Озорник

      Они сидели около костра, горевшего на площади, и слушали какого-то парнишку, что рассказывал потрясающе нудную историю про своего рыжего кота. По крайней мере Лив думала, что про кота. Она не расслышала начало, занятая своими мыслями о Локи, потом постеснялась переспрашивать, да и зачем? Ей и так было понятно. И очень «интересно». Если судить по пустым взглядам и вежливым, словно приклеенным улыбочкам остальных, они разделяли её мнение.       А парнишка-то старался — рассказывал кучу подробностей, возвращался к одному и тому несколько раз. Лив только диву давалась, насколько он привязан к этому «рыжему озорнику», как любил повторять рассказчик. Нет, конечно, своего кота она обожала, но не думала, что боги тоже столь… человечны в подобных вопросах. Хотя у неё были сомнения о его божественном происхождении, слишком уж он обывательски выглядел. В смысле, все остальные её знакомые этого мира… На них словно огромное клеймо на лбу стояло «Не человек, просто выгляжу похоже». А этот же… Встреть Лив его на улицах Лондона или Сингапура, даже не обратила бы внимания — настолько он обычный.       Может, это потому, что он — житель Башни? А Башня — это искусственно созданный мир? Притом создатель явно не вдохновился историей возникновения девяти миров. Где возникший из бездны Гинунгагап великан Имир, жестокий, как пламя и замерзший яд, давшие ему жизнь? Который не был ни мужчиной, ни женщиной. Где появившиеся под его рукой мальчик и девочка, от которых потом пошёл род великанов, когда он заснул? Где корова Аудхумла, вышедшая из инея, чтобы кормить великана и его детей? И которая слизывала с камня солёный иней так долго, что он стал оживать от тепла ее языка. Где возникший из этого камня прародитель богов Бури? Где сын его Бор, взявший в жены дочь великана, родившую трех сыновей, которых назвали Один, Вили и Ве, которые впоследствии убили Имира, а из его тела и сотворили мир. Плоть Имира стала сушей, кровь — водой, кости — горами, зубы — скалами, волосы — лесами, мозг — облаками. Череп же Имира стал небосводом, а из шейных его позвонков, братья и создали Асгард. Даже Иггдрасиль — Древо Жизни — это тело Имира, вокруг которого и были созданы все девять миров.       С другой стороны, хорошо, что создатель Башни не вдохновился этим артхаусным фильмом ужасов.       Лив была так поражена историей создания мира, что запомнила её с первого раза. Не то, чтобы она была приверженицей гуманизма, но находиться (а тем более жить) в мире, который является чьей-то там плотью и кровью. Бр-р-р! Её передёрнуло. Вот и как теперь избавиться от этого кошмарного видения, где всё, что её окружает, сделано из отрубленных частей тела? Это как Костница из Чехии, только с мясом, мышцами и повсеместно… Она скривилась от отвращения. Ей всё же больше импонировало что-то более миролюбивое. Например, те же самые христиане или египтяне. Тихо, спокойно, без расчленёнки.       — А потом я и говорю, — продолжал тем временем парень, пытаясь произвести впечатление то ли на неё, то ли на Ванадис, то ли на них обеих, — «Локи, приятель…»       — Стоп! — Его резко перебила Лиод, да и остальные выглядели впервые заинтересованными его россказнями, — так ты это всё сейчас про Локи рассказывал?       Парень с возмущением на неё посмотрел, но от комментариев воздержался. Хамить Лиод опасался даже Локи, ну или делал вид, что опасался. Поэтому парнишка ограничился лишь сухим ответом:       — Ну… Да.       — Рыжий озорник… Это Локи? — Неверяще переспросил Улль.       — Ну… Да.       Над костром повисло похоронное молчание. Все в немом изумлении рассматривали парня, словно диковинный товар на ярмарке. Сам объект такого пристального внимания нервно заёрзал на своём месте и переводил заполошный взгляд с одного на другого.       — Рыжий… озорник…       Улль покачал головой. Он бы не стал так звать того, кто своего сородича изрубил на куски. Нет, конечно, Локи молодец, что спас мальчика, когда ни Один, ни Хёнир (к которым изначально обращался крестьянин за помощью) не справились — великан находил ребёнка и в поле, обращенным в колос пшеницы, и в стае лебедей, обращенным в перышко — но… над бедным ётуном, что хотел забрать мальца в качестве уплаты долга (которого его же отец проиграл в кости), он издевался несколько дней. Начал с того, что превратил мальчика в икринку, засунул в палтуса, создал несколько одинаковых рыб и заставил великана пересчитывать икринки в поисках той самой. Потом чуть не утопил его в песке, и на последок расчленил. А всё потому, что когда Локи отрубил великану ногу, у него моментально выросла вторая. Сначала трикстера это повеселило, а потом проснулся исследовательский интерес — а что у ётуна ещё может заново вырасти? И немного увлёкся.       Улль не был уверен, что когда крестьянин попросил Локи о помощи, хотел увидеть свой двор, заваленный разлагающимися частями тела ётуна.       — Озорник, да?       Ванадис скривилась. Скажите это жителям деревни Бьерканар, чьи дома были сожжены, а жизни разрушены. И всё из-за этого слабоумного, который решил, что он самый умный!       Или Идунн — богине юности и хранительнице молодильных яблок — которую этот малахольный отдал великанам в обмен на свою паршивую шкуру. Благодаря чему боги едва не умерли со старости. Слава всему сущему, Один быстро догадался, кто виновен, и заставил его исправить ситуацию. Ванадис не понравилось стареть. Видеть, как её упругая и гладкая кожа становится дряблой и морщинистой. Понимать, что разум угасает, а глаза слепнут.       С того дня у многих богов появился страх смерти. А сама Ванадис ещё долго ставила зеркало напротив кровати, чтобы просыпаясь от кошмаров, сразу видеть, что она всё ещё молода и красива.       А бедная девочка, Идунн, после этого случая шарахалась от всех как от огня, доверяя лишь норнам. Даже Всеотца боялась. Боялась, что это Локи, принявший его облик.       Лиод тоже много чего могла рассказать. Благодаря этому «озорнику» по девяти мирам теперь гуляет проклятое золото Нибелунгов! А всё из-за того, что кто-то решил повыделываться и показать, какой он ловкий! И убил камнем выдру, а затем предложил эту мёртвую выдру хозяину какого-то дома в обмен на ночлег. А хозяин, колдун Хрейдмар, признал в убитом животном своего сына Отра. И потребовал у Локи выкуп за смерть сына — сокровища Андвари, который выкрал золото у Рейнских дев.       Локи нашёл его и со страшными угрозами отнял у него золотой клад, а также магическое кольцо силы, умножающее богатство. Взбешённый Андвари наложил на кольцо и золото проклятие, сулящее гибель для каждого нового их владельца.       Колдун Хрейдмар, получив кольцо от Локи в качестве выкупа за убитого сына Отра, стал первой его жертвой, приняв смерть от руки своего другого сына, Фафнира, мечтавшего завладеть золотом. Чтобы охранять добытый преступным путём клад, Фафнир превратился в дракона. Когда юный герой Сигурд убил его, сказочное сокровище перешло к нему вместе с проклятием. Проклятые сокровища не принесли счастья и Сигурду, погибшему от рук братьев-нибелунгов Гуннара и Хегни, в свою очередь лишившихся жизни. Вдова Сигурда Гудрун заманила их в ловушку и приказала казнить. А потом у золота и кольца сменилось множество хозяев, но проклятый клад всегда можно было отследить по кровавому следу, что он оставлял за собой.       Конечно, Локи и Андвари никому не говорили, как они познакомились, и что их связывает, но слухами не только Мидгард полнится.       Сагр молча скрестил руки на груди и поджал губы.       «Озорник». Ну, конечно. А как еще назвать бога, который стравил две династии цвергов и альвов, чьи отношения и так были крайне напряжёнными. И хоть асы во главе с Одином предпочли Брокка, что преподнёс Тору его молот, альвы не приняли поражение. Гордые полубоги не простили такого пренебрежения к своим дарам и затаили обиду. Некоторые, как Двалин, с головой погрузились в работу, совершенствуя, шлифуя и оттачивая своё мастерство. А некоторые, как Ханар, окончательно сошли с ума. Иначе Сагр не может объяснить, зачем тот построил это проклятое место.       Лив не нужно вспоминать события далёкого прошлого. Для неё Локи — воплощение хаоса. Но не того, что люди подразумевают, произнося это слово — беспорядок, неразбериха — нет. Того, изначального. Разверзшаяся бездна, сметающая всё на своём пути, как цунами или огненный шторм. Эпитетов можно было подбирать бесчисленное количество, но факт оставался фактом: Лив не могла в своей голове уместить «воплощение хаоса» и «рыжий озорник» в одном предложении, касающиеся одного и того же мужчины. Это не-воз-мож-но.       За спиной у молчащего паренька возник Локи, задумчиво рассматривающий его. То ли дело было в мрачной атмосфере, то ли в отблесках костра, то ли у Лив просто разыгралось воображение на ночь глядя, но впервые ей стало… неуютно, глядя на Локи. Было в его взгляде что-то пугающее, настолько он был пустым и равнодушным. Словно сама тьма смотрела его жёлтыми глазами, изучая, принимая решение.       Потом губы трикстера тронула слабая усмешка, медленно растягиваясь всё шире и шире, глаза весело сверкнули и в следующее мгновение у костра уселся привычный всем Локи, самодовольным взглядом окинув всех присутствующих, и повернулся к пареньку.       — Л-локи, — забормотал тот, заливаясь краской, — п-привет…       — Ну привет, «приятель», — рыжий улыбался, но улыбка пугала сильнее угроз, — а чего ты так побледнел? Закончил рассказ на самом интересном месте. Что же было дальше?       Но парень лишь нервно дёрнулся, порываясь уйти. Локи разочарованно надул губы.       — Ну и иди отсюда, скучный и противный, — и произнёс ему в спину, — ты взвешен на весах и найден очень лёгким.       Удаляющийся от них парень внезапно споткнулся и с удивлённым вскриком взлетел на землей.       — Локи, ну не буквально же! — Простонала Лив пряча лицо в ладонях.       — Сам виноват, не надо было обзываться, — независимо дёрнул плечом мужчина, — пойдём лучше со мной. Я же вижу, что ты тут скучаешь, золотко.       И весело ей подмигнул. Лив обречённо покачала головой. Ну просто милота хтоническая.