Колпачный пик

      Каждый день я взбирался на гору. Высокую, огромную, практически непокоримую. Я падал, оступался, терял товарищей. Я голодал. Я карабкался в метель, в бурю, ночью и днём. Колпачный пик, ледяной великан-айсберг, взирал на меня с презрением. Снег падал и исчезал, ветра Свободного Бога приносили тепло. Неприступный пик таял, а с новым приходом зимы снова замерзал. Мчались годы: я менял снаряжение, ботинки, команду. Я упорно лез к этому синему-синему небу, к этим грозовым облакам, что закрывали его. Иногда не мог даже начать свой путь — лодка, на которой я пересекал море, терялась в буре. Но я не останавливался.       Ледяной царь очень важен. Колпачный пик — подарок Снежного Бога, холодный поцелуй, неконтролируемая буря. Что же будет, когда мы покорим его? Сможем ли найти то, чего не знали ранее? Найдём ли способ пережить зиму легче? Дотянемся ли до Богов? Нам откроются новые возможности — нет, целый мир!       Поэтому я лез. Без остановки, без продыху. Я черкал в дневнике, делал изобретения — всё, чтобы покорить эту невозможную высоту. Пик был всё ближе, а Земли — дальше и дальше. Я шёл, я взбирался, я жил горой. Друзья считали меня сумасшедшим, родственники отвернулись и предпочли забыть, кто я. Даже товарищи-искатели приключений, даже географы-следопыты, даже матёрые альпинисты не верили в меня. Не шли за мной.       Мои мечты погрязали в голубизне айсберга. Всё, во что я верил — это то, что однажды... Однажды я взберусь. Но время неумолимо шло, забирало мои сладкие грёзы. Я всё равно находил дорогу к своим мечтам — звёзды указывали мне путь. Я вёл дневник; по его потрёпанным страницам мне казалось, что я заполнял его десять тысяч часов. Ха! Десять тысяч часов практики в письме! Я столько откладывал свои записи, столько карабкался, что, теоритечески, мог покорить все горы мира. Но это всё я променял на такой родной и такой далёкий Колпачный пик. И, казалось, я влезал на него дольше всего времени.       Помнится, ещё мой наставник говорил, что мне нужно больше практики в скалолазании. Посмотрел бы он на меня сейчас! Все десять тысяч часов практики я успешно излез; но ледяной великан всё не покорялся мне. Я отдал этой горе всю свою жизнь, бросил её к холодному подножию. Но неприступному пику хоть бы хны: он свистит обрывами, шумит обвалами и поёт морские песни. Метель шуршит, чайки кричат, предупреждают: любой бы остерёгся, но только не я. Я продолжал лезть. Я покорял Колпачный, за мной шелестел голод, за мною оставались кости и трупы. И только я... Только я лез.       Годы шли; мой пыл всё не остывал, я взбирался вверх. Я был натаскан, я карабкался быстро; вот только суставы всё чаще скрипели. Я старел. Необратимо становился дряхлым. Я лез на гору; я не останавливался, не сдавался. Но даже если я не сдался, сдались мои товарищи. Вся моя команда нашла свои места в жизни, семьи и призвание — они не хотели этим рисковать. И я полез один.       Я поднимался так же, как и обычно, но старость шла по пятам. Я чуть не умер на Колпачном пике; впрочем, мне не привыкать. Но вот что понял: я больше не могу. Я вернулся, приплыл в родной город. После стольких попыток — окончательно. Мне было тяжело смириться, я видел во сне свою жизнь, свою мечту — снежного царя, подарок Морозной Богини. Но всё же, я был стар — по крайней мере, для альпиниста. Я не мог взбираться и не мог осуществить свою мечту... Я лез на вершину десять тысяч раз, десять тысяч часов. Десять тысяч часов практики, — учитель говорил, что если столько упражняться, то можно достичь совершенства — но Пика я так и не достиг. Какое разочарование.       Нет, я не бросил свою мечту. Я твёрдо решил — если не я достигну неба, то его достанут мои потомки. Так что я сидел над чертежами: я позволил своим соплеменникам летать высоко-высоко в небе на планере, сделал доступными альпинистские сапоги и принадлежности. Я открыл свои изобретения миру... И нашёл своё место. Мне хорошо. Только иногда, редко-редко, мне снится до боли знакомый Колпачный пик.       Меня всё устраивает... Нет! Нет, нет, нет и нет! Я одержим горой, своей старой мечтой! Я живу своим рваным походным дневником. И, чёрт возьми, я бы отдал с десять тысяч его страниц, чтобы увидеть, какого там, наверху. Десять тысяч страниц... Десять тысяч — наставник намертво закрепил эту цифру у меня в сознании. Я просто помешан на ней.       Я хочу туда, на Колпачный пик. Я продолжаю о нём мечтать, в то время, как другие забывают... Как обратить их внимание?..       Я одержим; и вот, я рисую магический круг, чтобы звёзды упали с неба. Чтобы они напомнили о наследии Ледяной Богини-Царицы. Я и сам не верю, что сработает — я верю только в вершины. Звёзды ненадёжны, небо лжёт. Но я попытаюсь: я не брошу свой снежный мир! И вот, я нажимаю на механизм — с неба мне мигает звезда. До встречи через десять тысяч световых часов...

-----

Небо всколыхнул метеоритный дождь.

-----

Узри же сны мои, потомок: я, Леонардо, отдал жизнь свою горе из льда.