Иллюзии привлекают нас тем, что избавляют от боли

Он поймал только один мой взгляд. Одного этого взгляда было достаточно, чтобы вызвать бурю внутри него. Его сердце замерло и с треском упало вниз, он смертельно побледнел, на лбу выступили капли холодного пота, он ничего не слышал и видел перед собой лишь мои широко раскрытые глаза цвета Тихого океана. Он выпустил из рук стакан с недопитым виски - звук разбитого стекла резко ударил по ушам и на долю секунды вывел его из оцепенения. Он потерял меня.

***

Дамиано был груб со всеми на репетициях, пропадал в барах и таскался по сомнительным местам. Он пытался контролировать вспышки гнева, но его сложный, вспыльчивый характер давал о себе знать. Ребята взяли перерыв, чтобы не рассориться окончательно, выносить крики и раздражение солиста не мог даже Итан. — Мать твою, Дамиано, что с тобой нахуй происходит? - басистка вновь срывалась на яростный крик. — Я не виноват, что вы не слышите меня, единственного адекватного человека в этой комнате, - высокомерно отозвался брюнет. — Ты уже переходишь все границы. Ты ничего не предлагаешь, ты ни строчки за этот месяц не написал, ты только орешь на нас и говоришь, какие мы никчемные. Ничего уже не вернуть, нужно двигаться дальше! - девушка была на пределе. Дамиано взял куртку и вышел из студии, хлопнув дверью. — Я опять перегнула? - взволнованно спросила девушка и растеряно посмотрела на Итана. — Ему нужно время, он вернётся к нам и примет тебя, - ободряюще сказал брюнет, понимая в душе, что время не лечит, что особенный, слегка забавный смех больше никогда не будет разносится по студии или коттеджу, что больше никто не будет стебать его произношение, что печаль ещё долго навязчивой тенью будет следовать за ними и что прежний Дамиано уже никогда не вернётся. У солиста внутри все разрывалось на части, от невыносимой душевной боли хотелось выть. Он не спал три ночи подряд, не помнил, когда в последний раз ел, когда в последний раз ему не было так херово. Он зашёл в один из темных переулков Рима, остановился у двери в знакомый бар и огляделся вокруг. На улице было удивительно тихо, ни криков людей, ни шума машин, ни малейшего шороха. Дамиано зашёл внутрь и взял стакан виски. Он не слышал ни музыки, ни людей - вообще никакого шума, как будто никого и ничего не существовало в этом мире, кроме него. Кроме него и меня. Он почувствовал моё дыхание за своей спиной и в ту же секунду обернулся, резко схватив меня за руку. Мое запястье горело от нестерпимой боли, которую он неосознанно мне причинял. — Останься, я прошу тебя,- Дамиано опустил свои усталые глаза и поймал мой взволнованный взгляд. — Пару недель, дней, сколько хочешь… Мне нужно написать хоть что-нибудь. Я начинаю разрушать то, что когда-то так трепетно мы строили, срываюсь с высот, на которые мы вместе так усердно карабкались, я потерял все, что было мне дорого. — Дами, - он поморщился и закрыл глаза, никогда не любил этот вариант своего имени, но мне он готов простить всё, что угодно,- отпусти меня. Солист разжал руку, и внезапный шум резко оглушил его : громкая музыка, выкрики, звон бокалов и смех людей заставили парня открыть глаза. Дамиано судорожно огляделся по сторонам, но ему не удалось найти меня в толпе людей, появившейся будто из ниоткуда.

***

Глубокая ночь. В настежь открытое окно видны Луна и мерцающие вокруг неё звёзды, прохладный ночной воздух проникает в комнату, принося с собой свежесть ночи и легкий аромат вина и специй из семейного ресторана снизу. На тумбочке у кровати валяется десяток открытых баночек с какими-то препаратами, а горсть непонятных таблеток лежит тут же, рядом со стаканом с недопитой водой. Веки Дамиано нервно подрагивают во сне, пальцы рук судорожно хватаются за что-то, дыхание учащается и парень резко просыпается, хватая ртом воздух. Он берётся руками за горло и жмурится от невыносимой боли, которая душит его изнутри. Сегодня ему удалось поспать только 2,5 часа. — Тише, тише, выпей немного воды, - я подаю ему стакан и нежно прикладываю руку к щеке. Он жадно делает пару глотков и откидывается на подушку. Ему жарко, кровь приливает к щекам, хочется кричать и звать на помощь. Не хватает воздуха, он пытается вдохнуть, но чьи-то руки будто схватили его горло и не дают ему сделать этого. Глаза Дамиано белеют и он вскакивает с кровати, тяжело дыша. Я подбегаю к нему, беру его руки в свои и заставляю сесть на пол. — Я здесь, я рядом, все хорошо, - я сажусь к нему, вытягиваю ноги и кладу его голову к себе на колени, нежно играя с его волосами и шепча успокаивающие слова. Он ловит каждый взмах моих ресниц, я чувствую как все в его глазах смешивается, как ему тяжело и какую невыносимую боль он переживает. Я целую его в лоб, в щеки, смахиваю слёзы со своих глаз и не перестаю говорить с ним. — Я здесь, все хорошо, дыши, родной,- он пытается что-то сказать, его глаза начинают судорожно бегать по комнате, дыхание вновь учащается и я вижу, как часто начинает подниматься его грудь. - Тише, Дами, я буду здесь, пока тебе не станет легче… Он судорожно хватает мою руку и целуют тыльную сторону моей ладони. Как я скучаю, любимый… — Прошу тебя, не исчезай снова… Я молча киваю в ответ, зная, что скоро наступит утро и я ничего не могу ему обещать. Дамиано просыпается на жестком полу. Он один в комнате. Его разбивают угнетающее одиночество и чувство предательства. Он прижимает колени к груди и бросает пустой взгляд на стену. Таким спустя несколько часов его находят ребята из группы. — Дам, нельзя так убиваться. Мы все очень переживаем за тебя,- Итан протягивает ему руку, чтобы помочь встать. Дамиано криво ухмыляется и не принимает помощь. Он сам поднимается с пола и медленно поворачивается лицом к остальной части группы. Томас стоит в дверях, а девушка рядом с ним нервно прикусывает губу - она чувствовала себя виноватой за вчерашнюю ссору. Дамиано молча переводит хищный взгляд на басистку и каким-то жутким, нечеловеческим голосом обращается к парням: — Какого черта вы взяли её? — Дам… - пытается вмешаться Итан. — Виктория справлялась в разы лучше, она была душой группы, её улыбка… Её поддержка, нежные объятия и умение найти нужные слова держали нас вместе, а вы, сукины дети, поменяли её на… Глаза новой басистки при этих словах наполнились слезами и она без слов покинула квартиру солиста, коря себя и за сказанные вчера слова и за эту бесцельную попытку помириться. — Заткнись, Дамиано, ты не в себе, - Итан и Томас последовали за девушкой. — Пошли вы все к черту! Дни бесцельно сменяли друг друга, Дамиано не выходил из дома, закидывался снотворным и проваливался в нервный сон. Он не отвечал на звонки, не открывал ребятам, которые хоть как-то пытались наладить общение. Ему все равно на них. Панические атаки, боль от душевных ран сводили его с ума. Я была с ним рядом каждую ночь, чтобы хоть немного облегчить эти страдания. Все эти ночи он тонул в моих голубых глазах, а я дарила ему нежные поцелуи. Он растворялся во мне, а я исчезала с приходом утра. Сколько раз под покровом ночи он рыдал на моих руках, умоляя остаться, сколько раз мы признавались друг другу в вечной любви и преданности и сколько раз наступало утро, вынуждая меня исчезнуть, и сколько раз это утро приносило ему новую боль и разочарование, которые сильнее и сильнее ранили его и без того покалеченную душу. — Вик, почему ты не можешь быть рядом всегда? Я пожала плечами и нервно улыбнулась. — Помнишь ту ночь, когда случился тот жуткий пожар в съёмном доме у моря? Все было окутано огнём и дымом, я задыхался, слышал крики и стоны… Я не видел никого рядом, но вдали слышались крики Итана, Томаса и ребят по записи. Я тогда впервые испугался за тебя, боялся ты не успеешь выбраться из здания… Страх потерять тебя поселился во мне ещё тогда, но я услышал твой заливистый смех рядом, почувствовал твоё тепло и потерял сознание. Вик, я не хочу больше терять тебя… Давай уедем куда-нибудь? Только вдвоём подальше от сюда… — Дам, - я подошла к окну и посмотрела на небо… — Вик, я прошу тебя, останься со мной, - солист взял меня за руки и развернул к себе. — Дам, отпусти меня, я умоляю… — Почему, Вик? Почему… — Я не успела выбраться в ту ночь, Дам…

***

Брюнет открыл глаза и огляделся вокруг. Смятая простынь, отброшенное одеяло, ночные сумерки и таблетки, разбросанные по всей тумбочке. Дамиано пьёт какое-то дешевое снотворное, успокоительное, что-то понижающее и что-то повышающее, чтобы хоть немного поспать. Он хватает первую попавшуюся банку с таблетками и впервые смотрит на состав и побочные действия. «Головокружение, тошнота, галлюцинации…». Боль. Холод. Дрожь. Слёзы. И крик в пустоту от безысходности. Он был один в этой комнате все время, а её нет и не было рядом на протяжении уже двух месяцев… Последние слова Вик вновь разрезают его мысли: «Я здесь лишь потому, что ты никак не можешь отпустить меня. Ты жив, любимый, и я прошу тебя, наслаждайся жизнью, продолжай наше творчество и не оглядывайся назад…». «Она не выбралась тогда… Моя милая Вик ушла навсегда…» От этого осознания сердце ушло в пятки. Солист хотел заснуть, чтобы забыть ужас потери и чувство гложущего одиночества. Он дрожащей рукой поднёс ко рту горсть перемешанных таблеток в надежде забыться. *** Он стоит передо мной с букетом пионов. Мое белое платье развевается на ветру и слегка выделяет меня в темноте. Легкие кружева, распущены волосы и мой нежный взгляд из-под опущенных ресниц. Я вижу, как блестят его глаза, наливаясь слезами. Он отворачивается и незаметно смахивает подступающие капельки с уголков глаз, я делаю шаг навстречу. — Не могу смотреть на твои страдания, - протягиваю ему руку, хотя и знаю, что не должна была этого делать. Он подходит ближе, легко берет меня за руку и идёт следом…