1+1 или вечер с продолжением

«Спасибо, что пригласила меня быть твоей +1 на таком важном мероприятии», — я посылала голосовое сообщение, не скрывая волнение и нервность в голосе, — «Но я боюсь, что не смогу пойти в той одежде, что ты мне прислала. Она…» Я посмотрела на бежевое обтягивающее платье с открытыми плечами и большим вырезом на спине. В добавок к нему шли пара чулков и черные туфли на неприлично высоком каблуке. Представив себя в этом, я прикусила нижнюю губу, но продолжила сообщение: «Она немного не в моем вкусе, и, наверное, жутко дорогая». Впрочем, ответ Билли не заставил меня долго ждать: «Малыш, хватит считать мои деньги, просто свыкнись с тем, что я очень щедрый человек. И в толстовке я тебя туда не пущу. Не гробь мою репутацию». Судя по шумам на фоне, Айлиш сейчас была за рулём, но это ей нисколько не мешало отчитывать меня за упрямство. Я очень пожалела, что согласилась на эту авантюру, ведь у неё есть столько вариантов, кто мог бы ее сопроводить на этом званом ужине. Мысль прервало второе голосовое сообщение: «Просто надень это и пришли фото мне». Я хмыкаю, подцепляя платье пальцами, и успокаиваю себя тем, что это просто для фотографии. Но зачем-то ещё беру чулки и туфли. Глядя на себя в зеркало, я почти не узнаю себя, облаченную в этот прикид. Платье словно влитое сидело на мне, подчёркивая все изгибы фигуры. Черный ремешок резко контрастировал с основным цветом платья, но заметно выделял шею, а, повернувшись спиной к зеркалу, я заметила, что от чёрного ремешка и до конца выреза спины свисала золотая цепочка. Недолго думая, я отправила своей девушке два фото с видом спереди и сзади. Ответ приходится ждать долго, потому что Билли, наверное, жутко занята, а не рассматривает внимательно каждую деталь на фотографии, нервно сглатывая, как есть на самом деле, особенно смотря на слегка съехавший чулок, который виднеется из-под платья. «Тебе очень идёт, жду тебя вечером, Финнеас заедет за тобой в семь», — хрипло говорит певица в следующем голосовом сообщении. Финнеас действительно подъезжает ровно в семь к дому. На самом деле, я готова уже на час раньше и просто мнусь на кухне, прохаживаясь на каблуках из угла в угол и благодаря матери, она взяла сверхурочную смену, теперь можно избежать лишних вопросов. На каблуках неудобно ходить, и я в очередной раз поражаюсь, как девушки без страховки балансируют на тонкой шпильке. Однако я уже привыкла к этому образу и, услышав гудок машины рядом с домом, даже быстро выбежала из дома, не забыв напоследок посмотреть в зеркало. В отражении на меня смотрела совершенно другая девушка, хоть лицо и принадлежало мне. Впрочем, не одна я не узнавала себя. Финнеас нахмурился, собираясь прогнать незванную гостью, когда та села в машину, но стоило мне его поприветствовать знакомым голосом, он остыл, вцепившись в руль и неловко кашлянув. Машина тронулась с места. Билли опустошала бокал за бокалом, жалея, что сама не заехала за мной. За дежурной улыбкой для гостей приёма и снующих журналистов скрывалось накатывающее с каждой минутой раздражение. Даже приятный разговор с Гранде, заскочившей на огонёк, не спасал положение. Билли внутренне корила себя за то, что ведёт себя как ребёнок, которому все ещё не дали подарок на Рождество. И, кажется, этот подарок уже прибыл. Айлиш совершенно неприлично для разговорного этикета отвлекается от беседы с певицей, упуская нить разговора и зачарованно глядя на фигуру в дверях. Я чувствую себя диснеевской Золушкой, чувствую на себе десятки взглядов от гостей. Я непроизвольно поправляю свое платье, ёжась от слишком цепких глаз, пронизывающих меня насквозь, и боюсь выглядеть неопрятной и, самое главное, неподходящей к данной обстановке. Но, подняв голову и внимательно рассмотрев публику, я сталкиваюсь с… интересом в их глазах, а у некоторых с неприкрытым желанием. Я густо краснею, а когда сталкиваюсь взглядами с Билли, моё сердце ухает вниз. Потому что её вид выглядит не менее заинтересованным, чем у других. Я иду ей навстречу, словно меня тянет магнитом, и поражаюсь, как уверенно я стою на каблуках. Мы оглядываем друг друга, и я готова поклясться, что Айлиш облизнулась. Я прикусываю нижнюю губу, обрывая зрительный контакт, скользнула глазами по её белой рубашке с неприличным декольте и контрастирующими с ней чёрными брюками. Даже чёртова классика выглядит сексуально, если её носит Билли Айлиш. Воздух густеет, расстояние между нами сокращается, а голубые глаза покрываются пеленой, когда у Билли появляется возможность дотронуться до меня. Она сначала касается моего локтя, притягивая к себе, а затем по-свойски притягивает за плечи. — Я, пожалуй, отлучусь ненадолго, очень хочется пить, — говорю я на одном дыхании. — Даже не смей брать в баре что-то кроме сока, молочка или сливочного пива*, — шутит Билли за моей спиной, слегка оттягивая цепочку платья, словно держит на поводке щенка. Я что-то лепечу про отсутствие сливочного пива в традиционном меню бара и спешу к барной стойке, задумываясь, почему так сегодня тактильна Билли. — Ты пьяна? — на полном серьёзе спрашиваю, помешивая мякоть апельсина в своём фреше. Этот вопрос заставляет Айлиш удивиться: — Не настолько, как хотелось бы. С чего такой вопрос? Я веду плечами: — Просто ты очень странно ведёшь себя, Билли. Билли прикладывает палец к моим губам. Я неосознанно облизываю губы, задевая подушечку пальцев и вздрагивая от осознания того, что совершила. Взгляд певицы стремительно покрывается пеленой, но она нехотя отстраняет свою руку. Я разочарованно вздыхаю, да так отчётливо, что она понимает все. — Черт, ты такая красивая, — я слышу хриплый шёпот за своей спиной, когда за нами закрываются двери лифта, ведущие в комнату певицы. Билли любезно предложила переночевать у неё с огнём в глазах, не выпуская весь вечер мою руку. Я не настолько маленькая девочка, чтобы не понимать, что ей не столько лень отвозить меня домой, сколько она хочет побыть со мной. Как в моих самых мокрых мечтах… «Всего лишь надо было надеть платье и невинно лизнуть её палец?» А вот действия Билли не столь невинны: она поглаживает мои плечи, слегка надавливая на них и прижимая ближе к себе. — Я только сегодня красивая, Б… Билли? — я смущаюсь от своего кокетливого тона: неужели я так могу? Билли откидывает пряди моих волос, открывая вид на шею и плечи, и, прижавшись к коже носом, вдыхает мой аромат: — На самом деле всегда. Просто это платье… Ты настолько в нем хорошо выглядишь, что я еду с катушек, малыш… Она целует изгиб шеи, а я чувствую, что едва сдерживаю стон и начинаю таять, как мороженое в знойный день. Внезапно Билли отстраняется, и я почти готова так же разочарованно вздохнуть, как у барной стойки. Обернувшись, я вижу, как Билли отходит, чтобы остановить лифт на отметке двадцать первого этажа. Она вновь возвращается ко мне, взяв пальцами за подбородок и подняв моё лицо. — Милая, ты наверняка знаешь, какая вокруг меня ходит слава. Я ещё та ловеласина и бабница, и я со многими поступала действительно несправедливо и больно. Но тебе я меньше всего хочу сделать больно и принудить к чему-либо. Я не хочу принуждать и склонять тебя. Я пойму, если ты возьмешь и откажешь мне в моих несбывшихся желаниях, понятно? — Понятно, — кивнула я, перехватывая её ладонь и целуя костяшки так, что она неотрывно смотрит на мои действия. — Я теперь ещё сильнее хочу тебя. Я тихо хихикаю, привставая на цыпочки и утягивая её в поцелуй. Билли сразу углубляет его, уверенно положив свои руки на мои бедра и слегка сжимая. Я целуюсь неумело, ведь опыт моих поцелуев можно перечислить по пальцам, но энтузиазма мне не занимать. Айлиш, теперь и в несколько извращенном смысле, припечатывает меня к стенке лифта, заботливо подставив ладонь под затылок. Я отзывчиво стону в её губы, и руки тянутся к подолу платья, намереваясь его задрать. Билли совершенно не против этой затеи и жадно облизывается, глядя на открывшиеся ножки в чулках. Оставляя свои темно-вишневые метки на моей бледной коже, она определённо замечает, как медленно раздвигаются мои ноги. Взглянув на моё опьяненное от удовольствия лицо, чьи щеки и губы испачканы чужой помадой, певица скользит ладонью от бедра к промежности и ловит губами негромкое всхлипывание. Я вцепляюсь в белую блузу девушки, готовая порвать её в любой момент, и притягиваю к себе ближе, как можно теснее. Целую под подбородком, за ухом, отодвигая светлую прядь волос. Я маню к себе, дразнюсь, сочетаю в себе ребячество и колоссальную сексуальную энергию. Билли просто не может мне противостоять, снося перед собой все рамки приличий и отодвигая ткань моих трусов. Я задыхаюсь от поглаживания пальцем клитора и того, как поддевает Билли кончиком ноготка нежную кожу. В моих глазах на мгновение появляется страх боли, но он меркнет перед её уверенным взглядом. Клишированная фраза «я буду нежна» звучит в новых красках в обертке обволакивающего голоса, когда первый палец вталкивается внутрь. Я выгибаюсь, прикрыв глаза, и привыкаю к новому ощущению. Она сходит с ума от моей невинности, хотя раньше бы предпочла опытных партнёров и партнёрш. Я перевернула её мировоззрение с ног на голову, а сейчас ещё свожу с ума тем, что пытаюсь насаживаться сама, не стесняясь в громких стонах. — Схватываешь на лету, малыш, — хвалит она, сщурив свой взгляд. — А что скажешь насчёт этого? Она вталкивает второй палец, замечая, как туго сжимаются стенки вокруг пальцев. Я ахаю, прикусив указательный палец, и слегка елозю бёдрами, привыкая. — Билли, — на одном придыхании и совершенно похабно произношу я. В её небесных глазах отражается вся Вселенная и даже больше, а ещё она видит отражение своих потемневших от похоти глаз. Айлиш не спеша двигает пальцами, задевает особо чувствительные места, отчего я хочу заскулить, но она не спешит действовать в полную силу. Она нещадно вгрызается в мою шею, совершенно не задумываясь о том, как долго будут сходить метки. Билли не может перестать смотреть, как двигаются пальцы во мне и как это, черт дери, кинематографично выглядит. Наловчившись, я могла бы вполне стать порно-звездой. Но только это никогда не произойдёт, потому что я отныне принадлежу ей. В подтверждение своих мыслей, Билли оставляет самый яркий засос почти на загривке, отодвигая кожаный ремешок и даже слыша лёгкое шипение от боли над ухом. Певица увеличивает темп, слыша характерные хлюпания, и вклинивает свое колено между моих ног. Я трусь об него, пачкая своей смазкой. — Моя девочка такая мокренькая для своей мамочки, — воркует она, лаская свободной рукой изгибы тела и замечая, что даже через лиф видны торчащие соски. Она мысленно обещает, что займётся их изучением руками и языком в ближайшее время. Меня трясёт в предвкушении своего первого оргазма, и я и двух слов не могу связать в ответ, кроме умоляющего крика «Билли». — Кончи для своей мамочки, — просит, нет, приказывает, убыстряясь ещё сильнее и лаская большим пальцем клитор. Я свожу ноги, сильно дрожа и пачкая её ладонь. Билли вытаскивает пальцы только через мгновение после того, как я обмякаю в её руках и сползаю по стенке вниз, машинально поправляя влажные трусы и подол платья. Айлиш облизывает свою перепачканную ладонь, несмотря на мои слабые протесты, и отмечает вслух: — Ты такая сладкая, моя девочка. Мои щёки краснеют ещё сильнее, и я стыдливо улыбаюсь. Приведя в порядок все, кроме покусанных губ и шальных глаз, Билли нажимает кнопку лифта, поднимаясь на этаж её покоев. Ей не нужно слов, чтобы понять, что она вымотала меня, и, взяв на руки, несёт к постели сама, слыша от почти уснувшей меня признание в любви.