Идеально неправильный мир

      Доктор Таро Аикава нажал на пульте кнопку громкой связи.       — Если почувствуете себя неважно, Кагами-сан, дайте нам знать.       Рука высунулась из томографа. Большой и указательный палец сложились в колечко.       — Приступайте, доктор Хара, — обратился Аикава к сидящему рядом врачу. — Не забудьте поставить третий, щадящий режим.       Запикали кнопки. Загудел томограф.       По другую сторону стекла от аппарата МРТ находилось трое врачей.       Женщина в белом халате внимательно изучала поступающие на экран компьютера снимки.       — Параселлярные структуры нормальной плотности. Кортикальные борозды чёткие. Боковые желудочки локализованы симметрично, — негромко говорила себе под нос доктор Джун Ито, фиксируя в компьютере показания томографа.       Она замолчала и нахмурилась.       — Незначительная атрофия лобно-височных долей, затемнение в зоне мостомозжечковых узлов, повреждение гематоэнцефалического барьера.       С каждым произнесённым словом, глаза доктора становились шире. Она в ужасе приложила руку ко рту, глядя на снимки в реальном времени.       Доктор Ито посмотрела через стекло на человека в аппарате МРТ. Затем перевела взгляд на стоящего рядом с ней доктора Аикаву. Тот хмуро и молча, скрестив руки на груди, наблюдал за своим пациентом.       — Таро, что происходит?       — Как вы себя чувствуете, Кагами-сан? — словно не замечая состояния коллеги, доктор Аикава нажал на кнопку громкой связи.       Спустя несколько секунд послышался глухой голос пациента.       — Немного странные ощущение в груди.       Доктор Аикава тут же обратился к ассистенту:       — Выключай.       В комнату аппарата МРТ вошла медсестра. Она отодвинула платформу, на которой лежал молодой человек, и начала помогать ему. Их разговор был хорошо слышен находящимся в комнате пульта управления врачам.       Доктор Ито не заметила, как вскочила на ноги. Она рассеянно смотрела, пока пациент надевал мешковатую футболку. Виновато улыбался медсестре, которая снимала с него датчики. Затем он вышел.       Женщина медленно опустилась на место. Принтер тихо распечатывал снимки головного мозга Кагами Тайги. Один за другим.       Она открыла его файл. История болезни на тринадцати страницах. Доктор бегло просмотрела диагнозы: стенокардия, быстро развивающая глаукома, вторая стадия кардиосклероза, трахеит, и многое другое. Два с половиной года назад у Кагами обнаружили аритмию, после которой поставили…       — Таро, не говори, что ты не знал, что у него кардиостимулятор, — тихо произнесла доктор Ито.       Аикава стоял к ней спиной. Он собрал распечатанные снимки Кагами и вышел из комнаты.       Оставшись с доктором Хара, Ито снова посмотрела в файл пациента.       Гепатоз, перенесённый перитонит, остеосклероз, энурез. Этот список сегодня пополнился опухолью головного мозга.       — Он знал, — поражённая женщина уставилась на коллегу, который сидел по другую сторону стола. — Знал и всё равно отправлял его на процедуру, — она просмотрела отчёты Кагами, — четыре раза!       Она не понимала, как доктор Хара мог сохранять такое же бесстрастное лицо как Аикава. Да, лишние эмоции мешают в их профессии. Но он знает, что история болезни пациента похожа на пособие для аспирантов-медиков? Знает, что, каждый раз ложась в аппарат, он может оттуда уже не вылезти? Знает, что Кагами Тайге нет и тридцати?       Доктор Хара оторвался от экрана компьютера и посмотрел совершено равнодушными глазами поверх очков на доктора Ито.       — Джун, отказ кардиостимулятора во время процедуры, это не самое страшное, что случится с этим парнем.

***

      Доктор Аикава добродушно улыбнулся, садясь за стол. Он разложил снимки головного мозга Кагами перед собой, открыл электронной файл пациента.       — Как сегодня чувствуешь себя, Тайга?       — Неплохо, доктор. Уже две недели не блюю в толчке.       Напротив врача сидел его давний и самый необычный пациент Кагами Тайга. Немного уставший, он выглядел вполне неплохо для парня с таким букетом болезней, что не снилось ни одному старику. Он сложил руки на столе. В карминовых глазах Аикава видел несвойственную его годам мудрость и смирение.       — Что ж, это уже успех, — сказал он, занося данные в карту.       — Всё очень плохо, да?       Таро вздохнул.       Кагами понимающе кивнул.       — Как ещё может быть, — горько усмехнулся он.       Пару секунд в кабинете висела тишина. Тихо стучали клавиши компьютера, периодически гудела лампа. За пределами кабинета раздавались голоса и звуки шагов.       Кагами Тайга пришёл в частную токийскую клинику три года назад.       До Аикавы от него отказалось восемь врачей. Они даже не пытались ему помочь. Нет, они даже не пытались облегчить его участь, потому что врачи не совершают чудес. Они не берутся за то, что не смогут сделать. Даже если проценты мизерные, даже если почти нет надежды, хороший врач никогда не оставит пациента.       Те восемь врачей были хорошими. Но они не смогли взять на себя такую ответственность. Только не в этом случае. Не когда все настолько безнадёжно. У горящего человека, спрыгнувшего с одиннадцатого этажа высотки больше шансов выжить, чем у Кагами дожить до рождества.       Аикава украдкой посмотрел на фотографию на столе. Его сын практически ровесник Тайги. На его руках мальчик — внуку доктора Аикавы в этом году исполнится одиннадцать. У Кагами никогда не будет детей.       Тайга страдал от огромного количества хронических и патологических заболеваний. Они постепенно безо всякой причины проявлялись в нём, даже те, что передавались по наследству, хотя никто в его семье ими не страдал.       Рвота, отдышка, головные боли, бессонница, эректильная дисфункция, потеря сознания, апатия, онемение конечностей, судороги — вот с какими симптомами Кагами впервые оказался в этом самом кабинете несколько лет назад.       Спустя пару месяцев наблюдения тестов и анализов, доктор Аикава понял, почему от Кагами отказались его предшественники.       Он неизлечим.       Бороться с его недугами бесполезно. Болезни, которые стояли в его карточке, не более чем названия. Врачи ставили диагнозы, ориентируясь по признакам, чтобы предложить ему хоть что-то. Но вскоре они понимали, что могут только временно подавить симптомы.       Потому что все болезни Тайги были не чем иным как следствием. Название этой болезни не найти ни в одном медицинском учебнике. Упоминаний о ней нет в истории человечества. У неё нет названия. Но доктор Таро Аикава дал ей имя.       «Несовместимость».       Вот так просто. Не по-научному, без латинских букв.       НЕ-СОВ-МЕС-ТИ-МОСТЬ.       Даже слово звучит безнадёжно. Словно диагноз.       Он заметил это случайно, когда на очередном осмотре бросил взгляд на запястья Кагами. Там, где у 99,9% живущих людей на планете появлялось имя истинного. Молодёжь называет их соулмейтами, на американской манер. Как бы там не было, Аикава удивился как он не заметил этого раньше. Может потому что имя, которое красовалось на руке Кагами было чересчур искусно поддельно?       Он просил напрямую — делал ли что-нибудь Кагами с надписью. Тот не юлил. Рассказал как есть и тогда до доктора начало доходить, что навлёк на себя несчастный парень. Сам того не зная, он бросил вызов всем устоям мироздания, и теперь, в ответ на свою дерзость, страдал.       О, как же он страдал.       Оказалось, Кагами знал причину своих недугов. Подсознательно догадывался, но не думал, или не хотел думать, что всё окажется настолько плохо. Что правда окажется такой ужасной.       Он — помеха в ровном механизме вселенной. Ошибка, которая закралась в годовой отчёт бухгалтера. Камешек под ковром, на который постоянно наступаешь и думаешь, как он такой мелкий приносит столько неприятностей.       Камушек — это Кагами. Вселенная — ковёр. Она словно живой организм старалась вытолкнуть Тайгу из системы.       Доктор Аикава был гордым первооткрывателем. Он понял природу феномена. Никто из его предшественников не смогли установить связь между, казалось бы, бессистемными заболеваниями.       Таро Аикава же был простым человеком. Он смотрел на запавшие глаза Кагами, на его бледную, местами шелушившуюся кожу, обветренные губы и чуть дрожащие руки. Он хотел встряхнуть его. Крикнуть, чтобы тот пришёл в себя. Сделал что-нибудь. Прекратил себя убивать.       Победил первый. Всегда, впрочем, побеждал.       В глубине души Аикава был рад, что никто из его любимых не на месте этого парня. И он сам тоже.       Кагами Тайга — ошибка природы.       Доктор провёл стандартные процедуры, которые проделывал уже не раз: проверил пульс, давление, померил температуру, послушал хриплое дыхание в стетоскопе. Он достал из стола пачку рецептов и начал в них писать, сверяясь с монитором. Заполнять рецепты для Кагами долго. Их немерено. Он положил листы перед Тайгой.       — Я добавил ещё несколько новых препаратов. Их найдёшь только здесь. Я записал адрес. И вот ещё.       Аикава достал из ящика стола перевязанные резинкой две баночки. Без опознавательных знаков.       — Фенталин тебе никто не продаст. Принимай как до этого морфий, только дели дозу ещё на два.       Кагами сгрёб баночки и пачку рецептов.       — Спасибо, доктор, — слабо улыбнулся он и облизал пересохшие губы. — Спасибо, что помогаете мне.       Аикава больше не мог ничего поделать. Кагами относился к тому типу людей, которые были слишком упрямы, чтобы их переубедить, даже если на кону стояла их собственная жизнь. Он видел, что Тайга уже давно для себя всё решил и пытаться повлиять на его бесполезно.       — Увидимся как всегда, через четыре недели, — произнёс Аикава и пожал руку Тайге.       «Если до этого не умрёшь», думал он, чувствуя, как бессильно сжались пальцы Кагами.       И видел в его глазах такую же мысль.       Кагами улыбнулся, ещё раз поблагодарил Аикаву.       Он медленно направился к двери, неся в руках небольшой пакет с рецептами. Он не закатал рукав после того как померили давление. Надпись на запястье — причина гнева богов, небес, вселенной — четыре красивых проклятых иероглифа.       Кагами Тайга стал для доктора Аикавы первым подобным пациентом. Доктор Аикава стал для Кагами Тайги последним лечащим врачом.

***

      Тайга выходит из клиники и неторопливо направляется к парковке. Сев в машину, он устало откидывает голову и прикрывает глаза. Он ненавидит больницы. Не переносит этот запах и слепящий свет.       Браслет на руке напоминает ему, что пора принимать таблетки. Он купил почти всё необходимое в аптеке при клинике. Фармацевт, правда, удивилась пробивая десятый по счёту рецепт ингибиторов, блокаторов и нейролептиков. Видимо, новенькая — Кагами знает почти весь лечащий и обслуживающий состав клиники. Даже половину его лекарственных средств так просто не продать. Но девушка слышала, её предупредили, что Кагами — пациент, с особыми привилегиями.       Тайга смотрит на длинный чек, начало которого у него в руках, а конец лежит около педалей. Теперь к его списку прибавилось ещё два медикамента. Нужно занести их в расписание.       Он достаёт пару горошин, пилюль и поочерёдно кладёт их в рот, запивая водой из бутылки. Некоторые препараты несовместимы.       Кагами опускает козырёк. Критично смотрит в своё отражение покрасневшими глазами. Наклоняется, достаёт из бардачка небольшую пухлую косметичку. Внутри стандартный набор любой женщины: консилер, румяна, блеск для губ, пудра. Кагами научился всем этим пользоваться отнюдь не для того, чтобы выглядеть привлекательнее.       Он накладывает тональник, размазывает немного румян на скулы. Открывает рот и поворачивает туда-сюда голову разглядывая зубы. Ему говорил дантист, никакой чрезмерной нагрузки на протез. Но как Кагами мог отказаться от орехового торта, который приготовил ему Аомине. Сам. Впервые за семь лет, что они вместе. Вышло, конечно, так себе, но Кагами съел всё до последней крошки. Даже орехи, на которые затем у него оказалась аллергия, которой в жизни не было и его лицо разнесло как помидор.       Опять придётся ехать на протезирование. Он вздыхает и закрывает козырёк с зеркалом, убедившись, что не выглядит как пациент хосписа. Краше только в гроб кладут, как говорила его покойная бабка.       Он пытается открыть банку с лекарством. Руки начинают дрожать, ладони потеть. Проклятая крышка никак не откручивается. Не прекращая пикает напоминание на браслете. Кагами охватывает злость. Он швыряет баночку в лобовое стекло.       Кагами заводит мотор и его взгляд падает на запястье. Обычно надпись является его спасением. Якорем сознания и трезвого рассудка. Но не сегодня. Чёрт возьми. Он сжимает руль, прикладывает лоб к кожаной поверхности. Как же он устал. После вспышки агрессии нападает апатия. Доктор Аикава говорит, что это нормально. Мол, частая смена настроения в его случае — неизбежна. Стресс, плюс побочные действия лекарств.       Нормально. Для него это нормально.       Кагами глупо хихикает. Эта мысль его веселит. Что для него вообще теперь нормально? Ржать, стоя на парковке и чувствовать, как по щекам текут слезы? Зайтись кашлем и увидеть на ладони розовую мокроту?       Кагами ещё смеётся, глядя на это. Розовое месиво напоминает рисунок импрессионизма. Он думает, сколько бы ему заплатили за такое, будь он художником. Хватило ли этих денег на все чёртовы лекарства, что он жрёт больше чем обычную еду, потому что она уже давно в него не лезет.       Немного успокоившись, Тайга берёт в руки телефон. Пишет сообщение. Практически мгновенно приходит ответ. Он улыбается. Хотя бы одна хорошая новость за сегодня.

***

      Тату-салон находится на окраине Токио. Если не знать, где искать, легко промахнуться среди плотностоящих друг к другу домов. У Такао всегда есть посетители. Он отличный художник, но Кагами благодарен, что когда приходит он, в салоне его друга пусто.       — Тайга, рад тебя видеть.       На Такао чёрная маска. Его глаза улыбаются. Он немного стягивает ткань рукой в латексных перчатках и делает приглашающий жест.       — Привет, — улыбается Кагами и садится за стол.       Студия Такао Казунари крохотная и состоит из двух помещений. Тайге здесь нравится. Стены покрывают эскизы мастера от его начальных первых, несмелых работ до шикарных сложных рисунков. Казунари плюхается в кресло и откатывается на другой конец зала. Вытащив откуда-то баночку демонстрирует её Кагами.       — Специально для тебя брал, — гордо сообщает он, возвращаясь к столу. — Американская. Только вышла на рынок. По отзывам — просто бомба. На костях останется.       Он трясёт краской, но она ни о чём не говорит Кагами. Он не разбирается ни в татуировках, ни в живописи.       Но Кагами тронут, что Такао делает это для него.       Мастер включает свет над столом и выкладывает около себя инструменты, раскрывает стерильную иглу.        — Спасибо, что быстро принял, — произносит Кагами, закатывая рукав и кладя руку на стол.       — Без проблем — отвечает Казунари. Его лицо опять скрыто маской. — Как я могу тебя продинамить? Ты мой лучший клиент.       Кагами смеётся. Выходит горько, грустно. С натяжкой. Оба делают вид, что Кагами обычный парень, который захотел набить себе тату и теперь иногда заходит на коррекцию. А Такао просто мастер салона, у которого отлично получается рисовать.       Он нашёл этот салон много лет назад совершенно случайно. Шарахался по городу в полубезумном состоянии, не зная, что делать, когда наткнулся на вывеску и в его мозгу появилась гениальная мысль. Как ему раньше в голову не приходило. Он потерял столько времени в попытках найти способ изменить это чёртово имя, а всё оказалось даже проще, чем он думал. Повезло, что мастер оказался понимающим. Не выставил Кагами за дверь как только тот озвучил своё желание. <таb>А вот Казунари решил, что Кагами спятил.       Он никогда не слышал о людях, что хотели изменить имя на своём запястье. Украсить? Безусловно. Так поступали через одного — добавить завитков, цветочков и ещё чего-нибудь. Постоянно.       «Измени имя».       Вот что тогда с порога заявил ему Кагами.       Парень пьян или невменяем. Ведь никто в здравом уме всерьёз не станет делать такое. Это как попросить хирурга вырезать другие линии на ладони, чтобы изменить судьбу.       Только гораздо хуже.       Линии на ладони — не более чем псевдонаука.       Имя на запястье — фатум.       Но Такао вскоре убедился (и внутренне содрогнулся от понимания), что Кагами настроен совершенно серьёзно. Он был готов пойти буквально на что угодно, чтобы избавиться от имени своего истинного.       Такао не задавал вопросов. Но Кагами был здесь достаточно раз, чтобы проницательный мастер и сам понял в чём дело. Тем более, вскоре он стал замечать изменения в Тайге. Внешние. Именно Казунари посоветовал, как бы между прочим, использовать косметику.       Кем бы не был этот Аомине Дайки, имя которого он каждые полгода выводил на руке, видимо, он стоил того, чтобы Кагами каждый день ломал себя.       Он не завидовал Тайге и был рад, что не знает, каково быть на его месте.

***

      С Аомине Дайки Кагами познакомился ещё в старшей школе. Тогда их свёл баскет. Игра стала крепкой основой их отношений. Сначала соперники, затем постепенно друзья, пока однажды они не стали любовниками.       Обоим не было восемнадцати и Кагами с Аомине с нетерпением ждали, когда на их запястьях проявятся имена друг друга. Каждое утро Тайга просыпался и с разочарованием видел, что за ночь на его коже так и не появилось заветных линий.       Он не сомневался, что Аомине Дайки его истинный.       Кагами часто переворачивал руку, представляя иероглифы его имени. Воображал, как они будут расположены: ровно или чуть наискосок, горизонтально или вертикально, а может, один под другим. Какая разница.       Время шло, но кожа обоих оставалась чистой. Кагами не переживал, он знал — они с Аомине созданы друг для друга. Он любил его так, как никого и никогда. И видел, что это взаимно. Пусть они ссорились, дрались и порой сгоряча могли наговорить лишнего, в итоге всё равно притягивались как два магнитных полюса.       Они неизбежны. А имена — вопрос времени.       Имя проявилось, когда он был в душе.       Кагами предвкушал этот день и проклял его, как только он настал.       На его лице застыла улыбка. Он смотрел на иероглифы, но не узнавал их. Кто это? Внутри похолодело. Тайга думал, что сошёл с ума.       «Это какая-то ошибка», обычно говорят в таких ситуациях и идут возвращать случайно купленный рулон обоев не того цвета или неправильно присланную посылку на почту. Но Кагами не знал, куда обращаться. Кто ему поможет, вернёт деньги?       Каждой твари по паре — девиз их мира. У каждого человека без исключения есть соулмейт, истинный. Не важно, хромой ты или косой, где-то в мире есть тот, кто станет твоей второй половиной. Нет, не станет. Он уже есть, просто вы ещё не встретились.       Кагами тоже так думал. Мечтал увидеть имя, но когда это произошло, его жизнь превратилась в кошмар.       Который не заканчивается уже семь лет.       Он морщится, когда лазер касается руки. Как всегда, это самая неприятная часть процедуры — Такао приходится буквально выжигать его кожу. Иероглифы на запястье не просто краска, которую можно стереть. Кагами пробовал, и не раз.       В тот день, когда он обнаружил чужое имя, Тайга провёл в ванной три часа, отдирая руку чем только можно. Он тёр и всевозможными чистящими средствами, и скрёб пемзой, которую нашёл под раковиной. Даже использовал шлифовальный станок, бог знает каким образом оказавшийся в квартире — всё в пустую.       Надпись — часть тела как нога или ухо. У него дрожали пальцы, когда он держал лезвие около вен. Кагами было страшно, так страшно как никогда в жизни. Одно неверное движение — он перережет то, что нельзя и истечёт кровью. Но стереть эту гадость нужно. Необходимо пока Аомине не увидел.       Он так и не решился использовать лезвие.       В воздухе отчётливо стоит запах палёной плоти. Невыносимый запах. Тайга будто сам себя заживо сжигает. Такао работает аккуратно, осторожно, стараясь не задерживать луч дольше, чем Кагами выдержит. Тайге кажется, что вместе с плотью лазер выжигает куски его души. Каждый чёртов раз.       Несколько дней он не показывался Аомине, сказал, что заболел. Найти ответ на свой вопрос Кагами не удалось ни в одной поисковой системе. Сочетании «соулмейт», «убрать», «отменить», «удалить» и другие варианты находили ровно 0 совпадений.       Разве никому и никогда не закрадывалась даже мысль, что истинный не может быть таковым?       Видимо, история не знала подобных случаев, до того, как на свет появился Кагами.       Он даже не помнил, что там было за имя. Перебинтовал запястье и нацепил сверху напульсник. Говорил всем, что потянул связку, пока думал, как решить ситуацию, из которой нет выхода.       Стало хуже, когда спустя две недели после того как начался личный кошмар Кагами, к нему в квартиру вломился счастливый Аомине. Он ткнул поражённому Тайге своё запястье, где на тёмной коже отчётливо выделялся аккуратный знак бесконечности. Дайки что-то говорил, тряс за плечи, порывисто обнимал, не переставая улыбаясь, и даже не замечал отрешённого взгляда Кагами.       Знак бесконечности.       Аомине Дайки стал одним на несколько десятков тысяч человек, для которых не существовало правил мироздания. Знак бесконечности давал право обладателю иметь несколько любовников одновременно без каких-либо последствий. То мог быть либо человек с таким же знаком, либо тот, кто потерял своего соулмейта. Можно было в теории разлучить пару. Но таких случаев никогда не фиксировали.       Дайки обнимал Кагами и шептал ему, как рад, что теперь они будут всегда вместе. Он не спрашивал, что на запястье Тайги, потому что там естественно его имя. Это же очевидно.       Кагами шипит от боли, когда лазер особенно сильно жжёт кожу. Такао просит прощение. Вытирает выступившую кровь. Он почти закончил. Кагами не смотрит на надпись. Он не хочет знать имя.       Кагами замкнулся. Он не знал, как ему поступить, да и поделиться ни с кем не мог. Даже с самым близким человеком, который был у него.       В тот день они гуляли допоздна. Сыграли в баскет, поели мороженное и Тайга старался, он действительно старался выглядеть счастливым. Он искренне радовался за Аомине. За то, что у него есть право выбора.       Они попрощались вечером. Аомине провёл его до дома, хотел зайти, но Кагами сказал что чувствует себя неважно. Прошло всего две недели, а врать Дайки стало для него уже едва ли не естественно. Сделав вид, что он ушёл домой, Тайга направился куда глаза глядят. Он бесцельно бродил по ночному Токио, выхватывая краем глаза счастливые парочки, которые шли рука об руку и думал, чем же он заслужил свою участь.       Он зашел в кофейню и занял дальний столик.       Он знал баристу. Незадолго, Кагами нашел этого парня в соцсети для поиска истинных. Единственный раз, когда он всё-таки прочёл надпись на запястье. Им оказался молодой и симпатичный парень. В другое время и при иных обстоятельствах Кагами бы назвал его привлекательным, дружелюбным. Но сейчас ничего кроме ненависти он не испытывал. Он мысленно вопрошал у ничего не подозревающего баристы, почему тот не выбрал кого-то другого? Почему именно Кагами?       Он купил кофе. Парень мило ему улыбнулся. Он даже понятия не имел, что перед ним стоит тот, чье имя красуется на его запястье. В отличие от Тайги парень не прятал руку. Видимо, гордился. Ожидал истинного. С таким же нетерпением как когда-то и сам Тайга. Кагами тогда порадовался, что никогда не указывал свои данные в той базе.       Кагами сделал вид, что парня никогда не существовало. Вычеркнул его из своей памяти.       Это был первый и последний раз, когда они встретились.       — Надеюсь, краска в этот раз останется надолго, — улыбается глазами Такао, направляя иглу под кожу. — Гарантия минимум год.       Мастер наклоняется и начинает дорисовывать иероглифы. Складывать разрозненные слоги в единого человека. Теперь Кагами наблюдает. Каждый раз ему нравится видеть это. Прошло много лет, а как в первый раз. Связующее звено между ним и Аомине. Если истинных связывает, согласно поверью, красная нить, то в их случае это игла с чёрной краской. Будто так можно что-то восстановить. И для Тайги это не просто визуальная маскировка, не просто видимость того, что он обманул судьбу (обманул ли?), а доказательство — он контролирует свою жизнь и вправе выбирать.       Тайга кашляет, прикрывает рот салфеткой и на время Такао приостанавливает работу.       — Прости, — хрипло говорит Кагами, и слабо улыбается.       Каждый день — это борьба. Каждый вечер — это маленькая победа над судьбой.       Вскоре рисунок готов. Кагами откровенно любуется красивой ровной надписью. Если не знать, никто никогда не догадается, что это татуировка. Пройдёт время она потускнеет, а имя истинного проявится снова, но это потом.       Сейчас Кагами просто рад, что его связь с Аомине восстановлена. Нет, она никогда не исчезала, просто теперь перед лицом судьбы они чисты.       На сегодня.       Таблетка. Ещё одна. Ещё. Не забыть принять новые.       Через час принять другие.       перед сном перед едой после еды во время еды вместо еды       Тайга хорошо всё прячет — рассовывает баночки, пластинки и капсулы по тем местам в кухне, куда Аомине никогда не сунется. Единственный раз, когда Дайки готовил, была годовщина их отношений и Кагами возводил молчаливую благодарность всем святым, что Аомине предупредил его заранее о набеге на кухню.       Именно тогда он и повредил свой протез. А до этого выплёвывал зубы в раковину по утрам.       Кагами приезжает домой. Паркует машину, берёт пакеты с продуктами, но понимает, что сразу всё не унести. Два захода. До вечера далеко, а он чувствует жуткую усталость и слабость. От таблеток клонит в сон.       Тайга переодевается. Осматривает своё голое тело в большом зеркале. Аккуратно надавливает пальцами. Он сильно похудел, и поэтому перешёл на мешковатую одежду. Это удивительно, что по внешнему виду Кагами не скажешь насколько он болен. Да, апатия, слабость, а при перенапряжении он теряет сознание, но это, видимо, шутка такая у судьбы раз Кагами не выглядит как умирающий.       Но чувствует себя как ходячий труп.       Тело отторгает решение Кагами. Оно медленно уничтожает его. Будто сознание — это несовместимый с телом орган, который нужно вытравить.       Аомине сказал, что сегодня придёт пораньше. Кагами рад. Он рад любой возможности провести с ним свободную минуту. Тайга направляется на кухню, выпивает три таблетки и начинает готовить ужин.       Дайки приезжает через два часа. Он целует Тайгу в шею, обнимет его со спины, пока тот крутится у плиты. Говорит о том, как скучал. Кагами думает, что он хорошо справляется, раз Аомине будучи полицейским ещё ничего не заподозрил. А ведь Куроко ему говорил, что из Тайги никудышный лжец.       За годы совместной жизни он привыкает скрывать всё, что может вызвать подозрения. Обращается в частные анонимные клиники, сжигает, если остаются, рецепты, распихивает таблетки и ампулы.       Он давно ушёл из пожарной части. Сказал Аомине, что хочет больше времени проводить дома, а тот не был против. Но настоящая причина была в том, что Кагами просто не мог уже ничего делать. Тайга не справлялся с нормативами, у него появилась одышка, два раза он терял сознание прямо во время вызова из-за стресса. Он сказал Аомине, что его отправляют на стажировку в Европу. На самом деле он поехал в Швейцарию, чтобы поставить кардиостимулятор. Это небольшое устройство следило за ритмом сердца Тайги.       «Неудачно спустился со столба».       Так он объяснил природу появления бледного рубца на коже. Кагами ведь был на стажировке, а пожарный — опасная профессия, это знают все.       Иногда ему кажется, что Аомине догадался, и тогда он чувствует холодный пот на шее. Если паническая атака настигает его в доме, Кагами забегает в любую комнату и запирается там.       Дайки пару раз отмечал, что Тайга потерял вес и выглядит уставшим. Ещё он заметил, что у Кагами новые зубы, но тот, сказал, что просто выровнял и отбелил свои. Ему повезло что Аомине слишком много работает и слишком мало следит за Тайгой. Особенно с тех пор, как его продвинули по службе, а Кагами ушёл с работы и теперь они живут на одну зарплату.       Её бы не хватило на все лекарства, но Кагами помогает отец — оставил ему кругленькую сумму на счету в американском банке, откуда Тайга ежемесячно снимает деньги.       Вся его жизнь — ложь, но Кагами не жалеет ни об одном прожитом дне.       Он иногда проверят интернет, появились ли такие как он. Может, люди наконец-то начали задумываться, есть ли любовь вне тех имён, что им когда-то выбрала судьба без их ведома.       Если и есть такие, они не пишут статьи в сети. Они так же, как и Кагами ходят по врачам. Или не ходят. Если нет денег поддерживать здоровье — они просто заполняют статистку смертности от случайных болезней в самом расцвете сил.       Нервные окончания на теле Кагами местами потеряли чувствительность.       Но он старается. Имитирует удовольствие, стонет, прерывисто дышит, шепчет имя своего истинного ему в губы. Он знает прикосновение Аомине, помнит их и не забудет никогда до конца жизни, поэтому ему не нужно ощущать, чтобы чувствовать.       Перед сексом он пьёт ещё горсть таблеток: чтобы не отключиться, и особенно для того, чтобы у него встал. Двойную дозу. Без лекарств член Кагами напоминает безжизненный отросток. Но их секс всё равно прекрасен. Он когда-то читал, что для женщин главное эмоции к партнёру. Для Кагами секс теперь тоже не физическая, а скорее духовная близость. И он не может сдержать слёз, когда чувствует, как Аомине кончает в него, как заполняет собой, как они становятся единым целым.       Кагами останется с ним до последнего вздоха. Будет внимательно слушать его рассказы с работы, глупые шутки, ездить на выходные на пляж, ходить за покупками, целовать, смотреть фильмы по вечерам. Он сделает всё, чтобы Аомине никогда не пожалел о том, что из всех возможней, он однажды выбрал именно Тайгу своим истинным.       А когда его не станет…       Когда его не станет, Аомине будет жить дальше. И большего для Кагами и не нужно.       Он ждёт, когда Дайки уснёт. Знает, после секса Аомине отключается быстро. Тайга тихо выходит в туалет. Он включает душ на полную мощность и поднимает сидушку унитаза. Его рвёт водой, остатками таблеток и ужином. Выворачивает наизнанку так, что Тайга едва не задыхается. Он старается есть хотя бы как Аомине, чтобы у того не закрались подозрения. Но у желудка свои предпочтения.       Он всё смывает и садиться голым задом на холодный пол. Кагами закрывает глаза. В минуты острого отчаянья он смотрит на запястье. Улыбается, целует ровные иероглифы и прижимает руку словно мать новорождённого. Ему нечем плакать — всё осталось в унитазе.       Спустя пару дней Аомине сообщает, чтобы Кагами его не ждал. Он даже не звонит — пишет, и это пугает Тайгу до дрожи. Не в характере Аомине делать такое. Он часто задерживается, иногда не ночует дома, часто уезжает на несколько дней, но всегда — всегда — звонит ему.       Кагами засовывает большой палец в рот и начинает нервно грызть ноготь, глядя на текстовое сообщение. Он хочет позвонить Дайки, но боится. Берёт в руки телефон и тут же кладёт его обратно.       — Чёрт.       Кагами кусает палец до крови.       Он ждёт до самого вечера. Ставит ужин на двоих, смотрит на остывающую еду, но не прикасается к ней. Нервозность сменяется отрешённостью. Когда на часах за полночь, Кагами выключает свет и идёт в кровать. Он звонит Аомине в четвёртый раз за вечер и ждёт пока женский голос не предложит ему оставить сообщение на голосовом ящике абонента.       Он плохо спит. Кагами просыпается от шума. Идёт в туалет, а затем направляется попить.       Тайга шарахается в сторону, когда в тёмной кухне замечает тень за обеденным столом.       — Почему ты не включил свет? — чуть осипшим голосом спрашивает он.       Когда глаза Кагами привыкают к мраку, он видит очертания фигуры Аомине. Он всё ещё в форме. По правую сторону стоит наполовину заполненный чем-то тёмным стакан.       Дайки редко пьёт. Только когда они отмечают значимое событие. Ещё он пил, когда Сацуки попала в больницу. И когда умерла его мать.       Тайга делает отчаянный шаг вперёд. Не нужно быть гением, чтобы понять, что происходит что-то нехорошее. Кагами на грани истерики.       — Когда ты собирался мне рассказать? Точнее, — Аомине делает паузу, — собирался ли вообще посвящать меня?       Тайга замирает. Его сердце стучит в ушах, в голове, отдаётся по всему телу. Он не узнаёт голос Аомине.       В нём столько боли.       Кагами издаёт жалобный звук, когда в свете луны он видит как сквозь пальцы Дайки, словно сокровища, на стол падают горошины-таблетки, пилюли, свёртки, капсулы.       Он чувствует себя загнанным в угол.       — Тайга!       Аомине почти кричит. Кагами вздрагивает.       Больше нет смыла притворятся. Он медленно бредёт к столу. Осторожно опускается на стул, потому что из-за стресса забыл перед сном принять обезболивающее, и колени у него жутко болят.       Аомине тянется через весь стол. Находит руку Кагами. Смотрит на его запястье, хмурится, проводит большим пальцем по иероглифам. Подозрительно приближает кисть ближе к глазам.       — Это татуировка?       Видите, если не присматриваться — не заметно.       Сегодня у Аомине ближе к вечеру был вызов. Не его район, но парниша с того участка попросил подменить его. Жертва — молодой мужчина. Причина смерти — самоубийство. Слез с кровати, с которой едва вставал, наполнил ванну и, став на колени, опустил туда голову.       Словоохотливая соседка, которая последние годы присматривала за соседом и вызвала полицейских, поделилась, что тот давно и сильно болел. Приехавшие медики начали грузить труп и тут Аомине заметил. Он сглотнул, думая, что ему померещилось. Дрожащими руками он отвернул рукав погибшего.       Кагами Тайга.       Четыре иероглифа смотрели на него в упор с мёртвой, холодной руки.       Это шутка. Первой реакцией было набрать Тайгу. Но что он собирался сказать?       Дайки тут же поехал в участок наводить справки. Связался со всеми знакомыми, чтобы те нашли всё про этого парня. И они нашли. Лучше бы Аомине никогда не принимал тот вызов.       Умерший оказался практически его ровесником, но его медицинская карта была как у тяжелобольного старика: катаракта, диспепсия, холецистит, анемия, подагра и ещё букет психических расстройств. Официально в браке не состоял, и не имел детей. Последние годы жил на пособии, практически не вставал с постели после пережитого три года назад гепатита.        Пазл Аомине начал складываться. Теперь он припомнил все случаи, которые списывал на рассеянность, усталость или просто, когда не обращал внимание, потому то доверял Кагами больше чем себе. В свете последних событий бледность, худоба, потеря аппетита, увольнение, частая смена настроения Тайги выглядели иначе.       Выяснить, куда обращался Кагами не составило труда. Аомине убедил Имаёши, что по самоубийству нужно заводить дело и, получив все карты в руки, быстро вышел на частную клинику. Когда Аомине просматривал файл Кагами он думал, что ему снится кошмар. Диагнозы, болезни, операции. Лечащий врач Тайги даже дал название его состоянию:       НЕ-СОВ-МЕС-ТИ-МОСТЬ.       Он не знал, как реагировать. Одна его часть хотела орать от ярости, другая — рыдать от бессилия. Тайга. За все эти годы он не испытывал ничего кроме боли. Список лекарств, которые ему выписывали походил на главу целого романа.       Вот что происходит с теми, кто отказался принять своего истинного. Обрекает на страдания обоих.       Аомине проклинал свою несообразительность. Он был отличным полицейским, но не применял своих навыков в личной жизни. До этой ночи. Он переворошил всю кухню, потому что только там Кагами мог прятать такое количество таблеток. Дальняя стенка морозильника с просроченным мороженным, пачка муки, банка из-под печенья, где хранились нитки и иголки, духовка, посудомоечная машинка, вентиляция — каждый раз находя очередное доказательство, сердце Дайки разбивалось на миллион осколков.       Аомине не выдерживает. Он падает на колени перед Кагами и роняет голову ему на колени. Он не может передать словами, насколько любит его, что отпустил бы его (заставил Кагами уйти) лишь бы с ним всё было в порядке.       Кагами медленно перебирает волосы Аомине, пока тот беззвучно рыдает. Он не переставая просит у Тайги прощение.       За то, что не видел.       За то, что не замечал.       За то, что не сделал его счастливым.       — Почему ты решил, что я не был?       Руки обхватывают Тайгу, крепко прижимая, будто он может куда-то убежать.       — Почему ты не сказал?       У Тайги не остаётся сил удивляться, что Аомине и сам не догадывается о причине молчания.       — Боялся, что ты уйдёшь.       «Какой же ты дурак».       Аомине покрывает поцелуями руку Кагами, особенно там, где стоит чужое его собственное имя.       Он рычит в бессильной ярости и сжимает кисть Тайги так сильно, что тот морщится, но ничего не говорит.       — Что будет со мной? — спрашивает Кагами, зная, что и его и Аомине поисковые системы не выдадут результатов по запросу.       Теперь, когда истинный мёртв, его имя постепенно сотрётся с кожи Кагами. По статистке, те кто теряют своих соулмейтов, долго не живут. Они быстро умирают. Сгорел за несколько недель, так говорят врачи о них. Случай Кагами уникален. Как поведёт себя его тело, когда смысла сопротивляться больше нет? Отправится ли Тайга вскоре следом, потому что причинённый вред невообразимый, или…       Может его борьба против системы наконец-то закончится.