взаимность

это даже не выглядит как отношения. хорошо. оно и не должно. просто отчаянные попытки зацепиться за жизнь. и шура зацепился слишком сильно, он, жадно хватая ртом воздух, после очередного оргазма не заметил обмана, проглотил полудохлого мотыля и теперь висел на крючке. они оба, такие помешанные на контроле сейчас были мнимо зависимы. они все еще были свободны, на самом деле могли легко уйти, поменяться, поискать хорошенько и найти кого-то лучше, но олегу нравились царапины на спине, а шуре нравились отсутствия обязательств. шура олегу был для секса. чтобы не чувствовать себя больным извращенцем, он приходил, раздевался, грубо целовал, трогал, трахал. был больным извращенцем. шура ненавидел его. когда олег уходил, он искренне желал, чтобы по пути домой его сбила машина. но тот снова нагло и без предупреждения оказывался у него на пороге среди ночи, и что-то внутри шуры радовалось. за это он прощал олегу всё: синяки от рук на шее, от губ на ключицах, от пола на коленях. эта короткая секунда, когда внутри все кричало, что он кому-то нужен с каждым разом все больше убивала его. шура не помнил ни одного их вечера. он помнил откуда-то злые, будто под пеленой глаза, помнил гуляющие по его бедрам руки, помнил чьи-то стоны, всхлипы, вздохи, которые сливались в ужасную какофонию звуков. он помнил, как плакал и отмывался после, все время помнит, как ненавидит себя, но олегу он все же нужен. олег не держит шуру на поводке, ничего от него не просит. просто приходит и трахает. тот вроде не против. он ненавидит себя за то, что он такой, поэтому шуру он тоже ненавидит. шура и не успел сказать, что он, вообще-то, не такой. олег тогда просто вцепился в него и зажал рот. хорошо, что шура больше ничего не помнит. он очнулся через несколько дней — просто шел по улице и, наконец, понял, что это он сам, что он и есть гребаный шура, чье имя рваными вздохами размазано по черепной коробке. стало страшно, лучше бы не понимал. он просто осел на поребрик, а потом снова очнулся в квартире. но олег не был монстром, он ведь дарил шуре вот эту секунду счастья и нужности, такую необходимую. он все еще выцеловывал его плечи, пусть даже зло и резко, он все еще обнимал, вжимаясь в спину, пусть даже, и чтобы вставить поглубже. он все еще приходил, пусть даже, чтобы просто трахнуть, чтобы заставить шурин разум снова отделиться от тела и не думать, какие гадости на нем снова вырисовывают. пусть даже, он опять будет отмываться несколько часов и бояться смотреть в зеркало, но он же нужен. если олег все еще к нему приходит, значит, кому-то он нужен, значит, есть еще смысл цепляться. а если шура все еще терпит, значит, олег не извращенец, если заставляет его чувствовать себя нужным, значит, все в порядке, значит, можно еще пожить. и не важно, что это не жизнь, а взаимное издевательство.