Месть бывает... горячей

— Хорас, я не поняла, что за сюрприз ты мне вознамерился устроить? Ванесса критически смотрела на попытки Хораса увести её куда-то в неизвестном направлении поздно вечером. — Я не хочу говорить сейчас, ты это должна своими глазами увидеть. Но когда они подошли по пустынной тёмной улице к кафе Хораса, то у баронессы вырвался возглас разочарования. — Я по-твоему этого кафе не видела. Оно чем меня так должно удивить? — Всё внутри, Ванесса, всё внутри. Внутри действительно оказалось весьма впечатляюще. Накрытый романтический стол представлял из себя скорее рай для сладкоежек. На красивой с тремя блюдами этажерке были выложены пирожные самых причудливых форм и размеров. — Это мило, — ответила Ванесса в излюбленной манере немного кривить лицом и при этом почти не выражать эмоций. — Но ты же знаешь, что мучное и сладкое… — Да, да, — Хорас в нетерпении взмахнул руками, словно хотел сказать знаю, знаю. — Но ты же так часто упрекала меня в том, что я здесь с девушками флиртую, а ведь мне стоило гораздо раньше пригласить тебя сюда. — Хорас, — баронесса усмехнулась, — мне что стоит заподозрить тебя в измене с тестом? Я, конечно, не первый год живу и о всяких извращенствах наслышана, но такое… Хорас улыбнулся широко, почти по-детски. — Ты просто должна попробовать. Загадочно улыбаясь, Хорас заварил и разлил по чашкам крепкий пахучий чай. Баронесса потянулась к первому пирожному. — Ну, и как это называется, мой милый кондитер-извращенец? — Для покупателей «Лакомка», а вообще это соски Венеры, но в моём случае, когда я их делаю, я думаю о, хм, в общем не о венериных. Баронесса прыснула и надкусила пирожное. Боже! Оно просто таяло во рту какой-то сладкой нежностью. — Хорас, это так вкусно, — ответила она, прикрыв рот рукой от смущенной улыбки. — Я много чего пробовала, меня трудно удивить на счёт такого, но это… — Просто это сделано с любовью, — ответил Хорас, светясь от счастья. Ванесса так заманчиво улыбнулась в ответ, что Хорас не выдержал, нагнулся и поцеловал баронессу в сладкие губы. Ванесса закрыла глаза, уплывая. Сладость во рту и сладость поцелуя наложились друг на друга. — Они все сделаны с мыслями обо мне? — спросила она шёпотом. — Да, — прошептал он в ответ. — Хорас, милый, овладей мной прямо здесь и сейчас, иначе я не выдержу. Сладость поцелуя повторилась вновь теперь уже на барном стуле у стойки. От баронессы словно шёл жар, не обжигающий, но очень чувствительный. Хорас не совсем понимал, что это такое, но было чувство соприкосновения с чем-то таким прекрасным, что для его описания заканчивались слова. Ему было бесконечно радостно от понимания того, что Ванесса верно прочла его послание. Работа — это любовь, которую видно. А она была той, кто стоял за вдохновением. Горячее дыхание и стоны переплетались во мраке пустынной улицы. И двое думали, что они одни во всей ночи. Однако это, увы, было не так. В салоне автомобиля сидели ещё двое, только они были замёрзшие, сонные и злые: мистер Ливси и мистер Фёрн. — И вы вытащили меня сюда только за тем, чтобы посмотреть на закрытые ставни кондитерской, Адам? — Но вы же как и я, мистер Фёрн, видели, что туда вошли двое, а спрашивается зачем? Что за особой важности разговоры надо делать ночью? — А что это по-вашему романтическое свидание? — Я предлагаю пройтись. Думаю стены кондитерской не настолько толстые, чтобы не пропускать шумы. — Адам, я напоминаю вам, что мы вмешиваемся в чужую частную жизнь. — Но, мистер Фёрн, я ведь уже говорил вам, что мои выводы небезосновательны. — Но это видели только вы, Адам. — И слава богу, что только я. А если это увидят дети? Скандала не оберёмся. Учительница рукоделия спит с племянником. Это будет громкий заголовок следующей газеты, я вас уверяю. Когда две фигуры в тёмных куртках подошли к зданию кафетерия, то прислушиваться им не понадобилось. Женские стоны были вполне различаемы. — Ну очевидно же. И дальше будет больше. Ну не в шахматы же они там с такой страстью играют в половине первого ночи. Мистер Фёрн побледнел. — Ладно, Адам. Я разберусь. И прошу тебя не болтать об этом. Ты ведь никому кроме меня не сказал, надеюсь? — Нет, конечно. Я решил посоветоваться с вами. Всё же это очень щекотливое дело. — Несомненно. Я домой. И вам советую того же. И, Ливси, лучше пройдитесь пешком, не нарушайте нашу секретность, а то мы честно с вами не лучше тех двоих выглядим.