Белая орхидея

      Альбедо сидит в кругу полуобнаженных молодых парней в каком-то белом помещении, он держит в руке собственное портфолио с несколькими фотографиями, сделанными в единственной фотостудии его бывшего города. У кого-то целая стопка фото, и если чуть подтянуться и разглядеть, то можно убедиться в том, что они сделаны качественно, да и модель на фото — профессионал. От подобных мыслей колени неловко съезжаются вместе, заставляя думать о том, что похвастать перед жюри будет совершенно нечем и ему в который раз откажут, ссылаясь на то, что он очередная пустышка, неспособная завлечь зрителя и обратить его взгляд к светящемуся зеркальному подиуму.       От холодка проходящих мимо фигур по коже, покрытой легкими веснушками, проходит еле заметная дрожь; кто-то смеется беззлобно и все взгляды стекаются к нему, отчего тот смолкает сиюминутно, закрывая зардевшиеся стыдливым румянцем щеки собственным портфолио и фотографиям, будто в сотый раз проверяя его на ошибки.       Альбедо смотрит на каждого из тех, кто пришел на кастинг, долго, и пытается мысленно угадать среди них бывалых моделей. Кто-то смотрит на него также пристально, безэмоционально, а кто-то совсем скоро расчешет себе на колене мраморную кожу.       Ему совсем недавно исполнилось восемнадцать, и сотрудник модельного агентства посоветовал соврать и прибавить себе возраст, чтобы убедить фотографов и модельеров, представителей модных журналов в том, что ты совершенно не соответствуешь ему и потому выглядишь молодо, словно годы не убивают в тебе красоту. Он соврет, лишь бы выбраться из мотеля в бедном районе и перебраться в более комфортные для проживания условия.       — Как тебя зовут? — сердитый и невпечатленный голос человека, усердно протирающего свои очки. Уже который человек подходит — и все не то!       — Альбедо, — он произносит аккуратно, стоя ровно и не качаясь от волнения, будто соломинка.       Взгляд жюри поднимается от тела, все еще незаинтересованный, к лицу, и вот там уже огромным восторгом возгорается — вот оно! Каждый из присутствующих с завистью замечает то, как влюбленно пялится на Альбедо фотограф.       — Есть опыт на подиуме? — девушка рядом фиксирует его параметры взглядом, оценивающе проводит с ног до головы и будто замирает на глазах.       — Нет, — он неловко качает головой, в тишине огромного помещения слыша, как кто-то пропустил смешок, отчего дрожь окатила кожу в очередной раз, — пока нет.       — Хорошо, свободны, — его приглашают в комнату поблизости, и в этот раз она гораздо теплее, чем та, где проходил кастинг. Швеи берутся за сантиметровые ленты и обматывают каждый участок тела, фиксируя числа в журнал на столе.       Он мечтательно разглядывает комнату, замечая наброски будущих костюмов, разбросанные по полу ткани, точнее то, что от них осталось, закрытые в специальных футлярах костюмы.       — Чьи это наброски? — спрашивает, когда ему в очередной раз поднимают руку, чтобы снять мерки.       Женщина изумлённо бросает взгляд на Альбедо, немо вопрошая: «Ты что, действительно не знаешь, чьи это работы?» — и Альбедо, будто понимая, неловко отводит взгляд.       — Господин Дайнслейф — главный модельер этого дома моды, — сидящий в углу парень, дожидающийся своей очереди, вполне уверенно отвечает на этот вопрос. — Ты шел сюда не зная, в чьих костюмах будешь идти по подиуму? Если бы я настолько безалаберно относился к тому, куда иду, то давно бы лежал бы без духу в мотеле за городом.       — Мне… — не успевает ответить Альбедо, как его вновь прерывают угрожающим тоном.       — Тебе несказанно повезло, что модельное агенство дало тебе шанс, несмотря на те фотки, сделанные в дешевой фотостудии, — он привстает, подходит ближе и его длинные узловатые пальцы касаются острой линии челюсти. — Но есть еще кое-что, с чем тебе несказанно повезло… Твоя внешность. Будь осторожен, в модельном бизнесе люди друг друга могут сожрать, и многие, — он склоняется к уху в шепоте заигрывающем, — завидуют настоящей, девственной красоте.       Этот день длился долго, и Альбедо начал сомневаться в том, что он закончится: солнце не собиралось заходить за горизонт, а работы будто бы прибавлялось. Ему приходилось переодеваться чаще, позировать на белом фоне, отмываться от краски, чтобы вновь переодеться и встать в иную цветовую гамму. Кто-то злился на его неторопливость и плавность, но фотографы любовались эстетичностью каждым незамысловатым движением, будь то поправление волос и подавление зевка.       Ему казалось, что они его обожествляли, и это порядком утомляло.       Первый рабочий день удался, и Альбедо впервые приглашают на вечеринку, обещают шоу и вкусные угощения, и собственный живот урчанием соглашается вместо него. Модели говорят ему, что ни одну пропускать нельзя, потому что можно упустить шанс прославиться гораздо быстрее, ведь такие люди как модельеры, известные фотографы или критики ни за что не пропускают подобных встреч.       — Даже господин Дайнслейф? — Альбедо сквозь бьющую музыку склоняется к новому знакомому и коллеге, желая услышать положительный ответ.       — Нет! Он не посещает вечеринки, потому что ему важна концентрация на работе и полнейшая тишина. Говорят, что он выгоняет из дома в соседнюю квартирку весь персонал, когда вдохновение приходит к нему. И так создаются шедевры, украшающие каждого человека на этой вечеринке. — этот человек говорит о Дайнслейфе, как о предмете воздыхания и обожания. Альбедо лишь улыбается приветливо да смеётся, понимая, насколько забавной выходит ситуация: он приехал из провинции в огромный город, полный возможностей, испытал судьбу в агентстве и получил шанс на то, чтобы выиграть себе счастливую жизнь, но человека, чью одежду он будет показывать людям на показах, он не знает и не видел ни разу.       Отрываясь от толпы в мужскую уборную, Альбедо легко заправляет за ухо светлые пряди, опираясь на раковину, сделанную из голубого мрамора с позолотой. Он разглядывает себя, отмечая, что среди всех присутствующих он единственный, кто не ложился под нож пластического хирурга. Невооруженным глазом заметно даже самое малое изменение.       — Сколько тебе лет? — незнакомый, новый голос спрашивает его, останавливаясь где-то позади. Альбедо чуть отступает в сторону, позволяя тому объявиться в зеркале.       — Девятнадцать.       — Не ври.       Альбедо прижимается плотнее к раковине, обернувшись спиной к зеркалу, и в упор смотрит на незнакомца. Он знает, кто это, — точнее, видел на обложке одного модного журнала, попавшего в ограниченном количестве в его городок.       — Исполнилось восемнадцать буквально неделю назад, — признается будто в преступлении, отводя взгляд голубых глаз к двери тяжёлой, закрытой плотно. Он, потирая запястья, по стене пробирается к двери, лишь бы избежать неприятного разговора, но мыслями не может ускользнуть от того, что только что совершил ошибку, признавшись.       Домой его отвозят уже спустя час: знакомый фотограф убедил Альбедо, что ему по пути к его мотелю, — и тот согласился, подпирая полы удлиненной кофты, присев на заднее сиденье.