Красный – цвет страданий

      Родители оповестили дочь в день их отъезда. – ИнЁль, останешься с субботы на воскресенье одна, хорошо? – мама собирала свою сумку, с щепетильной внимательностью к мелочам. Разложила перед собой небольшую аптечку из таблеток от желудка, головы, простых обезболивающих, ну и бинты.. зачем-то.       Отца с матерью пригласили на праздник родственники за город. Поскольку добираться до них дольше четырёх часов, то решили и приютить на ночь. Могли затащить с собой и ИнЁль, но та в очень вежливой форме отказалась, и дала обещание заниматься подготовкой к экзаменам.       Апрель подкрался незаметно. Прошлый месяц для Хван был самым, что не наесть ужасным. Радовало только то, что теперь она не одна, осталось только разобраться с подругой. Чего, впрочем, и хотела, наблюдая за блондинкой из под тешка. Та опять спряталась в свой кокон, и слова в сторону подруги не сказала. – Принеси зонтики, пожалуйста, – попросила мама, наконец, упаковав вещи. – Они в прихожей.       Время было почти девять часов утра. Хван сонная и не сразу соображала на просьбы родительницы. Вчера легла слишком поздно, путаясь в собственных мыслях, никак не найдя ниточку, что выдернет её из разыгравшегося воображения. Усталость сама настигла её около трёх часов ночи. Но будильник, о котором она благополучно забыла, затрезвонил пол девятого. Она уже сама не помнит, зачем ставила так рано, да ещё и в выходной.       Ёль одарив маму взглядом, поморщилась, и в конечном итоге отправилась на поиски тех самых зонтиков для родителей. Включила свет, потому что в прихожей окон не было, а дневного света, чуть проскальзывавшего через кухню, катастрофически не хватало. Небольшое помещение озарилось. Она подошла к небольшому шкафчику, где хранилась верхняя одежда, обувь ну и те самые зонты, спасающие от дождя.       Кстати сегодня его обещали, только вечером да ещё и с грозой. Но иногда верить синоптикам, всё равно что убийце в окровавленных шмотках. Поэтому Ёль было как то всё равно. Погода пока что стояла солнечная и солнце было высоко.       Нащупав предметы своего поиска, она вернулась к матери, которая нетерпеливо стояла посередине гостиной, вся изводившаяся: – Думала ты потерялась, – саркастично ощетинилась женщина, забирая из рук дочери, зонтики. – Смешно, мама, – та и не подумала обидеться, знает что не со зла.       Просто когда родительница куда-то торопится, или что-то планирует, то очень серьёзно ко всему относится. Сразу становится взвинченной, боясь позабыть, а потом нервничает и ругается, если вдруг идёт не по плану. Вот тогда под раздачу может попасть любой и отец с дочерью начинают играть в игру: «Кто надёжнее спрячется от взволнованной женщины». И каждый раз счёт разный. В последнем раунде, Ёль, на секунду, выиграла.       Но видимо, в этот раз фортуна решила обойти её стороной. – Подготовь ещё контейнеры, – приказала мама, швыряясь на полках, ища чтобы ещё такого ей взять.       «Собирается так, будто в отпуск на неделю уезжает», – подумала брюнетка, но послушно удалилась на кухню, выполнять прихоть.       Примерно через час, даже раньше, закончились сборы и Ёль могла спокойно приступить к своим делам. Проводила двух, спешащих взрослых закрывая за ними дверь, не проворачивая замка. Получила поцелуй в лоб, и крепкие, как сталь, объятия, думая, что сейчас лёгкие выпрыгнут наружу. Благо отец расцепил, умоляя поскорее сесть в машину. Пробки же в такой час пик.       Теперь есть только она и давящая атмосфера гробовой тишины. В некоторых случаях оставаться наедине с собой полезно, помогает привести в порядок свои размышления. И их, как нельзя кстати, было много. Надо переварить, озвучить вслух, или записать.       ИнЁль возвратилась в комнату, попутно осматривая дверь, где проживала сестра. Она до мельчайших подробностях, может спроектировать тот день. То, что ей довелось испытать – самые настоящие мучения, будто сгорает заживо. Прошибает насквозь, и тело содрогается в конвульсиях, в глазах темнеет, горло пересыхает, земля таит под ногами. Когда по шее скользят капельки пота, а пальцы немеют, но не от холода, хочется на долю минуты, очутиться в другом месте. Забыть.       Но цель оправдывает средства, так?       Она нашла то, от чего так долго отказывалась и противилась. Мозг отторгал эту информацию – слишком идеальной она запомнила образ сестры. Но постепенно, начала мириться с собственным демоном, принимая тот факт. Сдалась, зная, что проиграла.       Хван больше, чем на тысячу процентов уверена – внутри этого безумия, есть что-то ещё. Только она пока этого не обнаружила. Вот и наступил ещё один прекрасный вечер, когда некоторые тайны сестры можно раскрыть. Но чисто из моральных соображений ещё не была готова. Хватило одного приступа, чтобы навсегда запереть корень страхов, и убежать, не глядя под ноги.       Справиться ли второй раз?       Она тряхнула головой. Тонкие волоски попали на лицо, рябью закрывая обзор на комнату.       Её блокнот пополняется новыми записями, и теперь, она хотя-бы может вычеркнуть ХёнДжина из этого списка. Пак преисполненный, до самых краев, решимостью, отстоял свою точку зрения: перестать подозревать своего одноклассника. И Ёль поверила. Если посмотреть под таким углом, он узнал многое, то, чего не видела, и не слышала Хван. Продолжив она в одиночку это разгребать, навряд ли добилась таких успехов.       Всё настолько запутано, непонятно и до одури сомнительно. Но клубок постепенно начинает раскручиваться. Узкая, правильная тропинка прокладывается к делу, об исчезновении МиРе. Свет проливается, впуская в опустошенную душонку свои лучи надежды.       «Потерпи ещё немного. Я скоро раскрою правду».

***

      Наступил вечер. Ёль глянула на часы: электронные цифры подходят к пяти. За окном слишком рано потемнело. Она подошла, расправив шторки. Огромная туча напористо двинулись из-за горизонта, разом, как купол шатра заволокла небо. Ливень хлынул нарастая. Брюнетка застыла, наблюдая как крупные капли стекали по стеклу с бешеной скоростью. Прислушалась, как они, отбивали своего рода «чечётку» по выступу карниза. Всё же синоптики не обманули.       Хван вернула шторки на своё законное место. Пошла на кухню, дабы что-то перекусить. Желудок, словно почуяв её намерения, предательски заурчал. Она включила свет в коридоре, а затем и в месте, где семья собирается на завтраки и ужины в полном составе. Подошла к холодильнику, выискивая что-нибудь менее сытное, но вкусное. Клубничный питьевой йогурт ждал её весь день. Она протянула руку, и открутила крышечку.       Девушка поднесла к губам вскрытую бутылочку, опрокидывая в себя холодную, розоватую консистенцию. Делала жадные, большие глотки, будто и вовсе не принимала ничего жидкого в последние дни.       Совсем того не ожидая, ослепительная молния разразила небо. И в эту секунду, резко и пугающие, как выстрел, прогремел гром. Ливень не то, чтобы не прерывался, он обрушился лавиной, хлестал толстыми плетями.       Хван испугавшись не на шутку, от такой непредсказуемости, дёрнулась. Добротная половина остатков йогурта, запачкала подбородок, шею, ворот и футболку девушки. Капли упали на пол, и запачкали кончики пальцев в махровых носках. Она, как ошпаренная огнём, немедля поставила почти пустую бутылку. Отпрянула, и схватилась за край оттягивая, не давая жидкости и дальше загрязнять мамин, светлый паркет. – Чёрт, – выругалась брюнетка, скорее забежав в ванную комнату. Сняла футболку, оставаясь в одних штанах. Только сейчас ощутила, как ткань на коленке пропиталась йогуртом. Неприятно. Низ тоже пришлось снять, оставаясь в одном белье.       ИнЁль принялась смывать грязь. Управилась за пять минут, и насухо вытерлась полотенцем. Под угрожающий шум за окном, добралась до своей комнаты, выискивая в шкафу что-то чистое. Перерыла все свои полки, так и не найдя домашних вещей. Ёль хлопнула себя по лбу, вспоминая что вся её одежда в стирке. Но есть кое-что, чем можно заменить.       Футболка и шорты Пака морозили глаза. Лежали себе преспокойно, не тронутые около недели. Хван, поди, уже позабыла об этом. Выбора нет.       Она вытянула чистые шмотки, и быстро облачилась в них. Так намного лучше. А главное кто её видит? Родителей нет, а Чимина тем более.       В комнате оставаться как то не хотелось, да ещё и пол стоит вытереть от йогурта.       Она оказалась на кухне, выкидывая бутылку, и скрывая свои улики неудавшегося питья. Молнии вспыхивали почти непрерывно одна за другой. Не утихали, посылая яркие опасные вспышки. От этого грохота и блистания у Ёль трепетно сжалось сердце. Глаза как-то не человечески округлились от того, как грозно прогремела гроза. Заставила съежиться, и норовила поскорее спрятаться. Стук в грудной клетке, отзывался своими прыжками. Уши заложило от громкого звука в неожиданно наступившей тишине.       Девушка проглотила тихую панику, и убедила себя что скоро это закончится. Нужно просто сесть на диван, забираясь с ногами, и уткнуться в телефон.       Говорят, в такую жуткую погоду нельзя пользоваться современными технологиями. Мало ли какая беда может произойти. Но она не знает способа лучше отвлечь себя чем-то другим. В конце концов ей сложно сидеть молча, и пялиться в окно, прислушиваясь к ярым звукам за окном.       Собственная квартира вдруг стала какой-то неуютной и небезопасной. Отовсюду издаётся возглас суровой погоды, доставая и те потаенные уголки. Ёль затаила дыхание, и перед глазами всё потемнело, после ещё одного дикого удара молнии.       Брюнетка закусила щеку изнутри. Она боялась сделать лишнего движения, подумав, что какой-нибудь притаившийся демон в темноте, схватит её и утащит в пучину зла. Ёль только недавно научилась спать без своего светильника. После пропажи сестры, начавшихся приступов, мрак для неё – главный страх. Она всегда считала что это раздавит и уничтожит её. Чёрный зверь, приспешник ночи, растерзает бедную фигуру девушки, на клочки. И живого места не останется.       С трудом проглатывая ком, слышит своё ненормальное, участившиеся удары сердца. Дрожь током прошлась по телу. Она осторожно запустив руку, нащупала свой телефон. Острое желание позвонить именно ему возникло, без лишних раздумий. Глаза скосились пока трясущиеся пальцы искали номер, среди контактов. Её не просто трясло, а колбасило, хреначило как по невъебенным волнам. А она тонет, задыхаясь от безысходности и мрачных мыслей.       Имя врезается. Одно нажатие и пошли гудки. Она бесшумно приложила телефон к уху, слушая долгие, почти бесконечные и мучительные. – Ёль? Что-то случилось? – голос парня разбавил подоспевшую панику. Не передать словами как она рада слышать его. – Извини, что прошу, – сразу сконфузилась, проглатывая очередной ком, после удара грома. – Можешь приехать ко мне? Дома только я.       Пак молчал, будто думал, что ему это снится. Ёль содрогнулась, почувствовав опять то бессилие. Если откажется, она ещё год с ним не заговорит, а при встрече опять сделает вид, что не знакомы. – Я-то могу, но ты точно этого хочешь? – переспросил робко и недоверчиво.       Ей что, закричать в трубку чтобы он поверил? Хван и так с трудом удалось позвонить, а парень ещё смеет уточнять. Вот именно сейчас его вежливость нахрен не сдалась. Просто пускай приедет. Пожалуйста. Она готова на колени встать, только бы темень не унесла её и не испепелила. – Я серьёзно жду тебя, – почти неистеричным тембром ответила брюнетка. – Мне страшно. Я боюсь грозы, – дрожащий тоном добавила она.       До Чимина дошло. Он заверил что очень скоро будет, и чтобы она успокоилась. Слышать тихие всхлипы девушки – невыносимое испытание для добродушного парня.       ИнЁль выпустила смартфон из рук, чуть ли не подпрыгнув на месте. Подтянула колени, обнимая себя и складывая подбородок. Зажмурилась, и решила начать считать. Может так, она сможет это переждать до прихода Пака.       Сделала очень глубокий вдох.       Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь.       «Ёл-и-и, ты что, боишься? Ты же уже взрослая. Хватит придуриваться»!       Она рядом. Хван сильнее сжала голову плечи, не разомкнув глаза. Закрыло лицо руками, продолжая мысленно считать и трясти головой.       Девять. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.       «Сестрёнка просто посмотри на меня. Ну же, ты же так скучаешь по мне. Я спасу тебя от кошмаров».       Смешок эхом прошёлся по сознанию. Ёль стоит на краю, ещё не падает. Она, словно на тонком лезвие. По краям чёрная дыра, впереди продолжение стали, и сзади тоже. Один неверный шаг и она упадёт, разобьётся.       Хван ищет в себе силы. Зарывается руками в волосы, сжимает, пока одиночные волоски, не рвутся у корней. Короткие ногти впиявились в кожу головы, с тупой болью. Она ещё в сознании, но понимает что это происходит с ней. Подкрадывается, тащит за собой, обличает мерзкими чёрными тенями.       Шестнадцать. Семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать. Двадцать. Двадцать один.       «Глупышка. Это не поможет. Просто прими неизбежное. Тебе не выбраться».       Какие то потусторонние силы в невесомости, коснулись плеча. Хван осеклась, будто сбрасывала непрошенное прикосновение. Страх подкатил к горлу. Сердце то и дело стучит как заведённое. В лёгких перестало хватать кислорода.       Упадок сил застал её, она перестала вести счёт. Небо злилось, грохотало, а жутких страх превратился в звонкую тревогу. ИнЁль, испуганную, застывшую в жилах кровь, поставили посередине, без права двигаться. Тело мелкого кололо. Сотни кинжалов летели прямо в неё, принося невероятную боль.       Ноздри сами по себе расширились, точно так же как и приоткрылся рот. Жадно хватая воздух, она повалилась на бок, калачиком свернувшись. Прикрывала себя руками, чувствуя как тяжело вздымается грудная клетка.       Её заперли, как зверька в клетке, а злые черти выводят хоровод, танцуя сальсу на её натянутых, как струна, нервов. Она упала в темноту. А перед ней возникла сестра. Мучает, не даёт покоя, владеет ей, словно она бесчувственная марионетка. Пускает тысячи игл, измывается, теребит сознание. Уродует, ранит и забирает, горячо необходимый воздух. Медленно убивает.       Кажется Ёль потерялась в пространстве. Всё вокруг давит, и спасения не видать. Младшая возвышается, открывая обзор на всю себя, в полной мере. Для неё, ИнЁль она выглядит устрашающе. Стоит в той же одежде, в которой ушла. На вещах прослеживается грязь, лоскуты торчат в разные стороны. Её волосы слегка взъерошены, а лицо мрачнее всех прочих. Глаза наполнены ненавистью. В них прямо-таки и горит огонь, который прожигает девушку насквозь.       Родные сёстры не должны так издеваться друг над другом.       Хван видит как та, делает медленные, заторможенные шаги к ней. Брюнетка поднимается, осев. Пятится назад, и мотает головой влево, вправо. Умоляет ни трогать, ни приносить увечья. Спина уткнулась во что-то твёрдое, и шага на отступление не сделать. Она даже перестала дышать, ощущая как её рука ложиться ей на плечо. Накрывает, обжигает и заставляет посмотреть в глаза. – НЕТ, МИРЕ, ПРЕКРАТИ! ХВАТИТ! ПЕРЕСТАНЬ! – очень громко закричала Ёль, катаясь и дёргаясь. – ИнЁль успокойся! – властный голос раздался над ухом. – Это я, Чимин. Открой глаза, посмотри на меня, – Пак ухватился за её лицо, и поглаживал, проводя по волосам.       Девушка резко распахнула взор, не понимая почему видит его. Дежавю? Воображение? – Прости меня.. прости, – брюнетка заплакала, скрючившись перед ним. – МиРе, пожалуйста, прости!       Ком ужаса стал в горле. Парень держал её лицо, пока пальцы девушки хватались за рукава, с нечеловеческой силой, сжимая. Он никогда не видел её такой: запуганной, израненной и напряжённой. Ёль, буквально готова рвать на себе волосы, хвататься за собственное горло, кряхтя.       Мурашки вскрывают позвоночник, до основания шеи. Холодный пот пробрал до костей, оседая на висках. К затылку будто что-то приложили, и тот потяжелел. Глаза напротив видели этот страх, ненормальный, дикий. Он приложил ладонью к её лбу. Горячий, как раскаленная сковорода. Ласково провёл пальцами по щеке. Оставил большой на скуле, поглаживая, а другие спрятал за мочку уха. И там было мокро. Неудивительно. Тело Ёль контрастировало между жаром и промёрзлым льдом. – ИнЁль, я рядом. Всё хорошо, ты в безопасности, – он обнял трясущуюся тушу девушки.       Хван смогла прийти в себя, не сразу. Поначалу она хотела вырваться, думая чей то злой умысел. Голова упала на плечо, а руки болтались где-то внизу. Вспотели. – Чимин? – еле различимо позвала она, и прошептала короткое «прости» уже для него. Сломалась прямо в его объятиях, пустым чувством внутри. – Не вини себя, – спокойно ответил он, проводя рукой по мягким, немного спутанным волосам. – Ты не должна калечить себя за это, слышишь? – Слышу..       С ресниц упала последняя слезинка, на и так сырую кожанку парня. Она не заметила, что тот промок, но не сильно. Глаза покраснели и опухли. Вот он и увидел то, что так не хотела показывать Хван. Наверное напугался. Не захочет с ней связываться после этого. Убежит и не придёт. Ведь подобное находится за чертой «нормальности».       Ёль не умеет это контролировать. Это намного выше её. Связывает чем-то невидимым по рукам и ногам. Забирает воздух, туманит сознание, и проектирует все потаенные страхи. В такой момент она ощущает себя парализованной. Неадекватной. Сама не в состоянии выбраться из этой ямы.       Сколько прошло времени? Десять минут, двадцать пять? В реальности может и так, но когда она тонула в этом, для неё это было несколько часов. Спасательным кругом оказался брюнет. Которой прижимает к себе с невеликой силой, переживая что девушка в его руках раствориться.       ИнЁль и вправду таит. Не в прямом смысле, но чувствует сильную усталость. И головную боль. Истерика чуть ли не порвала голосовые связки, оставляя за собой осадок. Она всегда его прятала. Заменяла другим или отгоняла прочь. Но тут, это уже не капля, это целое озеро, поселившиеся в каждом углу тела. Поэтому оно такое тяжёлое, но вместе с тем и истощенное. Она полное олицетворение фразы: «Выжит как лимон».       В этот промежуток, она бы позволила делать с собой что угодно, потому что нет мучительнее боли, чем собственная моральная. Которая стирает и забирает, унося всё за собой.       Чимин с трепетной осторожностью, отстранился и заправил передние прядки чёрных волос ей за уши. Лицо открылось полностью. В глазах до сих пор купается ужас. Подбородок изредка вздрагивает. Слёзы омыли щёки, порядком засохнув.       Из-за внезапной отключки света, он тускло видит её. Только вспышки молнии, прикасаются и открывают обзор. Видимо, не соврала, когда сказала что боится грозы, но после такого, кажется что-то другое в ней есть. Более устрашающее и будоражащее сознание. – У вас есть свечи или фонарик? – спросил он, надеясь хоть на какой-то ответ.       ИнЁль безмолвно уставилась, всё ещё не веря в то, что он рядом и прекратил её страдания. Но стало чуточку спокойнее. Хван смотрит на него. Стеклянно, будто вскользь. Рука, не контролируемая ей, сама потянулась к тени напротив. Захотела проверить насколько он.. настоящий? Но жест в паре сантиметров неподвижно замер. Она почувствовала как его ладонь накрыла коленку девушки, впившись гадюкой, в кожу. Та отошла, как от сна и смогла вымолвить: – Мне жаль, – обронила Хван, опуская руки, так и не тронутые его скулу. – Прости что тебе пришлось это увидеть. Ты, наверное, на такое даже не рассчитывал.. – Не волнуйся, – смело парировал он. – Это.. позади. Всё нормально, я понимаю причину.       Понимает и не отстраняется, как от демона. Сердце приятно укололо. Губы с трудом сложились в еле видимую улыбку. Может сейчас даже проще, что он не видит её чётко, как и она его. ИнЁль продолжила: – Что ты там спрашивал?       Пак не сразу догадался, и короткое «что» почти вырвалось самым первым. Но он осекся. – Свечи или фонарик.. Есть у вас такое? – Да, должно быть, – она как завороженная поднялась с дивана, чуть не подкосившись от гудения в стопах ног. – Пойдём?       Чимин поднялся с корточек, и послушно пошёл за ней, следом. Темнота перекрыло всё зрение. Единственное он чувствует тепло, которое исходит от Ёль и держится близко. Она наощупь добралась до кухни, и опустилась к нижнему ящику. Где всегда лежали три или четыре свечки на такой, непредвиденный казус. – Держи, – она тактильными ощущениями, выудила первые две, отдав тому в руки и, нашла ещё одну.       Газ на плите разжегся. Языки пламени дали тусклый свет. Они подожгли свечи. Хван не хотела оставаться на кухне и позвала его в свою комнату. Как ни крути это было её место, и там совсем немного, но чувствуешь себя комфортнее.       Три свечи ютились на разных местах: одна на столе, другая на тумбочке, а третья ушла на невысокую полку. Света вполне хватало, чтобы немножко озарить всю комнату девушки. Пак уселся на стул, а Ёль неподалёку, на кровати.       Гром за окном и не унимался. Молнии исчезли, оставляя после себя ливневый дождь. И о чём им говорить?       Чимин заинтересованно оглянулся. Он не такой представлял себе её спальню, думал, ей нравятся пастельные тона, а на кровати должны быть кучи подушек с забавными принтами; на стенах, по всей вероятности, висели бы какие нибудь плакаты популярных звёзд, а на столе царил бы порядок. Но там всё вверх дном. А говорила, любит чистоту. Хотя в гуще недавних событий, всё очень быстро поменялось. – Куда уехали твои родители? – поинтересовался брюнет, перекрестив ноги. – К родственникам, – не задумываясь, ответила. – Я даже не знаю добрались ли они, но скорее всего да.       Девушка ненароком вспоминает, что свой телефон оставила на диване, а сама пошла шнырять по темноте, зная что это её жестокий страх. А Пак и не подумал включить свой фонарик. Это как? – Не звонили?       Она покачала головой в отрицание. – Ты можешь проверить, работает ли у тебя сеть?       Чимина, как будто, застали врасплох, что у него есть мобильный. А он и позабыл, поскольку дела до него в тот момент не было. Достал из кармана, подмечая что всё ещё находится в мокрой кожанке, да и слегка сырые волосы прилипли ко лбу, стоило мотнуть головой. Телефон загорелся, он посмотрел на деления. – Связи нет, – хмуро оповестил он. – Думаю гроза ещё как минимум час не прекратиться.       Ёль с каким-то нежеланием обернулась к окну. Всё тёмное и страшное. Но благо теперь она не одна.       Волна неловкости проскользнула, и облила с головы до пят. Позвала и теперь её душа успокоилась. А дальше что? – Я думала.. – тихо начала она, сконфузившись. –.. ты не приедешь в такую погоду. Там невозможно находится. – Всё хорошо, – он пожал плечами. – Я был на такси. Правда, не против если я сниму куртку? – Извини, я забыла что ты попал под дождь, – девушка встрепенулась, мысленно отвесив себе по лбу. Вот уж какая-то негостеприимная, гостеприимность. – Повесь на стул. Дать тебе полотенце?       Брюнет бросил короткое «не нужно» и расправил на своих плечах белую футболку. И нужно было ему её надеть, чтобы она видела, как намокшая ткань прилипла к его груди? Ёль смутилась, увидев как внимательно он на неё смотрит. Уголок губы потянулся вверх, только бы он ничего лишнего не подумал. – Заранее извини меня за такой вопрос, – сколько раз слова «прости и извини» сегодня прозвучали? Больше семи? – Но я не могу это оставить.       Хван поняла о чём именно тот хочет поговорить. И в принципе готова открыться. В какой-то степени она ему должна, ведь он смог выдернуть её из кошмаров, заставил проснуться.       Пак боролся со своей светлой и тёмной стороной. Одна кричала не стоит теребить запуганную девушку, мало ли как она отреагирует. А другую подмывало любопытство. Если он хочет быть с ней, то должен принять её всю, даже со своими странностями. И он хочет. Не просто так приехал и остался. – Как часто такое с тобой случается?       ИнЁль даже не удивилась. Рано или поздно он бы застал её в таком виде. – Не знаю как это объяснить, – неопределённо пожала плечами, ударяясь, как бы такое преподнести в мягкой форме. – Наверное когда задумываюсь об этом. А дальше всё само по себе. Это не поддаётся моему контролю. – Давно с тобой такое? – С тех самых пор, когда сестра пропала, – грустно сказала Хван, потупив взгляд в пол. Пора выговориться и раскрыть все карты. – Я вижу её образ. Она давит на меня, пугает. Когда такое случается, я хочу удариться головой об стену, – горько призналась она, выдыхая. – Ты не можешь угадать, когда очередной приступ подберётся к горлу. Все твои мольбы не работают, тебе только и остаётся что гореть, чувствуя как внутри всё разрывает на части. Это очень страшно. И не дай бог такое, кому-то пережить.       Чимин с особым сочувствием вдруг поднялся со стула, и делая шаги к девушке, продавил матрац рядом своим весом. Ёль не могла остановить словесный поток, описывая тот ужас как можно ярче. Пак всё и так прекрасно сообразил, вот только Хван совсем унесло. – Тебя трясёт, воздух перекрывает напрочь, как чёртов водопровод. Ты видишь перед собой всех монстров, готовых накинуться как стайка собак.       Рука легла на спину. Она неосознанно выпрямилась, как натянутая струна. Лопатки щипало. Тёплая ладонь согревала и Хван умолкла, упиваясь трепетным касанием. Подбородок парня упал на плечо. А рука скользнула на талию, приобняв за руку. Щека чесалась от того, как шелковистые волосы щекочут.       ИнЁль была близко. Без одноклассников, других, что маячили рядом – абсолютно одна. Пак остро понял как изголодался по её вниманию. Скучал по тому времени, что оставались наедине.       От неё исходил запах шампуня с привкусом кокоса. На девушке его вещи. Воображение затуманило голову, и неловко кашлянуло над ухом. Что-то собственническое схватило за шиворот, думая раз и его вещи на её хрупкой фигуре то и она тоже целиком и полностью его.       Заботливо обнял, не давая ей простора новых мыслей, по поводу всех кошмаров. Занял собой, и румянец появился на девчачьих щеках.       Ей не просто нравилось, а тысячи фейерверков разразились внутри живота. Она слышит дыхание, чувствует кожей его кожу. Эти прикосновения хочется запечатлеть на теле. Раз за разом ощущать и содрогаться от приятной дрожи, отворачиваясь от страхов спиной. Это заводит, притягивает больше, чем чёртова дыра под названием подари-себе-боль.       Оба упали затылком на кровать. Лицом к лицу, купаясь во внимании друг друга. Мягкий, оранжевый свет очертил изгибы подбородка, шеи. Глаза блестели, и в них, прослеживалась тень девушки. Пак держит в руке её руку. Большим пальцем проводит по костяшкам её кисти, неотрывно бегая, рассматривая лоб, нос, и задерживаясь на алых губах.       Рука ласково скользит вверх, подбираясь к рукавам. Раздражает, потому что возле него пальцы останавливаются. ИнЁль судорожно вздрогнула, когда Пак без предупреждения наклонился. Забрал с губ поцелуй. Мягкий, еле ощутимый, но такой неторопливый.       Она успела распрощаться с разумом, утягивая Чимина за собой. В мозгу что-то перещелкнуло. Он не навалился на неё всем весом, вдавливая в голубые простыни. Он просто накрыл её собой, руками упираясь по бокам от головы девушки. Безумно красивая Хван в тусклом свете, манит своим наполовину сомкнутым ртом. Глаза чуть прикрыты, но смотрят с немалым желанием продолжить получать удовольствие от поцелуев и касаний.       Ёль признается что ей нравится этот мальчик с непредсказуемым поведением. Не спешит сказать об этом в слух, думая что слова излишне.       Он опять прикоснулся к её лицу, проводя по линии подбородка. Спустился к шее, которая пульсировала и еле как справлялась с дыханием. Под футболками молодых людей становится жарко. Хочется опробовать на себе эти странные сокрытые желания.       Смелость кусает ИнЁль в лопатки. От переизбытка эмоций, она ухватившись за его голову, впивается в губы сама. Руки разместились на затылке, окольцевав. Пак углубил поцелуй, запуская разгорячившиеся ладошки под футболку девушки. Водят выше, задевают неприкрытые участки. Рёбра под его касаниями, расширялись, и Хван, отстраняясь, томно дышала в его сомкнутые губы.       Тело парня каменеет. Ещё никогда и никого он не хотел так сильно, как оробевшую в руках брюнетку. Одежда мешала и не давала полностью провалиться в её тепло. Он разместился между её ног, стальной хваткой, удерживаясь за бёдра, притягивая к себе, чтобы снова забрать жадный, страстный поцелуй.       Мурашки пронзили двоих. Чимин напирает специально, теряя последний стыд и тянет за края её футболки. Кожа ИнЁль ровная, гладкая, и невероятная. Живот Хван оголился, а затем показалось белое нижнее бельё.       Парень освободил брюнетку от надоедливой ткани и затормозил, готовый получить по лицу за свою наглость.       Странно было не ощутить горящий след на щеке, или девчачий вскрик.       Футболка промелькнула где-то за головой девушки. Он припал к её открытой шеи, оставляя влажную дорожку от изгиба до самых ключиц. Кажется её лицо побагровело, а согнутые локти дрогнули, еле удерживаясь. Она пьяно пошатнулась, ощутив уже более развратные касания на теле, и запоздало прикрыла грудь руками.       ИнЁль пришла в себя осознав, к чему сейчас эта близость приведёт. Брюнетка ещё не готова к такому. Слишком рано.       Стало страшно, до треска в суставах. Былые прикосновения, ощущаются уже не так приятно. Радостная эйфория, затянулась и развеялась также быстро, как сквозняк за прикрытым окном.       Гроза была уже второстепенным явлением. Гул стоял в ушах и внутренний голос окрикнул:       «Что ты делаешь? Сейчас же убери руки»!       Хван получив ту самую пощёчину, сжалась перед фигурой парня. Пак сдерживал себя честно не пытаясь принудить её. Его провокационные действия имели обратный эффект. Он точно не стал бы причинять ей вред и заставлять получать нежеланное удовольствие от процесса. Брюнет, вырастая и формируясь в уже повзрослевшего юношу имел много фантазий, и собственных взглядов на привлекательных девушек. Но всегда была та преграда между «хочу» и «сделаю». Он уважал чужие границы и мирился.       Как и сейчас готов был отступить, чувствуя что в джинсах неуютно. Пак не озверел, как только понял этот протест, исходивший от Ёль. Он поднялся с её бёдер, отстранился: – Всё в порядке? – невинным тоном, отозвался Чимин, уводя взгляд от покрасневшей Хван.       Та сгорбилась на кровати, в положении сидя, и буравила глазами свои коленки. Она глянула из под бровей, завидев что тот неловко переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть и не смущать ещё больше. Ёль нащупав позади футболку, поспешила натянуть на себя и поднялась с кровати, сокращая между ними дистанцию.       Голова девушки упала на грудь парню, макушка ютилась под подбородком, а руки сцепились за талией брюнета. Она шумно вобрав воздуха через расширенные ноздри произнесла: – Я ещё не готова, – севший голос Ёль, дотронулся до сердца Чимина. – Надеюсь я не напугал тебя этим, – сомневаясь в себе же, он боялся обнять в ответ, дабы она опять не отпрянула как от винтовки, нацеленной на её фигуру. – Нет, – хмыкнула девушка, прикрыв глаза. – Ты же останешься на ночь? За окном ещё гремит. – Останусь..       Он выдохнул прямо в её чёрную макушку.       ИнЁль не зря рисковала своим несуразным поведением. Нет, она не хотела проверить насколько железным окажется его терпение, просто что-то на неё нашло в этот момент. Она окончательно убедилась в том, что больше не может скрываться от Пака. Призналась, что влюбилась. И кажется сегодня это доказала.       Не было не каких оснований чтобы воспользоваться им. Просто хотелось ощутить эту близость. И понять насколько она нужная и прекрасная во всех смыслах. Пока страшно впустить в свой внутренний мир, но дверь перед ним уже открылась. Пусть и дальше делает шаги в пропасть, навстречу к ней.       Хван прижалась сильнее, и наверное, рёбра парня, чуть ли не хрустнули. Раскат грома вдарил, оглушая. Одна свечка погасла за его спиной. Чёрт его знает сколько сейчас время. Может ночь, а может и по-прежнему вечер.       Шорох простыней, Чимин лёг на спину, а Ёль боком, рассматривая его профиль. У него тоже есть такая маленькая, из далека почти не заметная горбинка. Она неотрывно смотрит на его тёмное, как пятно лицо. Голова легка на изгиб локтя. Он раз за разом проводит по лбу, пряча тёмную прядку за ухо. Хван не спеша дотронулась до его скулы, разворачивая в анфас. Слишком невероятно он смотрит в её карие глаза. Мягкие подушечки пальцев сместились к подбородку. Затем ниже, на шею, касаясь кадыка потянувшегося вверх. Он сглотнул, удерживаясь. Перехватил запястье, и поцеловал костяшки, еле прикоснувшись тёплыми губами. У Ёль покраснели уши, и выступил румянец.       Это не пошлые прикосновения, не такие раскованные. Другие, выражающие нежные чувства и весь трепет поселившийся в груди. Из-за звуков природы невозможно в полной мере услышать, как бьются два сердца в унисон. У неё оно неспокойно, и его подводит тоже. – Ты тоже мне нравишься, – обранила она, шёпотом.       Пак так увлёкся набитыми, как игрушка, чувствами, что не сразу понял. Ёль неторопливо гладила по груди, переместив голову на плече, так чтобы он не видел её глаз.       Наконец-то он услышал «ты» и «нравишься» в одном предложении. И без этих слов сегодня она ответила взаимностью, но душу греет такое признание. Наверное это тот день, который он запомнит на всю жизнь. – Спокойной ночи, – пробубнила девушка, закрывая глаза.       Чимин, недавно подстриженными под корень ногтями, вырисовывал на тонкой руке какие-то рисунки. Губы поцеловали чёрную макушку. – Спокойно ночи, ИнЁль.