А че не здороваемся?

      Пока у всех продолжался отпуск в межсезонье, Игорь Масиков удалил все социальные сети, чтоб не видеть счастливые лица людей с Мальдив или Кипра.       Предварительно, конечно, подписавшись на Химик.       Тренерская деятельность внезапно его завлекла. Это действительно стало неожиданностью, потому что первые пару часов он мучился, не зная, с чего начать. Садясь за первый просмотренный матч Химика, вернуться обратно Масиков уже не смог. Ему просто-напросто самому хотелось работать, тем более, что работа тренера оказалась более глубинной, чем одного из помощников. По крайней мере, в его случае.       Он не хотел перекладывать свои обязанности на других, в первую неделю даже не пользуясь помощью оставшихся от прошлого тренерского штаба. Среди них был один парень, судя по всему, такой же трудоголик, как и он сам, поскольку пару раз в день мог заглянуть в тренерскую и предложить помощь. Когда помощь действительно была нужна, Игорь молча затягивал его за футболку, тыкая на игрока, позицию или определенный момент игры, который не понимал.       Работать понравилось до отвратительного       В конечном итоге Масиков пришёл к выводу, что играл Химик в «бей-беги», поэтому и оказался на грани вылета. Работы как было, так и оставалось целая куча, тем более, что до выхода команды из отпуска он должен успеть привести в порядок и себя.       Помимо тренера, Игорь считал себя еще прирожденным психологом, и ему было важно дать понять каждому игроку, что футбол — не только их работа, занудная и тяжелая с зарплатой чуть выше среднего по Дзержинску, футбол — гораздо большее. Как там говорил Билл Шенкли? Футбол намного важнее дела жизни и смерти? Это точно.       Как гениальный психолог, Масиков устроил духовный recharge пресс-атташе команды, а точнее, нагрузил её до ужаса, но Юля на него не злилась, ей даже понравилось, что тренер пытается взаимодействовать с медиа, потому что раньше не всегда удавалось сделать хоть одну фотку с тренировки. Что уж говорить про развитие клуба в интернете, если даже Инстаграм не всегда получается обновлять? На сайте фотки точно прошлогодние висят.       Пчелкина не страдала скромностью, поэтому вила веревки из Игоря как могла, принимая все его идеи, а ещё аккуратно скармливала свои, которые давно хотела сделать. Например, для развития Твиттера можно было бы снять видео-представление Масикова в супергеройском костюме. Юле нравились комиксы и нравилось запариваться, в отличие от девочки-оператора в её штабе, но лучше работы у Сони все равно не нашлось. Юля предлагала, Соня молчала — так и работали.       Гениальность задумки Игоря заключалась в том, что игроки не смогут игнорировать или не замечать, что внимание к ним повышается, растет интерес, причем заинтересованы ими не только болельщики, но и клуб. Тренер разрешает, генеральный директор дает волю, Пчелкина снимает, болельщики начинают подписываться на странички клуба и странички игроков, а значит, появляется ответственность.       Всё гениальное просто.       Стоит уделить внимание помощнику Масикова, о котором он уже вспоминал сегодня. Собственно, как и сейчас, иногда он забывал о существовании парня, не спрашивал его имени примерно неделю, да и дальше бы не спросил, если б в споре не захотел перейти на личности, начиная: «Слушай ты, ты…».       Парень вежливо подсказал, что его зовут Ваня, а дальше Масикову стало совестно, таки па… Ваня обращался к нему по имени-отчество, выкал и вообще бесил своим уважением.       Игорь повел его в бар.       В баре Ваня рассказал, что футбол он не очень любит, но обожает всю эту монотонную работу, имеет приличную память и ненавидит ответственность. В детстве родители очень хотели видеть в нём футболиста, но футболист в нем умер до рождения, потому что в команде шутили про его рост (не самый маленький, между прочим), а сам Ваня не умел проигрывать, вот и получилось, что тренер по физической подготовке — почти идеально.       Ваня отучился, Ваня получил лицензию, Ваня всю жизнь в футболе и ничего больше не знает. Потерянность для российского футбола – первый признак того, что тебя возьмут на работу. — А у вас какая лицензия? — Янковский давно уже подпер щеку ладонью и уставился в свой бокал, наблюдая, как коньяк переливается по стенкам. — Или вам вместе с медалями давали? — Полученная честным путем, — не со злостью отчеканил Игорь. — Пришлось мотаться по всей Европе и вести конспекты. Как в универе.       Ваня кивнул. Коньяк его интересовал больше. Пьешь-пьешь-пьешь, а в стакане меньше не становится. Это ли не рай для человека с зарплатой тридцать тысяч рублей?       Как только Масиков увидел, что Ваня хотел выпить коньяк как водку, Игорь тут же заказал чашечку кофе и достал свои сигареты. Правило трех «С» никто не отменял. — Тебе же бокал принесли, а не рюмку, — Игорь ругался, но все равно улыбался, и Ваня, уже опьяневший, старался скорчить рожицу и показать язык. — Ваня-Ваня, еще и куришь ужас какой-то.       Курил Ваня вообще-то черную пачку «Петр 1», еще с пометкой «особые», с чего пьяный очень смеялся, прикиньте, типа я курю этого, который картошку в Россию завез. Не самые плохие, на самом деле, но такие у Масикова не курил даже противный дед, очень уж они крепкие и пахнут не цветочками. Даже для Игоря, для которого после футбола курение стало отдушиной и «не покурил с чашкой кофе — не проснулся», это показалось слишком. — А вы в туалет часто ходите? С чашкой кофе, бля, Игорь Игоревич, — Ваня улыбался, Игорь залипал.       Ваня ему очень понравился. Не в том плане… вообще не в том, подумал Игорь.       Не как некий Сережа Горошко, он на самом деле подумал. Ваня оказался просто хорошим, интересным, а с Горошко была история, так что пора бы рассказать про Сережу, пока Янковский не перепил.       Жизневский предлагал продать хоть кого-нибудь, чтоб купить сенегальца или любого другого, например бесхозного бразильца, однако от бесхозного бразильца Масиков отказался, аргументируя тем, что ему нужна команда, а не личные качества. Нет, личные качества и умения ему тоже нужны, но о том, что в Химике есть сильные игроки, которые просто не хотят выкладываться, ленятся и придуриваются, он знал с первого дня. а теперь хотел видеть сильную команду. В конце концов, чем знаменита сборная Германии? Командой.       Прежде чем уйти на паузу, он успел провести две тренировки, увидел собранный коллектив и пришел к выводу, что без середины он обойдется, в конце концов, если у тебя собраны лучшие игроки, это не значит, что у тебя лучшая команда.       Единственный игрок, с которого можно было бы получить реальные деньги, оказался Горошко, а продавать Горошко Игорь отказался, устроил сцену и кричал Тихону, что Горошко — его новый ключевой игрок, вокруг которого он, может, собрался строить всю игру. Тот самый всем известный ключевой игрок, сыгравший за команду в пяти матчах в общей сумме один тайм. Между прочим, ещё и дзержинский воспитанник!       Чушь нести Масиков умел, а Тихон так испугался, что быстро пошел навстречу, хотя по-хорошему должен был вызывать дурку.       Горошко, из-за которого произошла сцена, в это время тренировался на базе, давным давно выпросив разрешение у Тихона за обещание ходить тише мыши и никому не мешать, но любопытство взяло свое, и он оказался свидетелем сцены гораздо поинтереснее, чем потрепанные тренажеры и свои две ноги. Одна из них нелюбимая.       Если бы четырнадцатилетнему Сереже с травмой сказали, что его кумир, тот самый с плаката, через шесть лет будет за него заступаться, размахивать руками и стульями, как Кокорин, лишь бы оставить его в команде и не отдать врагам, то есть московскому Торпедо… Сережа бы не стал лечить травму, покрутил у виска и пошел рисовать, ведь такого не могло случиться, а значит дальше заниматься футболом смысла он не видел.       Но Сереже никто такого не говорил, а Масиков был его тренером, реальным, и реально хотел видеть его в команде.       Сережа поджимал губы, каждый раз, когда, тренируясь, ему приходила мысль об этом в голову хоть на секундочку. Просто Масикову никто ещё не сказал о Сережиной особенности, из-за которой его с радостью бы продали в Торпедо, чтоб избавиться от балласта. А в Торпедо пусть сами думают, что за чудо-юдо купили.       Горошко бы тоже согласился на трансфер, хоть и шило на мыло по сути, разница только в зарплате, всё-таки платят там побольше, да и клуб московский, но Масиков его заинтересовал ещё в первую личную встречу.       Он не заметил его наглость (или пропустил мимо ушей), улыбался, помог донести мячи, а потом всю тренировку подбадривал. У Горошко появилось впечатление, что Лигу чемпионов он выиграл тогда, в тот самый момент.       Игорь Игоревич его точно поразил до глубины души.       Но вернёмся к самому Сереже.       Начинал он, как ни странно, вратарем. В футболе, по мнению самого рыжего полузащитника, были и более грандиозные случаи, например из нападающего во вратаря, а тут просто Сережа в одиннадцать забил головой со стандарта и понял, чего он действительно хочет на самом деле.       Быть нападающим.       Ну, то, что он сейчас он является игроком универсальным, следствие того, что выпало на его рыжую долю.       На вратаря походил он мало, не нашлось в нем той загадочности и упорства, зато агрессии — хоть отбавляй. Вот и бегал он, наглый и рыжий, забивал почти каждый матч, пока…       не получил травму.       Избито? Извольте.       На год пришлось забыть про футбол, точнее, первые полгода Сережа плакал втайне от мамы и боялся снова выйти на футбольное поле. Им тогда еще не платили, поэтому вкладываться в лечение пришлось родителям, а Сереже было стыдно и перед ними, и перед командой, которую он подвел, хотя его вины в этом совершенно не было. Восьмидесятая минута, еще бы успели отыграться!       В пятнадцать Горошко снова бегал по полю, длинный и рыжий, загоревший на солнышке. Уже до панических атак боявшийся получить снова травму.       Как и у любого другого подростка, психика у него еще не сложилась, а такое… серьезное потрясение врезалось ему глубоко под кожу, запомнилась каждая неспокойная ночь из-за дикой боли в ноге, которую переживает далеко не каждый подросток.       Запомнилось, как поджимал губы отец, недовольный или тем, что сын постоянно бледный и худой, или дырой в бюджете. На единственного ребёнка было нежалко, но даже для него… в Дзержинске того времени, это оказались колоссальные суммы.       На первой же тренировке, когда кто-то из команды попытался опекать его, у Сережи в голове что-то щелкнуло, и со всем своим талантом в нападении, Горошко больше не выпрыгивал и в контакт не шёл, потому что на щитки надежды и веры больше не было никакой.       Непонятным образом оказавшись в главной команде города (даже у него самого это вызвало удивление), Сережка уже там перекочевал в полузащитники.       Вся его агрессия сдулась, пропала наглость, на их место пришёл только страх. Страх получить травму и подвести всех. Горошко просто хотелось, чтоб все вокруг были счастливы, даже если самому придется попрощаться с Барселоной. Да и какая Барселона? Такие случаи бывают раз на миллион, уж точно не его, такого особенного, заберут из Дзержинка! Месси даже не слышал ни разу про Дзержинск такой. Лигу чемпионов можно и по телевизору посмотреть.       Первые пару месяцев изменений в Сережином поведении никто не замечал, ну, кричал тренер: «подкат! укрой мяч! дорабатывай!», — так у него таких человек тридцать, за всеми не уследишь, а потом отец начал спрашивать, с чего бы Сережа за игру ни разу не совершил отбор мяча? Горошко кусал губы и, пытаясь придать голосу уверенности, говорил, что зато у него финты красивые и дриблинг на высоте, а грязная игра ему не нужна.       Сереже нравилось в Химике. Приходилось таскать мячи, как самому молодому, ну а в какой команде ФНЛ без дедовщины? Даже в середняке РПЛ, к какой бы Европе они не стремились, присутствует всё это. В Химике тренер не ставил на него, да и вообще забили на его странности, только Тихон иногда качал головой, а значит Сережа мог спокойно существовать где-то в своей вселенной. И мама довольна была.       Из академии друзей у него не осталось, были только крепкие связи, но не так, чтоб ночью за него вступались перед ментами или покупали сижки, как водится у парней в компаниях. Больше всего Горошко дружил с Ваней, да-да, с тем самым Ваней, потому что темы общие находились сами по себе, а Ваня своим пофигизмом очаровывал всех вокруг. Ну как такому человеку не выложить всю свою жизнь? Посмотрите на этого парня, он же просто чудо! Уступите ему место в троллейбусе, дайте ему просто так пожрать… с зарплатой в тридцать тысяч Ване жрать хотелось постоянно. — А про Горошко что скажешь? — Что про него сказать, Игорь Игоревич? — пожал плечами Янковский. — Он боится получить травму, оправдывается тем, что не нарушает фейр-плей. Хороший парень, понимаете, но не получается у него… в голове не получается играть в футбол такой, какой он есть. Вы же знаете ФНЛ? Тут или ты, или тебя, а Горошко никого. — А показался он наглым. — Если он с вами заговорил, то это уже чудо, а ещё и наглым. Надо было его снимать, вот бы материала для Юли. — Дружите? — Игорь не уточнил, зная, что Ваня его поймет. — Дружим, говорю ж, хороший парень, — Янковский кивает, улыбается еще так тепло, — только коньяка с ним не попить. Ему бы ногу сломать, Игорь Игоревич, я иногда так хочу, но жалко. Психологов нам в клуб не хватает. Все есть помаленьку, а их нет.       Ну почему же не хватает? Вот, Ваня, сидит один. Еще супергеройский костюм, как Юля хотела, и полетит спасать принцессу из лап дракона. Или принца, то есть Горошко из лап своих страхов.