Месть бывает... горячей

— Мисс Сквотч! Мисс Сквотч! В коридоре школы её догнал запыхавшийся мистер Ливси, учитель литературы. — Да, я нужна? Что-то случилось? Мистер Ливси загадочно улыбнулся. — Ох, еле вас догнал, — сказал он, переводя дыхание. — По случаю выпускного, я, от имени всего нашего небольшого коллектива, хотел бы пригласить вас на нашу импровизированную вечеринку в учительской. Знаю, что вы человек занятой и как-то всё время сторонитесь общей компании, но сегодня такой повод. Баронесса улыбнулась. — Ну хорошо, только на минутку. Ванесса пошла вслед за мистером Ливси, который то и дело шёл оглядываясь, словно мисс Сквотч могла незаметно юркнуть в какой-нибудь класс и потеряться. Во дворе на улице выпускники фотографировались. Девочки в вечерних платьях были просто сногсшибательно красивы. С ними фотографировались все: и родные, и близкие, и просто приятели, потому что до этого дня такой красоты в их маленьком городке не было. Даже те, у кого дети не учились, и у кого не было детей вообще, пришли на этот праздник, чтобы хотя бы прикоснуться к разлившемуся в воздухе ощущению счастья. В классе было шумно и весело. Мистер Фёрн, директор школы, разливал всем по бокалам напитки. Едва Ванесса вошла в класс, как её и преподавателя литературы окружила толпа коллег. — Ну наконец-то, Ливси, мы в вас верили. — Идите, идите сюда, мисс Сквотч, — преподаватель по английскому языку потащила Ванессу в центр комнаты ближе к столу с напитками и закусками. — Я собственно на минутку, — как бы оправдываясь своему появлению, сказала Ванесса. — Да мы вас надолго и не задержим, — улыбнулся мистер Фёрн. — Друзья, — он поднял бокал призывая всеобщее внимание. Ну вот и окончился очередной год. Наши дети стали старше и теперь полетят в самостоятельную жизнь, но особенно сегодня я хочу обратить внимание на то, что с нами в этой комнате находится та, что преобразила наших детей до неузнаваемости. За вас, мисс Сквотч. — За мисс Сквотч! — салютовали все педагоги. Ванесса залилась краской. — Простите меня, — сказала она, пытаясь скрыть подступающее волнение. — Я правда не ожидала. Вы все очень милые и чудные люди. И в том, что происходит, не только моя заслуга. — И всё равно, спасибо вам, Мюриэль, — директор чокнулся с ней бокалом, — Спасибо и кошке приятно, но, — тут он состроил хитрую гримасу, — прибавки к зарплате не обещаю. Все педагоги рассмеялись. Любимая шутка ещё со времен таких стародавних, что, наверное, она стала уже нарицательной. Выпив с коллегами по одной, Ванесса откланялась. Мистер Ливси вызвался её проводить. — Мюриэль, я надеюсь вы на меня не в обиде? — спросил он, выходя с коллегой за дверь. Ванесса смерила его взглядом. Высокий лысеющий мужчина с типично кривоватым английским лицом и огромной улыбкой, которая занимала большую часть лица, от волнения всё время крутящий обручальное кольцо на безымянном пальце. — Нет, что вы. Но знаете, Адам. У меня к вам есть одно предложение. — Да? — А почему бы нам не устроить что-то типа клуба любителей английской поэзии? Мы могли бы устроить костюмированный бал. Наряды-то теперь есть. — Да я вообще мечтаю, чтобы наш школьный театр воскрес из праха небытия, — в восторге округляя и без того круглые глаза, произнес Адам. — Я думаю, нам стоит поговорить с директором об этом, — Ванесса снова улыбнулась, но на этот раз так, что Ливси понял, что разговор окончен. Крепко пожав руку коллеге, преподаватель литературы вернулся на праздник. А Ванесса тихо украдкой вышла через чёрный ход. Ей не хотелось попадать под прицел камер. Слишком плохие воспоминания они вызывали. Вся эта радость для них, для неё была лишь отголоском когда-то шумных нервных показов. Дома прыгала и гавкала Тоси. Хорас ушёл по делам. Он нынче открывал маленький кафетерий, где собирался продавать выпечку и кофе с чаем. Баронесса тихо села на краешек стула. Она ещё не была готова привыкнуть к шумной радости, что переполняла душу. Ей это было впервые. Дом, гувернёры, строгие запреты, душные корсеты, редкие разговоры, замужество, скучный и ребячливый барон, словно дитя, которому сказали, что надо быть взрослым, и он нехотя согласился. Да и замужество только потому, что ей, как девушке, нельзя руководить бизнесом отца по пошиву костюмов. Почему нельзя, если она чуть ли не с малолетства была рядом с отцом и видела всё: от закупки тканей до финального выпуска готовой продукции и его реализации в магазинах? Почему она должна была выходить замуж, чтобы видеть, как этот недоумок барон просто портил всё, к чему стремился отец? Солдатики. Единственное, о чём по-настоящему серьёзно мог думать её муж, отчего Ванесса только и думала о том, чтобы его отравить. Любовь, свобода — красивые слова из английских романов. Да, Ванессе случилось полюбить, как всё в том же английском романе, только не того, кого можно. Ребёнок. Избавиться от него по многим причинам. Досадить мужу, скрыть последствия любовной интрижки, и просто выместить злость за то, что ей досталась роль, которая походила для неё меньше всего. Она не родилась быть матерью. Не родилась. И после смерти супруга стала наконец-то тем, кем и хотела. Главой модного дома. Главой своего модного дома, который она сделала самым лучшим, благодаря связям супруга. Она не была рождена для материнства, но материнство настигло её, и обиженное униженное и выжившее всему назло дитя отомстило. Нет, она пережила это не так плохо, как могло бы показаться. Эстелла всё же была её дочерью, потомком её рода, талантливым дизайнером и хорошим дельцом. Но вот выкинутая за пределы привычной жизни баронесса никак не ожидала от себя проявившейся любви к детям. В невозможности любить свою собственную дочь, она вдруг полюбила их — девочек из деревни. В этом была какая-то странная логика и странная насмешка судьбы.