A blue whale

I will always love you

На плотный белый лист рисовальной бумаги плавно ложатся мазки акварели, синими пятнами проступая из-под кисти. Ещё и ещё, лист покрывается разводами краски, пустые белые места заполняются океаном, и посреди этого океана — огромный голубой кит, поражающий своей мощью, рассекающий морские глубины. Юно заходит бесшумно и видит его, склонившегося над бумагой так низко, что ещё чуть-чуть и коснётся тонким носом листа. Утренние лучи сквозь большое окно освещают его фигуру и смятое одеяло, пыль столбиком кружится возле кровати. Опять. Белоснежные стены увешаны картинами — на них неизменно морские волны и пучины, бескрайние василькового цвета водные глади, и гигантские голубые киты, ныряющие на самое дно океана и выныривающие на поверхность, ударяющие хвостом и разбрызгивающие морскую пену; киты среди облаков и звёзд, и лазурного неба. Юно тихонько затворяет дверь, проходит вперёд, берёт стул с прямой спинкой и пододвигает его ближе к кровати. Тэён делает последний штрих, не поднимая головы, касаясь кисточкой мягко и воздушно, словно бабочка взмахивает прозрачными крыльями. Откладывает кисточку в сторону, выпрямляется, облизывает пересохшие бледные губы и встречается взглядом с неподвижно сидящим на стуле каштанововолосым парнем. — Снова киты? — улыбается губами тот и чуть сжимает руки на коленях. — Они мне всё время снятся, — пожимает плечами Тэён, откладывает рисунок в сторону, чтобы акварель просохла, и разминает длинные худощавые пальцы. Юно неотрывно следит за его движениями. — Может когда-нибудь эти картины попадут на выставку, — говорит Тэён, устремляя взгляд за окно, откуда видна парковка и дорожки со скамейками, и редкие, аккуратно постриженные липы. — Почему они не посадят здесь под окном клумбу? Например, с белыми и красными розами. Тогда бы вид отсюда был бы намного привлекательнее, — чуть надувает губы и не отрывает унылого взгляда от окна. — Да, это было бы хорошая идея. Сам не знаю, почему они этого не сделают, —отвечает Юно и тянется к пакету, который принёс с собой, старательно избегая смотреть на тихо гудящие приборы возле изголовья кровати и на тонкий пластмассовый шнур от капельницы, тянущийся от сгиба локтя к стеклянной бутылке, прикреплённой к штативу. — Вот, я принёс тебе персики, ты же их так любишь, — снова улыбается одними только губами. — Пришлось ехать на другой конец города, чтобы купить именно те, которые ты любишь больше всего, но это пустяки. Тэён протягивает руку и берёт бархатный румяный персик, откусывает с наслаждением, так что сладкий сок стекает по подбородку. Юно цепляется взглядом за неестественно худое запястье, тонкие, бескровные губы. В желудке снова холодок, сердце сжимается, но он привык. — Больничная еда ни в какое сравнение не идёт с тем, что приносишь ты, — мягко произносит Тэён и накрывает напряжённую руку, лежащую на коленях и сжимающую тёмно-синюю ткань джинсов, своей. — Ничего, скоро тебе станет лучше, и я заберу тебя домой, — произносит, игнорируя боль, противно шевелящуюся в области сердца. Тэён замирает на мгновение, Юно чувствует едва заметную дрожь, видит как дёргается чужая губа и пустеет взгляд — на одно лишь короткое мгновение, и ему хочется выть от безысходности и отчаяния. От осознания того, как он фальшиво улыбается и как фальшиво звучит его "станет лучше". — Может выйдем во двор? Я хочу подышать воздухом, — он резко откидывает одеяло и спускает тощие ноги с края постели. Входит медсестра, Юно вежливо здоровается с ней. Она ловко отключает закончившуюся капельницу, отсоединяя шнур и промывая обклеенный пластырями катетер физраствором, и с улыбкой кивает на джэхёново "мы выйдем на улицу ненадолго". Женщина закрывает за собой дверь, а Юно спешит достать халат, помогает надеть его, хоть юноша и ворчит "я сам могу, я же не маленький", помогает сесть в коляску. Тэён прячет худые запястья в рукавах халата. На улице ярко светит солнце, и высаженные вдоль дорожек липы безмятежно шелестят сочно-зелёной листвой. — Ты не опоздаешь на работу? — обеспокоенно спрашивает Тэён, как кот щурясь в тёплых солнечных лучах, прикрывая глаза и подставляя бледное лицо летнему солнцу. — Я взял отпуск, — быстро отвечает Юно. — Хочу больше времени проводить с тобой. Он видит, как Тэён сжимает пальцы, вцепившись в подлокотники и закусывает губу. — Ты не должен проводить всё своё время здесь. Среди запахов лекарств и больных. Среди этих белых стен и белых халатов. Джонни мне говорил, ты отказался поехать с ними на празднование дня рождения Тэиля. — Я не люблю шумные вечеринки, — отрезает  Юно, чувствуя как становится труднее дышать. Щебетание птиц вдруг раздражает его. Он останавливает коляску возле скамейки, садится и провожает взглядом пациентов, гуляющих по территории больницы. Тэён коротко кашляет, протягивает руку и переплетает их пальцы. — Ты ведь знаешь, что однажды тебе придётся... — Ты не находишь причёску этого мужчины забавной? — резко перебивает парень и указывает на впереди идущего пожилого пациента. — Кажется, она ему совсем не идёт. Тэён выдыхает и медленно кивает. Юно говорит о каких-то ничего не значащих вещах, о том, что стоило бы обновить фасад здания больницы, перекрасив его в более яркий цвет, о том, что бензин опять подорожал, что Чону снова попало от начальства за невовремя сданный отчёт, что Винвин в очередной раз поссорился с Ютой, но ничего серьёзного, они помирятся, как делали это сотни раз до этого, и безостановочно поглаживает пальцы Тэёна. Он каждый день приходит в больницу и говорит с Тэёном, гуляет с ним, приносит персики и другие любимые лакомства, смотрит, как тот рисует. Иногда акварель заменяется карандашами, на стерильно-белых стенах палаты становится всё меньше незанятого рисунками места. — Спасибо, что принёс их, — тихо говорит Тэён, мечтательно касаясь бархатистых лепестков алых и белых роз, отдаёт букет Юно и, пока тот возится, ставя их в вазу, продолжает покрывать лист бумаги сиреневыми мазками, упорно не обращая внимание на боль где-то в теле и сильную слабость в руках. — У меня есть кое-что для тебя, — Юно вытаскивает из сумки маленькую баночку с блестящей синей краской. — Она хорошо подойдёт для твоих картин... моря, дельфинов и китов. Такой у тебя ещё не было, она очень красиво переливается. — Спасибо, Юно, — шепчет Тэён и просит открыть баночку. Аккуратно макает кисточкой в новую краску и касается бумаги. Юно отходит к окну, смотря на то, как паркуются на площадке машины и подавляя тревогу, с самого утра ему неспокойнее обычного. Он оборачивается на внезапный сдавленный кашель Тэёна, торопливо хватает стакан с водой с прикроватной тумбочки и, словно во сне, смотрит на рубиновые капли, окрасившие рисунок и белоснежное одеяло. Тэён кашляет, прижимая платок ко рту, а Юно роняет стакан с водой и тянется к кнопке вызова медперсонала. Стакан с протяжным звоном разбивается на кучу маленьких осколков. Он меряет коридор шагами и впивается ногтями в кожу ладоней. До крови кусает губы и бессмысленно изучает взглядом светло-серые стены. Мимо проходят санитары, медсестры и врачи, держащие в руках папки с документами или стаканчики дешёвого кофе из автомата, пациенты, облачённые в одинаковые больничные пижамы и тянущие за собой штативы с капельницами. Они кажутся Юно пришедшими из какого-то другого мира. Время сжалось и замерло. Он вздрагивает, когда дверь палаты наконец открывается, и врач слегка хлопает его по плечу. — Нам удалось стабилизировать его состояние. Можете побыть с ним. Юно сжимает кулаки и заторможенно кивает. — Но вы ведь понимаете... Да, Юно понимает. Под размеренный тяжёлый стук сердца в своей груди он заходит в палату, присаживается на краешек стула с прямой спинкой и кладёт одну руку на запястье Тэёна, а вторую на его щёку. — Я здесь, я с тобой, — проклятый ком в горле мешает говорить. А может слова и не нужны. Может быть достаточно взглядов. Большие тёмные глаза Тэёна блестят, смотрят со всей нежностью, которая живёт в его истощённом теле, в каждой клеточке его существа. Юно касается прохладного лба горячими губами, отпечатывая на восковой коже бережный поцелуй. Опускает голову на простыни и крепко сжимает пальцы, чувствуя, как костлявые пальцы крепче сжимают в ответ. Посреди ночи он просыпается от того, что лежащая поверх одеяла рука ласково перебирает его каштановые волосы. — Юно... отвези меня пожалуйста к морю.

***

Юно объясняет Чону, что возьмёт ещё несколько дней отпуска за свой счёт, и забрав Тэёна из больницы, везёт его к морю. В дороге ему звонит Джонни, взволнованным голосом спрашивает, как ситуация, говорит, что он и друзья переживают, сочувственно повторяет, что надо держаться. Юно кивает на автомате в трубку, бесцветным голосом говорит, что Тэёну разрешили покинуть больницу, и они на пару дней съездят к морю, и обещает перезвонить. Сжимая руль до побеления костяшек, смотрит на сидящего на соседнем сиденье Тэёна, глаза которого кажутся ещё больше обычного, а хрупкое тело совсем теряется в одежде, ставшей больше на пару размеров. Юно хочется плакать, глядя на то, как его мальчик угасает у него на глазах, но он не может. Слёзы застряли где-то по дороге, высохли, а может у него просто больше нет сил плакать. Он помнит каждую мелочь за все эти годы. Как красивый стройный парень с красными волосами подсел к нему на студенческой вечеринке с бокалом маргариты в руках, у них завязался разговор, оказалось, парень учился на 1 курсе по направлению изобразительного искусства. Они долго обсуждали любимых художников и последние выставки, которые посетили, и наверно, обсуждать это было немного странно среди громкой музыки и подвыпившей молодёжи, а потом Юно вдруг пригласил нового знакомого на танец. Потом были переписки и долгие разговоры по телефону до глубокой ночи, встречи в парке и уютных кафе, где подавали свежие булочки с корицей и круассаны, и вкусный кофе со взбитыми сливками; робкие объятия и поцелуи. Их первый поцелуй он помнит словно вчера — пикник на берегу моря, жаркий июль, звёздное небо над головами, нежные трепетные губы на своих и смущённый румянец на щеках. Юно хотел сделать это романтично — Тэёну нравится романтика.  Искрящийся заразительный смех, до боли прекрасная лучистая улыбка, Млечный путь в чёрных глазах. Они закончили университет, стали жить вместе. Он так любил сваренный его Тэёном кофе по утрам, их долгие объятия, совместный душ, любил целовать Тэёна в острые ключицы и щекотать, чтобы услышать звонкий, беззаботный, любимый смех. Любил, когда Тэён засыпал у него на груди, закинув на него ногу и тихонько посапывая в изгиб шеи. А потом — диагноз. Он успокаивал плачущего навзрыд Тэёна всю ночь, хотя самому хотелось выть волком. Когда тот наконец уснул, свернувшись калачиком, прижимаясь мокрой щекой к подушке, Юно вышел в ванную, запер дверь и, медленно осев на холодный кафельный пол, беззвучно плакал и умолял вселенную, Бога, высшие силы — он и сам не знал, кого именно, — чтобы его Тэён выздоровел. Вернувшись в спальню и прижимая к себе спящего парня, он пообещал, что ни за что не оставит его, что будет с ним всегда, как бы тяжело не было. Сейчас, напряжённо вцепившись в руль, он с горечью и разлетающемся на осколки сердцем думает о том, что чуда не произошло. Он ненавидит болезнь, крадущую его Тэёна у него, но он не может ненавидеть судьбу, потому что встреча с Тэёном — это лучшее, что случилось с ним. Самая настоящая любовь. Если бы ему с помощью волшебной таблетки или кнопки предложили забыть Тэёна, или никогда не встречать, он бы отказался, не раздумывая.  Чёрная ауди останавливается, шурша колёсами, и в приоткрытое окно слышен шум прибоя. Море, голубое и бескрайнее, сливается с горизонтом и бездонным бирюзовым небом, тихо накатывает волны на мягкий чистый песок. Юно подхватывает Тэёна на руки и бредёт по дорожке к пляжу, босыми ногами утопая в тёплом песке. На пляже нет ни души, только шепчут волны, лижут берег, да в безоблачном небе одиноко парит чайка. Тонкие руки Тэёна обхватывают за плечи, дыхание слабо щекочет шею Юно, а распахнутые глаза безотрывно смотрят на морскую гладь, в которой отражается небо. Юно бережно опускает Тэёна на песок и садится следом, обнимает его хрупкое тельце, прижимая к себе. Пальцы Тэёна перебирают пуговицы на рубашке Юно. — Здесь так спокойно. Красиво, — говорит он. Затем просит: — Давай сядем ближе, я хочу коснуться воды. Юно незамедлительно реагирует, снова берёт юношу на руки и подходит совсем близко к прозрачной воде. Опускает на влажный песок, ступни Тэёна ласкают тёплые волны. Он заметно расслабляется в руках парня, прикрывает глаза и произносит: — Я люблю тебя, Юно. Мой самый лучший, дорогой, родной Юно. И всегда буду любить. Даже когда стану голубым китом и буду плавать в океане среди рыб, зелёных водорослей и прекрасных кораллов. Юно прижимается носом к его щеке и целует, прижимает к себе ещё сильнее, до холодных мурашек боится, что прямо сейчас Тэён исчезнет, испарится в воздухе. Чувствует, как солёная жидкость стекает по щекам, краешком сознания удивляется, откуда взялись слёзы, он же думал, что у него их больше не осталось. — Я люблю тебя, Тэёни, пожалуйста, побудь со мной ещё, не уходи, я не знаю как мне жить без тебя... не знаю... не оставляй меня... Он отчаянно целует за ушком, в висок, вдыхает запах Тэёна — он пахнет морем. И в глазах его отражается серебристая морская гладь. — Мне больше не больно, — улыбается Тэён, аккуратно стирает капли с лица Юно, коротко целует в губы нежным поцелуем. Его впалая грудная клетка слабо поднимается и опускается, руки гладят тыльную сторону ладоней Юно, пальцы ног зарываются в волнистый песок под морской гладью, волны ласкают щиколотки. Юно дрожит всем телом, когда с неожиданной ясностью понимает, что прямо сейчас он должен отпустить его. — Спасибо, что привёз меня сюда. Спасибо за то, что всегда был рядом. Я люблю тебя. Всегда помни, что я люблю тебя. Его глаза закрываются, голова опускается на плечо Юно, который обнимает его сильнее и чувствует, как сердце заходится нечеловеческой болью. Юно забирает все рисунки из больницы и расклеивает в их доме, по светло-голубым стенам. Голубой — его любимый цвет. Он просит Марка, друга Тэиля, который работает садовником, посадить под окнами множество кустарников белых и алых роз. Он каждый день ездит на море, наплевав на то, что на дорогу уходит почти три часа, и долго сидит на берегу и смотрит на пенящиеся, бурлящие волны. Тебе больше не больно. Теперь ты свободен, и бороздишь моря и океаны, присоединившись к другим китам, играя вместе с дельфинами, ныряя на дно и выныривая на поверхность, разбрызгивая капли воды в золотых лучах солнца. А потом он перестаёт ездить к морю.

***

— Как же здорово, что мы наконец-то собрались вместе и выбрались отдохнуть, — улыбается Тэиль, выходя из машины и полной грудью с наслаждением вдыхая свежий, солоноватый, морской воздух. Ребята кивают согласно, направляются к симпатичному домику возле моря, переговариваясь и смеясь. Джонни замечает чуть отставшего Юно, замедляет шаг и тихо спрашивает: — Всё хорошо, ты не заболел? Юно улыбается одними губами: — Я в порядке, просто хочу немного пройтись вдоль моря один. Идите в дом, я догоню вас чуть позже. Джонни понимающе кивает и слегка сжав его плечо, торопится нагнать ребят. Юно подходит к самой воде, снимает кроссовки и смотрит, как волны ласково обнимают его ступни. Море сегодня по особенному красивое, словно акварелью, окрашенное в перламутровые голубые, розовые и персиковые оттенки заката. "Я люблю тебя", слышится ему в размеренном плеске волн. Он закрывает глаза. Прошло 5 лет. Он так давно не был на берегу моря. Он пытался жить дальше изо всех сил, погружался в работу с головой, пытался забыть больничные стены и тот день на берегу моря, стереть из памяти. Он хотел вырвать сердце из груди, отключить чувства, но понимал, что это невозможно. Каждую ночь ему снились глубины океана, киты и родные, нежные глаза среди звёзд. "Я скучаю по тебе. Ты навсегда в моём сердце. Я помню каждое твоё прикосновение, будто вчера, твой чудесный заразительный смех, твой мелодичный голос, твой прекрасный профиль, склонившийся над очередной картиной. Я буду любить тебя всегда. А потом я отправлюсь в вечность, и тогда уже ничто не сможет разлучить нас." Он смотрит на горизонт, и ему кажется, что где-то далеко из воды, взмахнув сильным хвостом, выныривает кит, и задержавшись на миг над поверхностью воды, снова исчезает в морской глубине.