Они всё ещё не расцепились. Эдди надеется, и не расцепятся, но официант всё равно когда-нибудь обязательно вернётся. Ричи опускает голову.       — На самом деле всё наоборот, — говорит Ричи, — кроме как с тобой, милашка.       Эдди хмурится.       — Что ты имеешь в виду?       Ричи, наконец, убирает руку, чтобы нервно вытереть ладони об джинсы. Эдди пытается не обращать внимания на то, как растягивается ткань рубашки Ричи: его соски было видно с тех пор, как они сели, и Эдди отдал бы всё на свете, чтобы прильнуть к ним ртом. Но в этом-то и проблема. «Слушай, слушай, слушай».       — Как только я начал встречаться с парнями, они вроде как слишком сильно увлеклись этой идеей «мужественного лесоруба», — объясняет он, бросая взгляд через всё помещение на массивную голову кабана, — поначалу это было чертовски захватывающе, особенно учитывая, что я так поздно совершил каминг-аут.       Сердце Эдди подпрыгивает в груди, но он позволяет Ричи продолжать.       — Но потом я понял, что эти парни едва смотрят мне в глаза. Они вроде как решили, что я просто большой медведь, который хочет трахнуть их и уйти, как только взойдёт солнце, когда на самом деле я–       Он шаркает ногами под столом. Эдди старается не провалиться сквозь землю.       — Чёрт, не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, это же, блять, первое свидание, — говорит Ричи, размахивая рукой в воздухе, пока Эдди её не перехватывает. Он кладёт её на столик, переплетая их пальцы, как и должно быть.       — Заткнись, продолжай, — велит ему Эдди. Ричи смотрит на их руки. Снова на лицо Эдди. Обводит взглядом ресторан.       Сначала Эдди беспокоится, что перегнул палку: они просто кружатся друг с другом в вихре недопонимания? Но тут Ричи снова улыбается. Он всегда, блять, улыбается. И освещает всё чёртово помещение.       — Ты такой... — Ричи замолкает, опуская кулак на стол. — Я вроде как догадывался, что ты другой.       Лицо Эдди вспыхивает.       — Другой? Похоже, я такой же, как все эти конченые идиоты, которые принимали тебя как должное.       — Нет, — быстро возражает Ричи, облизывая губы и наклоняясь вперёд, — нет, я так не думаю.       Эдди хочет послать его к чёрту. Сказать, что он ошибается. Что Эдди набросился на него в лесу, чтобы потрахаться, ни хрена не заботясь о том, что он за человек. Но между ними весь день что-то было — что-то ещё, помимо похоти. Эдди знает себя. Он никогда не делал ничего подобного раньше, и поэтому думает: может быть, это не кризис среднего возраста. Может, это просто Ричи.       Или и то и другое. Скорее всего, и то и другое.       — Что ж, — начинает Эдди, делая метафорические ставки, — может, закажем немного еды, и ты расскажешь мне, чем на самом деле занимаешься, мистер Лжелесоруб?       Ричи откидывает голову назад, кадык подпрыгивает от смеха. Когда Эдди его смешит, Ричи становится таким живым и ослепительным. Эдди хочет и дальше его смешить. Может быть, вечно. Ричи откидывается на спинку стула, снова расцепляя их руки.       — Договорились.

***

      Бо́льшую часть вечера они обмениваются историями. Эдди теряет счёт времени где-то между вторым и третьим безалкогольным «Дайкири», который заказывает Ричи, не потому, что тот не пьёт, а потому, что ему нравится вкус, и он хочет «узнать Эдди на трезвую голову». Эдди чувствует себя достаточно пьяным только от того, что Ричи смотрит ему прямо в глаза, поэтому он удваивает заказ и проглатывает напитки вместе с салатом.       Оказывается, Ричи сперва начинал в сфере развлечений, что вызывает меньше удивления, чем дольше он говорит. Возможно, он действительно один из самых забавных людей, с которыми Эдди когда-либо проводил время, не считая Бев. Ричи переехал в Лос-Анджелес, когда ему было чуть за двадцать, чтобы податься в актёры или, может, в комедию, но разочаровался в поверхностности всех своих связей. Для высокого, молодого замкнутого канадца, неосознанно находившегося в шкафу, это было настоящим испытанием. Проблемы накапливались, пока однажды на прослушивании у него не случился нервный срыв, после чего он вернулся домой, а затем получил степень в области охраны окружающей среды и лесного хозяйства в возрасте тридцати двух лет.       — Время, проведённое в лесу, в какой-то степени реально высвободило гомосексуальность, я так думаю, — фыркает Ричи в свой четвёртый коктейль за вечер. Эдди постукивает пальцами по его колену. Они весь вечер практически постоянно прикасались друг к другу, — что официант избегал комментировать. Не то чтобы кто-то мог высказать им что-то по этому поводу, но Эдди поймал себя на мысли, что предвидит такой поворот событий. Как будто он рвётся в бой ещё до того, как что-то действительно произойдёт.       — Ты не знал об этом до того, как вернулся из Лос-Анджелеса? — интересуется Эдди. Ричи пожимает плечами, тыкая вилкой в свой стейк местного производства.       — Я знал, что что-то не так. Во мне было что-то такое, о чём я на самом деле... даже не знал, понимаешь? — Ричи закусывает губу. Эдди понимает. Он правда понимает. — Я решил, что это связано с карьерой. Но как только я устроился на какую-то подработку в лесу, нашёл своё место в этом мире, стало чертовски очевидно, что дело в чём-то другом.       Эдди чувствует, как что-то набухает у него в груди. Ощущение того, что тебя знают. Он понятия не имел, что люди так часто совершают каминг-аут в возрасте за тридцать. Он провёл годы, считая себя единственным.       — Я знаю, что ты имеешь в виду, — просто говорит Эдди. Всё равно что толкать камень в гору. Ричи просто ждёт. — В смысле, чёрт возьми, я женился на женщине, понимаешь?       Ричи смеётся.       — Бисексуальность существует, чувак.       — Да, — вздыхает Эдди. Он обдумывал это. Долго. Но он всегда чувствовал себя немного... не в своей тарелке. — Наверное, здесь требуется хотя бы базовый уровень влечения к женщинам, разве нет?       Ричи медленно кивает.       — Да, да, именно это я и слышал.       Они теснее прижимаются под столом.       Рассказы о лесозаготовках — любимые рассказы Эдди в этот вечер. Возможно, из-за полного отсутствия знаний о внутренней кухне работы Ричи, или из-за того факта, что он одинокий американец, или, может быть, даже из-за того, что он провёл бо́льшую часть своей жизни в Нью-Йорке, но что-то в невинности и защитном тоне, с которыми Ричи говорит не только о своих коллегах, но и о дикой природе, вдохновляет. Эдди никогда не встречал человека, настолько увлечённого своим делом.       — Ты можешь съесть кучу разного дерьма в лесу, чувак, — заявляет Ричи, когда им приносят счёт. Эдди хватает его прежде, чем тот успевает опуститься на стол. Ричи немного хмурится, но они уже обсудили разницу в их доходах, и, хотя его труд можно назвать самоотверженным, Ричи не совсем богат. Он рассказал, что уже много лет хочет построить собственную хижину, но у его родителей никогда не было много денег, и он сам не смог наскрести достаточно, чтобы начать дело.       Эдди пытается не забегать вперёд и вместо этого подавить дрожь от мысли о последствиях употребления в пищу какой-то дряни, что нашли в лесу.       — Пожалуйста, скажи мне, что ты не ешь грибы, — говорит Эдди, расписываясь под детализированным списком около пятнадцати «Дайкири».       — Никаких грибов, нет, со времён моей дикой юности в Лос-Анджелесе, — отвечает Ричи, проводя рукой по груди, по соскам, — я больше по ягодам или папоротникам и остальному дерьму.       — И остальному дерьму, — повторяет Эдди, и Ричи подмигивает, щёлкая своими подтяжками.       Эдди подскакивает. Блять.       Он держит себя в руках, пока они снова не оказываются на парковке.       Вечер пролетел. Эдди не помнит, сколько времени прошло с тех пор, когда ему было настолько весело с другим человеком.       Ричи заставляет его смеяться, рассказывает о деревьях и показывает Эдди фотографии своих любимых. Он говорит и говорит и то же самое позволяет Эдди. Ричи следует за ним, когда они идут по тротуару. Эдди чувствует себя в безопасности. Эдди чувствует себя... счастливым. Он не хочет, чтобы это когда-нибудь кончалось.       — Что ж, получается, я уже не могу сказать, что хочу взглянуть на твой гостиничный номер, а? — говорит Ричи, распахивая дверцу своего пикапа и снимая куртку. Под мышками проступили пятна пота, которые теперь неровными линиями пересекают грудь и живот. Рот Эдди наполняется слюной, и ему приходится сдерживать смешок. И стон.       — Э-э... нет, думаю, этим предлогом мы уже воспользовались.       — Слушай, эм, — говорит Ричи, расправляя плечи и глядя Эдди в глаза, — я знаю, придётся проехаться, но ты не хочешь заглянуть ко мне?       — О, — произносит Эдди. Ричи делает шаг к нему.       — Ты можешь сказать «нет». Наверное, тебе стоит сказать «нет», я правда не могу поверить, что мы встретились сегодня, я просто чувствую, что у нас есть какая-то идиотская, не знаю, связь. Или что-то в этом роде? О боже, я опять за старое, да? Я полностью–       Эдди сокращает расстояние между ними и закрывает рот Ричи рукой. Кончики пальцев зарываются волоски бороды. С такого близкого расстояния он видит едва заметные оттенки серого. Чёрт возьми, Ричи такой красивый. Его сине-зелёные сияющие глаза, розовые щёки, взъерошенная шевелюра. Его голос. Его страсть. То, что он где-то на десять сантиметров выше Эдди, но пригибается, когда они стоят лицом к лицу, чтобы Эдди мог его видеть. Его бессвязное бормотание. Совсем как у Эдди.       — Я с удовольствием загляну к тебе, — говорит он, а затем, подумав, и, поскольку лоб Ричи морщится, добавляет: — И я чувствую то же самое по поводу... э-э-э... Чувства.       Он ощущает, как улыбка Ричи растягивается под его рукой.       — Чувства? — приглушённо переспрашивает Ричи.       — Да. Э-э, этого чувства. Что мы связаны или что-то в этом роде.       Ричи обхватывает Эдди за запястье, чтобы освободить рот. Его зубы выглядят белее на фоне тёмной бороды. Эдди хочется его поцеловать. Но ему также не хочется двигаться слишком быстро.       — Или что-то в этом роде, — снова повторяет Ричи, — ты настоящий романтик, Каспбрак. — Затем он наклоняется так близко, что Эдди чувствует щекотку его бороды.       — Я не... я же говорил тебе, что у меня плохо получается, — отвечает Эдди почти шёпотом. Ричи облизывает губы, и Эдди почти чувствует и это. Чёрт возьми, ему конец.       — До сих пор твоя тактика работала.       Эдди поднимает бровь.       — Ах да?       — Мгм, — хмыкает Ричи, сокращая последний сантиметр, чтобы прижать их губы друг к другу.       Поцелуй намного мягче, чем все остальные. Лёгкий и почти нерешительный, но Эдди полностью погружается в него, позволяя Ричи взять всё под свой контроль. И он так и делает: обхватывает рукой шею Эдди сзади, проводя влажными жёсткими волосами по его щеке, губам, подбородку.       Их лбы соприкасаются, когда Ричи мягко отстраняется, покачивая их тела в плавном движении, пока они стоят, в одиночестве, освещённые единственным уличным фонарём.       Эдди закрывает глаза и наклоняется к нему.       — Я поеду за тобой.

***

      Ричи снова заговаривает, как только они оба выходят из своих машин.       — Я знаю, это не такое уж шикарное место, как я уже сказал, я сейчас зарабатываю не очень много и посылаю часть денег домой, своей маме, когда появляется такая возможность, так что–       — Ричи, это выглядит здорово, — говорит ему Эдди.       Это маленький дом на колёсах — такой же, каким владела мама Эдди перед смертью. Он не рос в нём, но как только он переехал из родительского дома, его мать изолировалась в трейлере. Учась в колледже, Эдди несколько лет проезжал по пятьсот километров, чтобы навестить её: похрустеть гравием на подъездной дорожке, открыть розовую тонированную дверь и принять любую критику, завуалированную любовью. Он чертовски ненавидел то место.       Но это, думает Эдди, испытывая сильное и тёплое чувство облегчения, выглядит намного лучше. Больше похоже на Ричи.       Трейлер окружён деревьями разных размеров, словно находясь под их защитой. Трава вокруг редкая и потемневшая, но Ричи сегодня целых двадцать минут рассказывал Эдди, что означает пустая трава для многих экологических систем. Бо́льшая часть зелени спереди — колючая и неухоженная. Цвет самого дома — блёкло-бирюзовый, местами с потрескавшейся краской, в комплекте с белыми ставнями. На лёгком ветру качается табличка — немигающая стрела с лампочками гласит: «Вход для дикарей».       Когда они подходят ближе, Ричи протягивает руку. Эдди берётся за неё, тем самым принимая участие, возможно, в самом слащавом ритуале свиданий в своей жизни. Он чувствует тепло внутри. Они идут рука об руку к двери. Эдди смотрит на табличку.       — Похоже, мне сюда нельзя.       Ричи смеётся, открывая дверь.       — На этот раз я сделаю исключение, городской мальчик.       Внутри почему-то зеленее, чем снаружи.       — Ух ты, тебе и впрямь очень нравятся растения, да? — Эдди ныряет под раскидистые листья одного из них, что свисает с потолка. Внутри не так много места, как и ожидал Эдди, но половина пространства заставлена цветочными горшками.       — Располагайся, — отвечает Ричи, направляясь к раковине и указывая на диван чуть дальше кухни. Спальня находится в задней части, рядом с ванной. Всё это до боли знакомо. Эдди ждёт удара ностальгического дискомфорта — ощущения, что пронзит его память и заставит броситься бежать. Но его сердце бьётся ровно и спокойно, когда Ричи протягивает ему стакан воды.       — Думаю, я наскучил тебе за ужином разговорами о растениях, так что избавлю тебя от этой части экскурсии, — говорит Ричи. Эдди поджимает губы.       — Нет, нет, в смысле, ты же говорил о том, что тебе по-настоящему нравится.       У Ричи загораются глаза.       — Да, правда. — Он сжимает в руке стакан воды. Эдди указывает на самое лохматое растение в поле своего зрения.       — Не скромничай, ублюдок, почему бы тебе не рассказать мне об этом?       Ричи со смехом откидывает голову. Его рука опускается на бедро Эдди, крепко сжимая его, и Эдди чувствует себя настолько самодовольным, что готов взлететь на Луну.       — А, Вероника?       — Конечно же, блять, ты дал ей имя, — говорит Эдди, чувствуя себя смелым в полуобъятии Ричи, — и ты ещё называешь меня милым.       Пальцы Ричи дёргаются, Эдди наклоняется, чтобы поцеловать его в щёку, — быстро, пока он не потерял самообладание, — и когда лицо Ричи краснеет, Эдди поднимает его на ноги, чтобы получить настоящую экскурсию по дому.       Эдди следует за Ричи, слушая про различные особенности растений и их объяснения. Ричи любит сажать саженцы, ухаживать за ними до определённой стадии роста в безопасности собственного дома, а затем пересаживать их в лес, когда они для этого «готовы». Эдди не понимает многого из рассказа Ричи и думает, что последнее может быть незаконным, но это, блять, так мило. Эдди обожает слушать, как Ричи рассказывает.       Когда они оба напряжённо зевают, а часы бьют час ночи, Ричи потягивается и жестом указывает на кровать.       — Я знаю, что обычно ты двигаешься быстро, но... Думаю, тебе лучше остаться на ночь, — говорит он, и Эдди закатывает глаза.       — Отвали, ты не возражал.       — О, конечно, мне просто нравится сыпать тебе соль на рану, — дразнит Ричи, ухмыляясь и дёргая себя за подтяжку. — Воспользовался моей добротой и канадской открытостью, усыпил мою бдительность, чтобы добраться до этой задницы.       Эдди толкает Ричи в грудь и сжимает ту же подтяжку.       — Для бдительности нужен здравый смысл, а у тебя его нет, — выплёвывает Эдди и зажмуривает глаза. Чёрт, он никогда не может вовремя заткнуться.       Но Ричи улыбается ему, выскальзывает из подтяжек и шевелит пальцами, словно готовится к атаке.       — Это правда, — говорит Ричи, его рука скользит по изгибу шеи Эдди, как будто уже в тысячный раз, — кто знает, на что я способен после крепкого сна с великолепным мужчиной в моей постели.       Эдди вздыхает под его прикосновением. Кровать, конечно, достаточно большая; Эдди уже жалеет, что не использовал свою собственную гостиничную кровать по назначению, так что, наверное, можно будет наверстать упущенное здесь. С другой стороны, он уже строит планы пригласить Ричи провести выходные вместе.       Он, блять, с ума сошёл. Но глаза у Ричи большие, мягкие и внимательные, и Эдди думает, что, наверное, не он один.       — Хорошо, — соглашается Эдди, мысленно пугаясь, что проведёт ночь без лекарств, подготовки ко сну и пижамных шорт, а затем вытесняет всё это фантазией о чудесной ночи с сонным, податливым Ричи, — но я занимаю правую сторону, и никаких споров, цветочный папочка.       Ричи стонет, драматично падая на кровать.       — Да, детка, назови меня папочкой ещё раз.       Эдди прыгает на него.

***

      Эдди несколько раз просыпается ночью, в основном из-за смены обстановки, но когда вспоминает, где он и что в его объятиях спит полуголый Ричи, то быстро снова засыпает.       В последний раз, когда он открывает глаза, сквозь маленькое окошко без занавески уже пробивается свет. Эдди ворчит и протягивает руки, чтобы снова притянуть Ричи к себе. Рядом обнаруживается пустое место, а из ванной доносится звук электрической щётки. Поворачиваясь, Эдди замечает в дверях Ричи.       — Ут'е'ка, — с пеной во рту бормочет тот, широко улыбаясь и щуря глаза за очками в широкой чёрной оправе. Эдди смотрит на него, прищурившись в ответ.       Он не привык к солнечному утру. Ему подавайте маску для сна и блокирующие свет занавески.       — Ты... это очки? — спрашивает Эдди. Ричи сплёвывает пену в раковину, ополаскивает рот и вытирает его полотенцем, прежде чем вернуться к разговору. И тут Эдди замечает: — Это что, подтяж– какого хрена ты оделся?!       О чудо, Ричи надел брюки со вчерашнего вечера — в комплекте с теми же подтяжками, оставляющими следы на его обнажённой груди. У Эдди замирает сердце.       — О, ты думаешь, я не видел тебя вчера вечером? — говорит Ричи, возвращаясь к хитрым ухмылкам и прямолинейности, и подсовывает большие пальцы под обе резинки. Определённо, сука, жаворонок. Как грубо.       Эдди морщится. Ему нужен кофе.       — Гм?       Ричи встаёт на колени в изножье кровати. Эдди переворачивается на бок, так что они оказываются лицом друг к другу, и тут происходит ещё одно открытие — Эдди замечает твёрдую линию у него в паху. Эдди хочет прикусить губу, но Ричи поднимает пальцем его подбородок.       — Я как раз об этом, городской мальчик, вот об этом. — Ричи переводит взгляд на свою промежность, потом снова на пустое выражение глаз Эдди. Оу.       — Я, эм... Ты заметил, что я пялюсь?       — Ты такой же незаметный, как дом в огне, мой дорогой, — фыркает Ричи, откидывая простыню, прикрывающую обнажённое тело Эдди, — и такой же обжигающе горячий.       Эдди проводит рукой по лицу, чтобы скрыть румянец. Он поддался уговорам Ричи уснуть голышом, хоть и не сильно упирался, прекрасно осознавая свою выгоду — спать всю ночь, обнимая мягкое волосатое тело. Они быстро переплелись. Эдди всё ещё чувствует лёгкое покалывание. Но это может быть и из-за подтяжек. Или голодного взгляда Ричи.       — Ну, если бы ты не оделся, то смог бы что-нибудь с этим сделать, — говорит ему Эдди, открывая покрасневшее лицо, чтобы увидеть, как Ричи соскальзывает на пол. Сильные руки тянут Эдди за бёдра, подталкивая его к краю кровати. Укол неуверенности быстро исчезает под расширенными зрачками и блуждающими руками Ричи.       — Хотел дать тебе за что-нибудь подержаться, — объясняет Ричи.       Мягкий член Эдди заинтересованно лежит у него между ног, и Ричи наклоняется и утыкается в него носом.       — Ох.       Ричи берёт Эдди за руку и кладёт себе на плечо, прямо на подтяжку. Эдди требуется секунда, чтобы понять, что к чему, а затем он подхватывает её пальцами и крепко сжимает в кулаке.       — Вот так. — Ричи дышит на кожу бёдра, на изгиб таза, целует влажный живот, стараясь не слишком сильно соприкасаться бородой, и обхватывает рукой член Эдди. — Так нормально?       — Это... да, всё хорошо, просто чертовски потрясающе. — Эдди морщится. — Я не привык, что люди так сильно меня хотят. — Боже, как неловко говорить это вслух. Но взгляд Ричи снова смягчается, пальцы обхватывают плоть Эдди, чтобы довести до полной эрекции. Какой профессионализм!       — Чёрт, милашка, я очень хочу тебя, — на выдохе произносит Ричи, и Эдди впивается ногтями в его кожу, оставляя следы полумесяцев.       — Да? — Ричи кивает, и он тает от желания заплакать и кончить ещё до того, как у него полностью встанет, но потом Ричи облизывает его головку, будто пробуя мороженое на вкус, и у Эдди резко встаёт.       — Блять, да, я всю ночь об этом мечтал.       — Ты–       — Я хочу тебя, Эдди. — Ричи проводит языком по вене, а затем медленно скользит по стволу вверх, пока не заглатывает его полностью. Его взгляд удерживает Эдди на месте, его ноги широко расставлены на ковре. Свободной рукой он подтягивает бедро Эдди ближе, а затем тянется к его соску. После лёгкого щипка бёдра Эдди взбрыкивают ему навстречу.       — Да-да, продолжай, — говорит Ричи, отрываясь и уже соединяясь с его членом толстой ниточкой слюны, потом снова вбирает его в рот и ждёт.       За всю жизнь Эдди делали минет несколько раз, и он при этом уж точно не трахал ничьё лицо. Конечно, у него бывали моменты потери контроля, но Ричи, похоже, готов к этому. Более того, он, кажется, отчаянно нуждается в этом. Эдди приподнимает бёдра, просто чтобы попробовать, и Ричи стонет.       Эдди пробует снова и снова, пока не начинает последовательно двигаться в горле Ричи, по его языку, выбивая маленькие вздохи из глубины его груди. Каждый раз, когда Эдди начинает нервничать, Ричи отодвигается, переводит дыхание, грязно ухмыляется, гладит себя и возвращается к делу. Их командная работа просто впечатляет.       Вскоре фрикции Эдди теряют темп, он громко стонет, сильно дёргая Ричи за подтяжки и обильно истекая предэякулятом ему на язык. Лицо Ричи красное и потное, он так быстро потеет, — Эдди становится диким от одной мысли. Он хочет слизать его пот, провести языком по волосатой груди Ричи. Втереть свою сперму в его бороду.       Может, позже. Сейчас он сосредоточенно проводит своим членом по губам Ричи.       — Эдди, Эдс, блять, кончай мне в рот, — задыхается Ричи, лихорадочно облизывая языком головку. Эдди сжимает в другой руке простынь.       — Я, э-э, Ричи, — заикается Эдди и шипит, когда Ричи облизывает щель, — нам стоит... это нормально?       — Я уже давно ни с кем не был, я чист. Ты свободен и чист после развода. Я буквально прошу тебя, почему бы, чёрт возьми, и нет?       Эдди сглатывает и кивает, потому что он прав и Эдди хочет: он не отрицает, что последние десять минут думал о том, как сильно хочет кончить Ричи в горло и наблюдать, как тот проглотит его. Боже, Ричи так не терпится, и Эдди желает дать ему всё, чего он хочет.       — Давай, давай, я хочу, — стонет Ричи, прежде чем взять его в рот. Влажный, тугой жар, грубый скулёж и ощущение материала подтяжек в руке толкают Эдди через край; он кончает меньше чем через минуту.       — Блять, блять, Ричи, о-о.       Эдди устало толкается бёдрами, рука Ричи крепко держит его за задницу, обхватывая, подталкивая, подбадривая его, пока он глотает всё до последней капли. Разум Эдди разрывается на клочки, поэтому он проводит рукой по волосам на груди Ричи, просто чтобы почувствовать их, желая почувствовать его, и Ричи приподнимается, проникая языком в рот Эдди.       Эдди почти съёживается, когда понимает, что язык Ричи полностью покрыт спермой, но Ричи снова прикасается к нему, обнимает за шею, снова, и снова, и снова, и Эдди теряется в желании Ричи поделиться с ним всем. Это нелепо и грязно, но Эдди хочет. Хочет показать Ричи, что он тоже хочет его. Поэтому он проводит языком по языку Ричи, слизывая остатки спермы и слюны.       Борода у Ричи всё время жжёт, уголки губ мокрые от слюны, и язык Эдди становится совсем небрежным. Он прижимается к груди Ричи, потираясь своим влажным членом об его соски, а затем тянет его подтяжки, когда они отрываются друг от друга.       Эдди ощущает собственный вкус. От него пахнет исключительно сексом и волосами, он, блять, сходит с ума в тумане похоти и оргазма. Ричи шевелит бровями, всё ещё каким-то образом формируя мысли в голове, и щёлкает подтяжками, от чего кожа на его груди расходится волнами. Эдди бросается вперёд, чтобы лизнуть его пупок, и Ричи сцепляет пальцы на его затылке.       — Дай я лягу, — говорит Ричи, вытирая блестящие от слюны губы. — План с подтяжками двухэтапный.       Эдди пододвигается, чтобы Ричи мог распластаться на кровати, быстрым движением расстёгивая брюки. Может, всё дело в феноменальном минете, но Эдди клянётся, что у него снова встаёт. А может, его возбуждение и не спадало. Если это кризис среднего возраста, то Эдди в любой день предпочтёт неконтролируемое возбуждение какому-то тупому кабриолету.       — Ты хочешь, чтобы я прокатился на тебе?       Ричи кивает, поглаживая свой твёрдый член. Эдди наклоняется, чтобы разок лизнуть его, прежде чем на свой страх и риск отправиться в ванную на дрожащих ногах.       — Под раковиной, милашка, — кричит ему вслед Ричи.       Эдди седлает его, как только возвращается, ощущая грубый материал штанов под своими голыми бёдрами — и, честно говоря, это чертовски горячо.       — Ты и дальше будешь так меня называть? — Эдди быстро смазывает пальцы и тянется назад, чтобы подготовить себя. Ричи укладывает руки ему на бёдра; его член торчит прямо из ширинки.       — Не сомневайся, — отвечает Ричи. Эдди глубоко вздыхает, двигая пальцами внутри. Ричи слишком долго увлечённо наблюдает, пока Эдди не теряет терпение и не суёт один из его толстых пальцев рядом со своими двумя. Он хочет закончить с этим побыстрее. Ему нужно, чтобы Ричи хорошенько его трахнул.       — Я готов, блять, готов, — выдыхает Эдди, подпрыгивая от решимости, и глаза Ричи расширяются.       — Ты точно–       Эдди щёлкает подтяжкой. Очень удобно.       — Чёрт, ладно-ладно, я не буду торопиться, — говорит Ричи, хватая презерватив и раскатывая его дрожащими руками. Как будто он не ратовал за обратное.       Эдди вроде как нравится, что они явно на одной волне. Он задаётся вопросом, набросился бы Ричи на него в лесу, если бы он сам не пустил язык в ход в первую же минуту. На самом деле размышлять об этом бесполезно, но ему нравится, как Ричи хочет его, и так скоро. Он чувствует то же самое. Он чувствует слишком много.       Как только Ричи готов, происходящее, кажется, переключается на гиперскорость.       Эдди пристраивается на его член, берёт в каждую руку по подтяжке, опускается и выдыхает. Этот раз отличается от первого — он ощущает каждый сантиметр, но ему не больно. А даже если и было бы, он думает, что мог бы просто сосредоточиться на взгляде Ричи.       Ричи дёргается под ним и откидывая голову назад, открывая длинную линию шеи. Его кожа краснеет от самой бороды, вниз по груди, наверное, до самого члена, глубоко входящего в дырочку Эдди.       Каждый раз, когда Эдди перестаёт использовать подтяжки в качестве поддержки, он проводит большими пальцами по соскам Ричи, чтобы услышать его стон. Он такой чувствительный, это очевидно, поэтому после третьего раза Эдди прижимает их тела друг к другу и облизывает один языком. Ричи скулит, высоко и напряжённо, поэтому Эдди засовывает ему в рот несколько пальцев, чтобы успокоить. Его зубы мягко сжимаются, и Эдди задыхается.       — Ублюдок.       — Тебе это нравится, — хмыкает Ричи с большим пальцем во рту.       — Блять, ещё бы, о, чёрт, прямо здесь.       — Да, детка, ты кончишь ещё раз? — спрашивает Ричи, даже когда поглаживает его твёрдый член, проводя жадной подушечкой пальца по истекающей предэякулятом щели. Эдди точно кончит ещё раз, Ричи так хорошо трахает его, поэтому он кивает и заставляет себя опуститься сильнее, и это подводит черту.       — Рич– о боже, Ричи, я, блять–       — Давай, кончай на меня, — бормочет Ричи, надрачивая ему быстрее.       Эдди кончает. И кончает сильно, пачкая грудь Ричи, — и вид его спермы на волосах практически убивает его. Ричи убирает руку с его бедра, чтобы растереть безумные круги по всему торсу. Вверх — к соску, вниз — к пупку–       — Охренеть, Ричи, чёрт.       — Я собираюсь... можно–       — Да, да, кончай в меня, давай, — выпаливает Эдди, собирая остатки сил после второго оргазма за день и подпрыгивая быстрее. Должно быть, это подтолкнуло Ричи к краю, потому что он закатывает глаза, буквально врезаясь несколькими толчками в его дырочку.       Эдди запрокидывает руки назад, чтобы опереться на бёдра Ричи; он ощущает под пальцами твёрдые мускулы. Это так горячо. Он такой горячий. Эдди... он...       — Ричи, — выдыхает Эдди, переполненный силой чувств, и привязанности, и тем, как быстро летают его мысли, поэтому он держит свой глупый рот на замке, зарываясь лицом в вздымающуюся шею Ричи, и стонет. Большие руки Ричи крепко обнимают его.       — Я не могу, Господи, блять, Эдди, — бормочет он в его влажные волосы.       — Я знаю, — соглашается Эдди.       — Как это–       — Без понятия.       Ричи фыркает, тем самым щекоча ухо Эдди. Они оба молчат, пока восстанавливают дыхание. Эдди глубоко втягивает воздух, наслаждаясь запахом Ричи. Он протягивает руку, чтобы почесать пальцами его бороду, а потом вспоминает про очки.       — Так... Очки? — спрашивает Эдди. Ричи облизывает пересохшие губы.       — Ха, да, — произносит он и поправляет очки на лице. — Вообще-то, я предпочитаю носить их, но на работу безопаснее надевать контактные линзы.       Эдди хмыкает.       — Ты мне нравишься в любом случае.       Если бы Эдди не находился так близко, он, скорее всего, не услышал бы, как у Ричи перехватило дыхание. Но Эдди близко. И он слышит. И тут же жалеет об этом. Но Ричи сразу же улыбается.       — Ты мне тоже нравишься, милашка.       Эдди бьёт Ричи по груди, но ему нравится это прозвище. Он правда... боже, он обожает его. Он кладёт голову на грудь Ричи, подпирая подбородок и бросая взгляд на лес в маленьком окошке трейлера. День не особенно солнечный, но несколько сияющих лучей всё-таки падают на землю. Он прислушивается к ровному биению сердца Ричи и закрывает глаза.       — Ты здесь надолго? — спрашивает Ричи после нескольких минут довольного молчания. Эдди снова вскидывает голову.       — Не знаю. — Он рисует маленький круг вокруг соска Ричи. — На самом деле я ещё не купил билет обратно.       — О?       Эдди встречается взглядом с Ричи.       — Похоже, ты застрял со мной.       — О, — повторяет Ричи, немного твёрже, и уголок его рта вздрагивает. Эдди замечает зарождающуюся улыбку.       — Это нормально?       Эдди кажется, будто его сердце вырезали и снова вставили обратно за время паузы, и он сам не знает почему. Хотя, возможно, знает. Может, он знает с тех самых пор, как они познакомились.       Ричи кивает.       Так что Эдди остаётся.