Притворство

      К временному месту жительства Лии долго идти не пришлось. Скарамучча не был бы собой, если бы тут же не посмеялся с «замечательного» вида из окна — с закрывающей обзор горы. Лиа сняла обувь и тут же плюхнулась на кровать, свесив ноги. Тошнота, благо, начала проходить, однако её послевкусие пока не позволяло девушке энергично плясать. Скарамучча уселся на стул, со смешком в глазах принялся наблюдать за Лиа, после чего произнёс:       — Ты ещё не выпила ни капли, зато тебя уже во всю тошнит.       — Молчи.       И он замолк. Но не из-за её просьбы, а потому, что сам не хотел ничего говорить. Лиа забралась на кровать с ногами и, укрываясь одеялом, прошептала что-то о том, как сейчас холодно. Ротхри сама по себе была мерзлячкой, поэтому даже в такую жару, как сейчас, девушка носит плотную кофту. Скарамуччу удивляло это — сам-то холода не чувствует. Опёршись рукой о стол, парень сидел, вглядываясь в небольшое окошко — уже не то, которое он сразу заметил по приходу. В нём он видел присущее почти всему бренному уныние: схожих между собой людей, беззаботно трактующих на базаре, выпавшие в спешке бумаги, и парочку растоптанных на земле диковинок — шелковицу и глазурные лилии. Цветы никогда не вызывали у Сказителя эмоций, какими бы заморскими и прекрасными не были яркие ростки.       Парень вглядывался в мерцающих жучков, ползающих на подоконнике под лучами всевидящего солнца. Скоро осень, а затем — ненавистная зима. Скарамучче придётся надевать тяжёлую куртку, которая ему ни к чему. Предвестник никогда не чувствовал холода. Никакие суровые морозы Снежной не заставляли его дребезжать, падать на колени от заледеневших коленей. Покрытые инеем волосы — единственное людское, приходящееся ему зимой.       Скарамучча за мыслями не заметил, как Лиа успела уснуть. Усталость девушки, казалось, передалась и ему. Но парень не спешил уходить. Наверное, он и не уйдёт. Остаться у Лии на ночь — почему бы и нет? Тем более, сейчас ей всё равно. А утром Скарамучча, пожалуй, вытерпит нотации о его наглости.              Лиа открыла глаза, когда с улицы послышались чьи-то голоса — то зеваки, громко решая свои мирные вопросы, проходили мимо. Девушка потёрла лицо и привстала, уже не чувствуя тяги ко сну. И каково было её удивление застать на собственной кровати Предвестника. Сложив руки на животе, он спал полусидя у стены возле ног Лии. «Даже не подумал укрыться», — она бросила взгляд на лишнюю половину тёплого пухового одеяла. Сейчас от Шестого Предвестника веяло самой настоящей уязвимостью — особенно от его тонких рук, строго скрещенных на груди и сползших за ночь на живот. Ротхри дотронулась до ледяных ладоней парня, как вдруг он засопел. Отдёрнувшись, девушку вмиг притянули подрагивающие ресницы парня, приоткрытые пухлые губы и спадающие на лицо волосы, даже сейчас выглядевшие идеально. Укорив себя в безнравственности, она поднялась настолько тихо, насколько вообще могла. Не разбудить парня сейчас было главной её целью.       Первым делом она пошла умываться — Скарамучча Скарамуччей, но утренние процедуры никто не отменял. После ванных процедур, Лиа пошла к небольшой кухне. В морозильнике лежала грибная пицца, купленная у торговца неделю назад. Для разморозки понадобится двадцать минут.       Сидеть дома над пиццей Лиа не хотела, поэтому есть время сходить к Катерине за сегодняшними поручениями. Ротхри на выходе встрепенулась, вспоминая о спящем Скарамучче. Девушка прошла в комнату, тихонько открыла шкаф и достала оттуда ручку и листок. Начиркав на бумаге несколько слов, она положила записку на стол и вышла из номера, оставляя Предвестника почивать одного.       Она шла по, как ей казалось, насыщенных жизнью улицам Ли Юэ, но вдруг подметила: людей как никогда мало. Это значило только одно — сейчас было очень рано. Да и воздух прохладнее обычного, из-за чего девушке пришлось плотнее укутаться в свою кофту. Ну конечно, вчера заснула засветло.       Катерина стояла, как всегда, расслабленная, словно сон и холод ей не по чём. Лиа взяла задания и поспешила обратно в номер — не только из-за утренней прохлады, но и из-за Скарамуччи.       Но, как выяснилось, парень ещё спал. Лиа скомкала написанную ей записку и выбросила ту в урну. Пицца ещё не остыла, поэтому Лиа решила не тратить впустую время и пошла в ванну. Горячая вода позволит ей успокоить мышцы и немного согреет Ротхри.       Прошло некоторое время прежде чем за дверью ванны послышалось шуршание. В мыслях Лии проскочила догадка, что Скарамучча уже проснулся. И, когда звуки повторились и Ротхри услышала громкое: «Блять», она тут же кивнула собственной гениальности.       — Чего ты там вещи кидаешь, а? — крикнула Лиа, когда Предвестник что-то громко уронил.       — А ты сильно не любопытствуй. И вообще… чё ты там закрылась? — Скарамучча, дёрнув ручку двери, выругался и пихнул ногой деревянный предмет с такой силой, что Лии показалась на месте удара дыра от ноги.       — Ванну принимаю. Хочешь со мной?       Мыльными скользкими руками она проводила по бедру, дотрагивалась пальцами по внутренней его стороне, практически доходя до самого верха. Невольно в голову забралась мысль о представлении вместо собственных рук руки парня. Как он сжимает её кожу, немного оттягивая, и как при этом глаза Сказителя по-зверски горят. Томно вздохнув, она прикусила губу.       Случилось очевидное, но от того не менее ужасающее: Предвестник пропустил её слова мимо ушей и только хмыкнул, удаляясь от двери. И Лиа печально вздохнула, превозмогая вязкое чувство внизу живота.       Скарамучче же в голову прибило мысль о том, что же происходит за стеной. Не то, чтобы он хотел посмотреть. Просто Ротхри настолько странно относится ко всем, казалось, обыденным вещам, что, наверное, даже моется по-другому.       Решаясь отвлечься, Скарамучча пошёл на странный запах, исходящий из кухни. Лежащая на столе пицца не вызывала к себе расположения. И вид, и запах таящего обеда всем своим видом показывал, что употреблять в пищу такое противопоказано. Парень скривился, снова уходя из кухни. Теперь осталось только одно — сесть, как вчера, на стул и смотреть в окно, изучая других людей.       Скарамучча не думал ни о чём. Он словно в полудрёме наблюдал за суетой людской жизни, дожидаясь чего-то интересного. Поэтому, когда Лиа вышла из ванной, парень тут же обернулся. Представшее перед ним зрелище насильно втолкнуло навязчивые мысли в голову, загружая мозг только одним — тем самым, о чём обычно думают люди, видящие подобное. И, поскольку до этого Скарамучча очистил свою голову от всего ненужного, сейчас воображению ничего не мешало занять всё свободное пространство.       Лиа шла в одном только полотенце, которое было подвязано настолько откровенно, словно девушка специально искушала Предвестника. А тот, к слову, словно заворожённый следил взглядом за девушкой. На лице Ротхри была гаденькая улыбка, однако из-за волос её видно не было. Тогда бы Скарамуш точно бы всё понял… Хотя, он бы и сейчас догадался, если бы к нему вернулась способность здраво мыслить.       Всё ещё стекающая с бёдер влага создавала впечатление, будто Лиа до сих пор находится в ванной, однако уже не одна. Именно это раззадоривало её всё сильнее, особенно учитывая рядом сидящего непривычно молчаливого Скарамуччу.       Но, если Ротхри возбуждало именно фантомное ощущение себя оголённой в ванной при Предвестнике, то Скарамуччу покорили обтянутые тканью бёдра девушки — в частности то место, где заканчивается полотенце. Он тщательно боролся с желанием вскочить со стула и оттянуть эту злополучную тряпку, открывая интимный вид на всю прикрытую от посторонних глаз красоту этой девушки-искусительницы. Желание обладать превозмогало Скарамуччу, и только изволение продолжить игру держало его в руках.       И Скарамучча точно сделал бы это, если бы задержал взгляд на чужих ногах на пару секунд дольше. Но Лиа, хихикнув, отмахнулась правой рукой.       — Ну-ну, мальчик, отвернись же.       Как же ей тяжело дались эти слова! А сам Скарамучча только разочарованно хмыкнул, столь непринуждённым жестом скрывая весь поток разгорячённых мыслей.       — Как будто сама хочешь, чтоб я не смотрел.       Лиа медленно натягивала новую одежду, молясь всем Архонтам на что-то более интересное. От неоправданных мечтаний даже тряслись руки. Ясно как день, что ничего не случилось, однако девушка никогда не пожалеет, что решилась вновь пройти по тонкому льду, играя со столь опасным парнем. И она знала, что каплей мёда поймаешь больше мух, чем галлоном желчи. Лучше ждать, чем сразу нападать.       Но ко всему прочему стоит учесть кое-что ещё: Скарамучча бы соврал, если бы заявил, что не подсматривал.              Оставшийся день Скарамучча и Лиа провели практически в тишине. Только изредка обменивались словечками, но такими сухими, словно их заставляют говорить друг с другом. Да и тишина эта была вовсе не спокойная, как вчера, а совершенно точно неловкая.       Ежедневные поручения от гильдии Ротхри выполняла вместе со Сказителем (хотя, тот просто ходил и смотрел, как она убивает монстров). Ближе к вечеру приятели (?) решили вернуться в Ли Юэ. Катерина заплатила Лии морой и парочкой безделушек, которые Ротхри тут же запрятала к себе в карман. Скарамучча же мирно ждал девушку возле ресторана «Народный выбор». Идущий с помещения запах заставил Предвестника войти внутрь и заказать несколько блюд. И уточнил, что нужно завернуть всё в пакет, ведь ужинать он будет не здесь. Лиа же, вернувшись от Катерины, удивилась, застав Скарамуччу с пакетами. Тот лишь отнекивался, краснея, и всё боялся признать, что голоден. Такому, как он можно не есть несколько дней — и при этом Сказитель даже мнимого голода не почувствует.       Когда парочка вернулась домой к Лии, витающая неловкая атмосфера испарилась. Предвкушение дегустации вина превратилось в предвкушение продолжения утренних немых желаний. Они весь день ходили хмурые, как дети, родители которых отменили долгожданные планы. Но сейчас, когда Скарамучча во всю наедался супом, а Лиа доставала вино и накладывала на стол бокалы, всё исчезло, оставляя за собой небольшой грустный осадок.       Скарамуш тут же вытер рот ладонью, когда Лиа села к нему за стол. Она рукой намекнула тому начинать разливать вино по бокалам, а сам Предвестник только пустил колючки:       — Ты пригласила, ты и наливай.       Лиа фыркнула что-то в ответ, но спорить не стала. Вино красиво блестело в некрасивом сервизе, однако рассматривать напиток никто не собирался.       — Если отрубишься после первого стакана, Скарамучча — выставлю за дверь.       — Если тебя вырвет после двух глотков — пить дальше будешь сама.       И с «чудесным» настроем парочка демонстративно чокнулась, словно их предыдущие слова были тостом.       Их предсказания не сбылись — Лиа не вырвало, а Скарамучча не уснул. Даже после половины выпитого вина ничего такого не происходило. По крайней мере, для них самих «ничего такого». Парочка даже не заметила, как расстояние между ними с «на другом конце стола» изменилось на «по бокам друг от друга». Смех Лии над язвительными шутками и историями Сказителя был такой же усладой для ушей Скарамуччи, как и для его языка вино. А некая «откровенность» со стороны Предвестника, как ни странно, стала дли Лии чем-то дорогим, словно только этого она ждала всю жизнь. Ну, конечно, если расслабленные плечи и лицо, а также частые улыбки можно счесть за откровенность.       Вообще, алкоголь Скарамучча не пьёт. Ровно также, как и Лиа. Поэтому быстро опьянеть у этих двоих вышло. А, когда одна бутылка вина закончилась, Лиа протянула многообещающее «мало». Скарамуш же, жаждая приключений на свою задницу, позвал Ротхри на улицу ради того, чтобы где-то посреди ночного Ли Юэ купить ещё алкоголя.       В итоге нормальным способом добыть ещё вина у них не удалось. Во-первых, продажа подобных напитков ночью в городе запрещена; во-вторых, многие продавцы закрыли свои лавки. Поэтому Лиа и Скарамучча точно решили, что, если они встретят открытый магазин, тамошний продавец для них станет уже не продавцом, а первой жертвой. Ну, если, конечно, по-доброму вино не продаст.       Да, вино продали. Какой-то почти спящий толстенький старичок не в силах был спорить с идущими под ручку ребятами, которые, к тому же, угрожали достать оружие. Благо, продавец не воспринял их слова всерьёз, ссылая их предложения на пьяные бредни.       Порог дома Лии парочка переступила, заливаясь хохотом от лица пробегающего мимо мальчишки, на которого те чуть не наступили. Ротхри не удержалась пошутить, что рост Скарамуччи недалеко ушёл от этого ребёнка, а Сказитель принялся защищаться, мол, сама девушка ростом тоже не вышла. Но они быстро забыли даже не начавшийся спор, закрыли дверь на щеколду и вновь принялись распивать вино. На этот раз — две бутылки.       Всегда отдыху должна быть мера, а, в особенности, отдыху при участии алкоголя. В один момент Скарамучча и Лиа переступили черту, наплевав с высокой колокольни на то, что, может, сейчас они даже не в состоянии расслабляться именно так.       — О Архонты, как же жарко, — откидывая голову назад, Лиа протяжно простонала. Скарамучча перевёл затуманенный взгляд в её сторону. Тонкие руки Ротхри начали снимать с её тела плотную кофту. Осталась она в одном только топе и штанах.       Скарамуш же теперь не боялся ничего. Точнее, он и раньше не боялся — просто не хотел показаться слабаком. Он думал о настолько интимном, будто Лиа дала согласие ещё вчера, когда пригласила его выпить с ним вина. Даже не так… Дала согласие ещё в первую их встречу, когда строила глазки им с Тартальей, стараясь втереться в доверие и раскрыть их планы.       Как же ему хочется укусить эту тонкую шею, затем дорожками поцелуев продвинуться выше, к откинутой голове и прикрытым векам. Наконец, к искусанным губам, к языку, который сейчас демонстративно показался изо рта.       Это предел. Это полнейший пиздец, ведь Скарамучча уже понял, что больше не выдержит. Кто его остановит от внезапно взявшегося в голове плана, связанного с шеей Лии? Никто. Никто — и он даже уверен, что сама Лиа откинула голову, представляя дальнейшие действия Скарамуччи. Предвестник чувствовал вседозволенность, когда схватил руками плечи Ротхри.       Она вернула голову в прежнее положение, из-за чего её шея для Скарамуччи больше недоступна, и встретилась с глазами парня. Оба они не понимали — почему же хотят одного и того же? Но сейчас им так похуй на такие мелочи.       Церемониться они не стали. Скарамучча усадил девушку на стол, сжал талию и тут же прильнул к губам Лии. Пугливый котёнок, беззащитный, залюбленный хозяином настолько, что у него начала отпадать шерсть; может ли быть искривлённое сознание у непорочного? Только от робкого прикосновения член мог затвердеть. Блуждающие по торсу парня девичьи руки задевали края облегающей к телу кофты. Искали спасение среди мускулов, среди силы и власти. Каждое прикосновение к коже отдавалось вибрациями по всему телу к самому низу. Когда в ход вступил язык, оба поняли — мало. Алчность — порок, утопающие в Аду. Скарамучча приспустил топик Лии и дотронулся до разгоряченной груди, пылающей вечным нерушимым огнём. Тонкие пальцы Предвестника мяли твёрдые соски, заставляя девушку воспевать искренние мелодии. Они оттягивали момент, наращивали вязкость в телах. Каждое мгновение длилось бесконечно долго, наслаждение кружило голову.       Сказитель снял с себя шорты, а затем скинул их с Лии. Девушка на секунду — но только лишь на секунду! — сдвинула ноги, однако тут же Скарамучча пролез между ними и сел на колени. Если и унижаться, то только сейчас, пока никто этого не осознаёт. Тонкие запястья парня держали бёдра девушки, сжимая до синяков бледную кожу. Только лишь от вида изящных пальцев, девушка готова была кончить. Она никогда не замечала, насколько же Скарамучча идеален. Его красное лицо, мокрая челка и полуприкрытые синие глаза — самое прекрасное зрелище Лии за всю её жизнь. Она влюбилась, но только на одну ночь — на один час, лишь бы суметь покориться волнам строгого океана. Сказитель вынул свой горячий язык и дотронулся до набухшего клитора девушки. Ещё до того, как парень начал им двигать, Лии казалось, что она достигла пика уже ни один раз. Отчётливо ощущалось каждое движение языком по плоду творящему.       — Не сдерживай себя вообще никак.       Скарамучча резко поднял худое тело девушки на руки и медленно начал насаживать её на свой член. На середине пути девушка сморщилась от боли, но от этого ощущения не стали менее приятными. С каждой секундой проникновения её желанием было сотворить животную экзекуцию, хотелось почувствовать, как разрываются ткани её влагалища, а затем предстать в неистово постыдной позе перед парнем и показать, как из неё вытекает священный сок с порочной кровью. Хотелось почувствовать наказание за столь откровенную пошлость: удары по лицу или по другой части тела отмыли бы её от грязи.       Скарамучча начал с нарастающей силой двигаться в девушке, понимая, что той давно не больно. Она держалась за его спину как за последнюю волю к жизни, как за Бога, спасающего своё дитя. Ногтями царапала его кожу, словно забирая все благословения со священного тела себе под пальцы.       Парень не мог насладиться, ему хотелось большего. Он знал: чтобы получить большее, сначала нужно потерпеть. Фатуи остановил толчки и усадил девушку на стол. Та непонимающе заморгала. Отчаяние. Вдруг это конец? Вспорет горло от печали.       — Раздвигай ноги.       Девушка тут же послушалась. Она была рабом своего великого хозяина. Ей хотелось утонуть в его ауре, поглотить Скарамуччу и всегда, когда она захочет, целовать и трахаться. Лиа зависела от него сейчас, подчинилась первому встречному.       — Угадаешь, что я хочу увидеть — получишь кое-что, — Предвестник многозначительно улыбнулся и приблизился к ней на шаг.       Тревога от непонимания захватила разум Лии и она начала думать настолько быстро, насколько могла. Нахождение в весьма экстравагантной позе заставляло девушку расслабиться в объятиях всепоглощающего стыда. Пальцы Лии потянулись к промежности и, недолго думая, та засунула в себя палец. Скарамучча приоткрыл рот. С каждым толчком Лиа слышала всё более и более громкие хлопки по влаге.       — Нравится?.. Когда смотрят, да?       Лиа старалась не закрывать глаза, чтобы видеть взгляд Сказителя, но то и дело невольно прикрывала их.       Да, чёртов Скарамучча, смотри на неё. Смотри, ради Архонтов, не отрываясь, словно больше никого в мире, кроме неё, нет. Бог с презрением смотрит на дитя, растворяющееся в грехе. Почти с первым встречным — так назови же её шлюхой, кем она и является. Накажи её за всё заслуженное.       — Скарамучча, знаешь, — томно начала она, на секунду останавливая движения, — как бы ты там себя не восхвалял, вдруг сейчас я представляю кого-то другого вместо тебя?       Предательство. Самое настоящее, месть за которое — тяжкие пытки.       — Я убью тебя, — он резко сократил расстояние и схватил ту за шею.       Блаженная смерть от рук Бога, хозяина и мастера. Лиа хотела именно этого. Высшая похвала — быть убитой руками Скарамуччи.       Но сегодня ей не выпадет эта честь. Он отпустил её шею и схватил за волосы. Сказитель гневно всматривался в лицо девушки, решая: стянуть скальп или продолжить начатое. Он опустил её голову вниз и возвысился над девушкой.       — Обращайся со мной уважительно, если не хочешь почувствовать мой гнев. Ты поняла? — после последних слов он сильнее сжал её волосы.       — Да… — она нежно дотронулась до его щёк, аккуратно провела по ним пальцами, словно боясь обжечь хрустальную кожу. Она притянула его и почти невесомо поцеловала. — Мой Бог.       Скарамучче снесло крышу. Он схватил девушку за руки и кинул на кровать. Резко развернул её на живот и выставил бёдра. Лиа даже испугалась от резко изменившегося настроя Фатуи. Не церемонясь, парень вставил орган в обтекающее смазкой влагалище. Каждое движение наполняло разум Сказителя гордыней, которую он, вообразив себя настоящим мессией, отдавал внутрь. Игрушка Скарамуччи дрожала внизу и не могла ничего, кроме как стонать. Парень ударил девушку по попе с такой силой, что там сразу образовался багровый след. Апофеоз его силы. Экзекуция — вот она в чистом виде! Лиа готова была умереть от наслаждения, готова была принять всё — даже если тот начал бы резать ей кожу ножом.       — Повторишь свои слова, а? Теперь то ты ведаешь, кого должна обожать?!       Она промычала ему неразборчивое согласие в ответ. Её мастер убивал в ней всё невинное, всё девичье. Она — птенец, которого заживо ест ворона. Апогей её гнившего чрева случится совсем скоро. Сказитель развернул её лицом к себе, нагнулся и, остановившись, поцеловал. Его игрушка, сломанная и такая прекрасная. Только его собственная.       — Посмеешь ли ты сотворить это? — Скармучча закинул на себя Лиа. — Садись и прыгай.       Она точно знала — не имеет права нависать над столь чудесным созданием, расплывающимся в улыбке. Но Ротхри нашла в себе силы, однако только из-за того, что тот был не против. Надругаться над Сказителем было непозволительной грубостью. Она опёрлась руками о его живот и начала двигаться. Столь смущённая, униженная и похотливая Лиа могла видеть каждую желанную эмоцию на лице партнёра. Услада — видеть то, как же ему нравится.       Алкоголь начал усыплять, когда по окончанию соития девушка проронила единственную слезу счастья. Скарамучча удостоил её чести вытереть солёную жидкость собственными руками. Эйфория настолько резко покинула тело, что от Лии осталась лишь возможность уснуть на месте, вновь оставляя Скарамуччу самому себе.              Голова наутро болела у обоих — и именно это чувство пробудило парочку. Лиа держалась руками за лоб, а Скарамучча уткнулся лицом в подушку. Они пролежали так несколько минут, слыша друг от друга только болезненные стоны, пока Ротхри-таки не решила подняться.       Она не сможет.       Воспоминания ударили ей в голову, когда девушка только-только приняла сидячее положение. То, что она спала в обнимку с парнем не так сильно удивило Лиа, как то, что сейчас они оба обнажённые.       — Блять, — только и произнесла Ротхри, вытирая холодный пот со лба.       Скарамучча же тоже, как видно, всё вспомнил. Он посмеялся с собственной глупости. Как он мог думать об этой глупой девчонке, как о самой прекрасной вещи? Сказитель не может сказать и трёх хороших вещей о ней. А надо ли вообще? И так понятно, что ничего путного из неё не выйдет.       Лиа так и не легла обратно, оставаясь сидеть на кровати. Одеялом были прикрыты только ноги и грудь. Оголённая спина, выпирающие кости позвоночника притягивали взгляд Скарамуччи. Худое тело вызывало эффект притягательного отвращения. Неизвестные чувства Предвестника.       — Первый раз — да ещё и с тобой… — в её голосе было слышно самое настоящее отчаяние. Покорилась злости на себя за настолько ужасающую слабость.       — Первый? — Сказитель снова засмеялся. — Так ещё и по пьяни. Знаешь, как у нас таких называют?       — Знать не желаю.       Кинув тому в лицо подушку, Лиа поднялась с кровати. Даже не прикрывая тело (ведь уже нет смысла — Скарамучча и так всё видел), она принялась собирать одежду. Футболку и шорты девушка кинула в сторону Предвестника, который и не собирался вставать. Парень следил взглядом точно за фигурой девушки, освещённую солнцем, а сама Лиа, держа в руках штаны и топ, причитала, что они не удосужились даже закрыть окно — значит, их вчерашний шум был слышен за версту. Прослыть путаной не хватало.       Голова уже болела не из-за выпитого алкоголя, а из-за наступающего стресса. Лиа старалась успокоиться — что тут такого, да? Всего лишь переспали с едва знакомым парнем на первой их встрече (свиданием она даже не думала это называть).       Скарамучче надоело наблюдать за застывшей перед кроватью девушкой, и он подошёл к ней, потряс за плечи и заставил посмотреть ему в глаза. Они стояли друг от друга на расстоянии согнутой в локоть руки. Можно сказать — расстояния не было. Парень сжимал плечи Ротхри, блуждал взглядом по искусанному телу. Лиа повела бровью, чувствуя нарастающее смущение.       — Я разливала вино — ты убираешься.       Сказитель только хмыкнул. Была сотня вариантов, что можно сказать сейчас, однако она выбрала именно это. Но… чего он ожидал? Чего он хотел, чтобы Лиа сказала? Скарамучча и сам не понял, на что надеялся. Он принялся корить себя за то, что вообще чего-то от неё хочет. Слабак.       — Оденься уже, — начал парень, — а то ходишь как извращенка. Или ждёшь моего внимания?       — На себя посмотри, — отмахнулась она. Но тут же, чтобы спасти положение и защититься от клейма извращенки, Лиа решилась пошутить: — Знаешь… пока мы без одежды — может, повторим?       Шутка не удалась, а положение не спаслось.       Они повторили.