Билет в один конец

Никогда раньше сентябрь не казался таким леденяще холодным. И даже легкий ветер, пробирающийся под рукава и за шиворот куртки поверх черного строгого костюма, будто бы сожрать живьем готов. Даже в карманах рукам не спрятаться. А спрятаться очень и очень хочется. Пасмурно. Будто вот-вот выглянет солнце, но оно лишь с каждым разом прячется за более крупную и темную тучу. Хоть кому-то прятаться удается. Коляска, Сокджин, Хосок. Парни стоят над перекопанной землей. Через некоторое время на этом месте вырастут цветы, семечки которых мама Юнги старательно высаживала в землю. Нет. Цветов здесь не будет. Впереди холодная зима. Но никто не осмелился остановить миссис Мин. Их друга погребли два с половиной часа назад. Ким и Чон не сдвинулись с места с того момента. У глаз морщины и темные пятна от бесконечных слез. Лица обоих осунулись. Выглядят не лучше мертвецов. Им бы самим сейчас лечь прямо вот здесь, закрыть глаза и заснуть. Никто даже не понял бы, что у этих двоих все еще бьются сердца. А ведь не бьются, в самом деле… Остановились несколько дней назад. Хосок не проронил ни слова за весь день. Боится нарушить тишину с самим собой, потому что если начнет говорить или издаст хоть какой-нибудь звук – закричит. Хотя сил нет. Почему он не лег рядом с ним, пока крышку не засыпало землей полностью? Отчаянная мысль, однако она на протяжении двух с половиной часов не выходит у Чона из головы. Ему нужна помощь, которую оказать ему никто не в силах. 26 сентября. Парень будет ненавидеть этот день всю свою жизнь, всю следующую и много других. А все потому, что и свое сердце он сегодня похоронил. Два сердца под землей. Чон не чувствует пальцев на руках, впрочем, его это совершенно не волнует. Рядом стоящий Сокджин помогает засунуть ему свои руки в карманы куртки. Хо даже не моргает, не чувствует проводимых над ним манипуляций. -Хосок, -тихо зовет его Джей, но тот не откликается. Ким выдыхает, прикрывая веки. -Друг, нам нужно уйти. -Не из-за того, что торопятся, и не из-за того, что еще немного и они закоченеют насмерть, просто еще чуть-чуть и Чон рухнет без чувств. А максимум того, что сможет сделать Сокджин - усадить друга на свою коляску. Даже отвезти его никуда не сможет. Не с перемотанным плечом, не со сломанной ногой. Хо смотрит на улыбающееся лицо напротив. Юнги замер. Ни на день, ни на час не состарится. Будет таким же молодым, жизнерадостным задротом. От этой мысли на улыбку не тянет, хочется в голос разрыдаться, упав перед портретом, вырезанном на камне, на колени. Попросить прощения, признаться, снова извиниться – все это останется недосягаемым. Сокджин больше не тормошит друга, ждет. Ведь и сам не желает уходить отсюда, просто волнуется. Так проходят еще пятнадцать минут. Хосок вспоминает все. Все, что с ними было: ругань, счастливые моменты, эйфорию, спокойствие рядом друг с другом. Помнит все события, а вот лица… Лица будто за пеленой спрятаны, за густым туманом, сквозь который парень не может пробраться эти два с половиной часа. Впервые за день Чон нарушает молчание, хрипящим голосом спрашивая у Кима: -Мы… -И запинается, поджимая губы. Он пару раз моргает, отгоняя приступ паники. Джей с беспокойством оборачивается на него, не ожидав, что Хо проронит хоть слово в ближайшее время. Парень хмурится, прислушиваясь к другу. -Какими мы были тогда? Сокджин замирает в замешательстве. Он нечитаемым взглядом смотрит на друга, приоткрыв рот, будто бы собирается что-то ответить. Что? Тысяча долларов тому, кто подскажет парню, что ответить. Еще тысяча тому, кто переведет разговор в другое русло. Ну же. Не молчи. Ким судорожно ищет нужный ответ, пока не натыкается на застывшее выражение лица. Счастливая улыбка, это не то, что должно быть на могильной плите. Это слишком больно. Это чересчур бесчеловечно для тех, кто приходит навестить. Джей изломанно улыбается другу в ответ, будто бы ожидая услышать смех следом. -Счастливыми. -Он силится не взвыть. Что-то насквозь пронзает грудь в районе солнечного сплетения, чуть левее. -Глупыми до безумия, но счастливыми. -Стоит ли ждать, что то чувство вернется? -По щеке Хосока катится слеза, согревая своим теплом ледяную кожу. Спустя секунду ветер обжигает холодом мокрый след. -Безусловно, -парень еле держится, старается быть сильным перед Чоном. Он хочет верить в свои слова. Сейчас это сложно представить, но он желает, чтобы это чувство в будущем вернулось. -Джей… Я не смогу без него, -парень немо плачет. Поток из слез не останавливается, Чон даже не успевает моргать. Ким в испуге разворачивает друга за плечо к себе, -не смей такого говорит, -отчаянно шепчет он, -не смей, -его трясет, -даже не думай оставить меня. -Возможно, это эгоистично, но здесь все трое эгоисты. Один ушел, оставив двоих, второй желает уйти, оставив одного и разочаровав выбором другого, третий не желает остаться один. Наедине с собой – порой это самое страшное, что только можно представить. -Я-я… -Посмотри на меня, -тараторит Сокджин, -если бы вы поменялись местами, ты бы хотел, чтобы он так говорил? -И, видя, как друг в замешательстве смотрит на него, добавляет, -нет. -Жестокие примеры всегда самые действенные. Нужно пресечь на корню такие мысли. -Я знаю, Хо. Смотреть, как гибнут близкие люди… Раньше я думал, что ничего страшнее нет. -Чон отводит глаза, не в силах смотреть на разбитый взгляд Кима, -худшее в том, что ты сам выжил. -Зачем ты так? -Потому что ты мне нужен здесь. Потому что ты не только мне здесь нужен. -Отчаянно проговаривает парень, желая увидеть в глазах Хосока смирение и сожаление о своих словах. Их нет. Ни того, ни другого. Но вопреки этому Чон всхлипывает, -прости, -он вытаскивает ледяные руки из карманов и закрывает ладонями глаза. -Извини. Сокджин больно хмурится и притягивает друга к себе. Он крепко обнимает его, цепляется за куртку. Хо почти воет ему в плечо. -Все будет хорошо, -как мантру повторяет Ким, чувствуя, как друг сотрясается всем телом. Сам то еле держится. -Нет. -Ты же знаешь этого парня, -сквозь слезы усмехается он, -Юнги, словно тень, всегда будет за тобой. -Хочется кричать. -Так что ты его не потерял. Никогда не потеряешь. Будет призраком за тобой гоняться, в жизнь не отделаешь. -Джей, -голос Хосока дрожит, -ты не помогаешь. -Прости, я стараюсь, -парень отчаянно всхлипывает, теряя мужество, которое пытался сохранять ради друга. Он стискивает челюсти и плотно закрывает веки, утыкаясь в плечо Чона. Ну вот и все. -Ты не забудешь его, но сможешь найти человека, которого действительно полюбишь. -Нет, -Хо отчаянно мотает головой, мечется как маленький зверек, пытаясь найти безопасный угол. И он есть, только в нескольких метрах под землей. Его безопасное место – Мин. Хосок приоткрывает слезящиеся глаза и косо смотрит на «Юнги». Не в этой, так в следующей стану твоим. И буду рядом на протяжении еще тысячи твоих дней рождений. Потому как родственные души проходят все воплощения вместе. Хосок тоже от него никуда не денется. Юнги в смерть не дождется. . . . 26 сентября. Парень не думал, что дважды за месяц окажется на кладбище. Не воображал, что вообще зачем-то нужно будет ехать сюда в ближайшие годы. Но смерть никого не спрашивает и тем более не подчиняется. Только иногда предупреждает, что скоро придет. Почему же в этот раз она оказалась настолько жестокой? Душераздирающей. Парень стоит. Не живой, не мертвый. Оболочка, что готова свалиться в обморок в любую секунду, только дай чуть больше слабины. Но он стоит. Смотрит вперед, как друга опускают вниз, под землю. Он здесь. Руку только протяни. -Но его нет. -Что? -Не понимает Намджун, поглядывая на застывшего Пака. Он такой с того момента, как узнал о смерти еще одного друга. Чимин не отвечает ему. Этого следовало ожидать. Ким тихо вздыхает и качает головой, поворачиваясь к «брату». Неподалеку стоят родители. Мать вежливо всплакнула для общественности, а отец с суровым лицом стоит последние полчаса. Будто бы Тэ продолжает разочаровывать вплоть до этой самой секунды. -Его нет, -вновь повторяет Пак. Джун уже просто не обращает внимания. Чимин смотрит на закрытый гроб. Крышку не открывали. Никто бы не выдержал увидеть Тэхена таким. Парня медленно опускают под землю. Рядом свежезакопанная могила. Намджун, вопреки желанию родителей, решил похоронить брата рядом с Чонгуком. Хотя родители до последнего отказывались хоть как-то участвовать и вообще приходить на похороны собственного сына. Что делает с людьми ненависть… Не понятно. Ведь даже не она, а любовь убила. Земля сыпется на крышку гроба. Когда камни каждый раз с грохотом падают на нее, Пак вздрагивает. Парень закрывает глаза. Закрывает уши. Страшно. Безумно страшно. Его друг ведь там, под холодной землей, в тесном закрытом пространстве. Становится тяжело дышать. -Тэ… -Шепчет парень, Намджун несильно толкает друга в бок локтем. Чимин отмирает, смотрит на него. -Прекращай. -Строго говорит Ким. Чимину хочется разрыдаться, но вместо этого он… -ЗАТКНИСЬ! Пак замахивается со всей силы, но этой силы недостаточно, чтобы ударить брата лучшего друга. Намджун перехватывает его, удерживает в чем-то наподобие объятий. Парень пытается вырваться, но быстро сдается, когда Ким чеканит ему на ухо, -теперь тебе легче? Устраивать концерт будешь после, когда зрители уйдут. –«Зрители» перешептываются. Большинства из них Джун даже не помнит. Родители позвали «родственников» чисто из вежливости. Вот только к кому? -Бездушная скотина, -скрипит он, вяло брыкаясь в хватке. -Ага, спасибо, -морщится Ким, -а теперь успокойся и постой смирно еще двадцать минут. Пак отталкивает его от себя, в глазах невыносимое горе. Его тошнит. Чимин отходит от толпы, садится на увядающую, еще чуть зеленую траву, и зарывается пальцами в волосы. Он сильно сжимает их у корней и воет, покачиваясь вперед-назад. Когда парень узнал о случившемся с Тэ, он свалился без чувств прямо на улице. Пришел в себя только в больнице и первое время от шока не помнил вообще ничего. Только имя свое – все, что было в памяти. Через где-то час он вспомнил о друзьях. Пытался дозвониться Тэхену, потому что Чонгук не брал трубку. Долго пытался. Долго не понимал, почему они не отвечают. До тех пор, пока еще через пару часов к нему в палату с визитом не загремел Намджун. К сожалению, память вернулась слишком резко и болезненно. К сожалению, вернулась. Пак тихо скулит, опустив голову к коленям. -Придурок, -злится он, -недомерок, блять, -морщится от скручивающей боли, -да как ты вообще на такое пошел… -Он готов откинуться назад, чтобы лечь на траву. Ему не хватает сил даже сидеть, -Тэ, блять… Намджун чуть поворачивает голову, чтобы увидеть, где сидит Чимин, он прикусывает внутреннюю сторону щеки до крови и прикрывает веки, выдыхая через нос. Скорее бы «актеры» ушли. Самому бы с успехом доиграть… . . . Пак все еще сидит на холодной земле, когда к нему со спины подходит Ким. Просто Ким, уже не младший. Он не присоединяется к нему, просто стоит, сунув руки в карманы брюк. Он все время прячет руки, когда волнуется или чем-то обеспокоен. За спиной брат и друг. Чимин сильно шмыгает носом, чувствуя присутствие Намджуна. Не хочется с ним разговаривать. Но кроме него у парня больше никого не осталось. Их компания превратилась в какой-то хромой дуэт. Паршиво. Джун молчит. А что говорить? Слова сейчас настолько же излишни, насколько необходимы. Вот только оба варианта слишком тяжелы для исполнения, как быть? Парень встает прямо перед другом и ждет, пока тот на него глаза поднимет. Боль. Она появляется во всем теле, когда Чимин упирается в него взглядом. Он сломлен, разбит, раздроблен на мелкие крошки. Опустошен и безумен. Бессилен, как и все вокруг, перед тем, что в этом месте властвует. Смертью. Ким, замешкавшись, вытаскивает руку из кармана и протягивает ее Паку. Тот с брезгливостью смотрит на этот жест, но это чувство вмиг пропадает, когда горечь срывается с ресниц, обдавая холодом его щеки. Он плачет, ему так жаль, жаль всех: себя, Тэ, Чона, но больше всего Намджуна. Ведь он знает, что не все так просто. Чимин поднимается с помощью Джуна, пошатываясь на затекших и слабых ногах. -Нас парни ждут, -тихо-тихо сипит Пак, опуская глаза к земле. -Пошли, все разошлись, -зовет за собой Ким, направляясь к могилам первым. Парень наблюдает за уходящим другом, что уверенной походкой идет к своему брату. -Быстрее, -поторапливает Намджун. Чимин моргает пару раз, чтобы сфокусировать взгляд на картине, проявляющейся прямо перед ним: Кладбище. Осень. Одинокая фигура в черном стоит у двух могил. Не так он представлял свой день рождения. Не так Намджун представлял, но никто, даже он сам, о нем не вспомнил. Ким не заслужил. А чего… Это уже другой вопрос. Пак неуверенно встает рядом с друзьями. -Можно вопрос? Джун угрюмо сверлит взглядом мраморное фото брата под ногами, -валяй. -Каково это? -Что? -Намджун поднимает серьезные спокойные глаза, Чимин смотрит в пустоту перед собой. И, отчего-то, улыбается. -Что именно? -Единственный родной человек выбрал другого… Ким выгибает бровь и хмыкает, списывая такой бездушный для Пака вопрос на шок. Самому-то все равно. Просто странно слышать такое от него. -Единственный? -Вспоминает родителей, но тут же готов засмеяться от этой мысли, -мы не были настолько близки, чтобы я убивался по нему, -теперь и Намджун улыбается, ловя на себе беспокойный взгляд Пака. Что, спровоцировать не удалось? -Не настолько близки? -Морщится он. -Не смотри на меня так, -голос Кима серьезнеет, -я же не один. -Джун-а, -на секунду будто бы прежний Чимин возвращается в сознание, -нормально, когда болит, просто это означает, что для тебя это было важно. -Кто сказал, что болит? -Ким отворачивается, не желая продолжения этого бессмысленного диалога. Это ни к чему не приведет. Ни к чему. -Не притворяйся. -Просит друг. -Я единственный, кто не притворялся сегодня. -Говорит как на духу парень, смотрит на Чонгука. По телу бегут мурашки от резкого порыва ветра, который забирается за шиворот. -Что? -Морщится Чимин, -ты вообще слышишь, о чем ты говоришь? Почему ты ведешь себя как последний эгоист? Эгоист? Я? Единственный эгоист здесь – Тэхен. -Ты реши уж, ненавидишь меня или нет, -вдруг говорит он. -А то мне нужно знать, остался я все-таки один или нет. -Придурок, -бурчит Пак, а потом поджимает губы. Нервы, натянутые до предела, будто звенят на ветру. Становится не по себе. Повисает молчание, которое нельзя назвать неловким. Они слишком привыкли быть в компании друг друга, чтобы такая пауза имела хоть какое-то значение. Можно сказать, что это им даже необходимо. Очень и очень необходимо. -Как думаешь, -через несколько минут говорит Чимин, обращаясь к Киму, -они вместе? Намджуну приходится сделать усилие, чтобы не закатить глаза, -что за бред ты несешь? -Он чуть вздыхает, чтобы подавить чуть слышную дрожь в голосе. -Если существует перерождение, -тихо шепчет Пак, -надеюсь, они встретятся вновь. Проживут долгую и счастливую жизнь. Может, они и нас дождутся? -Усмехается со слезами на глазах. -Исчезнувших душ уже не вернуть, -говорит Джун, но вот только не Чимину – брату. И слава богу, что Пак его не видит в эту секунду. Ким немо плачет. А брат молчит. Только своей светлой улыбкой ему знаки подает, но о каких знаках может идти речь, если улыбка та на камне выгравирована. -Никогда бы не подумал, что любовь может быть такой сильной. Намджун готов в голос засмеяться. Это любовь? Серьезно? Это помешательство, ненормальная зависимость. -Любовь двух парней – худшее, что можно представить. -Любовь, -вторит Чимин, чуть кивая с легкой улыбкой на губах. Он не понимает глаз на друга. -Может, ты и прав, -Пак грустно усмехается, наклоняясь к могилам друзей, чтобы поправить цветы глицинии. -Но только не в этом случае, друг. Он смотрит на даты смерти Чонгука и Тэхена. Всего несколько дней. Тэхен не смог. Он умер не ранним утром двадцать четвертого, немногим ранее. Его сердце остановилось тогда же, когда и чонгуково. Чимин косо смотрит на Намджуна, вздыхает и поворачивается к нему, хлопая по плечу, -я пойду первым. Позвони мне, как доберешься домой. Домой? А где мой дом? -Бывай, -отмахивается Ким. Пак отходит от друга на некоторое расстояние, прежде чем остановиться и оглянуться назад. Парень поджимает губы и стискивает зубы. Намджун не сдвинулся с места. Ему нужно побыть одному с братом. Ему это необходимо больше, чем кому-либо. Может, Ким сам этого не осознает. Джун чуть слышно дышит и почти не моргает. Я не один. Да, он не один, но останется, когда вернется в квартиру, где его всегда ждал хён. Это ничего, он привыкнет. Сейчас придет туда и… Да, привыкнет… Его отвлекают шаги и тихий звук колес. Парень оборачивается, впечатываясь взглядом в двух парней. Он видел их издалека, кажется, их близкого тоже похоронили сегодня. Эти двое выглядят побитыми. Один в коляске, второй помогает ему ехать. Впалые щеки, мешки под глазами. Он как будто увидел в них отражение Пака. Парень, что везет коляску на секунду поднимает глаза, встречаясь с незнакомцем взглядом. Он мимолетно смотрит на могилы напротив него и вновь возвращается к человеку. -Соболезную, -голос скрипит. Они не останавливаются. Ким вяло кивает в знак солидарности. Трое расходятся. Джун возвращается к брату. Еще немного стоит перед могилой, пытаясь вглядеться в знакомые черты лица на фото. Он ведь совсем не такой. Ким размыкает губы и порывается что-то сказать, но останавливается, сжимая в кулак пальцы в карманах. Становится больно. Парень резко разворачивается на месте и стремительным шагом покидает кладбище, не желая оставаться здесь больше ни секунды. Больше всего на свете Намджун ненавидел прощаться. . . . Ким стоит перед дверью в квартиру, сжимая в ладони ключ, что холодом кожу обдает. Все никак не получается его согреть. Для этого нужно свое тепло отдать. А его нет. Секунды переходят в минуты. Ему не хватает смелости вставить ключ в замочную скважину и повернуть. Намджуну кажется, что, если он позвонит в звонок, ему откроют. Неважно кто из тех двоих, но откроют. Он силится прогнать желание позвонить, потому как Ким не сошел с ума. Пока еще нет. Он не был здесь всего несколько дней, но не в силах помочь себе. Парень теряет спокойствие, теряет уверенность в реальности происходящего. Пытается отречься от бреда, что подает ему свой собственный мозг. Их нет. Этих двоих нет и больше не будет здесь, так почему же… Джун поднимает руку с ключом в ней и вставляет в нижнюю замочную скважину. С мгновение медлит, чтобы сделать простое действие. Ключ не поворачивается. Парень проводит ладонью по лицу, пытаясь проснуться. Чимин снова закрыл на верхний замок. Приходится проделывать все снова. Ким замирает в проеме, пустым взглядом впечатываясь в пространство такой же пустой квартиры. Ти-ши-на. Самое непривычное из того, что только могло быть. Только не в этой компании и не в этом доме. Было такой редкостью застать подобный момент умиротворения. Теперь же здесь так будет всегда. Парень закрывает глаза, вслушиваясь. -О? Намджун? Заходи, -приветствует Чонгук. Он делает шаг за порог, закрывая за собой дверь. -Где Тэхен? -Он на кухне, проходи, Тэ будет рад тебя видеть. -Вот как. -Ким, наконец, открывает глаза. Чона нет, как и не было. -Вот как… Спасибо. По квартире разносятся нечастые стуки шагов. Куртка падает на пол. Джун идет по коридору в гостиную, проводя ладонью по стене. Хочется слиться с интерьером, стать его частью, чтобы больше отсюда никуда не уходить. Парень чувствует аромат парфюма Тэхена, очень слабый запах от сигарет Чонгука. Скоро и этого здесь не останется. Он сильно втягивает носом воздух, прикрывая веки вновь. -Тэхен? -Тихо зовет он. Но он не отвечает. У него был брат, потом лишь его часть, а сейчас не осталось ничего. Ким слабо улыбается и медленным шагом ступает на кухню. Начинает темнеть. Сейчас солнце садится раньше, чем летом. Здесь все, как прежде. А что должно было измениться? Намджун подходит к окну на кухне. Аккуратный и чистый двор. Парковка, впереди, где-то в километре от дома, небольшой парк, который видно отсюда. Его было видно и из окна родительского дома, только с другой стороны.

***

-Это потому, что нам суждено в любом случае быть рядом.

***

-Врешь, -отвечает в пустоту Ким. -Ты всегда мне врал. Потому что тебя нет. -И, подумав, вновь зовет, -Тэхен, -голос дрожит. Брат ему вновь не отвечает. Намджун лишь вздыхает, оборачиваясь назад. Теперь на этой кухне на два стула больше, чем нужно. Кое-что привлекает его внимание. Парень не заметил этого тогда, когда только вошел сюда. Ким видит фоторамку, что раньше стояла в гостиной. Пак ее сюда притащил или брат? Он со злобой и горечью смотрит на фотографию четырех счастливых парней. В нем просыпается ненависть ко всему. Рамка, от удара об стену, разлетается на части. -ТЭХЁН!!! Ким часто дышит. Цепляясь взглядом за все, что только попадается на пути. Что еще сломать? Что еще разрушить, если самая искорёженная вещь в этом доме это он сам?

***

-Помоги мне. -Просит Тэхен со слезами на глазах, они пусты. -Я не знаю ради чего мне еще жить. Зрачки младшего превращаются в маленькую черную точку. Он опускает холодный взгляд на часы и только потом возвращает взор к брату.

***

Из-за сильной любви люди становятся слабаками. Но каждый ли слабак способен на такое? И речь не о Тэхене и Чонгуке – о Намджуне. Если бы ему действительно было наплевать на брата, он помог бы ему? Или… Если бы младший по-настоящему дорожил братом, он не помог бы ему с тем, что произошло? Все-таки все с точностью наоборот. Он слишком дорожил, боялся, что Тэхен возненавидит его за то, что он не помог. Что тот придурок все равно кинется за Чонгуком. Намджун падает на колени прямо перед разбитым стеклом рамки. Фотография не испорчена, осталась целой и невредимой. Теперь понятно, что ты чувствовал, когда сказал, что больше не желаешь существовать. Парень сгибается пополам, впиваясь в ткань белой рубашки в районе сердца. Ким упирается лбом в пол и дрожит. В немом крике содрогаясь, он теряет остатки себя. Слезы беззвучно падают на паркет, даже не касаясь щек. Джун рвано вдыхает и на выдохе, наконец, кричит, срывая голос: -ЖИВИ РАДИ МЕНЯ. Но брат его не услышит. Больше всего на свете Намджун ненавидел прощаться. И он не смог.