Новые правила

— Магический выброс — утвердил, нежели спросил Салазар. — Да, но лучше бы его не было… — ответил парень, чем обескуражил всех.       Почти десять лет прошло с того утра, когда Дурсль обнаружили на своем пороге невесть откуда взявшегося племянника, но Тисовая улица за это время почти не изменилась. Солнце вставало над теми же ухоженными садиками и освещало туже самую бронзовую четверку на входной двери дома Дурслей; оно пробиралось в гостиную, оставшуюся почти неизменной с того вечера, когда мистер Дурсль смотрел по телевизору пророческий выпуск новостей.       Только стоящие на камине фотографии в рамках свидетельствовали о том, что с тех пор прошло немало времени. Десять лет назад на фотографиях было запечатлено нечто, напоминавшее большой розовый мяч в разноцветных чепчиках, — Странные магглы, мячи фотографируют — сказал кто-то из Хаффлпаффа       … но с тех пор Дадли Дурсль вырос,. — Дред, мы нашли нашего давно потерянного брата — сказал один из близнецов. — Гарри, ты никогда нам не говорил что умеешь так шутить — ответил Фордж. — Да времени как-то не было… — засмущался парень.       … и теперь на фотографиях был крупный светловолосый мальчик, сидящий на своем первом велосипеде, кружащийся на ярмарочной карусели, играющий с отцом в компьютерные игры, мальчик в объятиях целующей его матери. Однако ничто на этих фотографиях не говорило о том, что в доме живет еще один ребенок. — Поттер, а где же ты? — бросил Малфой младший. — Ну вот так, нету. — развёл руками юноша, улыбаясь. Многие родители удивились.       Тем не менее Гарри Поттер все еще жил здесь, и в настоящий момент он крепко спал, хотя спать ему оставалось недолго. Тетя Петунья уже проснулась и подходила к его двери, и через мгновение утреннюю тишину прорезал ее пронзительный визгливый голос:       — Подъем! Вставай! Поднимайся!       Гарри вздрогнул и проснулся. Тетя продолжала барабанить в дверь.       — Живо! — провизжала она. — Как так можно с ребёнком говорить?! Кто так детей поднимает?! — возмутилась Хельга, Ровена, Лили и многие матери. — Меня так поднимает тётя — как ни в чём не бывало ответил Гарри. — Готовься Гарри, скоро у тебя появятся три матери — усмехнулся Салазар. — Ну это лучше же, чем без родителей вовсе — парень посмотрел на Основателей своими «глазами Смерти» как некоторые говорят и улыбнулся. Бродяга заскулил и выразительно посмотрел на Гарри. — И с тобой конечно, Бродяг, заживём. И Римуса прихватим. — сказал Гарри псу и почесал за ушком чёрного пса. — Бродяга? — удивились Мародёры. Парень только улыбнулся, чем поставил большую часть обитателей замка в заблуждения. Северус продолжил…       Гарри услышал ее удаляющиеся шаги, а затем до него донесся звук плюхнувшейся на плиту сковородки. Он перевернулся на спину и попытался вспомнить, что же ему снилось. Это был хороший сон. В этом сне он летел по воздуху на мопеде. У него было странное ощущение, что когда-то он уже видел этот сон.       Тетя вернулась к его двери.       — Ты что, еще не встал? — настойчиво поинтересовалась она.       — Почти, — уклончиво ответил Гарри.       — Шевелись побыстрее, я хочу, чтобы ты присмотрел за беконом. И смотри, чтобы он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и все должно быть идеально.       В ответ Гарри застонал. — Лень Поттеров в крови проснулась — небрежно бросил профессор Снейп. — Попрошу, не было такого. — выдвинул Джеймс — Да ну. — не поверили другу Сириус, Лили, Римус младший и Северус. Римус старший только улыбнулся и покачал головой, а Бродяга гавкнул.       — Что ты там говоришь? — рявкнула тетя из-за двери.       — Нет, ничего. Ничего…       День рождения Дадли — как он мог забыть? Гарри медленно выбрался из постели и огляделся в поисках носков. Он обнаружил их под кроватью и, надевая, стряхнул ползающего по ним паука. — Да ещё и неряха. — сказал кто-то со Слизерина. Основатели же поняли, что меж факультетами что-то твориться, и не факт что это «что-то» хорошее. Гарри привык к паукам — их было много в чулане под лестницей, а именно в чулане было его место. Все замолкли. — Гарри, ты жил в чулане? — спросил Годрик — Да. Ответ шокировал всех. Ну как так? Как Герой Магической Британии мог жить мало того что у магглов, так ещё и в чулане?       Одевшись, он пошел на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, что Дадли подарили новый компьютер, который тот так хотел, еще один телевизор и гоночный велосипед — это не говоря обо всем прочем. Для Гарри оставалось загадкой, почему Дадли хотел гоночный велосипед, ведь кузен был очень толстым и ненавидел физические упражнения — хотя отлупить кого-нибудь он был совсем не против. Любимой «грушей» Дадли был Гарри, но Дадли далеко не всегда удавалось поймать кузена. Хотя поверить в то, что Гарри мог быстро бегать, было довольно сложно.       Возможно, именно жизнь в темном чулане привела к тому, что Гарри выглядел меньше и слабее своих сверстников. К тому же он казался еще меньше и тоньше, чем был на самом деле, потому что ему приходилось донашивать старые вещи Дадли, а Дадли был раза в четыре крупнее его, так что одежда висела на Гарри мешком. У Гарри было худое лицо, острые коленки, черные волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли сломал их, ударив Гарри по носу. — Так ещё и избиения… Дамблдор, вы о чём вообще думали когда оставляли парня в этой семье?! — последние слова Амелия Боунс буквально выплюнула. Все внимательно посмотрели на волшебника, победившего Грин-де-Вальда. — Так надо было… — уже не знал куда себя деть интриган всея Британия, понимая, что дети может и не поймут, но взрослые по ходу дела рессекретят директора. «Эти книги мне все планы портят! Надо что-то с ними сделать.» Директор невербально послал Бомбарда на книги. Но какого же было его удивление, когда через 10 секунд после заклятия ничего не произошло. Вдруг из книги вылетела записка. — «Книги невозможно уничтожить пока последняя глава не будет прочтена.» — удивлённо прочитал Северус. — Кто же это захотел уничтожить книги? — задал вопрос Римус. Основатели посмотрели на директора, но так ничего и не сказали. Северус продолжил.       Единственное, что Гарри нравилось в собственной внешности — это тонкий шрам на лбу, напоминавший молнию. Шрам был у него с самого детства, и первый осмысленный вопрос, который он задал тете Петунье, был как раз о том, откуда у него взялся этот шрам. — Тебе он реально нравился? — удивлённо посмотрев на Гарри, спросил Рон. — Я тогда не знал его историю…       — Ты получил его в автокатастрофе, в которой погибли твои родители, — отрезала тетя. — И не приставай ко мне со своими вопросами. — Как можно утаивать важную информацию от ребёнка и вообще говорить, чтобы не задавал вопросов? Это же дети, им всё интересно! — возмутилась миссис Малфой и многие другие.Многие все ещё не поняли самого главного…       «Не приставай ко мне со своими вопросами» — это было первое правило, которому он должен был следовать, чтобы жить в мире с Дурслями.       Когда Гарри переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона, в кухню вошел дядя Вернон.       — Причешись! — рявкнул он вместо утреннего приветствия.       Примерно раз в неделю дядя Вернон смотрел на Гарри поверх газеты и кричал, что племянника надо подстричь. Наверное, Гарри стригли чаще, чем остальных его одноклассников, но это не давало никакого результата, потому что его волосы так и торчали во все стороны, к тому же они очень быстро отрастали.       К моменту когда на кухне появились Дадли и его мать, Гарри уже вылил на сковородку яйца и готовил яичницу с беконом. Дадли как две капли воды походил на своего папашу. У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея, маленькие глаза были водянисто-голубыми, а густые светлые волосы аккуратно лежали на большой жирной голове. Тетя Петунья часто твердила, что Дадли похож на маленького ангела, а Гарри говорил про себя, что Дадли похож на свинью в парике.       Гарри с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки. А когда закончил, лицо его вытянулось.       — Тридцать шесть, — произнес он грустным голосом, укоризненно глядя на отца и мать. — Это на два меньше, чем в прошлом году. — Сколько?! — вскрикнули многие дети чистокровных. Даже богатые не покупали так много подарков своим детям.       — Дорогой, ты забыл о подарке от тетушки Мардж, он здесь, под большим подарком от мамы и папы! — поспешно затараторила тетя Петунья.       — Ладно, но тогда получается всего тридцать семь. — Лицо Дадли покраснело.       Гарри, сразу заметив, что у Дадли вот-вот приключится очередной приступ ярости, начал поспешно поглощать бекон, опасаясь, как бы кузен не перевернул стол.       Тетя Петунья, очевидно, тоже почувствовала опасность.       — Мы купим тебе еще два подарка, сегодня в городе. Как тебе это, малыш? Еще два подарочка. Ты доволен?       Дадли задумался. Похоже, в голове его шла какая-то очень серьезная и сложная работа. Наконец он открыл рот.       — Значит… — медленно выговорил он. — Значит, их у меня будет тридцать… тридцать… — В свои-то двенадцать, да и не научиться считать? — усмехаясь, задали свой вопрос близнецы. — Он и сейчас плохо умеет. — ответил Гарри, из-за чего многие засмеялись.       — Тридцать девять, мой сладенький, — поспешно вставила тетя Петунья.       — А-а-а! — Уже привставший было Дадли тяжело плюхнулся обратно на стул. — Тогда ладно…       Дядя Вернон выдавил из себя смешок.       — Этот малыш своего не упустит — прямо как его отец. Вот это парень! — Он взъерошил волосы на голове Дадли.       Тут зазвонил телефон, и тетя Петунья метнулась к аппарату. А Гарри и дядя Вернон наблюдали, как Дадли разворачивает тщательно упакованный гоночный велосипед, видеокамеру, самолет с дистанционным управлением, коробочки с шестнадцатью новыми компьютерными играми и видеомагнитофон.       Дадли срывал упаковку с золотых наручных часов, когда тетя Петунья вернулась к столу; вид у нее был разозленный и вместе с тем озабоченный.       — Плохие новости, Вернон, — сказала она. — Миссис Фигг сломала ногу. Она не сможет взять этого.       Тетя махнула рукой в сторону Гарри. — Они всегда так небрежно относились к тебе Гарри? — взволновано спросила Ровена. — Да. — просто ответил парень, всё больше и больше удивляя Большой Зал. Одна лишь Долорес Амбридж, в своей вечно розовой одежде, злорадно усмехалась, на что многие подозрительно покосились, а Гарри, пока не видел Бродяга, потёр руку. Надпись уже вторую ночь болела. Этот жест увидели двое из Основателей. Чем-то их, взъерошенный паренёк с глазами Смерти, зацепил.       Рот Дадли раскрылся от ужаса, а Гарри ощутил, как сердце радостно подпрыгнуло у него в груди. Каждый год в день рождения Дадли Дурсли на целый день отвозили сына и его друга в Лондон, а там водили их на аттракционы, в кафе и в кино. Гарри же оставляли с миссис Фигг, сумасшедшей старухой, жившей в двух кварталах от Дурслей. Гарри ненавидел этот день. Весь дом миссис Фигг насквозь пропах кабачками, а его хозяйка заставляла Гарри любоваться фотографиями многочисленных кошек, живших у нее в разные годы.       — И что теперь? — злобно спросила тетя Петунья, с ненавистью глядя на Гарри, словно это он все подстроил.       Гарри знал, что ему следует пожалеть миссис Фигг и ее сломанную ногу, но это было непросто, потому что теперь целый год отделял его от того дня, когда ему снова придется рассматривать снимки Снежинки, мистера Лапки и Хохолка.       — Мы можем позвонить Мардж, — предложил дядя.       — Не говори ерунды, Вернон. Мардж ненавидит мальчишку. — И это вполне взаимно. — сказал Гарри — Поймёте в третьей книге. Юный волшебник озадачил всех ещё больше подливая интерес к скорейшему прочтению книг.       Дурсли часто говорили о Гарри так, словно его здесь не было или словно он был настолько туп, что все равно не мог понять, что речь идет именно о нем.       — А как насчет твоей подруги? Забыл, как ее зовут… Ах, да, Ивонн.       — Она отдыхает на Майорке, — отрезала тетя Петунья.       — Вы можете оставить меня одного, — вставил Гарри, надеясь, что его предложение всем понравится и он наконец посмотрит по телевизору именно те передачи, которые ему интересны, а может быть, ему даже удастся поиграть на новом компьютере Дадли.       Вид у тети Петуньи был такой, словно она проглотила лимон.       — И чтобы мы вернулись и обнаружили, что от дома остались одни руины? — прорычала она.       — Но я ведь не собираюсь взрывать дом, — возразил Гарри, но его уже никто не слушал.       — Может быть… — медленно начала тетя Петунья. — Может быть, мы могли бы взять его с собой… и оставить в машине у зоопарка… — Детям нежелательно сидеть так долго самим в машине, это может быть опасно. — сказала Гермиона.       — Я не позволю ему сидеть одному в моей новой машине! — возмутился дядя Вернон.       Дадли громко разрыдался. То есть на самом деле он вовсе не плакал, последний раз настоящие слезы лились из него много лет назад, но он знал, что стоит ему состроить жалобную физиономию и завыть, как мать сделает для него все, что он пожелает.       — Дадли, мой маленький, мой крошка, пожалуйста, не плачь, мамочка не позволит ему испортить твой день рождения! — вскричала миссис Дурсль, крепко обнимая сына.       — Я… Я не хочу… Не хоч-ч-чу, чтобы он ехал с нами! — выдавил из себя Дадли в перерывах между громкими всхлипываниями, кстати, абсолютно фальшивыми. — Он… Он всегда все по-по-портит!       Миссис Дурсль обняла Дадли, а тот высунулся из-за спины матери и, повернувшись к Гарри, состроил отвратительную гримасу.       В этот момент раздался звонок в дверь.       — О господи, это они! — В голосе тети Петуньи звучало отчаяние. — Актёры. — фыркнул кто-то из зала, на что все согласились.       Через минуту в кухню вошел лучший друг Дадли, Пирс Полкисс, вместе со своей матерью. Пирс был костлявым мальчишкой, очень похожим на крысу. Бродяга рыкнул. — Тише Бродяга, сам знаю. — провёл по шерсти рукой Гарри, вышеупомянутый положил морду на колени Гермионы, которая тут же погладила его. Именно он чаще всего держал жертв Дадли, чтобы они не вырывались, когда Дадли будет их лупить. Увидев друга, Дадли сразу прекратил свой притворный плач.       Полчаса спустя Гарри, не смевший поверить в свое счастье, сидел на заднем сиденье машины Дурслей вместе с Пирсом и Дадли и впервые в своей жизни ехал в зоопарк. Тетя с дядей так и не придумали, на кого его можно оставить. Но прежде чем Гарри сел в машину, дядя Вернон отвел его в сторону. — Ты когда-нибудь был в любом другом месте, кроме дома Дурслей, до прихода в школу? — спросила Гермиона. Парень хоть и делился с ней всем, но про детство практически не рассказывал. — Если не считать прогулки по нашему району… то нет. Это было первый и последний раз до Хогвартса когда я вышел за пределы Литтл Уингинга. Все удивлённо взглянули на Гарри. — Так, думаю родители будут не против забрать тебя на Рождественские каникулы к нам — улыбаясь сказала девушка и провела рукой от плеча Гарри. — Да и Бродяга тоже думаю будет не против поехать с нами. — тише сказала лучшая подруга. Гарри на это лишь посмотрел на Гермиону с улыбкой и благодарным, но немного смущённым взглядом. Бродяга же мягко кивнул на коленях девушки.       — Я предупреждаю тебя! — угрожающе произнес он, склонившись к Гарри, и лицо его побагровело. — Я предупреждаю тебя, мальчишка, если ты что-то выкинешь, что угодно, ты просидишь в своем чулане взаперти до самого Рождества!       — Я буду хорошо себя вести! — пообещал Гарри. — Честное слово…       Но дядя Вернон не поверил ему. Ему никто никогда не верил. — Впрочем как и сейчас. — грустно улыбнулся парень. Многие опустили взгляды, хотя всё же находились многие, кто так и остались в неверии к «Герою». Хотя это не на долго — понимал сам парень.       Проблема заключалась в том, что с Гарри часто приключались довольно странные вещи, и было бесполезно объяснять Дурслям, что он тут ни при чем.       Однажды тетя Петунья заявила, что ей надоело, что Гарри возвращается из парикмахерской в таком виде, словно вовсе там не был. Взяв кухонные ножницы, она обкорнала его почти налысо, оставив лишь маленький хохолок на лбу, чтобы, как она выразилась, «спрятать этот ужасный шрам». Дадли весь вечер изводил Гарри глупыми насмешками, и Гарри не спал всю ночь, представляя себе, каким посмешищем он станет в школе, где над ним и так издевались из-за мешковатой одежды и заклеенных скотчем очков.       Однако на следующее утро он обнаружил, что его волосы снова успели отрасти и выглядит он точно также, как выглядел до того, как тетя Петунья решила его подстричь. За это ему запретили целую неделю выходить из чулана, хотя он пытался заверить Дурслей, что понятия не имеет, почему волосы отросли так быстро. — Это что-то типа проклятия Поттеров. — сказал Сириус-младший, на что остальные мародёры улыбнулись, наверное вспоминая какие-то недавние истории. — Эта семья наказывала тебя, по сути, за неконтролируемые магические выбросы? — вспылил Годрик. — Ну, тогда я не знал что это, но да. — спокойно ответил парень. — Ты же мог ещё тогда превратиться в обскура или в сквиба! — возмутился Салазар.       В другой раз тетя Петунья пыталась заставить его надеть старый джемпер Дадли — ужасный, просто отвратительный джемпер, коричневый с оранжевыми кругами. Чем больше усилий она прикладывала, чтобы натянуть джемпер на Гарри, тем меньше он становился, и, в конце концов, съежился настолько, что с трудом налез бы на куклу, но уж никак не на Гарри. К счастью, тетя Петунья решила, что джемпер сел после стирки, и Гарри избежал наказания.       Был еще случай, когда Гарри натерпелся неприятностей из-за того, что его заметили на крыше школьной столовой. В тот день Дадли и его компания, как обычно, гонялись за Гарри, который пытался от них ускользнуть, и в какой-то момент он, к собственному удивлению — и к удивлению всех остальных, — оказался на трубе. Классная руководительница Гарри послала Дурслям гневное письмо, в котором написала, что он лазает по крыше школы.       Гарри пытался объяснить дяде Вернону что он всего лишь хотел перепрыгнуть через мусорные баки, стоявшие за столовой, и сам не понял, как оказался на крыше, но тот молча запер его в кладовке и ушел. Самому себе Гарри объяснил, что, когда он прыгал через баки, его подхватил порыв ветра — потому так все и получилось.       Но сегодня все должно было пойти просто отлично. Гарри даже не жалел о том, что находится в компании Дадли и Пирса, — ведь ему посчастливилось провести день не в школе, не в чулане и не в пропахшей кабачками гостиной миссис Фигг. А за такую возможность Гарри готов был дорого заплатить. — Скажи мне потом, чтобы я даже не думал себе или вслух говорить такое. — попросил подругу Гарри. — Ты же всё равно продолжишь так делать. — улыбнулась Гермиона. Парень же тяжело вздохнул.       Всю дорогу дядя Вернон жаловался тете Петунье на окружающий мир. Он вообще очень любил жаловаться: на людей, с которыми работал, на Гарри, на совет директоров банка, с которым была связана его фирма, и снова на Гарри. Банк и Гарри были его любимыми — то есть нелюбимыми — предметами. Однако сегодня главным объектом претензий дяди Вернона стали мопеды.        Бродяга на коленях Гарри и Гермионы тихонько то ли фыркнул, то ли рыкнул, чем озадачил тех немногих, кто следили за Гарри.       — Носятся как сумасшедшие, вот мерзкое хулиганье! — проворчал он, когда их обогнал мопед.       — А мне на днях приснился мопед, — неожиданно для всех, включая себя самого, произнес Гарри, вдруг вспомнив свой сон. — Он летел по небу. — Лучше бы ты, Гарри, этого не говорил. — улыбнулись близнецы. — Сам знаю. — согласился парень.       Дядя Вернон чуть не въехал в идущую впереди машину. К счастью, он успел затормозить, а потом рывком повернулся к Гарри — его лицо напоминало гигантскую свеклу с усами.       — МОПЕДЫ НЕ ЛЕТАЮТ! — проорал он. Дадли и Пирс дружно захихикали.       — Да, я знаю, — быстро сказал Гарри. — Это был просто сон.       Он уже пожалел, что открыл рот. Дурсли терпеть не могли, когда он задавал вопросы, но еще больше они ненавидели, когда он говорил о чем-то странном, и не имело значения, был ли это сон или он увидел что-то такое в мультфильме. Дурсли сразу начинали сходить с ума, словно им казалось, что это его собственные идеи. Совершенно лишние и очень опасные идеи.       Воскресенье выдалось солнечным, и в зоопарке было полно людей. На входе Дурсли купили Дадли и Пирсу по большому шоколадному мороженому, а Гарри достался фруктовый лед с лимонным вкусом — и то только потому, что они не успели увести его от прилавка, прежде чем улыбающаяся мороженщица, обслужив Дадли и Пирса, спросила, чего хочет третий мальчик. Но Гарри и этому был рад, он с удовольствием лизал фруктовый лед, наблюдая за чешущей голову гориллой, — горилла была вылитый Дадли, только с темными волосами. Многие посмеялись от сравнения, а близнецы друг другу согласно кивнули, после посмотрев на Гарри. Тот удивился и вопросительно приподняв бровь, посмотрел на старших друзей. Те же только загадочно улыбнулись.       У Гарри давно не было такого прекрасного утра. Правда, он был настороже и старался держаться чуть в стороне от Дурслей, потому что к полудню заметил, что Дадли и Пирсу уже надоело смотреть на животных, а значит, они могут решить заняться своим любимым делом — попытаться избить его. Но пока все обходилось.       Они пообедали в ресторанчике, находившемся на территории зоопарка. А когда Дадли закатил истерику по поводу слишком маленького куска торта, дядя Вернон заказал ему кусок побольше, а остатки маленького достались Гарри.       Впоследствии Гарри говорил себе, что начало дня было чересчур хорошим для того, чтобы таким же оказался и его конец. — Накаркал. — тихо сказал парень.       После обеда они пошли в террариум. Там было прохладно и темно, а за освещенными окошками прятались рептилии. Там, за стеклами, ползали и скользили по камням и корягам самые разнообразные черепахи и змеи. Гарри было интересно абсолютно все, но Дадли и Пирс настаивали на том, чтобы побыстрее пойти туда, где живут ядовитые кобры и толстенные питоны, способные задушить человека в своих объятиях       Дадли быстро нашел самую большую в мире змею. Она была настолько длинной, что могла дважды обмотаться вокруг автомобиля дяди Вернона, и такой сильной, что могла раздавить его в лепешку, но в тот момент она явно была не в настроении демонстрировать свои силы. А если точнее, она просто спала, свернувшись кольцами.       Дадли прижался носом к стеклу и стал смотреть на блестящие коричневые кольца.       — Пусть она проснется, — произнес он плаксивым тоном, обращаясь к отцу.       Дядя Вернон постучал по стеклу, но змея продолжала спать.       — Давай еще! — скомандовал Дадли.       Дядя Вернон забарабанил по стеклу костяшками кулака, но змея не пошевелилась.       — Мне скучно! — завыл Дадли и поплелся прочь, громко шаркая ногами. — Как так можно вести себя с такими прекрасными существами?! — громко прошипел Основатель факультета змей. — Это главное чтобы он не узнал что произошло в Комнате. — тихо сказал друзьям и крёстному Гарри, хотя его услышали двое из Основателей. — Ты же понимаешь, что он по любому узнает это во второй книге. — сказала Гермиона, мысленно молясь за друга. — Мне пиздец. — Гарри тихо истерически засмеялся. — Гарри! — шикнула подруга. — Прости, но это правда! — отрезал парень.       Гарри встал на освободившееся место перед окошком и уставился на змею. Он бы не удивился, если бы оказалось, что та умерла от скуки, ведь змея была абсолютно одна, и ее окружали лишь глупые люди, целый день стучавшие по стеклу, чтобы заставить ее двигаться. Это было даже хуже, чем жить в чулане, единственным посетителем которого была тетя Петунья, барабанящая в дверь, чтобы тебя разбудить. По крайней мере, Гарри мог выходить из чулана и бродить по всему дому.       Внезапно змея приоткрыла свои глаза-бусинки. А потом очень, очень медленно подняла голову так, что та оказалась вровень с головой Гарри. Змея ему подмигнула. — Гарри, ты змееуст? — спросил немного обрадовавшийся Салазар. Неужели он его наследник? Хотя глаза… — Да, но я не ваш родственник. — ответил Гарри — Я скорее всего его приобрёл. Да и никто из родственников не владел парселтангом. Джеймс согласно кивнул, немного удивляясь способностям его… сына?.. Да, никем кроме сына он мальчика не считает. Хотя из-за взгляда иногда казалось что он даже старше его. Он был слишком… тяжёлый и уставший, как будто тот повидал слишком много всего тяжёлого, страшного и жизнь изрядно его так потрепала. Это понимали путешественники, а также Мародёры-старшие, Гермиона и близнецы Уизли, и поклялись себе сделать всё, чтобы это маленькое чудо по-настоящему радовалось и чувствовало себя в безопасности где бы он ни был.       Гарри смотрел на нее, выпучив глаза. Потом быстро оглянулся, чтобы убедиться, что никто не замечает происходящего, — к счастью, вокруг никого не было. Он снова повернулся к змее и тоже подмигнул ей.       Змея указала головой в сторону дяди Вернона и Дадли и подняла глаза к потолку. А потом посмотрела на Гарри, словно говоря: «И так каждый день».       — Я понимаю, — пробормотал Гарри, хотя и не был уверен, что змея слышит его через толстое стекло. — Наверное, это ужасно надоедает.       Змея энергично закивала головой.       — Кстати, откуда вы родом? — поинтересовался Гарри.       Змея ткнула хвостом в висевшую рядом со стеклом табличку, и Гарри тут же перевел взгляд на нее. «Боа констриктор, Бразилия», — прочитал он.       — Наверное, там было куда лучше, чем здесь?       Боа констриктор снова махнул хвостом в сторону таблички, и Гарри прочитал: «Данная змея родилась и выросла в зоопарке».       — А понимаю, значит, вы никогда не были в Бразилии?       Змея замотала головой. В этот самый миг за спиной Гарри раздался истошный крик Пирса, Гарри и змея подпрыгнули от неожиданности. Все в большом Зале затаили дыхание.       — ДАДЛИ! МИСТЕР ДУРСЛЬ! СКОРЕЕ СЮДА, ПОСМОТРИТЕ НА ЗМЕЮ! ВЫ НЕ ПОВЕРИТЕ, ЧТО ОНА ВЫТВОРЯЕТ!       Через мгновение, пыхтя и отдуваясь, к окошку приковылял Дадли.       — Пошел отсюда, ты, — пробурчал он, толкнув Гарри в ребро.       Гарри, не ожидавший удара, упал на бетонный пол. Последовавшие за этим события развивались так быстро, что никто не понял, как это случилось: в первое мгновение Дадли и Пирс стояли, прижавшись к стеклу, а уже через секунду они отпрянули от него с криками ужаса.       Гарри сел и открыл от удивления рот — стекло, за которым сидел удав, исчезло. Огромная змея поспешно разворачивала свои кольца, выползая из темницы, а люди с жуткими криками выбегали из террариума.       Гарри готов был поклясться, что, стремительно проползая мимо него, змея отчетливо прошипела:       — Бразилия — вот куда я отправлюсь… С-с-спасибо, амиго… Многие взволновались, что змея сбежала, но также позволили себе улыбнуться.       Владелец террариума был в шоке.       — Но тут ведь было стекло, — непрестанно повторял он. — Куда исчезло стекло?       Директор зоопарка лично поднес тете Петунье чашку крепкого сладкого чая и без устали рассыпался в извинениях. Пирс и Дадли были так напуганы, что несли жуткую чушь. Гарри видел, как змея, проползая мимо них, просто притворилась, что хочет схватить их за ноги, но когда они уже сидели в машине дяди Вернона, Дадли рассказывал, как она чуть не откусила ему ногу, а Пирс клялся, что она пыталась его задушить. Но самым худшим для Гарри было то, что Пирс наконец успокоился и вдруг произнес:       — А Гарри разговаривал с ней — ведь так, Гарри? — Ля он крыса. — протянули близнецы. Гарри же согласно кивнул, вспоминая те дни.       Дядя Вернон дождался, пока за Пирсом придет его мать, и только потом повернулся к Гарри, которого до этого старался не замечать. Он был так разъярен, что даже говорил с трудом.       — Иди… в чулан… сиди там… никакой еды. — Это все, что ему удалось произнести, прежде чем он упал в кресло и прибежавшая тетя Петунья дала ему большую порцию бренди. Все пренебрежительно помотали головой в сторону реплики Дурсля. Некоторые же надумали в скором времени наведаться к Дурслям и «мило» так поговорить.       Много позже, лежа в темном чулане, Гарри пожалел, что у него нет часов. Он не знал, сколько сейчас времени, и не был уверен в том, что Дурсли уже уснули. Он готов был рискнуть и выбраться из чулана на кухню в поисках какой-нибудь еды, но только если они уже легли.       Гарри думал о том, что прожил у Дурслей почти десять лет, полных лишений и обид. Он жил у них почти всю свою жизнь, с самого раннего детства, с тех самых пор, когда его родители погибли в автокатастрофе. — Автокатастрофа? — ахнули все, кроме путешественников, которые всё же не знали всех деталей. — В детстве они так говорили… Да и ненавидели они когда я спрашивал про родителей… — протараторил мальчик. Многие не понимали, «Зачем врать ребёнку?», часть пренебрежительно отнеслась к эти магглам, некоторые же дали себе обещание заглянуть к семейке.       Он не помнил ни самой катастрофы, ни того, что он тоже был в той машине. Иногда, часами лежа в темном чулане, он пытался хоть что-то извлечь из памяти, и перед его глазами вставало странное видение: ослепительная вспышка зеленого света и обжигающая боль во лбу. Видимо, это случилось именно во время аварии, хотя он и не мог объяснить, откуда там взялся зеленый свет.       И своих родителей он тоже не мог вспомнить. Тетя и дядя Никогда о них не рассказывали, и, разумеется, ему было запрещено задавать вопросы. Фотографии его родителей в доме Дурслей отсутствовали.       Когда Гарри был младше, он часто мечтал о том, как в доме Дурслей появится какой-нибудь его родственник, далекий и неизвестный, и заберет его отсюда. Бродяга лизнул Гарри щеку. «Прости, Сохатик» — думал Сириус-старший. Многие, увидевшие эту сцену — удивились или же улыбнулись, но практически никто не знал правды жеста. Гарри же почесал чёрного пса за ушком и благодарно улыбнулся. Парень не винил его, он знал через что прошёл крёстный и благодарил всех за то, что тот хотя бы есть.       Но этого так и не произошло — его единственными родственниками были Дурсли, — и Гарри перестал мечтать об этом. Но иногда ему казалось — или ему просто хотелось в это верить, — что совершенно незнакомые люди ведут себя так, словно хорошо его знают.       Надо признать, это были очень странные незнакомцы. Однажды, когда они вместе с тетей Петуньей и Дадли зашли в магазин, ему поклонился крошечный человечек в высоком фиолетовом цилиндре. Тетя Петунья тут же рассвирепела, злобно спросила Гарри, знает ли он этого коротышку, а потом схватила его и Дадли и выбежала из магазина, так ничего и не купив. А как-то раз в автобусе ему весело помахала рукой безумная с виду женщина, одетая во все зеленое. А недавно на улице к нему подошел лысый человек в длинной пурпурной мантии, пожал ему руку и ушел, не сказав ни слова. И что самое загадочное, эти люди исчезали в тот момент, когда Гарри пытался повнимательнее их рассмотреть.       Так что, если не считать этих загадочных незнакомцев, у Гарри не было никого — и друзей у него тоже не было. В школе все знали, что Дадли и его компания ненавидят этого странного Гарри Поттера, вечно одетого в мешковатое старье и разгуливающего в сломанных очках, а с Дадли предпочитали не ссориться.       В общем, Гарри был одинок на этом свете, и, похоже, ему предстояло оставаться таким же одиноким еще долгие годы. Много-много лет… — Конец. — произнёс Северус. — Ты же понимаешь, что конец главы — сущая неправда? — спросили Гермиона, Фред, Джордж и Рон. — Конечно. Это же только начало больших, сложных, интересных и иногда опасных приключений. — философски произнёс Гарри. — Ага, пиздец каких опасных приключений. — произнесла Гермиона, на которую после её слов многие ученики удивлённо посмотрели — Что? — Даа… Общение со мной на тебе очень плохо сказываться. — ухмыльнулся Гарри — Но в твоих словах есть доля правды. — О каких приключениях идёт речь? — наконец задала всех интересующий вопрос Лили. — Ну, каждый год с ним происходят своеобразные приключения. — начал Рон. — И года спокойного не найти. — продолжил Гарри. — То камень, то змей, то турнир… — начала перечислять Гермиона, но её перебил Гарри. — Гермиона, не спойлери! — легонько толкнув локтем подругу в бок, произнёс Гарри. — Это же не сильные спойлеры, да и у книг примерно такое же название. — ответила девушка. — Так вот, если не Гарри ищет приключения… — начал Джордж. — …то приключения находят Гарри — закончил за брата Фред, разрядив атмосферу, за что некоторые улыбнулись. Хельга попросила у Северуса книгу. — Давайте продолжим. — предложила Хельга. Все согласно кивнули — «Глава 3. Письма невесть от кого.», интригующе. Хельга Хаффлпафф задумчиво улыбнулась, а Гарри засмеялся. Все удивлённо посмотрели на парня. — Это будет необыкновенная и смешная глава. — в предвкушении сообщил Гарри.