Красный – цвет страданий

      Заставить себя подняться с кровати, самое тяжёлое испытание в преддверии начавшегося понедельника. Голова ИнЁль гудела, и только мягкая подушка могла ненадолго усмирить боль, но внутренний голос осторожно позвал: – «Просыпайся сестра, мы опоздаем на занятия. Помнишь ты обещала быть со мной на занятии по актёрскому мастерству?»       Глаза сонной девушки распахнулись. Она привстала на локтях, обернулась. По спине пробежалась армия мурашек, и осознание от того что это всего лишь твоё богатое воображение пришло не сразу. Ёль замахнулась рукой, проводя по пустому месту рядом, словно хотела нащупать присутствие другого человека, либо же просто убедиться что давно двинулась крышей и никого в поле зрения не замечала.       Реальность стала приобретать яркие краски, а острая головная боль испарилась, как будто и не было. Но холодные руки, бешеное сердце заставляли поверить в суть происходящего. Несомненно это был голос сестры. Такой тёплый, немного звонкий и просящий. Уши заложило, а мелкая колючая дрожь сводила с ума. Старшая и теперь единственная дочь выпрыгнула из постели, не желая и дальше поддаваться своему безумию.       Она села на пол рядом с кроватью, подогнув колени и обнимая себя за ноги. Воспоминания о сестре проносились как лента фотопленки перед зажмуренными глазами. Темнота сковала заставляя висеть над пропастью, а человеческий силуэт возникающий смазанной картинкой придавал всему не меньшего страха. ИнЁль внезапно качнулась в сторону, уловив то, как плечи и всё тело заполнили мурашки. Затем воздух в атмосфере стал каким то давящим, его катастрофически оказалось мало. Внутри всё сузилось до невозможно микроскопических размеров, а в сердце заселилась пустота.       Девушка попробовала отдышаться, но в лёгкие как назло не поступал кислород, наоборот комната вокруг только больше забирала. Мотнув головой она заметила как стены до того ровные и не подвижные – шелохнулись, загоняя её в маленькую коробку, как хомяка.       Даже солнце издевательски спряталось за горизонт.       Перед глазами сплошь и рядом темнота. Тело не слушалось заставляя биться в конвульсиях. Так выглядит мучительная смерть? Разум смывался вместе со всей этой чертой «нормальности» оставляя наедине с собственными бесами. Они будто водят хоровод и тыкают пальцами говоря: Это твоя вина

Ты ужасная сестра

Ты ничего не сделала для неё

Ты заслужила эти мучения

Ты умрёшь в собственных страхах              Крик сам вырвался из груди. На мгновение всё прекратилось и чей-то мягкий голос вырвал из пучины ада.       Тёплые руки обнимали загнанную в угол девушку, заставляя прижаться к себе. Ёль вскинула взгляд всё ещё чувствуя, как тело немеет и дрожит. Мама успокаивающе проводила по спине, постоянно твердя что всё хорошо и это всего лишь кошмар. На секунду дочь поверила ей, сильнее прижалась к живой плоти.       Слова застряли в горле, губы жадно ловили ртом воздух. Это опять произошло. Именно сегодня. Именно сейчас. – Тише моя девочка, мама рядом, – она коснулась лба, вытирая мелкие испарины выступившие почти по всему лицу. – Я с тобой Ёль.       Её ровный и спокойный голос помог девушке прийти в себя. Она почувствовала себя защищённой в сладких объятиях родного человека. Понемногу мозг начал понимать где она находится и что недавнее ведение – очередная попытка её злой совести пожирающей и без того слабое сознание. – Прости мама, я не смогла контролировать это, – будто провинившаяся и чуть всхлипывая подаёт свой голос. – Это не твоя вина, милая, – она коснулась пальцами щеки, ласково сметая непрошеную слезинку. – Просто забудь об этом.       Фраза «забудь» словно издевается над и так пошатнувшейся психикой. Как такое вообще можно забыть? Есть ли какие нибудь бесплатные уроки для таких, как она? Как только заикой не умудрилась стать с такими кошмарами.       Постепенно недавний приступ сошёл на «нет» позволяя девушке твёрдо встать на ноги и пойти умываться. Через сорок минут начнётся первый урок и желательно на него поспешить.

***

      Класс гудел заставляя учителя всякий раз отвлекаться от записей на доске, и громким криком утихомирить всех, кто создавал хоть малейший шум.       ИнЁль сидела за столом, постукивая короткими ногтями по столешнице отстранённо наблюдая за высокой фигурой в строгом костюме. Мужчина распинался перед двадцатью пятью пар глаз, и всякий раз огорченно опускал плечи, когда кто-то не мог ответить на его вопрос.       До этого также тихо сидевшая светловолосая девушка, которую звали Чеён, а среди своих «Розе», неспеша бросила скомканный листочек на соседнюю парту. Глаза Ёль опустились завидев бумажку на своих записях. Она примерно увидела боковым зрением её обладателя. Рука мягко накрыла записку, пока учитель сделал акцент на некоторых деталях сегодняшней темы. Затем вялая спина опять повернулась, давая возможность прочитать содержимое листа.       Глаза бежали по строчкам: «Чем занята сегодня»?       Подняв, до этого ненужный карандаш, рука нависла над запиской обдумывая что ответить. Взгляд стрельнул на мужчину, а затем девушка начала водить по листу, складывая буквы в слова. Так и создалось предложение в одну строчку.       Уловив момент когда учитель опять отвернётся, Ёль кинула бумажку и запоздало посмотрела на то, как мужчина пожилых лет задумчиво уставился в учебник. Не заметил.       Розе развернув бумажку, скривила губы и грустно посмотрела. Всё таки подруга предпочла провести вечер в одиночестве, а не хотя-бы в её компании. В принципе это никак не обидело девушку, она понимала чем вызвано такое отрешенное от мира состояние. Хотела чем-то помочь, даже пыталась, – но всё напрасно. Брюнетка, как будто впала в кому, оставляя за собой безразличие и нежелание вновь громко смеяться и лепетать о всяком. Закрылась. Хорошо пока шипы свои не подключила, иначе бы к ней совсем невозможно было подойти.       Но даже этот факт вызывает жалость и сочувствие к подруге.       Чеён ещё пару минут наблюдает за девушкой, которая не двигается и сверлит взглядом доску. Пока одноклассники опустили носы, чтобы что-то записать, они наоборот выбились из этой массы, не черкнув хоть палочку в начале строк. Учитель заметил это, но ничего не сказал. Он предпочёл объяснять дальше и потом спросить двух подруг, которые в этот момент витали в облаках.       Вот только ни та, ни другая ответа не знали. ИнЁль было всё равно, но найдя в себе силы стыдливо опустить голову, та пообещала что записи в её тетради появляться на следующий день. – Не повторяйте за своей подругой госпожа Пак, – упрёк в сторону девушки ни остался не замеченным вниманием других одноклассников. Где-то сбоку тихо хихикнули. Ну да, старшая школа а всё смеёмся ни с того ни с сего, может по кому то просто плачет дет.сад? – Поняла вас учитель, – Розе осторожно наклонила голову и виновато потупила взгляд. – Садись.       Она вернулась на место, подвинув тетради ближе. Взяла ручку и не глядя на зависшую подругу, старательно переписывала текст из учебника, который многие уже закончили конспектировать.       Спустя двадцать минут урок был окончен. Мужчина не стал подходить к явно отстающей в последнее время ученице, а бросил что-то по типу: «проверю записи на следующий урок». Хван кивнула, закрывая тетрадь.       Розе хотела встать, подойти, что-то сказать, но кто-то коснулся плеча. Девушка увидела перед собой свою одноклассницу, которая держала в руке её книгу. Пак когда-то давала ей её на каникулах, но, по видимому, одноклассница либо вспомнила только сейчас, либо совсем недавно закончила читать. Карие глаза приняли свою вещь и коротко улыбнулись. Низкая компактная фигурка наклонилась и сказала пару слов о книге затрагивая сюжет. Судя по довольному лицу девушки, той понравилось произведение и она поспешила узнать о других частях.       Только спустя три минуты одноклассница смогла отлипнуть от стола Чеён и вернуться к девочкам щебечущим у окошка. Розе решила заговорить с соседкой, но когда посмотрела в её сторону – той уже и след простыл.       ИнЁль выбралась из класса, сливаясь с потоком учеников. Миновала лестницу, спускаясь на второй этаж. Подошла к классу, где когда то училась её сестра. Дверь была открыта. Ей всего-то нужно сделать четыре шага и она внутри. Но все органы внутри скрутило. Давящее чувство в районе груди, заставило помедлить. Ноги сами не хотят идти, приморозив её к полу. Она сильно зажмурилась и распахнула длинные ресницы. Опять жуткая тряска – легонько отдаётся спазмом по всему телу.       Сжав кулаки, опустив голову ровно дыша, девушка сделала неуверенный шаг. Мысли о том, что ты себя подозрительно ведёшь отрезвили девушку. Она зашла в класс, позволяя плечам расправиться.              «Хотя бы здесь поведи себя достойно».       Собственные мысли упрекнули её, заставляя дойти до парты своей, возможно, «погибшей сестры». Неделю назад полиция объявила всех о том, что Хван МиРе умерла, но никто так и не представил доказательства. Они подумали, раз человек месяц не объявляется он либо мёртв, либо пропал без вести. И только мысль о смерти заставляло сердце перевернуться. Почему-то старшая сестра была уверена: МиРе жива; и вообще не в её духе было пропасть так бесследно. Тогда что стало причиной?       Сами нагнетающие мысли как рой пчёл жалили больнее всего на свете. Ёль старательно не опускала глаза вниз, пока смотрела на фотографию своей сестры. Это фотография с альбома семейной фотосессии, которую устроила мама подарив им в честь начала нового учебного года. Она недавняя, с тех пор сама сестра практически не изменилась. Только здесь её волосы доходили до конца линии груди. МиРе психанула зимой и отрезала свои волосы, сделав себе каре. Ёль незаметно улыбнулась этой мысли. Девушке подростку безумно шли короткие волосы.       Подняв глаза выше, она заметила красную заколку в форме цветка, которая зацепила чёлку девушки у начала основания уха – обнажая золотые серёжки. МиРе любила украшения: у неё было и золото, и серебро, и жемчуг. Дорогие подарки. Однако Ёль смутилась, кое-что вспоминая: перед своей смертью сестра перестала носить кольца и браслеты. На ней оставались только серёжки, заколка и подвеска.       Задумчиво нацепив пальцы на подбородок, брюнетка смутилась. Полиция, вроде как, осматривала её комнату, но так ничего и не нашла как доказательства подтверждения исчезновения. Они, наверное, просто «поверхностно» посмотрели, особо не роясь в чужих вещах. Может стоит самой сестре изучить это дело? От людей в служебных костюмах всё равно никакого толку. Ёль не верит ни в смерть сестры, ни в её таинственную пропажу. Какие ещё могут быть варианты? Но она точно знает – одна бы МиРе никуда не делась. Быть может с ней что-то случилось, или она ввязалась во что-то нехорошее?       Кровь прилила к голове, заставляя несчастную осечься от этой страшной мысли. Злость появилась на лице. Она уверенно посмотрела на фото сестры и пообещала:       «Я найду тебя. Живой или мёртвой, но найду»!       В пустующий класс кто-то зашёл. Девушка поёжилась, но решила воздержаться от того, чтобы повернуться. Это её сестра и нет ничего такого в том, что она зашла в чужой класс. – Ты её сестра? – раздался голос сзади. Она оглянулась через плечо. Мальчишка застыл в паре метров от фигуры девушки, а в руках держал шоколадный кекс в красивой обёртке. Ёль кивнула.       Парень подошёл сзади и тихонько положил выпечку на свободное место. Парта вокруг фотографии была обрамлена из цветов, игрушек, еды, свечек. Старшая сестра не понимала почему люди дарят «мёртвым» еду. Больше похоже на издевательство, нежели на жест уважения. Но промолчала, сильнее сжав пальцы на локтях. – Мы хоть и не близко, но общались с МиРе. Она весёлая с заразительным смехом, – тёмный юноша встал рядом, скрестив руки в замок на уровне пупка. Его глаза блеснули скорбью, а губы дрогнули. – А ещё безрассудная, – смирилась девушка. – Имела много знакомых и просила помощи по урокам.       Парень хотел было возразить «разве это плохо»? Но сдержался, понимая, что сестре лучше знать. Он повернув голову сказал: – Меня зовут Пак Чимин, я перевёлся в этот класс, хотя должен был учиться на класс старше.       Как то грустно прозвучало. Ёль хмыкнула. – Значит тебе семнадцать? – спросила она, не сводя глаз с фотографии сестры. – Да, но через месяц восемнадцать. Из за хулиганства я остался на второй год, – признался тот, почесав свой затылок.       ИнЁль кивнула. Картинная улыбка отозвалась теплом где-то внутри. Прошёл уже 41 день со дня исчезновения. Но мерзкий звонок резанул по ушам. Девушка попрощалась с парнем и вышла из класса направляясь в свой кабинет.

***

      Вернувшись домой Хван Ёль сперва не спешила зайти в комнату сестры. Да и не смогла бы. Знала, что родители закрыли её на ключ, но не говорили куда убрали. Любопытство съедало, но она примерно понимала почему они так сделали. Решили оставить в прошлом поверив в слова полиции. Так просто что уши готовы были свернуться в трубочку от наглой веры этим недо-работникам правоохранительных органов.       Тугой узел затянулся на затылке причиняя легкую боль. Девушка опомнилась. Оставила портфель и телефон на кровати, а сама вернулась в гостиную. Скрип двери донёсся за спиной. Кто-то из родителей решили вернуться. Ёль вышла на источник звука. Мама стояла вся сгорбившись от тяжести пакетов с кучей продуктов. Она поспешила помочь, получив благодарный взгляд матери.       Прошла на кухню еле таща за собой покупки. – Мама ты что решила приготовить на целую араву? – девушка кое как поставила пакеты на стол, и по одному предмету вытаскивала. – Может опять твой брат со своей семьёй решили приехать на ужин? – Угадала, – мама коротко чмокнула в бледную щёку Ёль и сбежала переодеваться.       Но от того что девушка угадала – становится не легче. Только она хотела пробраться в комнату сестры, как мама, сравнивая её с камнем преткновения, решила прийти в после обеденное время и прямо таки «обрадовать» своей новостью. И без такого никакущее настроение поползло вниз. – Я так понимаю, это не просто ужин.       Женщина остановилась у раковины, чтобы помыть руки. Зависла, подняла голову, но ответила. – Да, я их позвала. Мы должны устроить ужин о..– она не договорила и лишь через паузу ответила по другому. – Они наши родственники. – Мне жаль что ты веришь полиции, – еле слышно ответила девушка. – Они приложили слишком мало усилий для поиска. – Месяц, – твёрдо сказал женский голос. – Прошёл месяц, но подумай сама – хоть МиРе иногда протестовала, то никогда не позволила себе пропасть на месяц. – Значит можно признать её мёртвой? А что если она жива? – ИнЁль.. – Почему ты так слепо доверяешь полиции? Они не представили нам доказательств, они лишь сказали что нашли её вещи на берегу озера. Поиск не дал никаких результатов! Так где её тело? – Послушай, давай не будем.. – Даже если она и утонула, не могло тело разложиться за три недели до состояния полного отсутствия! Что-то случилось, мама, ты не понимаешь? – Хватит! – руки в мозолях ударили глухо по столешнице. Этот жест заставил девушку умолкнуть и закусить нижнюю губу, поняв, что она переборщила с эмоциями.       Всё это держалась на тоненьких ниточках под названием «нервы» ещё давно, но нитки не выдержали и порвались. Ёль почти бесшумно втянула носом воздух и старательно выдохнула подержав тот в лёгких две секунды. Попустило.       Мама девушки вытерла руки и в немом молчании развернулась, помогая перебирать продукты дочери. – Я буду тебе благодарна если ты поможешь мне с ужином, – бросила женщина, не поднимая глаз на предмет своего взрыва эмоций. Где-то даже в глубине души жалела, но старательно утаивала.       Старшей ничего не оставалось как согласиться.       Молчание щекотало под рёбрами неприятно. Смотря в спину хрупкой фигуры, девушка помогает нарезать маме овощи. Спустя полчаса кухня заполнилась различными запахами, и от этого язык приклеился к нёбу. Живот предательски заурчал. Ёль вспомнила, что сегодня в столовой ей кусок в горло не лез, зато рядом сидящая блондинка не прочь была получить добавки.       Она приложила все усилия чтобы негромко закинуть те же овощи и прожевать. Мама не любила когда за столом кусочничают, и всегда давала по рукам стоило кому-то их протянуть. Редко оставляла это без внимания.       Порезав овощи, брюнетка скинула те в тару и обратилась к одинокой спине над газовой плитой: – Я закончила.       Голова обернулась на голос. Она одобряюще кивнула и ответила: – Можешь идти к себе. Но в семь часов спускайся. И не забудь переодеться.       Сползая со стула дочь скосила глаза и прошла по коридору. Проходя мимо той самой комнаты, каждый раз на шее дыбом вставали волоски. Оттуда даже веет холодом. Ёль робко посмотрела, не проходя дальше. Чуть поодаль находится комната родителей, а напротив комнаты родителей её. Входную дверь сестры всегда встречало зеркало. Мама специально повесила его здесь при переезде, поскольку так удобнее. Правда девушка не знала чем.       В зеркале она видит половину своего левого плеча и пряди волос сбившиеся в сторону. А ещё дверь. Как бы ей хотелось чтобы она открылась и оттуда вышла сестра с немым вопросом по типу «Что ты здесь делаешь или зачем ждёшь меня под дверью»? Её выражение лица всегда говорило за неё. – «Мне жаль что я не могу присоединиться к ужину. Я так по вам скучаю».       ИнЁль отпрянула от двери, услышав знакомый голос в голове. Зыркнула на железную ручку, и та, как будто, пошевелилась.       Девушка впечаталась в стену, кладя руку на грудь. Чувствует как сердце готово пробить пару рёбер, выпрыгивая наружу. Сделала четыре вдоха и три выдоха стараясь выровнять дыхание. Нельзя дать панике начаться.       Закрыла глаза и посчитала до пяти, слушая биение, понимая, что мурашки кусают её спину. Вспомнила. «Каждый раз когда вы чувствуете что сорвётесь, возьмите себя за плечи, делайте несколько вдохов и выдохов. Закройте глаза, поменяйте направление своих мыслей, считайте до десяти. И постарайтесь покинуть то место, где вам не комфортно находится» .       Слова доктора из телепередачи отрезвили ненадолго. Слегка приоткрыв один глаз Ёль поспешила покинуть коридор, стараясь больше не обращать внимание на дверь. Нащупала ручку, дёрнула, зашла и машинально хлопнула. Поняла, что мама наверняка услышала, но не пришла.       Знакомая кровать, стол и шкаф вернули девушку из пучины поднебесья. Это уже не нормально. И помощь психолога тут бы пригодилась, а лучше психотерапевта. С чего вдруг решила, что при таких резких выпадах, смогла бы зайти в комнату сестры и не словить очередной приступ? Возомнила себя героиней, а сама не может унять дрожь. Но впервые справилась, как только почувствовала начало этой агонии. Кто знает, что будь с ней, если Хван не совладает с собой?       Ёль подорвалась к телефону. Розе прислала фотографии конспектов, которые ей стоит написать очень скоро. Но лучше сейчас. Любое занятие всегда отвлекает.

***

      Брюнетка облокотилась локтями на стол и, зарылась лицом в тёплые ладони. Правая рука устала списывать по одной-две странице, каждого пропущенного ею предмета. И хоть сама девушка хотела переписать только конспект по истории, неожиданно переметнулась на английский, а затем и на математику. Таким образом в долгах больше не оставалась.       Час прошёл точно. Ёль зевнула, отодвигая тетради и поймала себя на мысли: «выходить к гостям совсем нет желания и уж тем более сидеть за одним столом». Хван не ненавидела этих людей, наоборот они казались ей забавными со своими странными шутками. Брат мамы, и по совместительству дядя ИнЁль работал в строительной компании, и обожал коллекционировать маленькие машинки. Может ей и казалось это детской затеей, но пристрастия бывают разные. И ни в коем случае не стоит осуждать за такое, лучше следить за своей жизнью.       Но он был весёлым – признавала она. Только вот через чур навязчивым. До своей женитьбы брат мамы каждый день ошивался в их доме. У него была своя квартира, но он упрямо приходил сюда, говоря, что ему одиноко. А ещё он любил выпить. Не важно какой день недели: рабочий или выходной. Практически утаскивал маму на дно бутылки, и смог её отрезвить – отец. У Госпожи Хван не было проблем с алкоголем, у неё были проблемы с безотказностью. Тем более, когда видит что младшему брату плохо и помогает ему его же способами. Не понимает, что делает в сто крат хуже.       Первое время отец старался не придавать этому значения. Главное, что дома, а не где нибудь в барах или кабаках. Но потом это стало раздражать. И тогда они поссорились, громко и страшно. С тех пор прошло пять лет. До этого никто не звонил друг другу, мужчина в порыве злости удалил номер брата из контактов жены. Но вскоре понял что зря это сделал. Ему и самому было жаль молодого парня нашедшего себя и утопая в алкоголе. Это могло погубить, если не их неожиданное примирение. – ИнЁль, спускайся через пятнадцать минут! – из за двери раздался стук, а потом голос матери. Девушка выпрямилась и поняла, что, проторчала в своих воспоминаниях дольше, чем хотелось. Нужно одеваться.       На ней оказались чёрные прямые джинсы, и тёмно-синяя блузка. Волосы собраны в низкий хвост. Приемлемый внешний вид встречал брюнетку по ту сторону зеркала. Она вышла из комнаты.       Мама суетилась, расставляя блюда. Бросила взгляд на дочь и приказала расставить тарелки с чашками. Она помогла ей, в полном молчании. С той небольшой ссоры атмосфера очистилась. Но напряжение между двоими на удивление осталось. Незачем продолжать эту тему, на сегодня хватит.       Когда стол был накрыт, гости не заставили себя долго ждать. Глава семьи явился вместе с ними.       Брат матери одетый как с иголочки, его жена и их маленький сын прошли к столу. Все расселись по местам. Повисло молчание. Долгое, топящее, и никто не хотел его прервать.       Но голос напротив набрался смелости: – Для начала мы с семьёй хотим выразить вам своё сочувствие, – мужчина, женщина и мальчик поднялись скрипнув стульями. Каждый занёс руку с жидким содержимым внутри. – МиРе одна из самых жизнерадостных людей, которых я встречал. Спасибо, сестра, за такую чудесную племянницу. Мы будем помнить о ней всегда.       Всё поддержали речь, однако Ёль осталась безучастна. Она занесла стакан с соком, но не чокнулась с остальными. Ужин обещал быть тяжёлым.