Господин Неудача

Отдавать свое тело на благо науке не так уж и весело, как могло показаться на первый взгляд. Практически все время пребывания в лаборатории Вуд находился в «небольшом» стрессе. Единственный плюс — бесплатное жилье и минимальная социализация. А еще, даже при всем желании, Зилия не найдет его тут. Колдунья не догадается, что такой, как он может пойти на путь исправления. Вуд просто мечтал, можно сказать провел в скитаниях все эти триста с копейками лет, только для того, чтобы жить на халяву и ничего не делать. Он готов был стать хоть Акакием Говнохлебычем, лишь бы укрыться от старухи. Свою новую кличку он вообще придумал благодаря этой продавщице. Елизавете, вроде бы. А фамилию взял у известного советского изобретателя, инженера-электромеханика и музыканта. А теперь в конце красовалась добавка: «вокс». Как звучит, а? Пора бы начинать новую жизнь. Точнее существование. Если быть еще точнее — начало конца. Тем более, в списке хороших дел много пунктов, неотмеченных галочками. Тут можно было наблюдать за людьми, поглощать разнообразные лекарства и описывать куратору свои ощущения (если они были). Правда, ощущений никаких не было и это пугало. Элеонора беспокойно бегала, втыкая в чудище разнообразные шприцы в надежде, что лекарства хоть как-то начнут действовать. Одногруппники же жаловались на ощущения, сдавали кровь, разрешали приклеивать к попе скотч. А Вуд всегда сидел в стороне, как на отшибе. — Может, лекарства не действуют, потому что он совсем овощ? — усмехнулся один из лаборантов. Он ухлестывал за Элеонорой и все подбивал клинья. Но на самом деле совершенно не умел общаться с девушками. Вуд давно про него все понял. Элеонора нервно бросила на стол толстую папку. — Веник! Это неправда! У него просто очень странно все функционирует! Но с Вудом было явно что-то не то. Лаборатория запросила архивы ГВОМа, Ловцов, и в ответ пришел большой конверт. В нем было всего три маленькие бумажки, но Элеонора посчитала их очень занимательными. — Дмитрий! Почему вы представились другим именем? Кураторша присела на край больничной койки. Вуд с нескрываемым недовольством посмотрел на нее и скривился в подобии улыбки.

«Дмитрий».

Это противное имя эхом пронеслось в голове, заставляя съеживаться. Конечно, у него были имена и противнее, но это было другое. Настоящее. То, которым его называла мама, то, которым называла Зилия еще задолго до всего. Они все называли его Дмитрием, когда боялись. А эти не боятся, а совсем наоборот — ругают. — Я подумал, что раз я больше не выйду за пределы лаборатории, то могу хотя бы здесь побыть другим… Человеком, — вновь соврал он. — А тот человек из ваших документов, чем он не устраивает? — Неприличным поведением, — чудище мгновенно скрылось за саркастичной маской. Зилия не дура, раз вписала ему в документы другое имя. Вуд расхохотался в голос. — Мы на парах изучали существование «чудища старого замка», — Элеонора шмыгнула носом и понурила плечи. — Смотрели пятисекундное видео на старой пленке, вычитывали записи интервьюеров. Только вот, — она прижала папку к груди, нервно барабаня по ней пальцами, — насколько я знаю, никто из журналистов не вернулся из замка. А документы чудом оказались на рабочем столе Ловцов. Можете это как-то объяс… — Брехня! — огрызнулся Вуд, перебивая. — Я не знаю, куда их дели, но я к этому никакого отношения не имею! — Я вот тоже неохотно верю во все это. Я уверена, что вас заставляли делать гадости… — Я ничего не помню! Она пытала меня, била! Издевалась всяко разно. И теперь вы, профессионал своего дела, пытаетесь ворошить мои отвратительные воспоминания? Имейте совесть, в конце-то концов! Поите меня своим «Лаздолбаном» от кашля без конца, насильно заставляете общаться с богомерзкими лаборантами. А теперь еще и выводите на запретные темы? Я сюда думать пришел, а не страдать! Седые брови чудища свелись к переносице. На лбу образовалось несколько морщинок. Серебристые глаза ядовито впивались в Элеонору, вынуждая вжаться в стенку. Сглотнув, кураторша качнула головой. Он определенно был для нее особенным пациентом, отличался от всех своим безразличием. Скажешь идти — идет, скажешь сидеть — сидит. Ему было плевать абсолютно не все. Что бы с ним не делали, он всегда шел следом. Послушный хороший мальчик. От него должны отстать. — И в чем же заключался смысл вашего существования? Там, тогда. Давным-давно. — Танцевать под солнцем, петь песни и много-много жрать. Элеонора, ты еще совсем юна для такого, тебе меня не понять. Вам, вам не понять. — То есть, вы просто хотите загореть в отпуске? Я вас правильно поняла? — Вы, Элеонора, верите в Бога? Хоть в какого-нибудь? — Ну, наверное, да. — Так вот, представьте, что вы встречаете свое божество в реальности и у вас есть не только возможность с ним пообщаться, но и потрогать. Вот тогда вы меня поймете! — Я одно поняла — мне надо снизить вам дозу таблеток, Дмитрий. С наступлением темноты, когда уже все работники лаборатории разошлись отдыхать, Вуд откинулся на спину и, смотря в потолок, размышлял о другой жизни. Вообще о жизни. И может ли она вообще быть другой? Одна его сторона молила остаться в этом заведении, но другая, кусочки которой уже не кричали, а шипели — говорили всякие гадости, оскорбляя не только самого, но и всех, кто встречался ему на пути. Вуд думал об Энтони. Какой же сильный у него удар и сколько же он гнева вкладывал в каждый свой замах. У Вуда никогда так не выходило. Когда бил, то пользовался только магией, а сейчас пожинал плоды. Без колдовства он стал подушкой для битья. Чудище не могло дать сдачи. Смешно! И Вуд снова рассмеялся. Энтони его так и не вспомнил. Хотя, ему было так мало лет, чтобы вообще что-то запоминать. Это была бы самая обычная ночь, если бы не одно «но»… К горлу подступила горькая жидкость. В голову ударил кипяток, зубы засвербело тупой болью. Все органы скрутились в большой узел, быстро пульсируя. Сползая с койки, Вуд попытался встать и выйти в коридор, но камнем свалился на пол. Черные тени окутали всю палату, крича и зовя своего повелителя. С места вскочил один из добровольцев. С каждой секундой становилось все хуже, и тот, не теряя времени, бросился за помощью.

***

Элеонора, заткнув один наушник, включила ноутбук — ее опять ждала очумелая ночная смена. Спать было нельзя, поэтому она всегда дожидалась своего товарища по переписке из московского часового пояса и играла в различные стрелялки. — Феликс! Ночной Эльф вызывает Феликса на базу! — шептала Элеонора в маленький микрофончик. — Снайпер на крыше! На крыше! Сбиваешь? Доброволец беспорядочно дергал за ручку, будто не понимая, как работала дверь. Прислушавшись, Элеонора нахмурилась: — Погоди, у меня там в коридоре что-то… Да погоди со своей аптечкой! Сейчас посмотрю и приду! Прикрой пока… Прокряхтев что-то матерное, Элеонора сползла с дивана и, недовольно зевая, отворила дверь. Доброволец пытался сложить буквы в одно предложение, показывая пальцем на открытую палату: — Т-там, сро… срочно! Сунув ноги в тапки, Элеонора рванула на место происшествия. Каково же было ее удивление, когда она обнаружила скорчившегося на полу Вуда, бормотавшего про каких-то чертей. Чудище пыталось подняться, но сразу же падало обратно, слабость в конечностях не давала ему победить гравитацию. — Гребаный в рот этого вашего казино! — выкрикнула Элеонора, вытаскивая из тумбы мелкий таз. Размахнувшись, кураторша долбанула Вуда ногой в живот. Как только тот приоткрыл пасть, желчь начала выходить в больших количествах. Мертвое тело било в судорогах. Элю уже тоже потряхивало. Схватив испытуемого за шкварник, Элеонора дотронулась до его лба: — Ты весь горишь! — Он сейчас выберется наружу! — прошипел Вуд, хватаясь за грудную клетку. — Хватит бредить! По светлым стенам палаты расползались темные мазутные пятна, на которые никто не хотел обращать внимания. Вуд в оцепенении замер на месте, давясь чем-то. Он сдерживался изо всех сил, сопротивляясь рвоте. Чудище чувствовало, как тело ломило. Будто он попал под асфальтоукладчик, перемалывающий все кости и органы. Открыв страшную пасть, он застонал, скребя острыми когтями по полу: — Выходи уже раз начал… Прошу… — Подожди! Запрещаю выходить на новый кафель! — Элеонора побежала в процедурную. В панике открывав шкафы, она разбудила санитаров, которые только недавно закончили обход. Схватив кружку, она кинула туда четыре таблетки активированного угля и залила водой из-под крана. Вернувшись в палату, кураторша облегченно выдохнула. Ничего не заблевали. Влив лекарство, Элеонора присела рядом, удерживая его голову на весу. Происходило что-то очень странное. Выпитая жидкость оставалась внутри. Обильные черные слюни сочились сквозь острые клыки. Вуд чувствовал, как выпитая им жидкость превращается в кипяток. Что-то очень жгучее постепенно разъедало глотку. В самом углу, около мерзкого завявшего фикуса, нарисовалась тень. Показалось или нет, но силуэт поклонился, растворяясь в цвете синих стен. Элеонора моргнула несколько раз, прогоняя наваждение.

***

К утру усталость взяла верх и кураторша провалилась в сон, свернувшись на койке рядом. Лежать смирно не получалось. Слишком мало места было для двоих. Вуд незаметно накрыл ее простыней, а сам, едва не задев Элеонору, слез на пол. Приоткрыв дверь, он выглянул наружу: в коридоре уже началась рабочая суета. Незаметно проскользнув мимо сонных санитаров, Вуд спрятался за большим цветочным горшком. Он искал кое-кого. Тот самый черный силуэт должен быть где-то в больнице… Но даже под осколками старого кафеля на полу никого не было. — Убежал… Скотина… — констатировал сам себе Вуд, поправив соскальзывающие очки. — Кто? — строго спросил голос позади. Замерев на месте, чудище начало медленно поворачиваться. Вениамин смотрел на него сверху вниз, грозно шевеля усами. Как же Вуд ненавидел этих усатых! — Шеф! У вас там сплошное безобразие происходит! — если бы можно было побелеть еще больше, Вуд бы обязательно окрасился в цвет потолка. Смерив испытуемого оценивающим взглядом, лаборант скрестил руки и кивнул санитарам, стоявшим неподалеку. — Это какое еще? — Ходят… всякие… — Вуд так и стоял, скрючившись около стены. Как только один из санитаров попытался его схватить, чудище рвануло в обратную сторону. Уставшее после вчерашних судорог тело с трудом подчинялось. Пытаясь ускориться, Вуд отталкивался от стен руками, острые когти скользили по гладкой штукатурке. Вениамин в несколько шагов настиг беглеца и, ухватив за шиворот больничной рубашки, поднял на уровень своего гадкого усатого лица. — Со мной твои фокусы не прокатят, — прорычал лаборант, встряхивая Вуда, как синтепоновую подушку. Скрутив Вуда, санитары нацепили ему на правую руку и ногу металлические браслеты. — Вы чего творите, окаемы*? Крепостное право отменили! Но возмущаться было уже поздно. Осмотрев «украшения», Вуд оскалился, исподлобья глядя на Вениамина. — Чтобы из палаты далеко не выходил. А то придумали, гуляют, куда захотят! — заверил лаборант. Через несколько часов в палату залетела Элеонора с папкой в руках. Она про него почти забыла! Как такое могло случиться? Где она была так долго? Почто бросила бедного Вуда и обрекла его на новое рабство? — Дико извиняюсь, — Элеонора, в надежде на объяснение, посмотрела на санитаров, — а это что такое? — Вашего любимчика сегодня санитары в коридоре ловили. Недовольно выпятив губу, кураторша осмотрела оковы и протянула чудищу один из листков:

«Пациент: Термен Дмитрий Александрович; Проба Реберга (скорость клубочковой фильтрации): показатели в норме (96-98%)».

Покрутив лист в разных плоскостях, Вуд вопросительно посмотрел на Элеонору. — Это значит, что у тебя почки заработали! — воскликнула Элеонора и, вскинув руки вверх, швырнула остальные листы на пол. Эта новость не стала для чудища особо счастливой, потому что оживать он никак не планировал. Но обратного пути уже не было. Организм каким-то образом восстанавливался после сиропа против гриппа. Или, может, дело было в другом? Подергав серьги в ушах, Вуд поджал и обхватил колени. Раньше они жгли, чтобы предупредить об опасности. Но, с тех пор, как он умер, они больше не работали. Так Вуд хотя бы понимал… — И что нам теперь делать? Элеонора вновь радостно замахала руками, но вспомнив что-то, задумчиво вышла из палаты. Вуд тоже захотел встать и выйти следом, но браслеты на руке и ноге невинно напоминали ему:

«Ты теперь в тюрьме».

— Не того я хотел, ох, не того… С одной стороны, в лаборатории было не так уж и плохо, а после подслушивания разговора Элеоноры и какого-то умного с виду мужика, пребывание Вуда в этом «прекрасном» месте стало еще веселее. Сказали, что если Элеоноре удастся заставить его организм работать на полную катушку, то ей дадут какую-то там степень и премию. Но главным было то, что Вуд тоже что-то с этого поимеет. Сто тысяч паультов. Такая космическая сумма мотивировала немного пересмотреть свои взгляды на бессмысленное существование. Тем более, что от одной беды в своей жизни он точно избавился сегодня ночью. Внутри стало наконец-то спокойно, тени и голоса больше не донимали его. Он освободился. — Это же сколько я всего смогу купить… И дом… и тряпки какие-нибудь… Только Вуд уже подзабыл, что с того времени, когда он последний раз расплачивался деньгами, прошло больше двухсот лет. И сейчас на эти деньги можно было только снять квартиру на два месяца. Не кушая еду и не одеваясь. Думал, что поимеет с лаборатории, а в итоге лаборатория имела его. Как сказал Энтони: «петушат».