Красный – цвет страданий

      После того, как Ёль выпалила всё, как на духу прошёл целый один день. Стоило ей признаться, как в ответ она получила ровным счётом ничего.. в прямом смысле этого слова. Он же обещал, сказал поможет, но только и смог выдавить: «Ты это серьёзно»? Фраза, как ножом по сердцу.       Впрочем, и то было неспокойно. Девушка не может дать точного ответа, в какой из дней, в её жизни всё пошло по одному месту. Когда сестра пропала? Когда начались проблемы в учёбе? Когда лучшая подруга воротит от тебя нос, а единственный человек, которому она смогла довериться, отвернулся? Нельзя знать наверняка, но Ёль склоняется к первому варианту.       Она помнит что убежала в его одежде. Вскочила, как буря, в неожиданно тёплую погоду, и пролетела мимо. Он не остановил её, лишь наблюдал за тем, как растворяется её фигура перед глазами. Тем же вечером не звонил, не писал – думал о том, что совершил ошибку дав брюнетки быстро уйти.       А ведь Хван предполагала что так всё и будет. Теперь он постарается сторониться её всякий раз, и крутить пальцем у виска. Это ведь ненормально. Что она может? Как ей начать действовать, где именно отыскать правду? Что отсеять, а к чему присмотреться?       В детектива играть вздумала?       Над головой повисла тень сомнения. Бывалая уверенность – грузом тянет на дно девушку, всё больше и больше, образуя комок опасения. Столкнулась с первыми трудностями и решила отступить.       «Тогда зачем обещала»?       Особенно давит на неё то, что дав слово, не может сдержать. Как-бы горько, обидно не было, она почувствовала разочарование. Не только в себе, но и в тех людях, что искала поддержку. Все как один тут же пропали, стоило рассказать чуть больше.       Что же делать? Как быть дальше?       Ёль по долгу сверлит уравнения в тетради. Домашка сама себя не сделает, но сил на неё нет. Сосредоточиться – выходит же боком. Мысли сменяют друг друга, смерчем проносясь через всё, что она пережила за месяц. Ещё немного и конец марта. Что она имеет за целый месяц? Поверхностные зацепки – не более. Вагон подозрений и на те, ответы так и не нашлись. Всё пошло крахом, разваливается, как карточный домик. Точнее уже..       Где-то там, в недрах, просыпалась слепая вера в то, что всё ещё может измениться. Только вот когда, и как при этом себя вести – она не знала. Донимать парня своим недо-расследованием, не то, что не хотелось, а лучше бы она тогда отрезала себе язык. А ещё вырвала с корнем в тот день, когда посмела обидеть подругу.       Вот что бывает, когда ты долго терпишь.       И правда. Она выносила её компанию три, мать его, недели. Отличница – та злодейка, что украла из под носа ценное для неё, и теперь смеет трогать, смеяться и разговаривать рядом с ней.       Хван ударила кулаком по столу. Гнев остро обжигает грудную клетку. До того спящий, подобно вулкану. И пусть бегут те, что не хотят опробовать её ярости в этот самый момент. Но за злостью, таится тоска. Настроение сменяет себя один за другим, так глупо и так жалостливо, что ненароком прокрадываются идеи, а не болезнь ли это? Маразм – вот правильный ответ.       Хотя для неё – это далеко не шутки. Такое состояние, словно тебя бросает из холода в жару, и ты не понимаешь, где находится эта середина. Как вытащить себя из этого состояния и что при этом делать?       Карандаш сжался в руке, впившись основанием в кожу. Костяшки побелели, и кажется, она его сломает под таким давлением. Но ничего такого. Ёль выпускает из рук, часто и громко дыша.       Всё должно было быть не так. Не для неё.       Её больше некому успокоить, никто не сможет помочь. Теперь она сама по себе, до тех пор, пока близкие люди не одумаются и не попросят прощения.       За что? «За твои выходки»?

«За твои заскоки и отторжения»?

«За то, что сама обидела и смеешь обвинять других»?

«За то, что не подумала перед тем, как что-то сказать»?

«За твою беспомощность другие должны тебя вытягивать»?

«Самой не смешно?»

      ИнЁль испугалась собственных размышлений, и спрятала голову, накрывая ту ладонями. Запустила пальцы в волосы больно сжимая те, у корней. Как будто это, как то поможет. Но гадкий, противный голос перестал так навязчиво шептать на ухо. Мысли убивали, сжигали, делили на двое. Хоть ударься головой об стену, может и поймёшь, чего-то. Жаль придётся вставать. С разбегу будет эффективнее?       Внутри сдавило, всё собралось воедино, и дышать удавалось с трудом. Каждый вздох болью отзывался в груди. Она никогда не думала, что одиночество застанет её так врасплох. Казалось что такое в принципе не возможно, но какой суровой представилась реальность. Бьёт тебя по слабым местам, а ты и деть себя никуда не можешь. Только и поддаёшься тем страданиям, что тебе подкинула жизнь. Ну и как тут преодолеть это в одиночку?       Если бы только существовало в этом мире что-то, что можно исправить, она бы несомненно сделала это. Вернулась на тот день, когда позволила, наполненную страха сестру, отпустить. Она бы ни за что этого не сделала. Обняла, успокоила, пообещала ей, что все проблемы решатся, если она признается. Но ИнЁль даже не догадывается что же могло произойти тогда, двадцать третьего января. Зимой. И сон в ту ночь, был странным.       Она бежала по мало знакомой ей местности, абсолютно босиком. Свет вёл её за собой, заслоняя всех вокруг. Стёртые лица сменялись один за другим, точно так же как и места. То она несётся как оглашенная по лугу, потом резко попадает в шумный город, то очутится в тёмном тоннеле. Каждое хуже другого. Впереди она видит её спину. Девушка плетётся на еле гнущихся ногах, но даже при такой скорости Ёль не получается её догнать. Пятки уже давно все в крови и мелких ранках. Свет ослеплял всё ярче и ярче, приходилось щуриться и заслоняться, а дальше.. Дальше разжав глаза, она видит её. Младшая стоит над пропастью, молит о помощи, но без звука. Хван читала по губам, и слышала сдавленную хрипотцу. Кто-то, как будто, сдавил её горло. Карие глаза напротив чернеют. Она не может и шага навстречу сделать. Невидимая сила не пускает её. МиРе показательно завела руки за спину, в примирительном жесте. Сделала один шаг назад. Последний раз одарила сестру скорбным, наполненным сожалением взглядом, и со слезами на глазах, полетела вниз.       Хван ощутила то, как по щекам катятся непрошеные солёные капли. За последнее время столько всего произошло, что сдерживаться было просто всего-навсего нереально. Она и так долго терпела. Не плакала и глотала всякие эмоции, убеждая себя в том, что другим это не понравится. И зря. Сейчас ей в десятки раз хуже. Настроение упало на самое дно, энергия была растрачена в пустую, и ей сложно остановить град слёз, льющих без остановки. Пусть так, чем перед всеми. Да и плакать в тишине намного легче. Здесь только ты, и слышишь себя только ты.       Огорчительно.       Тетрадь пропиталась водой. В некоторых местах поплыла ручка. Этого ещё не хватало. Она оттолкнула от себя уравнения, подумав, что уже не решит. Нестерпимо решать в такой обстановке. Ёль уже смирилась с результатом, о предстоящей двойки. Больше нет никакой жалости к себе, только ненависть. Рви волосы, кричи, бей себя – сделай хоть что-то, что поможет. Но как назло физическая боль всегда терпимее, и проходит она быстрее. Быть раздавленным морально – вот что значит варится в котле. Так охотно вывернуть душу наизнанку, отпустить, набраться от куда-то новых сил. Но ничего на ум не приходит.       Пустота поселилась во всём теле. После истерики, слёзы засохли на ресницах и на скулах. Есть ещё чуть-чуть на подбородке, но это лишнее. Она опустила голову на стол, закрывая глаза. Темнота встречала её с распростёртыми объятиями, мол, подходи, ты знаешь я рада тебе. Только ей она и счастливится. Остальное мелочи, никому не нужна. И летело к чертям собачьим её расследование. Зашло в тупик.       Хван смогла поднять свою, неожиданно, налившуюся свинцом тушу. Подошла к тумбочке, открыла. Отыскала ключ от комнаты сестры и долго, принудительно рассматривала. Когда она забрала его себе, ей стало как то спокойнее. Ей по прежнему тяжело даётся открыть и зайти в комнату. Но с того раза, она не была там. Боялась что это случится снова и никто уже не сможет ей помочь. Не в этот раз.       Ключик вертелся в тонких пальчиках и держала она его осторожно, будто он из хрупкого стекла. Это последнее, что у неё есть от сестры. Комната. Ёль думает, что ещё такого там можно найти, но в голове не приходит ниодной дельной мысли. Она знает что не всё обыскала, и больше всего на свете боится узнать, какие ещё секреты были у младшей. Может что похуже? А может дальше уже не куда? Дьявол, его знает.       Ключ вернулся на своё место. Девушка осела на кровать и опустилась затылком на мягкую подушку. Прикрыла глаза, слушая своё дыхание, погружаясь в эту гробовую тишину.

***

      Кто бы мог подумать что так и уснёт до утра. Сама того не веря, закрутилась в плед, забывая отключить светильник, и сложить портфель с вечера, как обычно, она это делает. Но утром оказалось полно времени. Электронные часы встретили её, с белыми цифрами: 5:22 утра, если верить в происходящее.       Она отняла голову от подушки, сев на край. Протёрла глаза и поднялась. Дома было тихо, так, словно здесь только одна Ёль проживала. Но она понимает что родители мирно спят в своей спальни. Обычно те встают не раньше, шести утра.       Набирая целый стакан воды, она видит, как узкие лучи света пробираются в окна. В квартире было не так светло, но в дополнительном свете она не нуждалась. Да и раз проснулась, то стоит занять себя вещами поважнее. Два часа времени точно у неё есть. Сегодня попросит отца отвезти её в школу.       А там всё шумно. Девушка идя по коридору одна, уже не в компании громкой Розе, не особо замечала других учеников вокруг. У них настроение было явно получше, чем у той же ИнЁль, что вся скрутилась, и повесила нос. Отнюдь паршивое состояние. Она и не надеялась что утром как-то полегчает, наоборот горечь приросла в сердце от того, что ничего не изменилось.       В классе было не так много учеников. Оно и понятно, время было только тридцать пять минут. Она зашла тихо, не привлекая к себе внимания. Села за свою парту, и оглядела рядом стоящую, пустую. Чеён в такое время не приходит. Часто они появлялись за пятнадцать, может за десять и на крайний, за пять минут. Вместе ездили на автобусе, поскольку Пак живёт за четыре остановки от неё.       И тут Ёль шмыгнула носом. А знает ли об этом отличница? Что уж говорить, про остальное. Жизнь и близко не похожа на сахар, и как раньше, в детстве, не получится. Будь ты ребёнок, всё для тебя просто. Захочешь, сходи в соседний дом постучись в дверь, и вот вы уже весело гоняетесь по двору. Поругались? Не беда, дети не умеют затаивать обиду на долго. Что, кстати говоря, самое печальное из всего, о чём она подумала. Розе не злопамятная. Да, она может долго дуться, если сильно накосячить. И Ёль перешла эту границу. Сказала ненавидит, со всей злостью в голосе, как помнит.       Она не хотела обидеть. Лишь высказаться, как она устала от назойливой Юи. Блондинка не так всё поняла, но и Хван стоило подбирать выражение. Интересно, что сейчас происходит с Розе. Скучает ли она, простит ли так скоро...? Такие мысли удручают. Сил нет даже на слова. Да и какой от них толк. Вчера она заметила как «неэффективно они действуют». Действия.       «Чтобы ты ей сейчас не сказала, слов окажется недостаточно. Нужны действия. Покажи ей, что она важна для тебя как подруга. Вот увидишь она быстро тебя простит».       Ёль тряхнулась. «Дурацкий Пак Чимин, зачем ты вообще лезешь в мою голову, и так тошно, ты ещё всё портишь!» – раздражённо подумала она. Зачем они вообще познакомились? Одна сплошная утрата. Потеря времени.       Хотя греет душу тот факт, что, очевидно, она для него что-то значит. Так на людей не смотрят, как скользил его взгляд. Ёль подмечала это, знает как меняются его глаза. Видит это, чувствует издалека. А теперь и её сердце на пополам. Изранено, без права, вернуться в былую форму. Это бред, да, ведь по настоящему оно у неё в порядке. Но только не душевно. Нет, это другое.       За что ей достались такие мучения? За обычное любопытство? А разве плохо хотеть помочь, защитить родного человека? Она же не с огнём, в конце концов играется. Но и в этом уже не может быть так уверена.       Тёплая рука, коснулась плеча девушки и рядом кто-то прошептал: – Ёль, – выдохнул чей-то голос. Хван довольно резко обернулась, скидывая ладонь. Перед ней стоял тот самый высокий, кучерявый одноклассник, с нахальной улыбкой, и типичным выражением лица «бед-боя» от чего хотелось рассмеяться во весь голос, и кататься по полу. – Дашь списать домашку по математике? – спросил тот, настолько с наглым видом, будто заранее знал что она согласится.       Но Ёль строго оборвала: – Нет. – Нет? – переспросил он. – Ладно тебе, мы же всё таки учимся вместе последние месяцы. Помоги немного, – он уселся перед ней, перекинув одну ногу через стул. Локти разместились на спинке, и он, по детски, склонил голову на бок. – Так и быть схожу с тобой за это на свидание. – Разве оно мне надо?! – огрызнулась Хван, сморщившись от неприятного запаха его вонючего одеколон, от которого так и тянет наблевать. То-ли дело у Пака, лёгкий приятный запах. – Иди доставай кого-нибудь другого. Я сама не сделала номера. – Врушка, – пробубнил он, пропустив колкие выражения мимо. Похоже выработался иммунитет на грубость, со стороны противоположного пола. – Учитель Чон недавно хвалил тебя за контрольную. Сказал, дал похожие номера на дом, чтобы порешать их и заработать нормальную оценку. – Сам стараться не пробовал? – ядовито выплюнула она, и копаясь одной рукой в портфеле, вытащила тетрадь. – Если не веришь, то посмотри, пусто.       Карие, с отливом жёлтого оттенка глаза, опустились на записи девушки. Слёзы засохли, и ручка потекла. Было заметно что она высохла от влаги. Он удручённо цокнул языком, понимая, что зря потратил время на это. Встал и бросил короткое: – Ладно, извини.       Ушёл, слава богу. ИнЁль достала ручку. Может сейчас получится что-то решить, хотя желания никакого не было. Она пару минут игралась с ручкой, задумчиво уставившись в уравнение. Решение не вырисовывалось ни в голове, ни в тетради. Какой смысл от того, что она просто смотрит в одну точку? Поэтому взяв в руки телефон, она зашла в соц. сети. Почти сразу в глаза врезались два важных диалога. И самым первым так и оставался монолог с ним. Пак Чимин. Онлайн.       Что-то дрогнуло. В сети, но ничего не пишет, и намёка не было на то, что набирал сообщение. Неприятно. Сместив глаза вниз, и зайдя на страницу подруги та и вовсе, видит, что была в сети семь минут назад. Сто процентов, ответила ЮиСо и вышла. Вот оно. Дерёт. Прокалывает под рёбрами. Все разом перестали общаться с Ёль. Но что ей остаётся? Смелости не хватает, зато гордости хоть отбавляй. И если в случае с подругой, она сама виновата, то поведение парня ей было неизвестно. Отпугнула, не иначе.       Телефон лёг на парту, экраном вниз. Тетрадь опять оказалась в её руках. Она так и сидела с ней до конца, начав делать злопоучное уравнение.       Блондинка объявилась вместе, как и ожидала ИнЁль, с отличницей. Под руку. А ведь они часто ходили так с ней, и теперь рядом не она, а заноза в заднице, по имени Кан Юи. Смех разразился по классу. Русоволосая хохоча в голос, покосилась на молчаливую Ёль. Специально же провоцирует. Но Хван смогла отстоять эту колкость, не придавая этому значения. Опустила глаза в тетрадь.       Розе обменявшись парой фраз, села за парту, принимаясь раскладывать вещи. – Привет, – тихо, но только так, чтобы услышала только Чеён, поздоровалась. Карие глаза посмотрели. Она сдержанно кивнула. Ну хорошо, хоть не проигнорировала.       В класс зашёл учитель Чон. Математик и классный руководитель, по совместительству. Мужчина нырнул за стол, со стопками тетрадей. Сказал: – Сегодня будем решать экзаменационные тесты. В конце будем проверяться, – класс громко загудел протестуя. И тогда учитель обдал каждого холодным, до мозга костей, взглядом. – Вы выпускной класс. В курсе, что у вас осталось пару месяцев? Думаете так легко сможете подготовиться за два дня? Вы уже не дети. Давайте, как-нибудь, посерьёзнее.       Розе скисла. Девушка не рассчитывала на тесты, и уже тем более боялась проверки. Хван знает что у неё бывают проблемы с некоторыми темами. Не сказать что и сама лучше разбирается, но вот номера, что они уже когда то решали, Чеён так и не проработала. Зато Ёль смогла уделить этому время. В выходной. Кое как, собравшись в кучу, и, наконец, пригрозила себе не сдать, в случае если забьёт.       Учитель прошёлся по рядам раздавая сначала тетради, а затем и сами тесты на листочках. Глаза блондинки округлились. Взгляд споткнулся на каждом, из номеров. Впрочем, и Ёль была не меньше удивлена. – Увижу, кто списывает, или обращается к кому-то, сдают работу сразу и возвращаются с двойкой, – строго отвесил мужчина, нарочито прогуливаясь по классу, с видом надутого индюка. Сегодня его настроение была каким-то сумбурным. – Если нужна помощь, то обратитесь тогда ко мне. Все поняли?       Много голов согласно кивнули. Учитель разрешил приступать, и все, уткнулись в свои записи.       Первый и второй номер дался, на удивление, проще простого. Но вот третий оказался одним из самых напряжных. С каждым заданием, всё только усложнялось, но и баллы за это были высокие.       За полчаса ИнЁль расправилась с семью номерами, из двенадцати. Такое себе достижение, да и то, один пришлось пропустить, а второй вообще не известно как решался. Она бросила взгляд на блондинку. Та, кусая ногти, металась глазами по строчкам, затрудняясь. Хван очень осторожно, сунула свой нос, в её записи. Шестой номер. У неё были с ним проблемы. Девушка посмотрела себе в тетрадь, его она решила правильно, уверенная в этом. Открывая последнюю страницу, она выудила небольшой клочок листа. Принялась выписывать решение.       Учитель Чон запретил делиться ответами, не говоря уже об алгоритме правильного решения. Но ИнЁль ничего не смогла с собой поделать. Во-первых, в такие, сложные для подруги времена, она всегда приходит на помощь. Во-вторых, ей нужно загладить вину перед ней, ну и, в-третьих, она просто не может сидеть сложа руки, сжаливаясь над Пак. – Учитель! – Розе подняла руку. – Можно мне к вам подойти? – мужчина за столом кивнул, и девушка поспешила к нему, с заданием в руке.       Для Хван как нельзя удачно такое стечение обстоятельств. Так она вряд-ли бы приняла её листок, а тут хочешь не хочешь, никуда не денешься. Пока все упивались сложными номерами, Ёль протянула руку и спрятала листок под тетрадь. Спасибо Чеён, что загородила собой весь обзор учителю. Как ни в чём не бывало, она вернулась к заданиям.       Пак вернулась озадаченная и хмурая. Девушка села на место, вздохнув. Глаза заметили торчащий лист бумаги, аккуратно накрыла пальцами, вытягивая исписанные записи и попутно следя за мужчиной. Тот рассматривал экзаменационный тест. Блондинка положила решение рядом, и, по сути, узнав почерк, вскользь посмотрела на Ёль. Та чувствовала взгляд, но не оборачивалась. Преспокойно занятая делом.

***

      Чимин, после вчерашнего чувствовал себя и скотиной, и просто прикинувшимся дурачком. В длинную перемену, вышел из здания школы. Покурить. Да, именно так.       Он примерно представлял как себя чувствует девушка, и от этого грусть с новой волной накрывала. Сначала Пак не поверил своим ушам, подумал, брюнетка пошутила. Но то, с какой серьёзностью она смотрела, заставило поверить даже в любую бредню. Он ничего такого ей не сказал, скорее анализировал, борясь сам с собой. Помнит что обещал помочь и что поверит в любое её слово, но промахнулся с этим.       Она вызвалась искать погибшую сестру. Он верил полиции больше, чем ей. Свёл это на то, что это нормально не верить в смерть или пропажу близкого. Так случается, но Ёль не разделяла тех мыслей. Настаивала на своём.       Миновав охранника и турникет, покинул стены душной школы. Направился за неё, к чёрному входу. Там неподалёку есть гараж, со всяким школьным хламом, что любят скидывать туда. Там его никто не заметит, и камеры не достанут.       Спрятался ероша свои волосы, и доставая наполовину пустую пачку. В последнее время он часто стал втягивать в себя никотин. Нервов много. То ХёнДжин пристанет, то зауч присядет на уши, то Ёль.. Теперь она. Про расследование, сестру и всякое такое.. Немыслимое.       В лёгкие ворвался серый дым. За редким исключением тот позволял себе делать это у школы. Просто сейчас это необходимо так, как дайверу его кислород из баллона. Напряжение ушло с плеч, постепенно теряясь и в ногах.       Взгляд, которым одарила девушка, перед тем, как уйти пронзил насквозь. Он знает что это такое, когда тебе не верят. Когда мир против тебя, и ты один с этой ношей. ИнЁль её не заслужила. Только не она. И теперь, Пак, оставив её на растерзание собственных убивающих мыслей, сам обозлился на себя.       «Идиот. Ты должен был ей помочь, поверить».       Ещё можно всё изменить.       Тело загудело, кулак ударился об ржавый металл, и до него не сразу дошла та боль. Пусть тебе будет больно, ей же тоже больно. Даже хуже.       Мысли съедали, опять этот неконтролируемый поток гнева. Что ему ещё сделать? Обломать все ветки? Биться о стенку, до крови на руках? Ударить себя?       Что за мазохизм? Не она, так он хотят причинить себе вред. Точно двое отбитых.       Наполовину тлеющая сигарета, упала в ноги и была жестоко растоптана. Точно так же, как и её чувства. Кровь кипела, можно подумать, обжигала всё тело. Мысли были не в порядке, да и он сам, в принципе тоже.       Сбоку раздались голоса. Знакомые.       Он выглянул заметив, СоЁн, её подругу рядом и Дженни. А где третья?       Тёмно-русая макушка с угрозой двинулись на сковавшую, в страхе фигуру девушки. Наманикюренные пальчики нервно постукивали по рукаву рубашки. Её свита рядом, держалась близко и была готова напасть на Ким, сразу, как получит команду. – Что молчишь? – недовольно прошипела та. – Недавно, вон, какая смела была. Посмела унизить меня перед родителями, а тут что? Язык проглотила?       Чимин любопытно пригнулся, но напрягся, зная, что в случае чего не даст в обиду Дженни. Слишком это жестоко, двое на одного. – Оставь меня в покое! – шатенка смело вздёрнула подборок, посмотрев с вызовом на взбунтовавшую собеседницу. – Больше я не собираюсь молчать. Ты и твой отец получит по заслугам! – Угрожаешь? – та хмыкнула, ничуть не испугавшись. – А что насчёт тебя? Думаешь мне нечем тебя шантажировать? Да хватит того, что ты спишь за деньги, с тем чудиком из класса 3-3. Как его там? ЮнЛи? ЮнГу? – Да как ты.. – Дженни, не ожидая того от себя же, отвесила пощёчину в край обнаглевшей одноклассницы. Пак аж дёрнулся. – Закрой свой поганый рот! И не смей меня приравнивать к нему! – Дрянь! – процедила девушка, выхватив бутылку с соком у подруги, забрызгивая одежду Ким. – Весь класс узнает твой грязный секрет! Тебя будут гнобить до конца года, ты, мерзавка!       Шатенка застыла на месте, раскрыв рот от шока. Лицо, волосы, и одежда были пропитаны тёмной, красной жидкостью. СоЁн взялась за корни, потянув на себя и раздражённо проговорила: – Правда хочешь быть униженной? У меня есть фотографии где ты, и какой-то взрослый мужик вместе целуетесь. Представь как весь класс тебя осудит? Учителя.. Директор? Тебя и так готовы вышвырнуть из школы, почему-то бы перед этим не опозориться? – смотря в глаза, всё это выплюнули розовые девчачьи губы.       СоЁн не пожалев маникюра, хлестанула по лице бедной Джении, и та отшатнулась. – Мало? Ещё добавить. Ты же так любишь боль..       Ким яростно озарилась на одноклассницу, почувствовав как щиплет щека в том месте, где недавно побывали ногти девушки. Малая капля крови показалась на подушечках пальцев.       Чимин вдоволь насмотревшись происходящем, решил что пора выходить из тени, и не дать двум одноклассницам выдрать друг другу волосы, и выцарапать глаза. Тем более пора заканчивать молчать о том, как бедная девушка получает побои, просто за свои поступки. Мало ли, чья правда? Он знает как СоЁн обожает издеваться над всеми. Дай повод и та сорвётся с цепи, пуская слюни на слухи и создавая их. В данном случае она просто могла напридумывать небылиц о бедной Ким. – А хочешь знать, что это за мужик? Это твой.. – Эй вы! – оборвал Пак на полуслове, показавшись. – Что вам нужно от неё? Запах лака в голову ударил? Решила проветрить мозги? – с издёвкой он подошёл к трём фигурам, заслоняя Дженни собой. – Раз ты такая богатенькая, то это даёт тебе право оскорблять других? – Это мне говорит главный задира класса? – усмехнулась девушка, складывая руки на груди. – Шёл бы, ты, Пак, лучше отсюда. Мало ли какая зараза к тебе прилипнет от этой.. – она заглянула за плечо парня, на поникшую, шокированную Ким. –... этой потаскухи, – она указала наманикюренным пальчиком на притихший за спиной, бледный силуэт. – А за тобой то немного грехов? Закатила концерт, ради чего? Чтобы получить плюсик в своё личное дело? – проболтался Чимин, ухватившись за запястье девушки, и дёрнул на себя. – Ты самая настоящая подделка. В тебе ни ума, ни уважения. – Да что ты несёшь? – СоЁн вздёрнула руку, резко напугавшись сказанным. – Ты тупица! Выдумал невесть что, да кто в это поверит? – возмутилась она, но странно отвела взгляд. – Мне ли не знать, фальшивка, – оскалился парень. – Подумай за себя, когда все об этом узнают. Наверное тебе даже придётся сменить школу, – жалостливо бросил он, понурив плечами. – Что ты там говорила? Представь, как весь класс тебя осудит? – Гад, – шикнула она. – Так ты подслушивал, верно? Мало тебе было, когда тебя чуть ли не отчислили за курением, м? Хочешь пойти вслед, за ней?       После её слов, Чимина осенило. Это не ХёнДжин сдал его заучу, а она, СоЁн. А он ведь тогда подрался с ним, в библиотеке. И ещё долго издевался. Чёрт. – Зря ты так, – он недобро сверкнул глазами. – Тебе нужно быть осторожнее, ты слишком себя переоцениваешь.       Брюнет, отошёл от проглотившей, ком в горле СоЁн, и обратился к Дженни, следившей за всем этим балаганом. – Пошли, – окликнул он, и схватил ту за руку, утягивая со собой. Ким, как тряпичная кукла поплелась за ним. – Всё нормально с тобой? – Пожалуйста, отпусти! – попросила она, выворачивая свою руку из крепкого захвата. Оба встали в метре от двери. Опять его помощь вышла ему боком. – Спасибо.. Но, больше так не делай. – О чём это ты? – он осмотрел её с головы до ног, отмечая, как долго она держит руку на израненной щеке. – Взгляни на себя. Ты не должна терпеть такое. Я могу тебе помочь. – Нет! – оборвала она, но сразу смутилась. – То есть, я сама. Справлюсь. Главное держись от меня подальше.       С этими словами Ким забежала в школу, а Пак так и остался стоять озадаченный сказанным.