oblivion

Эта ночь сведёт нас вместе, а звёзды укажут нам путь домой. Я ждал этого момента, наконец, мы наедине. Я повернулся, чтобы задать вопрос, с мыслями, полными опасений. Твои губы были мягкими, словно зима, и я растворился в твоей страсти.

***

Музыка доносится со всех углов, оглушает и заставляет окунаться в атмосферу вечеринки. Но вот только не Роме. Он не слышит комбинации звуков, разве что, шум собственной крови. Слышит как она бешено бегает по венам. Слышит непонятный шум, что заглушает всё в этом помещении. Мутный взгляд направлен лишь на неё. И мутный он вовсе не из-за алкоголя или ещё чего-то. Мутный он от неистовой злости, что все кости перемывала и во все щели затекала. Мутный от того, что он ощущает дикую ревность. Такую дикую, что руки начинает бешено трясти. Рука этого светловолосого ублюдка на её талии, а она кажется и не против совсем. Напомните ему, зачем он пришёл на эту вечеринку, если заведомо знал, что она тут будет? Чёрт... Пятифан оторвать взгляда не может совсем. Она красивая. Такая красивая... как всегда. Чёрные длинные волосы распущены и лежат локонами на хрупких плечах. Фигуру обтягивает чёрное платье, такое глянцевое и гладкое. Морозова так прекрасно в нём смотрится. Полина любила бесить шатена и выворачивать в разные стороны. Перекручивать его наизнанку и выворачивать обратно. Всегда. Она всегда это делала и ему это нравилось, но не сейчас. Не сейчас, когда рука Петрова скользит по её талии. Школьники о чём-то говорят, но он не слышит и слышать то особо не хочет. Ему бы услышать сейчас их с Антоном разговор. И это наверно его единственное желание сейчас и на ближайшее время точно. Она смеётся. Смеётся с шуток блондина и что-то шепчет ему на ухо. Что ты там ему шепчешь? Её губы накрашены сладко-розовой помадой и Пятифану чертовски хочется размазать её по лицу Морозовой. Хочется впиться в такие родные губы и целовать. Целовать. Целовать. Целовать. Но видимо не в этой жизни. И она в упор не замечает его. Позволяет этому никчемному Петрову лапать себя прям на глазах шатена. И чёрт... как он хочет разбить ему лицо об этот стеклянный стол, который отделяет их друг от друга. Так сильно хочется. Так неистово сильно. И кончики пальцев пульсируют, ощущая иллюзию того, как бы схватили Петрова за воротник рубашки и ударив его пару раз, со всей дури кинули бы в стол. о да головой об стол, что бы мозги вышибло. Те самые, которых видимо почти не осталось раз Антон имеет смелость лезть к его девочке. А брюнетка как ни в чём не бывало, продолжает мило беседовать с блондином. Пятифан в ловушке. В звериной ловушке, ведь тут почти что все её друзья. А из его только Бяша, и то где-то там шляется. Остальную половину он не знает. Интересно, как снимается это платье? Он успел полностью его разглядеть, но так и не заметил замка или пуговиц на нем. И в голове она, прижатая к стенке и смотрящая ему в глаза снизу вверх. В голове то, как он снимает с неё это платье. Её губы на его, её прикосновения и такие красивые стоны на ухо. Черт И омут мыслей прерывает Смирнова, подруга Полины. Редкостная сучка. Таких поискать надо на самом деле. Сколько раз она мешала им, сколько раз её против Ромы настраивала. И сейчас: — Поли, а ты была влюблена когда-либо?— сладко произносит блондинка и тянется за ягодой винограда, а после кладёт ее в рот, косясь лисьими глазами на Рому, ухмыляясь. Подавись сука. Что б комом встал этот чёртов виноград. Морозова отстраняется от рядом сидящего блондина и смотрит на подругу не понимая вопроса. А Катя лишь бровью ведёт. специально это делает. Выводит его из себя перед Полиной. Хочет увидеть шоу... редкостная сучка. С такими и врагов особо то и не надо. А Пятифан сверлит взглядом блондинку ещё пару секунд. Тех секунд, пока Полина не отвечает. — Нет,— спокойно отвечает брюнетка, заправляя прядь чёрных волос за ухо,— я никогда не была влюблена,— говорит так, будто это видно и так очевидно. Напоказ. Напоказ ему Рома, кажется, перестаёт дышать и через секунду тяжело вдыхает воздух. Держи себя в руках. Только держи себя в руках. И брюнетка кидает на него взгляд, а он сразу ловит его, ведь взгляда не отводит от неё. Пожирает её глазами. Шатен слишком далеко зашёл. Слишком сильно погрузился в эту воду, пучину, болото или..как это назвать? Он слишком сильно отдал ей себя и кажется перешёл собственную грань. Перешёл. Перебежал. Перепрыгнул хренову тучу раз. Девица обратно облокачивается на спинку красного, чуть потрёпанного кожаного дивана, падая в объятия этого мудака. Никогда не любила значит... Неужели всё то, что было ничего для тебя не значит, Полина? Неужели все слова это обман? не будь сукой, как Смирнова и просто скажи. Скажи, что тебе с ним хорошо. Скажи, что губы его, лучшие в твоей жизни. И скажи, что руки его, лишь его руки, только его руки блять могут обнимать тебя. Скажи. Скажи. Скажи. Скажи. Но девчонка лишь вновь что-то говорит блондину, заливаясь смехом. Красивым смехом. Таким чертовски красивым смехом. Тем смехом, в который Рома влюбился миллион раз и ещё столько же раз влюбиться. Скажи, что ты делаешь на той стороне? Что ты там забыла? Что ты делаешь с этим парнем, который огребёт по полной, когда ты уйдёшь. Скажи, почему ты там, а не рядышком со мной? Не в моих объятиях, а ведь сама мои руки на себе любишь. Любишь больше всего на свете. Ведь лишь одно мое прикосновение тебя выворачивает. Так медленно и приятно. Покрывает мурашками и заставляет чувствовать неимоверную лёгкость и жар на том месте, где я трогаю. Где я касаюсь. Зачем всё это? Почему? За что? — А как же тот парень?, – шепчет Смирнова, ухмыляясь. Петров хмурит брови и смотрит на брюнетку, а вот ей не приятно становится. И Пятифан это замечает. Замечает, как она слегка отдёргивает плечо, чтобы Антон, этот долбанный, убрал свои мерзкие клешни от неё. — Какой парень? – спрашивает блондин, смотря на Катю. — Ну у неё был кто-то. Ни Полина, ни Рома, не понимают. Ни черта не понимают. Что она несёт? — Нас не было, – нехотя выдавливает брюнетка и смотрит на блондина обиженным взглядом, – не слушай ее. И перед глазами мелькает начало их непонятных отношений. Их такой непонятной и нужной, чертовски необходимой любви. А началось всё так странно и неожиданно. Шатен до сих пор помнит, как разговаривал с Полиной, которая тогда была просто одноклассницей. И даже тогда, он восхищался ею. Искренне и чисто. Находил её идеальной, ведь даже изъяны, которых особо и не было, были идеальны. Но вот только никто из них не знал, кем они являются друг для друга. Точнее Полина не знала, а Пятифан всё прекрасно понимал. Она его и только. И всё было хорошо. Прекрасно. Встречи проходили раза два-три в неделю точно. Он провожал ее до дома, защищал от ненавистного Семёна, дарил подарки, даже котика ей купил, которого она назвала Голди. Собак она не любила, никогда. И он это знал. Всё было хорошо и шло так, как шатен и планировал, пока эта конченная сплетница Катя Смирнова, всё не перечеркнула две недели назад. Пока она не наговорила ей чего-то. Пока не настроила её против него. Рома на стену лез от безысходности и тоски. От нехватки её, ведь Полина - синоним слову зависимость. И лучше бы они этого всего не начинали, раз так резко решили закончить. Но судьба решила иначе. Шатену обидно, до мозга костей обидно, что Морозова не поверила ему, когда тот пришёл к ней. Кто сказал, что подруги всегда говорят правду? Им свойственно ошибаться, злиться и завидовать. Рома ненавидел себя за всю ситуацию. Ненавидел Смирнову и еле сдерживался, чтобы не убить её. Что бы не заставить её страдать и захлёбываться в собственной крови, ведь сердце без Полины не может. Не выдерживает. Ведь попробовав на вкус однажды, никогда больше не сможешь без этого самого сладкого и до дрожи пробирающего вкуса. Рука Петрова перемещается на её колено, и Пятифан не выдерживает. Резко поднимается с места и уходит. Идёт на улицу. Вдыхает свежий воздух, что заставляет разум придти в себя. Бьёт холодом по лицу. Рома медленно выдыхает, жмуря глаза и разжимает кулаки, что впивались ногтями в ладони, пока он сюда шёл. Вдох, выдох и он открывает глаза, смотря на небо. На небо засыпанное звёздами, а в голове мелькает: Полине бы понравилось. Полине.. — Полина..—так тихо произносит он, словно мысленно. Словно про себя, боясь, что хотя бы кто-то услышит её имя и заберёт себе. Хочется уйти, испариться и пропасть. Но что бы хотя бы что-то из этого сделать, надо сказать Петрову. Желательно лично, ибо сообщение он в лучшем случае прочтёт завтра днём.

***

Заходит обратно в душное помещение и направляется к балкончикам, где видит знакомую блондинистую макушку. Проходит ещё пару метров, а рядом видит и иссиня-чёрные волосы. Полина о чём-то переговаривается с Антоном, хмуря брови и периодически сжимает правую руку в кулак. А это значит, что она нервничает. Но видимо не услышав того, чего хотела от Петрова, она уходит от него, направляясь куда-то и ища кого-то. Ища его. Ища Рому. Ухмыляясь, Пятифан движется за ней. Идёт за ней и ощущает дикий восторг вперемешку с непонятной игривостью. Стоило Полине отойти от центра и подойти ближе к стене, парень кинулся в её сторону. Схватил маленькие кисти рук и затащил за собой в проход, припечатывая к стенке, ставя руки по бокам от её головы, любуясь и изучая. От неё пахло теми самыми духами, которые Рома подарил ей. И лишь запах, уже сводил его с ума, заставляя закрыть от блаженства глаза. Она сейчас так близко. Всего-то в паре миллиметров. И он ощущает контраст, такой холодный и приятный. Они слишком долго были вдали друг от друга, и сейчас такая близость, кажется, была единственным спасением. Шатен рассмотрел её лицо и ещё кучу раз убедился, что она самая изумительная и красивая девушка в его жизни. Розовые губы чертовски манили. До ужаса сильно. До пульсации в висках. Рома любил эту помаду на губах брюнетки, но больше всего он любил, когда эта самая помада размазана по её губам, а сами губы опухшие и покрасневшие. — И как это понимать?, – девица хмурит брови, поднимая подбородок и скрещивая руки чуть ниже груди. Дрожь. Еле сдерживается, чтобы не чмокнуть Полину в её пухлую щёчку, ведь она сейчас такая милая. А её голос. Такой прекрасный и родной... он скучал по её голосу. Так сильно скучал, что сейчас он кажется ему нереальным. Словно звучит в голове. В мыслях. Его маленькая Поли, глупая дурочка, что верит всем подряд. Но вот только он бы никогда, никогда в своей жизни не сделал того, о чём ей сказала дура Смирнова. Никогда и ни за что, ведь он искренне её любит. Искренне и чисто. Так как никогда и никого не любил и никогда больше не полюбит. — Кого-то потеряла? — игнорирует её вопрос и шепчет ей на ухо хриплым и томным голосом, замечая как у неё мурашки по коже побежали, и как она на секунду прикусила губу. — Не имею понятия о чём ты,— говорит брюнетка, приподнимая подбородок и смотря куда-то в сторону. И Пятифан бы посмеялся с этого, ведь она сейчас строит из себя сучку, забывая о том, что он прекрасно знает её. Все жесты и всю мимику. — Тебе так всё равно на нас?, – выдыхает шатен и поворачивает её за подбородок на себя, заставляя смотреть в глаза. — Что, чёрт возьми, ты подразумеваешь под нами?— выдавливает усмешку Морозова. Такую неуклюжую и неловкую, — скажи ещё, что мы не были просто друзьями,— пытается говорить ровно. Пытается казаться сильной, но вот голос то дрогнет. Хотя, Рома бы поверил ей, ведь она отличная актриса. Поверил бы, если бы не знал её как облупленную. Парень не сдерживает своей улыбки, и на это девчонка лишь непонимающе хмурит свои брови. — Именно поэтому, мы с тобой целовались до потери сознания, когда твой прекрасный Антошка в очередной раз предал тебя?, – шатен не кричит, говорит спокойно и тихо,— именно поэтому ты так повторяла, что любишь меня?, – приближается к уху и шепчет ей,— и наверно, именно поэтому, ты так просила меня о большем, просила ещё,— приподнимает уголки губ смотря на её лицо, которое обиженно смотрит сейчас на него,— Я не устану повторять тебе, что люблю тебя. Тебя и только тебя, Полина. Брюнетка краснеет и отводя взгляд старается сдержать улыбку, но всё равно улыбается , а Пятифан лишь любуется ее улыбкой. И это так возбуждает. Её взгляд. Взгляд, что смотрит на него снизу вверх, и он не выдерживает. Подается вперёд, впиваясь своими губами в её такие мягкие и сладкие. В такие тёплые и нужные. Полина долго ждать не заставляет. Сразу поддаётся вперёд и отвечает. Приоткрывает рот, позволяя парню войти языком внутрь. Позволяя ему бешено хозяйничать там. Позволяя ему всё, ведь это Рома. Её Рома. Кладёт руки ему на плечи, а после поднимается к его волосам, зарываясь пальцами в них. А он уже утопает в ней, и не отрываясь продолжает целовать, хоть воздуха и так не хватает. И они вовсе не друзья. Давно уже не друзья.