Брат

На белых страницах аккуратным почерком Вадим расписывал все свои одинокие дни. Немного разнообразия и длинных записей было тогда, когда они проводили дни с Эриком. Ну и тогда, когда у Вадима завелись друзья. Эрик словно видел, как подросток, своей тонкой рукой выводил эти буквы. Что было на его лице? Когда-то разочарование, когда-то радость, когда-то слёзы. Неровные, извилистые потоки виднелись между синих пунктиров, что обозначали строчки. Может свет глаз цвета морозного леса неудержимо гас, пока Вадим пытался сосредоточиться на своих мыслях и где-то из души выползали болезненные события. «Я не чувствую себя человеком. Точнее, какой-то материей, будто я застрял между двумя мирами и никак не могу выбраться. Вечное молчание окутывает меня. Я не могу жить, но и умереть я тоже не могу. Я не могу находиться в ладах с обществом. Мне очень тяжело общаться с людьми, хоть с кем-то. Не знаю, смогу ли я продолжать жить дальше?» «Я чувствовал бы себя на все сто, если бы не Дилан. Он обещал, что мы проведем время «втроем: я, он и Эрик. Я был в предвкушении этой поездки, но когда мы ехали и Дилан завернул на улицу со всякими шл. профурсетками, я сразу понял, что Дилан хочет взять с собой очередную подругу. И не просто подругу, а ту, которая любит Эрика. Она испортила просто всё! И Дилан наорал на меня. Единственное, что меня спасло тогда — это Эрик.» «Это Эрик.» Харрис был рад понимать, что в каком-то роде являлся для него спасением. Он поймал себя на мысли, что хотел бы, чтоб им был заполнен весь дневник Вадима от корки до корки. Чтоб только Эрик был в его жизни. Заполнял его жизнь полностью. На все сто. Ладно, пусть один процент заполняет школа, так уж и быть — разрешает Эрик, кивая сам себе. Он понимает, что с помощью этого дневника отыщет ключ к самым потайным уголкам сердца Вадима, узнает, с какой стороны подобраться, что говорить и как действовать. Свежие записи он хотел оставить на самое основное, но он понимал, что времени у него не так уж и много. На часах пять утра. Всего то. Эрику стоит побыстрее изучить информацию, а то он прочитает слово и сразу улетает в свои мысли, размышляя над этими словами, фантазируя и что-то представляя. Пока что Эрик понял одно — Вадим чувствует себя чужим в обществе. Но Эрик — не общество. Эрик то самое уютное гнёздышко, куда Вадим вскоре будет бежать изо всех сил и проводить там всё своё время. Харрису хотелось укрыть Вадима от мира и проблем, что окружали бедного подростка, потому что Ангел слишком хрупкий, чтоб самостоятельно вытащить свои белые крылышки из-под тяжести груза этой бренной Вселенной. «Я чувствовал себя счастливым рядом со своими друзьями до того момента, пока Эрик не сказал мне, что они могут бросить в любую минуту. Неужели все люди такие? Неужели нет ни одного человека, кто спасёт меня, хотя бы вытащит из этой бесконечной апатии, даст понять, зачем я живу. Потому что сам я не справляюсь. Эрик говорил, что он именно тот, кто мне нужен. Но мне иногда страшно рядом с ним.» Страшно? Эрик вспоминает, как хватал Вадима за руки, пока тот пытался вытолкнуть его из комнаты. Это всё произошло из-за этих непонятных друзей. Вадим уже сомневается в них, стоило Харрису сказать несколько давящих слов. Эрик думает о том, что если он подберет еще более жесткие слова, Вадим поведется. Он легко внушаем и это будет лишь на руку. Нет и нет! Я не хочу ломать Вадиму жизнь. Я делаю это всё ради его же блага. Потому что он не вытерпит еще одного предательства, — Успокаивает себя Эрик. Судорожно листая страницу за страницей. Обычные описания школьной повседневной жизни. Он жалуется на джоков и учителей, говорят, что они слишком несправедливы к нему. И почему говорят, что Ангелы — это прекрасные существа. За своё божество надо платить слишком грязной монетой, а именно — жизнь среди обычных людей, чей разум не может достичь понимания того, что рядом с ними Ангел. Точнее, они понимают, что рядом с ними человек, который отличается от них, они боятся его, включают режим хищника. Для Вадима все люди всегда будут хищниками. А Эрик безопасным местом. Харрису хотелось, что бы Вадим навсегда позабыл других людей. Маму, папу… Брата. Брата… Дилан. Эрик наконец-то отвлекается от дневника и понимает, что хочет отнять у своего лучшего друга чуть ли не самое родное. Плевать. Он тоже для меня родное. Роднее, чем тебе, Дилан. Мне нужнее. Отдашь. Отдашь и не будешь вспоминать о Вадиме. Потому что Эрик никому не позволит о нём думать. Никому. «Мы с Эриком так здорово посидели на той поляне. Мне кажется, я ещё такого ни к кому не чувствовал. Это что-то волшебное, притягательное. Я слушал раскаты грома и дождь, но мне не было страшно в этой темноте, потому что Эрик был со мной. Он уделяет мне много внимания. Я не понимаю с чего бы это, потому что впервые такое, когда человек уделяет мне много своего времени. Я всегда думал, что у людей для меня не будет времени. Никогда…» Давай же, Вадим. Скажи, что тебе это нравится. Скажи, что все мои знаки внимания не зря. Эрик буквально с силой сжимал несчастный блокнот, требуя у текста каких-то ответов. Казалось, он даже не понимал, что записи давно написаны и если тут нет ответа, значит пока и не будет. Когда Эрик услышал слабый шелест страниц, он пришёл в себя. Он настолько сильно сжимал блокнот, что помял страницы. Какое же ты чудовище, Харрис. Ты просто чудовище. Мало того, что своровал у спящего Ангела, который тебе доверяет, его личный дневник. Так еще и испортил его чистую, невинную вещь. «Ты так же и Вадима испортишь, убьёшь» — Твердили снова вернувшиеся из ниоткуда голоса. Они повторялись в голове больным, нещадным эхом. «Тебе нельзя прикасаться к Вадиму. Ты уничтожишь его. Где он, а где ты. Чудовище. Испортил единственную отдушину бедняжки Вадима. Интересно, как отреагирует Дилан, когда узнает?» — Просто заткнитесь, — Эрик ухватился за голову, старясь держать себя в руках. Обычно в эти моменты Эрик начинал крушить всё, бить стены, орать. Совсем как в семнадцать лет. Лишь бы они ушли. Лишь бы больше не беспокоили. Не несли правды. Ведь Эрику страшно их слышать, потому что это осколки его здорового разума, которые он подавляет. Они говорят лишь правду. Эрик резко встаёт и уходит на улицу. Холодный рассвет встречает его. Он впервые за долгое время вытаскивает сигарету из пачки, которую так и не вытащил из кармана штанов и закуривает, нервно выпуская дым. Он пытается успокоиться и берёт уже вторую сигарету. Чувствует холодный воздух, наблюдает спокойный густой туман, что рассыпался и обнял дальнюю полосу леса. Сейчас нужно остановиться. Положи дневник обратно, Эрик и ложись спать. Потом ты за ним ещё обязательно вернешься.