Предназначение злодейки. Враг в тени

Двадцать лет тому назад: Празднование женитьбы молодого короля Габриэля де ла Сеймур проходило весьма роскошно. На бал прибыли все представители аристократии, будь то даже простые купцы. Всё в зале сияло золотом. Хрустальная люстра возвышалась над всеми, отображая все лучи света, пронизывающие помлот всей этой прелестной конструкции. Гости либо танцевали, либо образовывались в небольшие группы и вели светские беседы. Для молодого Роджера Крэфмана, недавно получившего фамилию своего отца, это торжество было первым в его жизни выходом в высший свет. В своем неопрятно застегнутом сюртуке юноша выглядел весьма неуклюжим. Несмотря на тщетные попытки Роджера прибрать свои лохматые длинные волосы, они все равно пушились. Единственная кого он мог знать в этом зале была леди Мари Серкская, дочь князя Серкского, его дальняя родственница. Она была поистине красивая: каштановые кудри, тонкие хрупкие ключицы, выглядывающие из платья, розовые пухлые губы, мягкая улыбка и миниатюрный, кукольный стан. Роджер всё время искал встречи с молодой леди, долго пытался заговорить с ней без видного волнения. Только вот девушка не особо радовалась вниманию бастарда из купеческой семьи. Да и сам Роджер не мог на тот момент поразить своей красотой. — Леди Мари! — засиял от радости молодой Крэфман, завидев свою возлюбленную. Услышав знакомый голос, девушка обернулась и с отвращением взглянула на Роджера. Она пробежалась по юноше своим высокомерным взором и вновь посмотрела на своих подруг. — Это ваш кузен, леди Мари? — спросила одна из девушек. — Какой он… неловкий. И немного смешной. — О да, он всегда был таким. Честно говоря, — Мари хитро ухмыльнулась и подалась вперед, к своим подругам, как бы толкуя какой-то страшный секрет, — папа́ заставил меня общаться с ним из-за жалости. Мол, бедный парень, не знает и куда податься. Но, ох, вы не представляете, как сильно он мне надоел. Леди расхохотались, поглядывая на сконфуженного Роджера. Тем временем, юноша, всё же решившись, подался вперед, к их компании. — О нет, леди Мари, ваш кузен приближается! Идемте же скорее отсюда! —под веселый хохот девушки по-быстрому ретировались со своего местечка, все время озираясь на бедного Крэфмана. — Леди Мари, куда вы..? — растерянный Роджер продолжал следовать за стаей молодых леди, насмехающимися над ним. Заметив на своих округлых, таких же нелепых очках пятно, он тотчас схватился за них и начал старательно вытирать его своим носовым платочком. Но вот беда, и без того неуклюжего Роджера с дрожащими руками толкнули проходящие мимо маркизы. Очки выскользнули из его пальцев и полетели прямо по полу. Роджер испугался за то, что безразличные аристократы перетопчут оправу и разобьют линзы. Юноша опустился на колени и поспешил схватить очки, но у него всё не выходило. К сожалению, бедный Роджер не понимал в этот момент, как много людей смеялось над ним. Наконец очки его достигли черного подола какой-то леди. Девушка медленно повернулась. Тогда Роджер испугался, что вот-вот леди наступит на стекло, что даже вскрикнул: — Постойте, прошу!.. И в этот миг ее тонкая рука, облаченная в черную перчатку, потянулась к очкам. Изящные пальчики аккуратно схватились за оправу и подняли их с пола. Леди взглянула на очки и улыбнулась, а потом посмотрела на их владельца. Хоть Роджер и был лишен какого-либо нормального зрения, но все же смог разглядеть ее прелестное выражение лица, черные сверкающие глаза и замечательные ямочки на щеках. — Стало быть, милорд, это ваше. Ох, что ж вы на полу? Встаньте! Встаньте! — голос ее такой мелодичный, плавный, изящный, прямо как все ее движения. Роджер тотчас поднялся с колен и отряхнулся. — Ох, прошу прощения, я так неуклюж. — Не стоит беспокоиться, милорд. Позвольте, я помогу, — тогда леди достала из своего потайного кармана на подоле платья платок и аккуратно протерла линзы, после чего вручила очки их законному владельцу. — Не нужно было, леди…ух, благодарю, — дрожащими руками Роджер надел очки и наконец мог получше разглядеть юную леди. Ее черные кудри были вплетены в высокую прическу, модную для того времени. Темные, вечно горящие глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Мягкая, фарфоровая кожа без каких-либо пигментов. — У вас гетерохромия? Ого, какое чудо! Один глаз голубой, другой — зеленый! Как чудно! — заметила леди, пока Роджер откровенно любовался ею. Он доселе не встречал настолько красивых девушек. Даже Мари по сравнению с этой чудесной леди покажется простушкой. — Да… Это передалось мне от моей матери… Ох, дьявол, где мои манеры! Роджер Крэфман, к вашим услугам, — опомнился вдруг юноша и склонился, поднеся руку прекрасной незнакомки к своим губам. Леди улыбнулась его неуверенному дрожащему голосу и миловидности Роджера. Но это не было похоже на насмешки других девушек. Она делала это с теплотой и такой простодушной добротой, что это навряд ли можно было посчитать чем-то обидным. — Айрис Гессен, — ответила кротким кивком девушка. Роджер тотчас выпрямился, осознав, что перед ним стоит дочь самого графа! — Айрис… такое прелестное имя! Стало быть, вы любите ирисы? — Ох нет, прошу, — рассмеялась леди. — Я их ненавижу. Почему-то все спрашивают меня об этом, но на самом деле я не люблю цветы в целом. Разве что кустарники или деревья. Мне по нраву сирень, цветущая яблоня или вишня. — Вот оно что… Ха, кажется, ваши родители немного прогадали с выбором вашего имени. — Да, стало быть, так, — улыбнулась Айрис. — Кажется я слышала, что недавно вы получили фамилию своего отца. Что ж, спешу вас поздравить. Наконец вам открываются многие дороги, надеюсь, вы выберете нужную. — На самом деле я хочу посвятить свою жизнь изобретениям, попытаться изменить этот мир… Ох, прошу прощение, я немного забылся. — Что вы, продолжайте, мне очень интересно, — она вдруг обернулась, — знаете, мне было так скучно в компании друзей моей матушки, что я с радостью послушаю вас. Какие именно изобретения вы хотели бы создать? — Я раздумывал об оружии. Знаете, оно сейчас такое непрактичное, устаревшее. До сих пор удивляюсь, почему еще никто не додумался до подобного. Потом же, транспорт. Честно говоря, у меня спина затекла, пока я направлялся сюда. — О да, это действительно проблема, — рассмеялась Айрис. Роджер неловко улыбнулся, обрадовавшись, что его собеседница так заинтересованно слушает его. Ранее никто из таких высокопоставленных людей не делал подобного. — Оу, леди Айрис, — к ним вдруг подошла Мари и взяла под руку Роджера, — вижу вы уже познакомились с моим кузеном. Он впервые на таком мероприятии, так что, прошу, не смейтесь над ним. — Ох, что ты, милая Мари, в отличии от тебя я не смеюсь над другими за спиной, — с улыбкой пропела Айрис. Девушка лишь хихикнула да отмахнулась веером, будто принимая колкую шутку за должное. — Прошу прощения, юные господа, — в этот момент к молодым людям подошла графиня Гессен, отличающаяся от дочери светлыми волосами, — но я вынуждена украсть мою милую Айрис. Дорогая, герцогиня Ревель хотела поговорить с тобой. — Хорошо, мама́, — покорно кивнула девушка матери, а потом вновь взглянула на Роджера. — Вынуждена откланяться. Надеюсь на недолгую разлуку. Айрис отошла к компании герцога и герцогини Ревель, рядом с которыми находились достопочтенные виконты Цолерны и маркиз Вайнере. Роджер долго следил за ней, за тем, как она мило улыбается своим друзьям, как элегантно подает руку для приветствия Дитриху Ревель. Мари не могла не заметить его заинтересованность в прелестной леди Айрис. Она горделиво усмехнулась, поднимая подбородок выше. — Красивая, не так ли? — вдруг сказала девушка, заставив своего кузена вздрогнуть и наконец отвести взгляд от Айрис. — Согласна, она очень привлекательная женщина, даже более чем я. Но, не забывай, дорогой кузен, она — дочь графа и никогда не посмотрит на бастарда из купеческой семьи, — Мари вдруг осторожно погладила Роджера по его лохматым волосам. — Я лишь забочусь о тебе, дорогой кузен. Такие женщины как леди Айрис прекрасно знают себе цену и то, какой силой они обладают. Не стоит вестись на ее уловки и питаться ложными надеждами. Тотчас к гостям со своего трона спустился сам король. Он непреклонно направлялся в сторону герцогов Ревель, так что Роджер немного заволновался. Все гости начали кланяться юному королю, пока тот смотрел исключительно на леди Айрис. Та же, стоило ей завидеть повелителя, неловко улыбнулась и, изящно приподняв пальчиками подол платья, одарила его поклоном. Мужчина хитро улыбнулся, после чего еще что-то сказал, а потом и вовсе пригласил ее на танец. Впервые леди Гессен выглядела так взволнованно и смущенно. Она элегантно вложила свои пальцы в его ладонь и последовала за королем, всё не сводя с него своего восхищенного взгляда. Роджер всё понял в один лишь этот миг. — Похоже, леди Айрис отныне в фаворе Его Величества, — тихо сказала ему на ушко Мари, как бы издеваясь над бедным юношей. Тогда вокруг Крэфмана откуда не возьмись образовался кружок подружек его кузины. — Ха! Его Величество уже отчаялся в попытках совратить герцогиню Ревель, что уже перешел на ее младшенькую подружку! — Вот же он негодяй! Только-только женился, а уже нашел себе новую любовницу! С того дня прошло много времени. Роджер порой навещал чаепития своей возлюбленной кузины Мари, терпя все насмешки ее подруг. Он думал, был уверен, что она лишь им поддакивает, пытается влиться в компанию, ведь наедине она была очень ласкова с ним, иногда обещала побыть рядом подольше. И всё проходило своим чередом, пока однажды в их компанию не пришла одна неожиданная гостья. — Леди Айрис! — радостно вскрикнула Мари, принимая новую гостью у себя в беседке. Все девушки тотчас оглянулись на девушку и с неприкрытой завистью оглядывали ее новое платье из последней коллекции известного мастера. — Как же давно вас не было видно! Роджер же, завидев леди Айрис, едва не упал со стула. За все эти месяцы она только похорошела! Девушка взглянула на Крэфмана и улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой. — Вы тоже здесь, мистер Крэфман? Какая встреча. — Д-да, я… Д-добрый день, леди А-Айрис, — кивнул Роджер, чувствуя, как щеки его покрываются пунцовой краской. Девушки начали хихикать. Чаепитие проходило как обычно: юные леди рассказывали различные сплетни, накопившиеся за все это время, порой посмеиваясь над сконфуженным Роджером, а тот все проглатывал. Айрис частенько поглядывала на него скорее из интереса, что он вообще тут забыл. — Леди Айрис, — вдруг отвлекла ее Мари, — знаете, вам ведь уже за двадцать, а вы все не замужем. У вас даже кандидата нет? — Ох, леди Мари, я не особо тороплю события. Честно сказать, я бы вообще предпочла умереть старой девой, — всё с той же теплой улыбкой отвечала ей Гессен. — Неужели? — рассмеялись девушки. — Даже если милый Роджер попросит у вас руки, вы откажете? Крэфман тотчас покрылся краской и поспешил отвернуться от толпы смеющихся над ним леди. Айрис с мимолетной жалостью посмотрела на бедного юношу, но потом вновь расплылась в улыбке. — Ох, ну если это будет мистер Крэфман, то я с радостью соглашусь. Разве может быть мужчина лучше того, кто терпит все унижения ради возлюбленной? В беседке стало оглушительно тихо настолько, что стали слышны чириканья птиц. Роджер обернулся к девушке и в изумлении посмотрел на нее, не понимая, зачем та так поступила. Мари же, правильно поняв намек леди Айрис, закусила левую щеку от злости, а потом нервно посмеялась, увидев, как слуги привезли сервис. — Вы такая шутница, леди Гессен. Роджер, я бы хотела угостить тебя чаем, который приготовила сама, — пропела девушка, схватив чашку чая. — М-меня? Но с какой стати, леди Мари? — Ты мой любимый кузен, — мило прощебетала она и поднесла чай к его губам. — Ну же, попробуй. Девушки хихикнули, а леди Айрис опасливо посмотрела на них. Чай был почти прозрачный, светло-желтый. В нем плавали странной формы чаинки. Честно говоря, Роджер не особо хотел это пить, но ради Мари он лишь улыбнулся и поднес чашку к губам, как… — Мари, это низко даже для тебя, — подала голос Айрис, заставив всех присутствующих вздрогнуть. Отныне на ее лице не было той теплой приветливой улыбки. Взгляд ее стал жестким, пронзающим. — Признайся, что ты добавила в чай? — Ч-что? О ч-чем вы, леди Айрис? Вы что-то путаете, — нервно улыбалась девушка. Роджер чуть отстранился от чая, больше пораженный поступком леди Айрис. — Если я ошибаюсь, выпей его сама, — махнула рукой Гессен. Мари поджала губы и в мольбе посмотрела на своих подруг, которые просто наблюдали за представлением. Она не знала, что делать. — Я выпью, думаю, там ничего нет, — отозвался Роджер, понимающий всю ситуацию. Он не мог допустить унижения своей возлюбленной. — Если вы не хотите, чтобы его пила она, то это сделаю я, — Айрис вскочила с места и подошла к Роджеру, решительно протягивая руку, чтобы взять чай. Юноша в удивлении посмотрел на нее и столкнулся с серьезным и жестким взором черных глаз. — Должна внести ясность, что если в чае действительно что-то есть, то это просто так не обойдется вам, леди Мари. Вы и сами понимаете, какие у меня связи. Девушка в испуге задрожала, а потом посмотрела на Роджера своими жалостливыми глазами. Тогда юноша встал с места, подошел к ограждению беседки и вылил чай в траву, после чего быстро удалился с чаепития. — Роджер… — тихо сказала Мари, чувствуя угрызения совести. В этот момент за ним последовала только леди Айрис. Все остальные же гостьи лишь посмеялись с представления, которое им устроила графская дочь. Роджер направлялся в сад, пытаясь усмирить свой гнев. В это время юношу догнала леди Айрис и схватила его под руку, укоризненно говоря: — Убегаете, как последний трус? — Я не трус, — недовольно свел брови Крэфман. — Зачем вы это сделали? — А зачем вы начали прикрывать Мари? Хотя не отвечайте, я и так знаю ответ. Слепая любовь так жестока, не правда? — улыбалась как ни в чем не бывало леди Айрис. Роджер будто бы обиделся и теперь просто мотнул головой, устремляя свой взор в сторону. — Ну если отвечать на ваш вопрос, то я просто не могла позволить себе наблюдать за тем, как ваша кузина унижает вас. Отец всегда растил меня с мыслью о том, что всё в этом мире должно быть справедливым. Знаете, я рассказала о вас ему. Отец был бы рад самолично послушать ваши идеи. Думаю, вы поладите. — Я? С вашим отцом?.. С графом? О, как я смею, леди. — Ох, прекратите! Мой отец самый простой в мире человек. Он не смотрит на статус. Ему важен его ум. Прошу, приезжайте как-нибудь к нам. Будем очень рады. Знаете, мистер Крэфман, я не из многословных людей, но с вами мне хочется о многом говорить. Например, о том, что мне очень наскучила жизнь в столице. Вечные банкеты, светские рауты, сплетни, интриги… У вас здесь тишь и благодать, — она оглядела сад с искренним восхищением, — если не брать в счет вашу кузину и ее подруг. Роджер улыбнулся и тихо рассмеялся. Позже его взор пал на куст сирени. Он тотчас подбежал к нему и сорвал одну веточку, после чего преподнес ее леди Айрис со словами: — Вам ведь нравится сирень? Я помню, вы говорили… — Ох, благодарю, — улыбнулась она и поднесла к носу веточку, втягивая в себя весь этот прелестный аромат. — Обожаю начало лета. Это самая лучшая пора, — взор ее пал на конюшню, находящуюся совсем недалеко от сада. — А как вы относитесь к скачкам? Умеете ездить верхом? — Нет, я весьма неуклюж, сомневаюсь, что не упаду… Но если леди хочет, то я могу вас просто сопровождать пешком. — Я бы хотела научить вас. Там ничего сложного — просто балансируете корпус тела, чтобы не свалится. Насчет коня… лучше бы вам приехать к нам в поместье, наши скакуны хорошо дрессированы, так что не будут баловаться. Обязательно приезжайте, заодно с отцом познакомитесь. — Леди, вы слишком добры ко мне. В этот момент, когда они уже вышли к воротам из поместья княжества, к ним подъехала карета, украшенная позолоченной резьбой. На ней не было высечено каких-либо символов, гербов, но леди Айрис тотчас поняла, кому принадлежал экипаж. Это осознал и Роджер. Шторка в карете дернулась и из нее выглянуло чье-то лицо; стекло было затемненным, поэтому точно нельзя было разглядеть хозяина кареты. Он махнул лакею, и тот поспешил к леди Айрис, которая закатила глаза, судорожно выдыхая. — Леди Гессен, господин хотел передать, что… — Я знаю, что он хотел мне сказать, — бесцеремонно прервала дрожащего лакея она. — Я сейчас подойду, а ты пока передай своему гос-по-ди-ну, что не нужно было переться за мной в эту глушь. Он же у нас очень занятой человек. Лакей кивнул и побежал к карете, поспешив доложить незваному гостью слова леди. Роджер искоса посмотрел на девушку, которая едва себя сдерживала в руках. — Вы не хотите видеть этого человека, леди? — спросил он будто ребенок. Айрис посмотрела на него таким живым, доселе не понятным для Роджера взглядом. — Нет, но, если я не пойду станет только хуже. И он этим умело пользуется, — последнее она проговорила с едкой ненавистью в голосе, после чего вновь нацепила на лицо привычную ей приветливую улыбку и повернулась к юноше. — Что ж, до встречи. Обязательно приезжайте к нам. Я пришлю вам письмо на днях. Роджер долго колебался, когда она все-таки отправила ему приглашение. Мари была вне себя, когда узнала об этом, начала отговаривать его от того, чтобы он ехал. Она тщетно рассказывала о леди Айрис нелицеприятные слухи, но Крэфман, кажется впервые, не послушал ее и направился в поместье Гессен. Граф оказался действительно простым человеком. Сразу же Роджер понял, в кого пошла прелестная леди. Черные улыбчивые глаза, темные кудрявые волосы и светлая кожа. Повадки у них даже были одинаковы. Вот только в отличии от дочери граф был склонен к полноте, из-за чего у него и возникли проблемы с сердцем. Как леди Айрис и обещала, она научила Крэфмана ездить верхом. Он долгое время боялся, единожды едва не свалился, но смог удержаться. В итоге это оказалось действительно не так сложно. Их встречи продолжались, и, кажется, леди Айрис и Роджер стали друзьями. Они много времени проводили вместе, разговаривая обо всем. Единственная тема, которую они не затрагивали это интрижка леди Айрис с королем. Конечно, некорректно было бы с его стороны спрашивать о подобном. Их общение никак не могло понравиться Мари. Однажды она встретила его у сеновала, в котором Роджер чаще всего проводил время, вырисовывая чертежи на старых пергаментах. Руки его были испачканы углем, так что он поднял их, дабы не замарать новое платье кузины, когда та прижала юношу к стене. — Ты совсем уже позабыл обо мне, Роджер? Ты просто негодяй! — обозленно говорила она, пока слезы обиды в уголках ее глаз сверкали хрусталем. — Неужели уже забыл о том, как в детстве клялся мне в вечной любви? Околдовала тебя эта Гессен! — Мари, успокойся. Мы с леди Айрис просто общаемся. — Я видела, как ты смотрел на нее! Ты просто подлец, Роджер! Я-то думала, что ты меня любишь! Чего тебе не хватает? Я недостаточно времени тебе уделяю? Ты обиделся на меня? — Мари, я не понимаю… — Но я знаю, как заставить тебя раз и навсегда перестать смотреть на нее, — сказала она и страстно впилась в его губы. От неожиданности (и от неопытности) Роджер разинул рот и ничего не делал, затаив дыхание. Только потом, когда Мари взяла всю инициативу на себя, он начал повторять ее движения. Роджер даже не понял, как оказался на сене с расстегнутой сорочкой. Мари же продолжала страстно целовать юношу, попутно обнажая его тело. Дрожащие руки его потянулись к плотно затянутому корсету и принялись ловко распутывать узелки. Тот день, кажется, изменил всё. Роджер более не наведывался к Айрис. Он даже отныне не отвечал на ее письма, боясь вызвать у своей возлюбленной вспышку ревности. Роджер вновь терпел все насмешки ее подруг, но отныне это было чем-то вроде игры, в конце которой он получал подарок от Мари. Теперь она вместе с ним. Теперь он точно знает, что она любит его. Любит же? Но леди Айрис не заставила себя долго ждать. Она вновь приехала на чаепитие дочери князя всё также в новом платье. На ее удивление Роджер ни разу не посмотрел в ее сторону, лишь уделял внимание одной Мари. После леди Айрис решилась подойти к нему и поговорить наедине. Крэфман это предвидел, поэтому заранее удалился из беседки и поспешил на сеновал. Но девушка оказалась решительной. — Мистер Крэфман, что с вами вдруг приключилось? — остановила она его. — Вы так старательно ухаживаете за Мари. Уже забыли о том, как она несколько лет издевалась над вами? — Леди Айрис, не лезьте в дела, ни коим образом не касающиеся вашей персоны, — процедил Роджер, выбираясь из хватки девушки. Тогда она просто обежала его и перегородила путь. — Вы правы, но, — леди Айрис шумно выдохнула, пытаясь усмирить свой гнев. Ей действительно не нравилось то, что Роджер не хотел ее слушать, но она не могла не сказать ему, — вы бы знали, с какой насмешкой, с каким отвращением Мари рассказывала о ваших плотских утехах. Да поймите же, что вы для нее не более, чем развлечение. Уж простите меня за прямоту, но она никогда не выйдет замуж за вас. Прекратите жить мечтами, мистер Крэфман. — А может вы сначала разберетесь в своих личных проблемах, прежде чем будете учить других жизни? — никогда раньше он так не злился, что это даже поразило леди Айрис. — Вы не святая, безусловно нет. Ходите в любовницах короля, женатого мужчины, любителя женщин. Может быть, из нас двоих живете мечтами как раз-таки вы, леди Айрис? Девушка распахнула глаза и поджала губы. Эти слова задели не то, что ее гордость — достоинство, с которым она всегда несла себя в общество. — Вы совсем его не знаете! Мне же прекрасно известны и другие поступки Мари. Вы не первый, с которым она вот так играется. Поймите же, я говорю это, чтобы уберечь вас, прямо как тогда в беседке. У меня нет намерений вас обманывать. — Тогда лучше не лезьте не в свои дела, леди Айрис. Если даже и так, то вы ничем не отличаетесь от Мари: такая же распутная, лицемерная. Каким-то же способом вы соблазнили короля, не так ли? Скажите честно, как быстро вы легли в его постель? Раздался звонкий шлепок. Красное пятно образовалось на щеке Роджера, который изумленно глядел в сторону, боясь столкнуться с разъяренным взором черных глаз. Далее послышался лишь отдаляющийся стук каблуков. Более, после того случая они не виделись, но позже, совсем скоро они познали, насколько оба были правы в словах, обращенных друг к другу. *** Наше время: Рафаэль давно разучился спать. Причиной тому были навязчивые сны, подсознание, напоминающее о единственной слабости второго принца, от которой то так старательно пыталось избавиться. Это началось еще два года назад. Стоило ему только отбыть из Эглинтона воспоминания из прошлого ниточкой тянулись за ним. Теперь же Рафаэль спал максимум два раза неделю и то по часа три-четыре, не больше. Зачастую он просто дремал, и крепким здоровым сном это назвать было трудно. По-настоящему заснуть он мог лишь когда тело его изнемогало до такой степени, что даже снов не было. Там не было ничего, кроме кромешной тьмы. В какой-то момент Раф перестал ее избегать. Она стала ему верным другом, единственным, кому можно довериться. Это вновь была бессонная ночь, по крайней мере, так казалось самому Рафаэлю. Силы его израсходовались, и он чувствовал, что вот-вот свалится. Но он не мог. Рафаэль чувствовал, что Рик, которого он отправил следовать за Мирабель по пятам, сейчас в этот самый момент находился в драконьих землях. Значит, там была и она. Юноша едва себя сдерживал, чтобы не рвануться прямо посреди ночи, превозмогая собственную слабость. Единственное, что его останавливало, так это доселе живой Рик. Если он в порядке — Мирабель уж тем более. И вот, когда Раф вышел из своей палатки, в небе разразился клёкот. Юноша поднял глаза на птицу и с облегчением выдохнул, поскольку заметил на его лапе письмо от Рика. Значит, они в порядке. Орел приземлился на руку хозяина и послушно подался вперед, под ладонь Рафаэля. Принц снял с лапы письмо и развернул его. Его глаза тотчас расширились, стоило ему увидеть знакомый аккуратный каллиграфический почерк Мирабель. Он вновь посмотрел на Ваагнара, после чего начал читать письмо. «Дорогой Рафаэль де ла Сеймур, я знаю в каком разгневанном состоянии вы сейчас находитесь, но прошу вас не злиться на Рика. Идея пойти в Огненные горы принадлежала только мне, и всю ответственность прошу возложить только на мои хрупкие плечи. Видите ли, достопочтенный второй принц, возникла проблема с потоплением, и оказалось, что всему виной драконы. Представляете, у них женские особи могут превращаться в людей! Мы переговорили с ними и пришли к компромиссу. Надеюсь, вскоре нам не понадобится собирать войска. Я в порядке, клянусь! Из царапин у меня лишь маленькая заноза. Не злись пожалуйста! Уже завтра вернемся домой. Рик напишет тебе сразу же, как только мы приедем в герцогство. Настоятельно рекомендую более не тревожиться насчет моей безопасности. Я уже не маленькая девочка и могу сама справиться с проблемой. Со всем уважением, Мирабель Ревель». Рафаэль сложил письмо в карман, после чего подал орлу корм. «Нужно что-нибудь сделать с ее беспечностью. В последнее время она частенько попадает в передряги,» — подумал он и погладил птицу. — Отправляйся к ним. Тщательно следи, особенно за Мирабель, — давал напутствия Ваагнару Раф и отпустил орла в небо, после чего облегченно выдохнул и повалился в постель, не беспокоясь о чем-либо. В эту ночь ему снова снилась она. Такая же невесомая, недосягаемая, прекрасная… Она бежала по темным пустынным коридорам дворца в том самом сапфировом платье, украшенном множеством драгоценных камней. Ее серебристые волосы колыхались в разные стороны. Порой она поворачивалась к нему и улыбалась. Он мог услышать ее смех, такой же недосягаемый, туманный, едва ощутимый. Она также невесомо и легко касалась мраморного пола своими оголенными ступнями. В какой-то момент Рафаэль оказался в своих покоях, что ему выделили в королевском дворце. Он не особо любил там находиться, но, почему-то его сознание выбрало именно это место. Рафаэль посмотрел на дверной проем, в котором стояла она, вперив руки по сторонам. Ее рубиновые хитрые лисьи глаза смотрели прямо на него, гипнотизируя. Рафаэль не мог не восхититься ее плавным формам, которые обтягивало сапфировое платье. Тонкая ножка кокетливо выглядывала из выреза, показывая гладкую светлую кожу. Но как бы он не хотел восхищаться ее красотой, ему прекрасно было известно, что это лишь игры его разума. — Ты ненастоящая, — с каким-то презрением сказал Раф. Тогда ее хитрая усмешка шире расползлась по лицу. — Конечно нет. Я лишь плод твоего подсознания, — сказала она ее голосом и вмиг очутилась рядом. — Ведь как она может быть с таким жалким ничтожеством, как ты? Как забавно, это говорю я, твое подсознание. Где же твое самолюбие, Рафаэль? Ха, и ты действительно надеешься, что она останется с ненавидящим самого себя мужчиной? Ты действительно ничтожен. Слова ее ранили словно острие ножа. Рафаэль хотел было встать, разрушить чары сна, как он делал это обычно, но не мог даже пальцем пошевелить. Что уж говорить — повернуть голову к ней было пыткой. В это время она откровенно насмехалась над ним, над его неспособностью сделать что-либо. Ее тонкие пальцы издевательски прошлись вдоль внутренней части его бедра. Он слышал терпкий запах ее духов, который едва его не одурманил. — Ты слаб, и ты знаешь это, поэтому не можешь мне возразить, — продолжала она и искушено прижалась к его уху. — Ох, как же ты ее возжелаешь. Нет, это не просто сексуальное тяготение. Ты хочешь ее во всех смыслах. Но, ха-ха, ты даже не в силах воплотить все свои сокровенные желания во сне. Еще одно доказательство твоего ничтожества. Рафаэль не мог себе позволить низостей по отношению к ней даже в собственных снах, поскольку считал это недостойным. Это было бы гнусно даже для него. — Ты не можешь сделать это со мной, с куском твоего больного воображения. Вечно избегаешь сны, зная, что в твоих воспоминаниях вспыхнет она, и ты вновь подумаешь о тех низостях, что хотел бы провернуть с ней. Однако тебе снятся и другие сновидения. Порой ты видишь воспоминания из детства, связанные с ней. Тогда ты просто восхищаешься ею, осознаешь, сколько прекрасных моментов ты упустил. — И зачем ты мне говоришь то, что я, итак, знаю? — процедил сквозь зубы Рафаэль. Она рассмеялась. — Потому что я — это ты. Твоя сильная сторона. Сторона, которая нужна тебе для того, чтобы напомнить, какой же ты слабый. Я могу обернуться твоим кошмаром, твоим самым тайным желанием, твоей слабостью. И я пришла сказать, что сколько бы ты не бежал от нее, она все равно останется с тобой до той поры, пока ты не умрешь. Она навсегда останется твоей слабостью, и ты никак этого не изменишь. — Уйди… — Стало быть, тебе стоит взглянуть своему страху в глаза, прежде чем он убьет тебя. Разве не это твой лозунг по жизни? Может нужно прекратить бежать и просто признаться ей? — Прекрати… — Но ты этого не сделаешь, потому что ты просто ничтожен. Потому что ты знаешь, что недостоин ее. Она никогда не станет твоей. — Стоп! — наконец ему удалось податься вперед, освобождаясь от ее коварных рук, и встать. В этот самый момент он и проснулся. Весь пропитанный собственным потом он на шатающихся ногах пошел к бочке с водой и начал обливать себя ею, тем самым приводя себя в чувства. Подобные сны навещали его каждую ночь. Его собственный рассудок насмехался над ним. Но сколько бы он не хотел бороться с этой стороной, ему было прекрасно известно и то, что она говорила правду. Фактически, все это Рафаэль и сам осознавал. Он просто тщетно пытался бежать от этого, зарывать все эти навязчивые мысли глубоко в своем сознании. Юноша взглянул на собственные руки, пропитанные Тьмой. Зачастую ему приходилось отдавать ей часть своего тела для того, чтобы использовать максимум своей силы. За последний год черных набухших вен возросло в большом количестве, и теперь они добрались до запястий. В своем роде это проклятие, крест, который он будет нести всю свою оставшуюся жизнь до тех пор, пока Тьма его не поглотит полностью. Зачастую Рафаэль пытался избегать этих мыслей в изнурительных тренировках. На момент, когда Раф проснулся, была кромешная темень. Время было около трёх часов. Он не смел никого будить, поэтому просто пошел к соломенным манекенам и начал отчаянно их избивать деревянным мечом. В такую пору Рафаэль едва мог сдерживать себя. Он разъяренно колотил манекены, рубя конечности. Мысли штурмом атаковали его голову, заставляя Рафа еще больше сходить с ума. В конечном итоге он сломал уже третий по счету деревянный меч и с отвращением кинул его остатки на землю. — Не спится? — вдруг спросил он, поворачиваясь к Алексе, которая уже как с минуту смотрела на него. Она всё так же была со своими черными косичками и в неуклюжем мужском костюме. Низкорослая и едва упитанная. — Опять кошмары? — ответно задала она ему вопрос после чего взглянула на его руку, на которой сквозь бинт просачивалась кровь. — У тебя открылась рана. Не нужно было так перенапрягаться, Раф. Давай я тебе перевяжу ее. Алекса была весьма навязчивой, но Рафаэль прекрасно понимал чувства девушки и не хотел каким-либо образом ее обижать. Всё это время он предполагал, что причина этому служила внезапная смерть ее близких, и единственным человеком, протянувшим ей руку помощи, оказался второй принц. Они разожгли костер для лучшей видимости и сели подле него. Алекса аккуратно начала распутывать старые бинты. Она также осторожно продезинфицировала рану и наложила новую повязку. — Спасибо, — коротко кивнул Рафаэль и посмотрел на языки пламени. Алекса внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, о чем он думает. Раф всегда оставался для нее загадкой. Его чувства, его эмоции — все это было для нее непостижимым. — Тебе стоит лечь в постель. Завтра мы двигаемся дальше. — Куда на этот раз? — На юг. Говорят, там в последнее время неспокойно. Девушка еще долго молчала, не решаясь задать вопрос. — Потому что она сейчас там? Рафаэль медленно перевел на нее взгляд, изгибая одну бровь. В ее голосе ощутимо чувствовались нотки раздражения. — Нет, она завтра же отбывает в столицу. Мы с ней даже не пересечемся. — Почему ты так одержим ею? — вновь задала вопрос Алекса. — Этот разговор начинает мне наскучивать. Мы уже не раз говорили с тобой на сей счет, Алекса. Я не хочу обсуждать эту тему. Особенно сейчас. Рафаэль знал, что все догадывались об его чувствах к Мирабель, и винить в этом он мог лишь себя. Юноша прекрасно осознавал, что своими собственными действиями он только провоцировал распространение подобных слухов. Честно говоря, с одной стороны, ему хотелось этого. — Я просто хочу понять, что ты в ней такого нашел? — продолжала Алекса. — Ты же сам говорил, что тебе ненавистны все эти лицемерные девицы из высшего общества. — Я много что говорил. Например то, что не собираюсь жениться и заводить детей. Да и вообще, ты не знаешь ее так, как знаю я. Вряд ли девицы из высшего общества будут бегать босыми ногами по сырой траве. — Она могла измениться за это время. Разве ты сам не говорил, что боишься того, что высшее общество поглотит ее? Честно говоря, на меня в тот раз она произвела впечатление именно такой девицы. — Она не изменилась. Только, разве что, выросла немного, — сказал Раф и вдруг задумался, вспоминая ее мягкие губы, очерченные алой помадой, и ярко-выраженные тушью и темными тенями рубиновые глаза. Она стала еще краше с того момента, как они расстались. В Темных землях на ней не было такого яркого макияжа, так что он едва мог заметить такие кардинальные изменения в ее внешности. Но в саду, под светом фонарей Рафаэль впервые осознал, насколько же она может быть красивой, как сильно может подчеркнуть ее достоинства такая простая вещь, как макияж. В тот вечер он наконец заметил, как вытянулся ее нос, насколько сильно опали ее щеки и округлились губы, делаясь пышнее. Он также не мог не заметить, насколько тонка стала ее талия. Кажется, после своих приключений Мирабель значительно сбросила вес. Об этом говорили и выпирающие косточки на спине и тонкие острые ключицы. Он бы с радостью пригласил ее на вальс, держал бы ее тонкие пальцы в своей руке, смотрел ей прямо в глаза, слушая ее очередные пререкания. Честно говоря, ему всегда нравилось, когда Мирабель злилась. В эти моменты она превращалась из идеальной фарфоровой куклы в ту живую, простую душой девочку. — Она красивая — в этом причина? — вдруг спросила Алекса. — Что? Нет, красота здесь не причем. Она вообще не играет никакой роли, — мотнул головой Рафаэль. Кажется, все дело было в его матери, которую каждый кому не лень называл красавицей. Он и сам это осознавал и порой даже гордился тем, что у него такая прекрасная матушка, руки и сердца которой добивались многие мужчины. В итоге Рафаэль привык к обществу красивой женщины, так что для него это стало таким привычным делом. Внешность для него уже давно стала неважна. — Она умная, забавная, порой странная, милая и хитрая. Немножко злобная, активная и упрямая, — мечтательно продолжил Рафаэль, после чего задумался и мотнул головой. — Да всё это не имеет значения, потому что она всё равно меня не выберет. Алекса вдруг вздрогнула и удивленно взглянула на него. Впервые она видела, чтобы второй принц просто так сдавался. Это было что-то за гранью реальности. — Тогда, если ты не уверен, почему бы тебе не посмотреть на других женщин? Например, на тех, кто сможет испытать к тебе ответную симпатию. Рафаэль посмотрел на девушку, понимая к чему она ведет. Юноша судорожно выдохнул, готовясь к очередной порции лекций. В этот самый миг Алекса, не осознавая того, любовалась его четкими чертами лица, такими прекрасными, такими правильными. Она посмотрела на его сухие пухлые и такие желанные губы, после чего поддалась вперед и прикоснулась к ним. Это был лишь мимолетный порыв. Это сложно было назвать поцелуем — простое прикосновение губ, обычный чмок, по большей части своей наивный и детский. Рафаэль немедля отстранился от нее, ошеломленно распахнув глаза. Он плотно поджал губы, не сознавая, почему он это делает. Девушка с каким-то доселе неизвестным страхом смотрела на него, нервно теребя косички. — Черт возьми, Алекса, что ты… Агх! Зачем? — он как-то отчаянно схватился за голову, зарываясь в своих косматых волосах руками. Спустя мимолетное мгновение Раф вновь посмотрел на нее. — Мы же уже говорили с тобой. Ты для меня не больше, чем подруга, и я… Я не хочу рушить нашу с тобой дружбу. — Ты сам сказал, что она вероятнее всего не выберет тебя. Тогда почему бы тебе не посмотреть на ту, кто уже тебя любит? Раф, тебе пора отпустить ее. Она… она при удобном случае променяет тебя. Ты сам видел и сам говорил, что в последнее время ее окружает слишком много мужчин. Не думаешь ли ты, что она… Рафаэль, постой. Юноша резко встал и направился в сторону своей палатки, не желая далее слушать слова девушки. Алекса поднялась за ним. Она хотела было коснуться его плеча, но вмиг остановила себя от такой навязчивой идеи, вспомнив о его нелюбви к прикосновениям. — Иди спать, Алекса, — тихо сказал Рафаэль. — Забудь обо всем. Прости, но между нами ничего не может быть. Он ушел и до самого утра пролежал в постели, размышляя о своей никчемности и слабости.