последние минуты

      Ничто не освещает длинный коридор, который, кажется, ведёт в никуда. Там всепоглощающая тьма, из-за которой дальше своего носа не видишь. Повсюду слышется какой-то шорох, больше похожий на скрежет ногтей о твёрдую поверхность. Во мраке начинают всплывать белые фигуры и силуэты, от которых мороз по коже. Скрежет прекратился, и настала мёртвая тишина. Настолько тихо, что можно было услышать, как кровь густой тёплой массой пульсирует по венам и артериям. Неожиданно справа появилась тяжёлая деревянная дверь, но, подойдя ближе и потрогав ручку, парень понимает, что она запрета. Шёпот в голове подсказывает, где лежит ключ. Поискав в кармане, Курт вставил его в скважину. Один только вид комнаты наводил ужас и заставлял чувствовать отвращение. Она была пуста: ни мебели, ни людей, ни окон, лишь голые стены. На одной из них было что-то написано, но разобрать с такого расстояния в темноте было невозможно. Преодолев нарастающий с каждой секундой страх, он подошёл ближе. На серой стене было неаккуратно выцарапано «лжец». Он не мог поверить глазам и бросился бежать во мраке. В коридоре лишь тени на разрушенных и обшарпанных стенах. В горле пересохло, ощущение удушья и сильной тревоги. Всё это по-настоящему?       Дальше по две стороны старые двери, открытые настежь, поэтому можно было разглядеть, что внутри. Почти везде одно и то же: пустота, а на стенах отягощающим клеймом написаны слова «вор», «лжец», «притворщик».       Одна из дверей отличалась от остальных. Через щель в проёме виднелся яркий свет, глаза к которому привыкнуть не успели. Курт осторожно переступил порог...       Она лежала на полу. Вокруг жались множество людей, которым, по-видимому, всё равно. Они смеялись и веселились. Её кожа бледна, а губы приобрели синеватый оттенок. Изо рта пошла пена. Дышит так, словно задыхается. Это мучительно больно. Знакомое лицо, похоже, она уже выросла...       Курт застыл на месте. Он не может помочь, хоть и стоит в нескольких шагах. Паника. Блондину будто перекрыли доступ к кислороду; тело начало судорожно трястись. Всё внутри сжалось в тугой узел, а в ушах раздался оглушительный звон, отголоски смешков и криков, от которых голова сейчас разорвётся.       Это она... это Фрэнсис... По щекам уже скатывались горячие слёзы, а из глотки вырывались жалобные всхлипы...

***

      Глаза в ужасе распахнулись. Вокруг темно. Тихо. Ни громкого смеха, ни язвительной радости. Лишь безнадежные жёлтые стены. Сон, это всего лишь плохой сон... Но что это? Руку придавило к кровати, будто на неё упало что-то очень тяжёлое. Через несколько тщетных попыток её поднять, он смог дотронуться до лица. Это слёзы... Ночной кошмар был настолько реальным, настолько ужасным, что холодный пот вперемешку с градом слёз насквозь пропитал подушку.       — Нет... нет... так не будет... Я не позволю этому произойти... — бормотал Курт, который был на грани припадка.       Он быстро поднялся на ноги и нашёл свою записную книжку, чтобы излить накопившиеся мысли по этому поводу. Ручка вываливалась из рук, поэтому текст был неразборчив.       Фрэнсис, моя девочка... Я не испорчу ей жизнь. Моя дочь полна любви и радости – она целует каждого только потому, что он хороший и не причинит ей зла. Она напоминает мне себя, ведь я был таким когда-то. И это пугает до глубины души. Пугает так, что я практически не могу пошевелиться. Я не могу примириться с мыслью, что Фрэнсис может пойти по стопам своего неудачного отца и стать несчастной, мёртвой внутри.

***

      Туры и очередные концерты снова занимали всё время группы. Скандальная известность и успешный новый альбом усилили давление на всех её участников, но больше всего из-за этого страдал солист.       Этот отель был недорогой, потому что Крист с Куртом категорично настаивали на том, чтобы их не селили в притон мерзких богатеев. Кортни, по своему обыкновению, как всегда сопровождала мужа и поселилась с ним в одном номере.       —Курт, вставай. У вас скоро репетиция, а ты обещал всем не опаздывать. Курт...       Кортни безрезультатно дёргала его за плечо, но парень не подавал видимых признаков жизни. Он медленно поднял одеяло и зарылся в нем.       —Что с тобой не так... Мне тебя насильно вытаскивать? Будет некрасиво, если ты опять сорвёшь репетицию.       В ответ послышалось недовольное мычание и что-то похожее на «сейчас встану».       День за днём всё повторяется, всё вокруг такое тоскливое и похоже на кошмар, который всё никак не закончится. Казалось бы, всё хорошо, но что-то в душе не даёт покоя. Красавица жена, милая дочь, известная группа, куча денег. Да любой был бы счастлив от такого. Но чувство, что я не в своей тарелке сидит внутри, заполняя всё ядовитой желочью и гневом на всех и вся. Никому не нужен этот кусок вечно протухшей плоти, но я улыбаюсь, даже через отвращение и злость. Ведь на вопрос «что случилось» – ответа нет.       Навязчивые мысли с каждым днём все сильнее. Чёрт возьми, я даже сконцентрироваться не могу. Все как в тумане. Постоянное головокружение и мигрень.

***

      Кортни вышла из номера и направилась за завтраком. Курт закрылся в ванной комнате, чтобы привести себя в порядок. Со вчерашнего дня повсюду был алкоголь. На тумбе рядом с зеркалом стояла почти полная бутылка шампанского. На полке над раковиной была упаковка флунитразепама, который Курт каждый раз брал с собой, чтобы унять бессонниу. Как раз кстати, ведь надо было чем-то закинуться и успокоить нервы. Солист взял примерно двадцать таблеток, потом ещё где-то двадцать восемь. Затем запил всё шампанским из бутылки. Никакого быстрого эффекта не последовало, но и не должно было. Блондин почистил зубы и пошёл в гостиную, чтобы выпить немного рома.

      Лав поднялась по лестнице на шестой этаж и зашла в номер, уверенная в том, что Курт уже давно собрался и ушёл на репетицию группы. Блондинка вставила ключ в скважину, но дверь оказалась открыта. Странно. Он опять забыл закрыть дверь. Рассеянность была одной из главных черт гитариста, особенно в последнее время.       В номере было тихо, а дверь в ванну прикрыта. Она подошла к ней и неуверенно надавила на железную ручку... Это могло быть всё, что угодно. Но почему именно сейчас. Зачем он это сделал. Курт лежал на полу в луже блевотины и, похоже, потерял сознание.       — Блять! Блять. Зачем, – голос надрывался, а руки тряслись. Она засуетилась и набрала в кружку холодной воды. Облив его, Лав начала в истерике бить мужа по лицу, ударила его в живот, но ничего не произошло. Кортни побежала за телефоном, чтобы вызвать скорую помощь.       Помощь прибыла быстро. Бледное, бездыханное тело увезли на каталке в машину. В больнице солист долго не приходил в себя, а заголовки газет уже кричали о передозировке и смерти.