Красный – цвет страданий

– Она точно была там. Слышишь? – почти истеричным голосом тараторила Ёль, нервно поглядывая на серёжку, разместившуюся между большим и указательным пальцами. – Я отчистила её. Закрепляющийся замок погнулся, – девушка сощурилась, опираясь на стол локтями и поднесла находку к искусственному свету лампы, продолжая вертеть её. – Ты больше ничего там не увидела? – спросил Пак, резко выпрямившись и осев на край кровати. – Нет. Там один мусор кругом, – в висках у ИнЁль завибрировало. Девушка шумно вдохнула, не зная, что со всем этим делать дальше. Куда не повернись, везде её встречает тупик. – Ты запомнила, где это? – Чимин поднялся на ноги, принявшись мерить спальню шагами. – Не особо.       В дверь постучали и оттуда вылезла знакомая макушка. ИнЁль выдернули из раздумий. Девушка сама того не ожидая, чуть ли не подпрыгнула на месте. Она отбросила серёжку, куда-то на пол, а сама прикрыла динамик ладонью. – Мы с папой ушли в магазин. Тебе чего-нибудь взять? – ласковый голос мамы, ненадолго разрядил тягучую обстановку. – Нет, спасибо, – отозвалась Ёль, покорно выпрямившись, и уводя телефон подальше, чтобы мама не заметила, себе за спину. Хван не знает, слышала ли та чего-нибудь лишнего. – Точно ничего не хочешь? Учти, дважды никто не пойдёт, – предупредила женщина, раскрывая дверь ещё сантиметров на пять и разрешая себе немного войти. Она быстро пробежалась глазами по комнате, задерживаясь на дочери.       Петли скрипнули резанув по ушам. Хван надавила на кнопки, убавляя звук в телефоне, и обратилась к маме более решительно: – Ничего не нужно! – строго оборвала девушка, боком разворачиваясь и принялась подтягивать к себе учебник, спокойно лежащий на столе. Перед родительницей стоит изобразить хоть какой-то вид бурной учебной деятельности. Иначе начнёт задавать вопросы по типу: «почему не готовишься»? Тогда её точно не спровадить из комнаты. – Хорошо, – сдалась женщина, последний раз глянув на дочь. Она осторожно закрыла за собой дверь, оставив маленькую щёлочку.       Услышав то, как шаги по скрипучему полу стали отдаляться, ИнЁль убрала от себя всю домашнюю работу. Пальцы девушки пару раз побарабанили по столу. Она обернулась, посмотрев на собственный шкаф с одеждой, где всегда прятала очень важную вещь. В голове моментально зародилась идея. – Ты ещё здесь? – севшим голосом поинтересовалась Хван, подходя к шкафу и прибавляя звук. – Да, – ответил парень, и Ёль немного полегчало. – Что у тебя случилось? – Мама вошла в комнату, – девушка провела себе ладонью по лицу. Прислушалась к отдалённым, неразборчивым разговорам родителей. Лучше будет убедиться что те совсем покинули двери дома, чем потом судорожно что-то прятать и делать не виноватый вид. Может первый раз и сработало, но вот что будет сейчас?       Ёль, окончательно убедившись, что, вроде как, входная дверь захлопнулась, так же не спеша дёрнула за ручки шкафа. Открыла одну дверцу, затем вторую; запустила руку в карман кардигана, нащупала там ключ, который пару раз перекладывала. Когда пальцы касались холодного металла, у Хван, как всегда, отлегло от сердца. Девушка проверяла этот чёртов ключ каждую неделю. Благо, никому, кроме неё, не хватает наглости шастать по чужим комнатам и тем более копаться в чужих вещах. – Мне нужно кое-что сделать, – ответила в трубку, пока слышала одним ухом шорохи Чимина на том конце. – Что именно? – Пак остановился посередине своей комнаты, бегая глазами по всему периметру. Разыгравшееся предчувствие какого-то страха за девушку, неловко кашлянуло где-то сбоку. Потому что та, по видимому, объясняться не собиралась. – ИнЁль?       Достала и тут же сжала в кулаке, чувствуя как края ключа впиявились в тонкую кожу. Она потихоньку выбралась в тихий коридор, подбираясь ближе к кухне, и выглянула. В прихожей было тихо, словно там несколько минут назад никто и не стоял. Хван осталась совсем одна, слушая только дыхание Чимина на том конце, что никак не мог успокоиться, постоянно называя её имя.       Ждать, когда наступит идеальный момент почти без толку. Мама часто дома, а тут их не будет как минимум пол часа. И если этот шанс сам пришёл к тебе в руки – нужно хватать не задумываясь. Вот и ИнЁль рассудила, что пора. – Давай потом поговорим. Я позже всё тебе объясню. Спокойной ночи, – она сбросила первая, ни дослушив, что он там хотел сказать. Пак знает, что с ней случается, стоит только этому начаться. Да и времени на лишнюю болтовню нет. Хван отложила телефон на небольшую полочку, висевшую под зеркалом. Тот тут же завибрировал, высвечивая знакомое имя на главном экране. ИнЁль надавила на кнопку, прекращая вызов. Девушка подняла глаза, коротко заглядывая на своё же отражение. Вид не менялся – всё ещё был таким же помятым. Она вдруг понимает: вчерашний день был тяжёлым. Сегодняшний — не лучше.       ИнЁль вспоминает тот день, когда стояла точно напротив двери в комнату сестры и собиралась с духом. Сейчас, когда многое известно, какой-то особой паники она не ощущала. Наоборот, видимо, смирилась. Лёгкая дрожь была и внутри, и снаружи, – но не пугала. Это даже не в новинку для Хван.       Ключ лежал в руках, нагретый от естественного тепла девушки. Чёрный, с отслоившейся краской на краях. Его дизайн красивый, и немного устаревший: может, и от того такой привлекательный? Мама так и не прознала о пропаже. Поверила дочери и не стала проверять, что та могла забрать из родительской спальни. Ёль жаль, что она не смогла соблюсти эти границы до конца. Зато сколько такая выходка ей дала! Она узнала много нового, даже то, чего не ожидала.       Прежде чем открыть дверь, ИнЁль пару раз глубоко вдохнула, а затем выдохнула. Нужно было себя хоть чуть-чуть утешить. Ключ переместил из тёплых ладоней, в замочную скважину. Два характерных щелчка.       Щёлк. Щёлк.       Задерживаться в коридоре не стоит. Время ограниченно.       Это последний раз.       Снова тот же мрак и поднявшаяся пыль встретили ворвавшуюся. Почему то действительно очутиться здесь во второй раз – не так страшно. Разве что, это тебе не чердак, где в сериалах и фильмах прячется нечисть среди хлама. Только это и спасало. Она не в ужастике, а значит, с ней ничего не случится. Наверное.. Тонкие пальцы надавили по пластику. Справа, на уровне бедра. Свет озарил комнату.       Тишина провожает зайти внутрь. Ноги перешли порог. Груз воспоминаний буквально сбивает, заставляя терять равновесие и подкоситься. Находится здесь не просто, отчего тело напрягается. Хван кладёт руку на уровне груди, и комкает ткань футболки. Главное – следить за дыханием, и тогда всё будет хорошо. А ещё, нужно не дать страху подобраться сзади. В этот раз она сможет продержаться дольше.       Шкаф сестры, единственное, что она осмотрела, прежде чем убежала. Есть ещё стол, полки, тумба, кровать. Решить с чего начать, почему-то задача сложная. Мире, видимо, всё прятала. Прятала там, где считала, что это не достанут чужие руки. Для чего младшая оберегала свои секреты, Хван предположить может, но не уверена, окажется ли права. Кто бы мог догадаться хранить залоговые билеты в коробке из под обуви. Казалось бы, такой простой тайник, но о нём сразу и не подумаешь. Как говорится: хочешь спрятать вещь, – положи её на самое видное место.       ИнЁль в первую очередь достала билеты, и поспешно вышла из комнаты. Это стоило сделать раньше, ещё тогда, впервые. Но фобия её настолько сковала, что она отходила от этого шокирующего состояния около недели. Девушка часто дышала, боясь, что кислород когда нибудь закончится. Такое происходило машинально, она не сразу догадывалась, с чего бы лёгким начать медленно сужаться, выбивая весь остаток необходимого для жизни воздуха. Хван забрала бумажки с собой и упрятала в тумбу, под старые тетради, лежащие там на дне с прошлого года. Затем вернулась, облокотилась на стенку, чуть-чуть съехав и прикрыла глаза на пару секунд. Пересилить страх – это какое-то испытание из ада. Но она немного справляется.       Сделав несколько глубоких вдохов, она распахнула карие глаза. Взгляд зацепился за половицу, под кроватью сестры. Та выбивалась за счёт других тем, что немного была выше. ИнЁль отлипла от стены и, с огромной заинтересованностью, подобралась ближе. Девушка опустилась на колени, хватаясь пальцами за деревяшку. Приложив усилия, та немного поднялась. Под щелью виднелось что-то тёмное и твёрдое. Хван, помогая второй рукой, выдрала хлипкую доску. Половина шкатулки показалась тут же. ИнЁль достала находку как можно скорее и, вставила доску на место, совсем не аккуратно.       Девушка поднялась с колен. Провела ладонью по лакированной поверхности шкатулки, собирая с неё пыль, а местами паутину. Та пролежала там долго, не тронутая. Покрутила, чтобы рассмотреть получше, а затем и вспомнить, где она такую уже видела. Сама шкатулка довольно старенькая. Крышка была поцарапана. ИнЁль не могла предположить, как давно сестра её хранила, но раз спрятала в такое труднодоступное место – это означает, что внутри лежит что-то важное, и никто, кроме МиРе не должен был до неё добраться. Пожалуй, узнать, что хранит в себе шкатулка – очень ценно.       Пальцы подковырнули край крышки. Та не хотела поддаваться на манипуляции ИнЁль. Она повернула шкатулку вверх ногами, посмотрев на дно. Дата и одно предложение были выжжены совсем не аккуратно.

1979 год.

Моей любимой жене на нашу годовщину.

      Раз за разом перечитывая, до Ёль доходит откуда она могла быть у сестры. Это шкатулка их бабушки, а этот подарок был сделан дедушкой своими же руками. Бабушка отдала эту шкатулку МиРе когда той исполнилось четырнадцать, после кончины дедушки. Она предназначалась младшей, чтобы девушка хранила в ней свои украшения.       Хван с тоской оглядела находку, проглотив ком в горле. Девушка поднесла её к уху и слабо потрясла. Тихий, глухой стук раздался, а ещё что-то елознуло, будто сделанное из металла. Шкатулка не пуста, и это немного радует, но и заставляет быть осторожной. Девушка постаралась внимательно изучить, крутя, нажимая на четыре кнопки, которые были сверху – но результат не менялся. Шкатулка не хотела открываться, как бы Ёль не пыталась.       К ней был нужен особый подход, а именно разгадать механизм, чтобы её открыть.       ИнЁль на время загрустила и посмотрела перед собой. Окно висело над кроватью, с небольшим выступлением. Под кремовыми занавесками, находились ароматизированные свечи, подожженные несколько раз и какая-то игрушка непонятной формы, с пугающей мордой, больше похожей на инопланетянина, которую МиРе выбила из автомата семь месяцев назад. Хван младшей нравилась эта чудаковатая игрушка, и она называла её «милой». Только в чём очарование этого безобразия ИнЁль не знала. Она просто странная и даже не симпатичная. Но МиРе каждый раз смотрела на неё с улыбкой, будто то несло какое-то особое воспоминание. Лето и половину осени младшая провела беспечно, местами прям погруженная в свои мечты и грёзы.       Даже какая-то тоскливая полуулыбка появилась на розовых губах девушки.       Она прижала шкатулку к груди. Тишина в коридоре начала моментально разбавляться. Дверь в прихожую постепенно открывалась, впуская внутрь уже прибывших взрослых. Хван испугалась не нашутку. Если увидят, то ей конец.       Ёль подорвалась с места и открыла свою дверь в комнату, чтобы спрятать находку. – ИнЁль, мы дома! – крикнула мама, заставив сердце дочери пропустить удар.       Когда шкатулка переместилась под кровать девушки, она как можно тише и как можно скорее вышла в коридор, и схватилась за ручку двери в комнату сестры. По телу словно прошёлся разряд тока. Движения были судорожными и дергаными. ИнЁль настолько увлеклась, что совершенно забыла о родителях, которые так быстро вернулись из магазина. А может ей просто показалось что быстро?       Дверь закрылась, ключ торчал в замочной скважине. Она провернула его, слыша этот звук.       Щёлк. Щёлк.       Девушка завела руку за спину и над её фигурой нависла знакомая тень. – Ты что делаешь?

***

      Ключ лежит на самой середине стола. Где-то неподалёку, облокотившись на кухонную столешницу, со сложенными на груди руками стоял отец и свесил нос вниз. А над ИнЁль возвышалась строгая фигура женщины, что нетерпеливо стучала указательным пальцем себе по предплечью. Руки у неё также были скрещены на груди, только намного напряжённее. Взгляд был убийственным.       Хван смирно сидела на стуле, смотря на этот ключ. Ну вот и всё. Тайну, что она хранила продолжительное время, так нелепо раскрыли. Рано или поздно это должно было случится. Вот только Ёль, была неподготовленная, от слова совсем. – Объяснений мы так и не дождёмся, ИнЁль? – грозный голос мамы, словно раскат грома в солнечную погоду. Одновременно пугает, и заставляет буквально готовить себе гроб где нибудь под высоким клёном. Самое время провалиться сквозь землю, сгорая от стыда.       Ёль за это короткое время, так и не придумала как огородить себя, потому и вовсе молчала. Мозг как будто перестал работать в этот момент, или, вообще, был занят другим. – СонМи, – позвал папа, поднимая свою голову, отрывая взгляд от пола. Его широкая фигура шелохнулась, расправляя плечи. – Не сейчас, – спокойно отреагировала женщина, продолжая сверлить дочь «глазами-иглами». – Ты должна рассказать зачем тебе ключ от...       Она запнулась, проглатывая ком. –... от комнаты МиРе.       ИнЁль, наконец, подняла и свои глаза тоже. Бегло изучала лицо матери, что находилась на грани своего взрыва ярости. Девушка понимала, она получит в независимости, расскажет или промолчит. Вот только молчание на пользу вряд-ли пойдёт. Может, если что-то скажет, гнев мамы будет не таким сильным. – Зачем было закрывать комнату? – невинно спросила Ёль, до конца не осознавая что вопросы тут, задаёт не она. Но он был настолько любопытный, что и проигнорировать невозможно. Да и сидел он в ней, ещё с того дня, когда дверь не поддавалась, стоило нажать посильнее. Это было сделано ради того, что унять свой интерес, в самые первые дни, после шокирующей новости. – Будь добра, отвечай только на то, что я спрашиваю, – брови женщины нахмурились.       Как и ожидалось. Вообще нет гарантий услышать хоть что-то. Но попытаться стоило. Тот факт, что Хван поймали с поличным – уже заставляет маму не быть до конца искренней. И пока ИнЁль чувствует разыгравшую на душе тревогу, у женщины складывается в голове паззл. – Так вот что ты тогда делала в нашей с отцом спальне, – заговорила возмущенная мама. – Ты соврала мне! – вспыхнула как спичка, скривив гримасу.       До этого будто отстраненный глава семейства и сам выпрямился услышав такое от своей жены. Не хватало ещё отцу разочароваться в собственной дочери. Он сделал шаг ближе, присоединяясь к женщине.       Ёль смутилась сильнее и только сейчас ощутила весь стыд перед взрослыми. Девушка осознает, что поступила неправильно и готова поплатиться по полной программе. Никакого телефона? Не выходить из дома? Что могут придумать двое вскипающих от возмущения родители? Честно говоря, она была готова на всё, лишь бы те немного усмирили свой гнев.       Все слова застряли в горле. Руки знатно начали потеть, а глаза и сами не могли посмотреть на своих родных. Стало очень не по себе. – Что ты делала в комнате сестры? – повторила вопрос мама, в своём тяжёлом тоне. – Ничего..       Это «ничего» далось очень непросто. Будто та выдавила это из себя, за что получила свирепый взгляд. – Врёшь ведь, – пронзительно, будто сквозь она посмотрела на поникшую дочь.       ИнЁль и сама понимает. Правду рассказывать она точно не станет. Она всё ещё помнит, как мама остро реагирует, стоит вспомнить всё, что связано с младшей и её пропажей. Отец рядом только добавляет мрачности ситуации. Если и он начнёт давить, то у брюнетки начнётся мелкая истерика. Отец был последней надеждой на то, чтобы помочь матери хоть чуть-чуть успокоиться. Когда на тебя давят и буквально прижимают к стенке – объяснять что-то внятно, всё равно, что встретиться со своим кошмаром. Парализует. – Да, я взяла ключ, ты права, – поборов своё смущение и сожеление, проговорила Ёль. – Зачем? – накрашенная бровь женщины изогнулась.       – «Затем, чтобы понять что такого произошло в жизни МиРе, что она неожиданно пропала. И как только я начала копать глубже, ввязалась в такое дерьмо, что с трудом пытаюсь разобрать. И лучше бы вы оставили меня в покое, чем доставали своими вопросами»! – хотелось кричать девушки, но крик так и остался в груди, на выдохе.       Кулаки под столом начали сжиматься, и комкать пижамные штаны. Губы то и дело складывались в одну тонкую линию, почти до побеления. Выхода нет. Соскочить тоже не получилось. Ещё варианты? – Просто.. мне захотелось побыть в её комнате и всё.       Ответила Ёль, смотря в глаза обоим своим родителям. Отец выглядел одновременно серьёзно и обеспокоенно. На лице мужчины читалась некая «жалость» по отношению к своей дочери. Он не настолько напорист как своя супруга. Поэтому часто уступает и даёт слабину.       Мама это что-то другое. Она как непробиваемая стена. Ей пулю в лоб всё нипочём. Но вот на её лице ни одной эмоции, кроме раздражения не играет. И кажется, будто она за сомкнутыми губами, скрипит зубами. Желваки на челюсти напрягаются. Она выпустила воздух из лёгких. – ИнЁль, сколько можно тебе повторять? – начала она, оглядывая виновную. – Перестань заниматься всяким бредом! Ты думаешь я просто так закрыла дверь на ключ? – Это просто комната, мама! Чего ты так боишься? – взвыла Ёль, вскакивая с собственного места. – Это не просто комната! А комната твоей умершей сестры! – Опять ты за своё? Меня злит что ты так просто подписала долбанные бумаги и закрыла дело! Ты даже не попыталась заставить их продолжить искать улики! – взмолилась она, чуть ли не хватая маму за локти и не тряся её, чтобы та начала смотреть дальше своего носа.       Хван подмечает, какая мама – не смелая. В ней ещё больше страхов и отторжений, чем в дочери. Всегда была такой: находила спасения в своей истерике, дабы от неё отстали и пожалели. Попросили прощения за то, что довели. Ведёт себя как ребёнок. Заливается слезами и пищит, чтобы её оставили в покое. Девушку подобное поведение злит, и заставляет клубившийся в груди гнев нарастать, выпуская ядовитые пары. Взрослого человека уже не исправить, каких бы усилий не было приложено. Ей оставалось только мириться. Мириться со всем, что ей подкидывала жизнь. Быть терпеливой, не нарушать тишины и не пересекать чужие границы.       Все заслуживают того, чтобы их не трогали. Но это другое. Разговор идёт о ней, как о матери, и о дочери, что не появлялась в доме, больше двух месяцев. И как она так легко признала смерть Хван младшей?       В конце концов ИнЁль была съедена собственными эмоциями, которые нередко выходили из под контроля. – Они собрали всё, что могли! Чего ещё ты от меня хочешь? – не отступая от своих принципов, она ещё сильнее обозлилась, рявкнув на свою дочь. – Чтобы ты перестала быть такой чёрствой! У тебя пропала дочь! А тебе всё равно!? – Хван ИнЁль, ты перегибаешь! Помни, с кем сейчас ты разговариваешь! – гаркнула женщина, а сама вся напряглась. – Ещё одно слово и я сама запру тебя в своей же комнате. Будешь сутками сидеть над домашней работой и только попробуй не сдать экзамены! Ты должна думать о своём будущем и поступить в хороший университет, а не заниматься всяким бредом!       У ИнЁль дрогнул подбородок от колючих слов мамы. Давно она не видела её такой. Гнев остро обжигал грудную клетку, и справиться с этим озлобленным напором Хван не смогла. Родительница сжала собственные пальцы в кулаки, до их побеления, будто сдерживала себя, чтобы не дай бог прилетело родной дочери.       До этого безучастный отец ударил ладонью по столу и сердито оглядел притихших за пары секунд жену и дочь, чей взгляд тут же сменился на испуганный. – Перестаньте ссорится с друг другом! – голос мужчины был намного суровее, чем крики двоих родных. – Закроем эту тему раз и навсегда! – изъявил он, чуть ли не побуровев. – Что? – в унисон спросили Ёль и мама. – ИнЁль вернёт ключ на место. СонМи запрет дверь в комнату и мы к этому больше не возвращаемся, понятно вам?       Хван не перестала возмущаться. Кажись, атмосфера в этом доме затянулась нагнетающей темнотой настолько, что только подогревало этот гнев. Девушка, считает отец оборвал их несправедливо. Она, наконец, могла высказать маме всё, что накопилось. Но папа – специально перечеркнул. Очень глупо замалчивать такое и делать вид, что всё нормально.       Не став дожидаться ответа, глава семейства забрал ключ со стола. – Ты можешь идти, Ёль, – сказал он, пряча в карман подобранный железный ключ.       Хван одарила обоих взглядом наполненного обиды. С тяжёлым грузом отправилась в комнату, желая выплеснуть свою злость на чём нибудь.

***

      Вчера вечером, ИнЁль спрятала шкатулку сестры. А сегодня утром, отправляясь в школу, забрала с собой. После того, как родители узнали о проникновении и воровстве, боялась уже и за свои секреты. Мало ли, вдруг матери взбредёт в голову проверить, что такого хранится в комнате старшей дочери? Залоговые билеты она также забрала с собой, положив те в рюкзак. Прибрала к рукам и серёжку, что валялась на полу какое-то время.       Дорога в школу в этот раз была почему-то длиннее, чем обычно. Она шла, пропуская мимо себя прохожих, теряясь. Пальцы цеплялись за лямки рюкзака, сжимая их. Любопытство сжирало Хван. Но узнать, что хранит шкатулка вчера, после ссоры, было невозможно. Создавалось ощущение, будто теперь за ней приглядывают намного тщательнее. Снова вернулся этот потусторонний взгляд, прожигающий затылок. Сначала один, потом другой. И всё это так просто не вынести, а смириться – нереально. Сколько бы времени не прошло, к этому нелегко привыкнуть.       Ветер подул в спину и затылок, лохматя чёрные волосы девушки. Она остановилась на пешеходном переходе, увидев, как блондинка на той стороне ей улыбается. Сегодня Розе подвёз её папа, но та решила дойти до школы вместе с Хван. Сколько раз она подходила к этому месту утром, не застав подруги. История с отличницей завершилась, но осадок остался. Чеён не отказалась от дружбы с ней. Она просто взяла перерыв, чтобы успокоиться и дать возможность утихомирить бурю внутри всем, кто поучаствовал в этом конфликте.       Зелёный свет загорелся, и все зашагали по белым полосам. Хван пошла не спеша, рассматривая больше серый асфальт, нежели подругу с хорошим на этот день расположением духа. У Пак с лица сползла улыбка. Над Ёль, как будто возвышалась огромная серая тучка, передавая состояние девушки. Это взволновало Чеён. – Что с тобой? – обеспокоенно спросила блондинка, глядя на повешенный нос подруги. – Плохо спала, – бросила она, потирая ненакрашенные глаза. Розе подметила что без макияжа, ИнЁль выглядит болезненно, хотя девушка не пользовалась большим количеством уходовых средств. Так что дело тут вовсе не в ярком мейкапе. – Тебя продолжают мучить кошмары? – Чеён шла рядом, осторожно расспрашивая «помятую» подругу. – ИнЁль сколько можно терпеть? Не будет ли лучше обратиться к специалисту? Тебе давно нужно было так сделать. – Спасибо, Розе, за беспокойство, но я как нибудь справлюсь, – ощетинилась Хван, дав понять что говорить об этом неприятно. – Никаких кошмаров, я правда не выспалась. На носу экзамены, верно? – Ты так из за учёбы? Не о том, что случилась в лесу или из-за сестры? – напряглась Пак. – Прости.. ты же знаешь что я переживаю за тебя. – Не бери в голову, – отмахнулась она, словно от назойливой мушки. – Правда из-за учёбы. А про то, что было в лесу я уже и забыла. Как только вся заварушка с окончанием школы закончится мы вместе вдохнём спокойно. – Хван старалась звучать бодро, и даже похлопала подругу по плечу. – Поскорее бы! А то я скоро сяду на успокоительные, – хихикнула Рози, подходя вместе с Ёль к воротам школы. Девушка расслабилась, ведь подруга звучала убедительно.       ИнЁль так и не решалась начать говорить об этом, с того дня, когда обман отличницы вскрылся. Девушка с белым ободком на голове, уже ступала по ступенькам, подбираясь к главной двери. Иногда она думала о самой ЮиСо и её словах. Вспомнила наполненные ненавистью и болью серые глаза, а также дрожащий жалкий голос. Практически упала на колени к ногам блондинки, умоляя ту простить совершенную ошибку. Но она так и не раскаялась перед самой Хван. Ведь по сути, натерпелась она больше всех. Червяк сомнения говорит что ей всё равно. Но даже так, ИнЁль по прежнему не настраивает Чеён против Юи.       В недрах сердца, селится невероятная жалость к русоволосой девчонке с короткой стрижкой. Она уже слышала от Розе признание ЮиСо. Девушка не хотела, чтобы ситуация дошла до точки кипения, и сама признала, насколько тогда, была «не в себе». Рассказала, почему именно так произошло и дала обещание, что подобное не повторится. Так и сидит в одиночестве, окружённая тетрадками да учебниками.       Чтобы вышло, если бы они помирились? ИнЁль и Юи найдут общий язык? Научила ли подобная ситуация хоть чему-то?       Когда Чеён в очередной раз увлечённо болтала, хватая под руку Хван, то заметила что та снова ушла в себя. Толкнув чуть-чуть в бок – эффект не произошёл. Тогда пришлось призвать витающую подругу в облаках другим способом. – Ау! – вскрикнула Ёль, чувствуя как щиплет от руки Пак. – Ты что творишь? – Можно узнать, как ловко у тебя получается уходить в транс, стоит мне заговорить? – лицо у блондинки кирпичом, и ей даже не жаль. – Прости, – выдавила из себя ИнЁль, потирая участок, где была защемлена нежная кожа девушки. – Я думала о твоей Юи и в целом вспоминала наш недавний конфликт. – Мне не послышалось? – резко остановилась Пак, удивленная сказанным. – Нет, – утвердила брюнетка, громко вздохнув. – Я просто подумала, что может она не так плоха? Ну в смысле у меня о ней сложилось крайне омерзительное впечатление и её поступок это самое преглупейшее что можно было сделать, но...! – оборвала она. – Мне её почему-то жаль, когда я вижу Кан одну. Из друзей у неё теперь, разве что учебники. – Вот оно что, – закивала Чеён. – Я правильно понимаю, что ты не против немного пообщаться с Юи и проработать эту ситуацию до конца? – Когда ты это говоришь, то я уже немного жалею о том, что сказала. – Никакой задней! – остановила начавшее отступление брюнетки, Розе, схватив ту опять под руку. – Попробовать всегда можно. ЮиСо действительно не так ужасна, все же мы совершаем ошибки, да? Второй шанс заслуживает каждый. – Мне важно, чтобы она её осознала на все 200% и извинилась, – аккуратно выпуталась из цепкого захвата девушка. – Она и так собиралась это сделать, – ответила Пак. – О чём ты? – непонимающе захлопала глазами ИнЁль. – Извинится. Ей нужно было время, чтобы подобрать слова и в конце концов сделать этот шаг, – объяснила Чеён, вместе с Хван миновав турникет, и подходя к гардеробу. – Понимаешь, она боится что ты не захочешь её слушать.       Хван покосилась в бок, расстегивая молнию на ветровке. – С радостью послушаю, – заверила она, меняя ветровку на номерок. – Без этого, мне почему-то сложно её простить. – Тебя можно понять.       Обе поднялись по лестнице, прямиком в свой класс. А там уже стоял шум и гам: кто-то общался между собой, кто-то списывал домашку, ну а кто-то зависал в телефоне. ИнЁль с Розе под громкие выкрики сели за парты.       Отличница подняла свою голову, оглядев двух щебечущих подруг. Сердце за грудной клеткой взвыло. Она вернулась к тому, от чего так упорно бежала. Листок учебника под рукой слегка сжался. Смешки долетали до самой Кан, делая больно. Эти двое и беглого взгляда в её сторону не кинут. Словно той не существует.       Игнорирование худшая пытка для отличницы.       Она пыталась подготовиться к предстоящему уроку. Читала материал, проверяла задания, но голоса двух девушек сбивали с толку. Безуспешно. Ей остаётся надеяться только на звонок, который спасёт её и заставит замолчать всех.       Юи старалась сосредоточиться на записях, и не смотреть в их сторону, чтобы не делать себе же хуже. Но всё выходило боком. Смех за партами Розе и Ёль привлекал внимание. Она осторожно, не поворачивая головы, но периферическим зрением глянула на них. Девушка доставала тетради, а Чеён склонилась что-то шепча. Ей бы тоже хотелось вместе с ними смеяться и болтать обо всём.       Недавно Пак дала ей совет. ИнЁль уже не так злится, и тоже хочет поговорить. Но вся смелость отличницы терялась, стоит только увидеть этот холодный взгляд Хван. Такое чувство, будто она посылает её в кипящий котёл. Но Розе же нет смысла врать?       Кан ещё немного посидела и подумала, а стоит ли? В конце концов, что может сделать Ёль? Обе и так достаточно натерпелись, что сил на новую ругань не осталось.       ЮиСо бросает в разные стороны. Ноги словно привинчены к полу, но мозг так и кричит: «подойти, заговори»! И что пересиливает больше, она пока не разобрала.       ИнЁль чувствует себя неуютно. Ей совсем не привиделось, что чей то взгляд так долго устремлен на неё. Она решается посмотреть на парту Юи. Девушка смутилась, и сделала вид что вовсе не хотела подойти к ней только что. Хван вздохнула. Хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам. Она поднялась из-за парты и подошла к отличнице.       Юи судорожно сцепляла пальцы друг с другом, и пару раз поднимала-опускала глаза. Ёль возвысилась над её фигурой. Будто они вернулись в прошлое, и сейчас начнётся очередной скандал.       Она была другая.       Хван криво, но улыбнулась. – У тебя будет запасная ручка? – Юи встала в ступор. Она не сразу поняла, почему ИнЁль пялится на её пенал. – Ч-что? – сорвалось с тонких губ девушки. – Запасная ручка. Есть? – повторила Ёль, чуть громче произнося каждое слово. – А, вот, – она резко засуетилась, взяв новую, недавно купленную. – Держи, – пальцы мелко тряслись, но всё таки протянули ручку.       ИнЁль благодарственно приняла. Конечно начать говорить об этой теме она не хотела, но решила начать издалека, чтобы Юи подхватила. Но та упорно молчала. Видимо не поняла. Хван уже решила, что смысла во всём этом никакого нет, и постепенно стала удаляться. – Ёль, – позвала девушка неожиданно севшим голосом, – можно тебя задержать ещё на минуту?       Не став противится, она вернулась и заняла свободное место с ЮиСо. – Что такое? – спросила она, заинтересованно склонив голову.       Отличница мялась, и смотрела куда угодно, но не на Хван. Затем она постаралась выдавить из себя что-то, похожее на извинения. – Прости меня за ту выходку, – не смело начала девушка. – Это было неправильно с моей стороны. Просто тогда я не отдавала отчёта в своих действиях. Я очень сожалею и понимаю твою злость. Я бы и сама была очень зла. Надеюсь что сейчас у вас с Чеён всё хорошо.       Больше слов не последовало. Кан замолкла и лишь на секунду посмотрела на Ёль, чьё лицо было абсолютно нейтральным. Ни одной эмоции на лице. И мускул не дрогнул. Это немного расстроило и напугало Юи – но она так же старалась держаться ровно. Хотя бы на душе ей стало легче.       Хван, как будто тщательно анализировала. На самом деле этого вполне хватает ей, и отличница звучит достаточно искренне. – Всё нормально Юи, – спокойно ответила Ёль. – Давай начнём сначала, – она протянула ей руку.       Отличница скромно улыбнулась, принимая и пожимая ладонь. – Значит мир? – Перемирие.