Суггестия

Юнги смотрит на наручные часы, когда чёрные цифры на табло заправочной колонки медленно перестают расти. Время давно перевалило за полдень, значит, скоро и рабочая смена подойдёт к концу. Сегодня он вместе с Мунбёль, его напарницей по «особо важным заданиям», с раннего утра патрулировал окраину их небольшого городка — Спрингфилда. До обеда они успели объехать нужные улицы вдоль и поперёк, выписать несколько штрафов за превышение скорости и даже съездили на один вызов, но тот оказался пустяком. Гражданский услышал шум на первом этаже, подумал, что его грабят. Но когда полицейская машина остановилась возле дома, а входную дверь открыл тот, кто вызывал, сразу стало ясно, что всё обошлось. Пройдя внутрь, Юнги отметил незапертое окно, перевёрнутое содержимое ближайшей полки, осколки от тарелки на полу и крошки, дорожкой ведущие прямо к врезной дверце для собак. Мунбёль рядом прыснула в ладонь и похлопала Мина по спине, мол, да, преступник сбежал, какая неудача, но ты не расстраивайся, приятель. И вообще не важно, что этим самым преступником был голодный енот, который теперь плюсом ещё и перепуганный из-за услышанного воя полицейской сирены. А услышать его за километр было, ой как, несложно. Вообще такое случалось далеко не в первый раз. В смысле, когда вызывали из-за ерунды, а не тогда, когда преступник сбегал с места преступления. Сегодняшняя безобидная зверушка завтра может оказаться серийным убийцей или психопатом, сбежавшим из лечебницы для душевнобольных, поэтому скататься и проверить никогда лишним не будет. — Эй, офицер Мин! — зовёт служителя порядка Мунбёль и поднимает бумажный стаканчик с кофе вверх так, чтобы Юнги точно его заметил. — Как видишь, руки заняты. Сам сможешь отогнать «Викторию»? Поджав губы, Юнги опускает глаза на капот форда, который повидал за свою жизнь больше, чем Мин мог предположить, и нехотя кивает в ответ на указание напарницы. Ему, конечно, хотелось бы съязвить как-нибудь неприятно и точно обидно, но не в этот раз. Девушка, слишком по-дружески заботящаяся о Юнги, покупающая кофе, а иногда и любимые им пончики с заварным кремом и кокосовой стружкой, точно не заслуживает к себе такого скверного отношения. Мин подъезжает на стоянку возле забегаловки, где его уже ждёт сияющая Мунбёль. Широкая улыбка напарницы светит в тени не слабее полуденного солнца. Юнги даже боится от неё ослепнуть, поэтому на всякий случай сначала опускает на нос солнцезащитные очки и только потом выходит из автомобиля. Снятый с производства 10 лет назад, он печально скрипит провисшей дверью, стоит полицейскому её размашисто захлопнуть. — Офицер Мин, не могли бы вы быть с ней понежнее? Она же всё-таки дама, пускай и в возрасте, — деланно недовольным тоном возмущается Мунбёль, пихая в руки напарника его американо без сливок и сахара. — Тогда, будьте добры, наконец-то заменить своей «даме» отваливающуюся дверцу, а то она не доживёт до пенсии, и её призрак будет преследовать меня до конца моих дней, — возвращает Юнги. –И спасибо за кофе, офицер И. — Я скорее сменю тачку, чем буду возиться с этой сраной дверью. — Да-да, будто кто-то даст тебе другую. Полицейские одновременно отпивают из своих стаканчиков, смотря в разные стороны: Мунбёль глядит в сторону дороги, Юнги же упёрся глазами в стеклянную витрину магазина неподалёку. Он замечает, что редкие блики на некогда прозрачной поверхности тонут в дорожной пыли. Как же это похоже на него самого. Несколько лет назад, когда он только поступил на службу, он был полон амбиций и сил. Внутри него упрямо росла мысль об истинной справедливости, с корнями не выдрать. Сейчас она тоже никуда не делась, просто отошла на второй план. На первый выдвинулась её новая-старая соседка хроническая усталость, а следом подъехало разочарование с крошечным прицепом сомнений. Юнги больше не думал, что выбрал ту самую «правильную» сторону. Для самого себя он мог иначе расставить приоритеты и снизить планку ожидания от своей службы закону. — У тебя уже есть планы на эти выходные? — внезапно спрашивает Мин, вызывая тем самым удивление на лице напарницы. — Планы? Ну… — Мунбёль выглядит слегка смущённой, от этого спешит скрыть половину своего лица за стаканом с капучино. — Я договаривалась со своими подругами о киномарафоне. — Уже решили, что будете смотреть? — не то, чтобы Юнги это было сильно интересно. Хотелось заполнить тишину чужим рассказом, они ведь не в машине, чтобы он мог включить радио. — Нет. Хотим решить с помощью рандома. Подборки фильмов у меня уже есть, осталось только определиться со вселенной или основным жанром. Помню, как нам два раза выпал марафон фильмов Марвел, — напарница вздыхает так тяжело, будто говорит о неделе ночных смен. — Вторые выходные подряд с этими супергероями расплавили мой мозг в желе. — Это было настолько плохо? — Мин выкидывает стакан в мусорную урну. — Да… Ой, то есть я хотела сказать «нет». Мне кажется, мы слегка переоценили свою любовь и всё. Во второй раз было очень сложно с каменным лицом наблюдать за смертью Гаморы и Тони. — И есть же у вас у всех терпения вагон: высиживаете столько часов перед экраном телевизора. У меня его не хватит, чтобы таким заниматься. — Но тебя никто и не просит это делать, — замечает Мунбёль, тоже избавляя свою руку от мусора, и требовательно протягивает Юнги раскрытую ладонь. — Гоните ключики, офицер Мин. Юнги отдаёт ключи от «Виктории» с тихим «переквалифицируйся ты уже в таксиста», за что получает взгляд полный упрёка. Разумеется, напарница не него не обидится из-за такой невинной шутки, она сама говорит вслух вещи и похуже. Юнги даже не всегда находит подходящий язвительный ответ. Их прямолинейность друг с другом — не механизм защиты или изощренный способ получить унижение, скорее, железный гарант доверия. Так они могут вести себя только в компании исключительного дуэта, обычная же человеческая грубость Мину чужда. Он не любит её получать, не любит, когда она вырывается из его уст, не любит то чувство вины, которое она у него вызывает после. За свои косяки Юнги до сих пор не научился правильно извиняться. Внутри автомобиля чуть душнее, чем на улице, и пахнет сладковатыми духами Мунбёль. Юнги поправляет сползающие с носа очки, вдыхая цветочный парфюм. Напарница любит им пользоваться — это Мин заметил с самого начала их знакомства. Когда офицера И только записали к нему в напарницы, она часто оставляла в их машине свою куртку, вешая её на спинку пассажирского сидения, справа от водительского, из-за чего нежный аромат будто въелся в обивку. Он раздражал Юнги не меньше запаха бензина, но со временем полицейский почти перестал его замечать. Так непривычный и отталкивающий поначалу запах стал почти родным. Мунбёль заводит форд, и они выезжают на главную дорогу. Кататься туда-сюда по городу осталось всего лишь полтора часа, но ещё у них есть вариант с патрулем трассы и ловлей смельчаков на затонированных от лобового до заднего стекла авто. Переглянувшись, парочка служителей порядка без лишних слов решают выбрать второе. Автомагистраль I-44, бравшая своё начало в Техасе и простиравшаяся до границы штатов Иллинойс и Миссури, пересекала их город на севере. Полицейская машина не спеша доезжает до подходящего места для разворота, и вот Юнги провожает взглядом традиционную надпись «Добро пожаловать в Спрингфилд». По идее, их ставят, чтобы внушить облегчение от огромного пройденного пути, полицейский же, встречая зелёную железяку, каждый раз испытывает небывалую грусть. Мунбёль будто чувствует одним местом удручённое состояние напарника и поэтому начинает: — Мне вот всегда было интересно… Её слегка перебивает шум, потому что салон проветривается сразу из двух открытых окон. Будь они закрыты, то Юнги точно бы сварился, как пигоди, только с кожей вместо теста. Его смерть точно бы попала в «топ самых нелепых смертей» из тех странных роликов, что порой выскакивают в рекомендациях на ютуб. — До моего зачисления на службу ваше отделение сталкивалось с чем-то интересным? Может, твой прошлый приятель или приятельница чего необычного рассказывали, нет? — В основном мне рассказывали о забавных попытках угона транспорта и до смешного мелочных кражах, — Юнги задумчиво чешет подбородок. — Но сам я раз ездил на такой странный вызов. Диспетчер передал, что женщина на соседней улице обнаружила труп, — он поворачивается к Мунбёль всем корпусом с глазами, горящими небывалым для него энтузиазмом. — Попробуй угадать, где она его нашла и чей он оказался. — Почему ты задаешь такие вопросы? Знаешь же, что я, наверное, отвечу какую-то ерунду, –она неловко смеётся и не совсем надеется на возражение со стороны Мина, а он возражает и ещё как! — Нет же, — в его голосе проскальзывает что-то с оттенком понимания, — я задаю их не потому, что хочу посмеяться над тобой. Мне нравится слушать тебя и твои любопытные мысли, Бёль. Напарница поднимает одну руку с руля, снимая с головы фуражку и не глядя кидает ту на заднее сидение. Волосы, собранные в хвост ещё с утра, лезут ей в лицо, но Мунбёль, видимо, решила взяться за вопросы серьёзно, потому что даже не откидывает их назад. Дальнейшие размышления занимают от силы минуту. — Можно было бы предположить, что в этом вопросе нет никакого подвоха, но зная тебя… Да, чёрт, его реально тут нет, — услышав это, Юнги едва давит ухмылку на своём лице. — Мой ответ такой: на момент звонка никакого трупа не было, но, когда ты приехал, ты обнаружил труп той самой женщины в её собственном доме. Если это не так, то ты возвращаешь деньги за кофе и идешь на хер с такими загадками. — Эй! Мы же договорились покупать напитки по очереди. И, будь добра, не посылай меня туда, где сама не бываешь, — недовольно бурчит Мин. — Ой, каков знаток, — фыркает Мунбёль. — Только посмотрите на этого путешественника по чужим ху… — она не заканчивает, потому что рядом начинают угрожающе хрустеть костяшками пальцев, и спешит перевести тему в нейтральное русло. — Так что? Я права или нет? — А сама как думаешь? Я бы не попросил тебя угадать нечто невообразимое. Можешь погладить себя по головке и взять из бардачка конфетку. — Ты серьёзно, блять? В подтверждение своих слов, Юнги, шурша обёрткой, кладёт на подлокотник леденец с клубничным вкусом, что явно демонстрирует: говоря про конфетку из бардачка, он не шутил.

*****

Разметавшиеся в разные стороны светлые волосы, аккуратный овал лица, бледная кожа и искусанные пухлые губы — элементы красоты неоспоримой даже по отдельности, а тут всё вместе. Можно было бы похвастаться перед коллегами её фотографиями, сделанными исподтишка. На корявых, обрезанных, смазанных — каких угодно, она будет красива. Не самый лучший ракурс и убогое качество ничто не испортит. Щелчок. — Ты сегодня так прекрасна. Щелчок. — Пожалуйста, улыбнись. Щелчок. — Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя необычный цвет глаз? Вспышка. — Прости за мой французский, но это пиздец, Юнги, — шепчет ему на ухо Мунбёль, когда они оба наблюдают за тем, как судмедэксперт фотографирует найденный часом ранее труп. — Тот, кто сделал это, больной на голову ублюдок. — Не спорю. До того извращения сложно додуматься без отклонений, — Мин, сглатывает и растерянным взглядом упирается в пару зияющих дыр вместо глаз. Труп без них пронизывает Юнги до самого его существа, живущего глубоко внутри, под рёбрами. Трепещущее чувство вовсе не похоже на типичный страх, оно задевает куда больше и будто течёт по артериям, вместе с кислородом. Парализует не тело, а весь мозг целиком, включая на повторе любимую всеми пластинку с мыслью о неизбежности смерти. Так всегда происходит, стоит с ней тесно познакомиться через мертвеца под ногами. Никогда не знаешь, каким последним будет твоё слово, какой последний шаг ты сделаешь, прежде чем линию твоей жизни резанут ножницами. Ничего не остаётся, кроме как смириться и принять это. Специалист отходит от своеобразной могилы, выкопанной под деревом, и делает пару снимков со стороны, чтобы в кадр попала жемчужно-белая лента, завязанная бантом на ветке. Именно она послужила тем самым остерегающим звоночком для вызова легавых. Любой уважающий себя гражданин США сразу же сообщает о подозрительных вещах в правоохранительные органы. А болтающийся белый кусок ткани выглядит ну очень странно, особенно вместе со свежевскопанной землёй. Не найдя в себе ни малейшей силы и дальше смотреть на безглазый труп, Мунбёль оттаскивает напарника к дороге, чтобы продолжить свои внесменные страдания там. Им из-за этого вызова накинули оплачиваемые вдвое сверхурочные. — Когда эти федеральные задницы наконец-то притащатся? Я хочу поскорее добраться до дома и лечь спать, — Юнги зевает, прикрывая рот рукой. — Должны подъехать с минуты на минуту. — И с чего они решили, что это убийство как-то связано с прошлыми? Раньше тела жертв вылавливали в водоёмах, а тут маньяк любезно выкопал могилку, хотя лужи в районе нашего города есть. В голову ничего толкового не приходит, — Мин дёргает напарницу за рукав форменной рубашки. — А ты что думаешь? Но Мунбёль совсем его не слушает. Всё внимание её обращено на дорогу, по которой к ним стремительно приближается массивный чёрный внедорожник. Юнги вытягивает шею, чтобы заглянуть внутрь салона и увидеть, кто пожаловал к ним на этот раз. Увы, у него ничего не выходит. Автомобиль съезжает на обочину возле них, поднимая в воздух густое облако пыли. Мин щурится в попытке отгородить чувствительную слизистую глаза от мелких частиц земли и песка. Если бы он не оставил свои очки в салоне потрёпанного форда, то всё бы точно обошлось. Напарница рядом сдержанно кашляет в кулак. Слышится хлопок дверью, затем ещё один. — И полгода не прошло, — она успевает прокомментировать долгожданное появление федеральных служащих, прежде чем те останавливаются напротив. От них без слов веет важностью и серьёзностью. Юнги делает такой вывод, изучая начищенные до блеска носы чужих ботинок. Похвально, что один из этих парней следит за своей обувью точно также как и за всем остальным. Полицейский повторно сканирует одежду ближе стоящего к нему. Ни одной складки, ни единого волоска домашнего питомца на тёмной ткани не встречается. — Доброго дня или уже вечера, неважно, — голос у этого служащего по интонации крайне задолбанный, но это не мешает ему быть приятным. — Детектив Ким Тэхён из криминально-следственного отдела. Он раскрывает своё удостоверение детектива ФБР. По фотографии в документе Юнги с натяжкой не дал бы детективу и двадцати одного: слишком молодо он выглядит. Мин кивает и отрывается от удостоверения, сталкиваясь с Тэхёном взглядом. Растрёпанная на фото чёлка в реальности зачёсана назад и открывает вид на приподнятые брови, ниже идут почти чёрные глаза, прямой нос, опущенные уголки губ, чёткая линия челюсти. Его точёные черты режут без ножа даже по нормальной самооценке, Ким однозначно выиграл генетическую лотерею. С такой внешностью, как у него, ему бы прямиком в модельное агентство и потом сиять с обложек фэшн-журналов, а не тратить свои лучшие годы на погони за нарушителями закона и разбором бумажной волокиты. — Офицеры, пожалуйста, не задерживайте детективов, раз все формальности уже соблюдены, — напоминает о своём присутствии сержант Харрис. Именно под его командованием сегодня находились Юнги и Мунбёль. Как наставник он был идеальным вариантом, но в качестве лидера, честно, так себе. Чего только стоит его заторможенная реакция на каждый второй вызов и постоянное скидывание своих прямых обязанностей на тех, кто статусом пониже. Но отдельного внимания, конечно, заслуживает его умение симулировать активную занятость прямо как сейчас. — И вправду… — с непроницаемым лицом тянет детектив. — Да мы, вроде, и не задерживаем их, — хмурится полицейский, отворачиваясь от пронизывающего тэхёнового взгляда. Какого хрена он до сих пор стоит и пялится на него? Наконец-то Ким сдвигается с места и, проходя мимо Юнги, мимолётно ухмыляется. Как же Мину не нравятся напыщенные, самодовольные и все из себя такие идеальные ФБР-цы. Где они только откапывают эти по-настоящему птичьи кадры? Юнги фыркает себе под нос. Этому детективу для полноты картины только хвоста павлиньего не хватает. — И что это, блять, сейчас было? — интересуется Мунбёль шёпотом, чтобы никто не услышал. — Мне даже слово было как-то не по себе вставить. Такое напряжение между вами повисло. — Не понравился он мне просто и всё тут. Выглядит как вчерашний выпускник старшей школы, а уже тычет мне в лицо своим удостоверением, — нахохлившись, цедит сквозь зубы Мин. — Хотелось, чтобы он тыкал тебе в лицо чем-нибудь поинтереснее? — она явно сначала говорит, а потом только думает. — Ой, то есть я хотела сказать: «Он не нравится, потому что он младше тебя, а уже стоит на важном счету у ФБР?». На первый вопрос Мин закатывает глаза, а на второй отвечает, складывая руки на груди: — Э… да? Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. — А я думаю, что Ким кажется тебе привлекательным, оттого у тебя и отторжение к нему, — хихикает Мунбёль от своей гениальной догадки. Юнги кривится, будто проглотил целый лимон с кожурой, и вместе с тем встряхивает головой, отчего чёлка падает на лицо, скрывая загоревшиеся глаза. — Ты вообще видела его начищенные до блеска туфли? А прилизанные волосы? Рубашку без единой складки? — облизывает в миг пересохшие губы. — Не моё это. — Сказал такой же чистоплюй. — Зато тебе есть у кого поучиться, — пожимает плечами Мин. Они могли бы и дальше продолжить препираться друг с другом, если бы усталость не брала своё. После насыщенного рабочего дня сверхурочка с томительным ожиданием высасывала оставшуюся энергию с удвоенной силой. А оставалось её немного, совсем чуточку на самом дне резерва. Поэтому Юнги с Мунбёль обмениваются улыбками, пусть те выходят кривыми и измученными, прежде чем разойтись. То время, когда Мину было интересно стоять над душой у федералов, давно прошло. Теперь он больше предпочитает просиживать штаны в машине с телефоном в руках. И не нужно было глубоко копать в поисках причины такого выбора. Каждый раз всё идёт по заранее запланированному сценарию-клише из детективных сериалов: приехали, дотошно изучили каждую деталь, а потом за сигаретой-другой обменялись своими предположениями. Абсолютно никого разнообразия. За листанием ленты в твиттере Юнги незаметно для себя начинает составлять примерные планы на выходные, о которых ранее заводила речь напарница. В отличие от общительной напарницы, у него в этой дыре совсем никого не осталось. Друзья переехали в города по крупнее, а мать он совсем не помнил. Знал только, что она часто улыбалась, была до тошноты вежливой (лицемерная сука) и втихаря баловалась травкой, наплевав на свою хроническую астму. Так и задохнулась, пока ногой качала его люльку. Соседка из дома напротив любезно поделилась такими подробностями с шестилетним Юнги, когда отец попросил её забрать мальчика из школы. Господин Мин же был, наоборот, образцовым родителем. В меру строгий, внимательный и не без сердца, которое по тупым стереотипам, кажется, должно было быть у него твёрже гранита. Он и местный коп, и вдовец. Откуда в нём место обычным чувствам человеческим? Но для Юнги он находил всё. Для своих напарников тоже. «Мне жаль, Юнги, но твой отец погиб при исполнении. Он был хорошим человеком, но сам понимаешь… Быть полицейским — опасная работёнка. Никому такого не пожелаешь». Телефон в ладони кратко вибрирует, заставляя Мина поднять глаза на выскочившее сверху окошко сообщения. Чон младшая: Вечерочка, Юнги) Ты как там? Живой ещё?

И тебе того же. Как видишь, да.

Ты же не забыл, что на этих выходных будут наши традиционные посиделки?

Прости…?

Ты мне недавно правой рукой клялся, что именно на этой неделе будут свободные деньки. Поэтому не лепи свои глупые отмазки)) Я уже написала Хосоку (:

А он здесь причём?

Он до Сент-Луиса согласился прикатить только на условии твоего стопроцентного присутствия. К слову, он уже въехал в город, поэтому постарайся своим следующим ответом не разочаровать меня и его тоже…

Я уже говорил, что он с придурью? (:

*вздох* Юнги… Мин прислоняется головой к полуопущенному стеклу, вслушиваясь, как шуршит гравий под чужой подошвой по ту сторону. — Как и ожидалось, почерк идентичный тому, что мы наблюдали в предыдущем штате. Жертва — девушка до двадцати восьми, глаза вырезаны и зашиты в грудную клетку. К завтрашнему утру нам вышлют полный отчёт о том, когда и как она умерла. Две фигуры, одна из которых Тэхён, появляются в поле зрения Юнги. Он наблюдает за ними, не ожидая услышать скрытые детали дела. В любом случае, они сами виноваты, что так громко о них говорят. — Хорошо. Буду на телефоне, как только ты всё изучишь, — детектив Ким разворачивается к своему товарищу. Теперь ему отлично видно Юнги. — А я, пожалуй, задержусь тут на одну ночку. — Снова мигрень достала, Ким? Вибрирующий телефон отвлекает, загораясь новым сообщением от Чон младшей: «Всё в силе?». Юнги вздрагивает и блокирует его не глядя, только тогда понимая, что всё это время он почти не дышал. — Да… — поджимает губы Тэхён, но почему-то смотрит точно сквозь лобовое стекло на Юнги. — Ужасно достала. И получает пристальный взгляд Мина в ответ.

*****

Юнги всегда знал, что у Мунбёль отличная чуйка на людей, на их скрытые реакции и предположительные действия, но то, что она за минуту поняла, кто с кем переспит с вероятностью 99,9% — это верх всего. Пусть она прямым текстом это и не озвучила, у Мина симпатия к конкретному человеку сразу предполагает под собой незамедлительный путь до постели или любой другой удобной для секса поверхности. Правда, напарнице это знать не обязательно. Стянув кольцо с указательного пальца, Юнги нервно крутит его в руках. Разговаривать с Тэхёном, который ведёт автомобиль, не хотелось совсем. Они сполна успели обсудить всё на свете. Для этого у них была целая ночь с перерывами на страстный и беспорядочный, медленный и чувственный, — одним словом, потрясающий сброс накопившегося напряжения. Особенно Мину запомнился момент после первого раза, когда он уже было хотел слинять, как делал это обычно с любовниками на раз. Не успел он собрать свои разбросанные по номеру вещи, как его повторно прижали к стене, но не для того, чтобы повторить прелюдии. Все ещё расслабленное тело легко приняло в себя сразу три пальца, а руки быстро нашли опору на крепких плечах. «Как обычно» уйти у Юнги не вышло ни тогда, ни через час. Переть против такой привлекательной настойчивости в мозгу вдруг не щёлкнуло. Юнги привык не сопротивляться обстоятельствам и людям. Вторым в особенности. Он не отдавался Тэхёну как в последний раз, он забирал его желание. Не деля на двоих, топил в своем океане одиночества, бесконечно глубоком. Юнги никогда не признается в том, что ему нужен кто-то рядом, как не признается в том, что сегодня с утра он смывал с лица не только остатки сна, но и горячие слёзы. Ему точно отлично и одному. — Юнги, — Мин чувствует широкую ладонь на своём бедре и вздрагивает. Он зачем-то отворачивается от детектива, кладя пальцы на щёку, где, по его мнению, должны были пройти дорожки от неконтролируемых слёз, и облегчённо вздыхает. Сухо. — Юнги, — вновь повторяет Тэхён, но руку не убирает, сжимает сильнее. — Что? — Юнги сглатывает ком в горле и делает вид словно увлечён пейзажем за окном. Сейчас они на пол пути до Сент-Луиса, и однообразные кукурузные поля, которых как полосок на зебре по всей Америке, — верно самое интересное. — Ты хотел бы получать подробности по продвижению этого дела? Ну, того, с безглазой девуш- — Я понял какого, — резко обрывает его Мин, после осекаясь на звучащее почти виновато, — хотел бы. — Прекрасно, — Тэхён возвращает руку на руль. — Я напишу тебе электронный адрес. — Электронный адрес? Если честно, я надеялся получить твой номер, — Юнги слышит в этом чистое разочарование. — Не терпится уже начать звонить мне по ночам, когда будете вылавливать очередной труп? — улыбается, а сам знает, что будет подрываться на эти звонки быстрее, чем на срочные вызовы с работы. — У тебя под рукой вся база. Ты без проблем можешь найти мой номер телефона там. Придумал проблему, тоже мне… — У меня только одна проблема — ответишь ли ты мне сразу или сбросишь? — Всё зависит от того, как ты начнёшь диалог. — Привет, Юнги, это Тэхён, с которым ты недавно трахался. Тут труп всплыл. Не хочешь о нём поговорить? — Лучше после «привет» начни сразу говорить о трупе, чтобы я не спутал тебя с каким-нибудь придурком из клуба и точно не кинул в чёрный список, — Мин специально поворачивается к детективу и видит, как он кривится. Юнги всё делает правильно, отбивая любой интерес к себе мнимой доступностью. Пусть Тэхён верит в простоту его мотивов, дешевизну его души, в его прогнившие моральные принципы. У них общий только долг перед страной, в остальном — пропасть, которая не видно, где начинается, и не известно, как заканчивается. Юнги о Тэхёне знает ровным счётом ничего, но с чего-то решает, что он слишком для него хорош во всех смыслах. Почему Мин доходит до таких мыслей сам, без лишних подсказок, а Ким даже с жирными намёками — нет? — Только попробуй кинуть, — детектив шепчет себе это под нос беззлобно, с мягкой улыбкой на тонких губах, а Юнги кажется, что он услышал самую настоящую угрозу. — Прости, но ты только что сказал…? — ему нужно только удостовериться. — Не важно, кинешь ты меня в чс или нет, я найду другой способ с тобой связаться. Ну, ты сам понимаешь, база. В ней имеется всё вплоть до адреса проживания и последнего оплаченного штрафа, — Тэхён обращает внимание на прямоугольник навигатора. — Нам осталось ехать примерно час. Юнги же даёт себе мысленный подзатыльник. Сначала он сам идеализирует Кима, а потом собственными руками этот «идеал» уничтожает, отдавая его на растерзание сомнениям. Лучше бы ему отвлечься. Мин, держась за эту мысль, достает телефон и погружается в него до окончания поездки.

*****

Внедорожник плавно останавливается возле бордюра, напротив двухэтажного коттеджа. Младшей Чон, очевидно, повезло с родителями чуть больше, чем Юнги. У них есть деньги на обучение Хвиин в одном из самых престижных колледжей штата и на покупку второго дома без кредита. Они всегда находятся рядом с ней на каждом из этапов её взросления. Но чтобы быть лучше родителей Мина им достаточно просто «быть». Не именами на мёртвом надгробном камне. Не образом на выцветшей фотографии из их молодости, где они ещё совсем юные и до боли счастливые сидят прямо на траве. Не редкими воспоминаниями, сейчас больше напоминающими сны. Время не лечит, ты просто забываешь, за что цеплялся. Юнги понял это давно. Он не глядя цепляет лямку своего рюкзака, который всю дорогу лежал на заднем сидении, и тянется к ручке, чтобы открыть дверь. — Подожди, Юнги. Не так быстро, — Тэхён предпринимает безуспешную попытку его притормозить раньше, чем тот дёрнет ручку на себя. Не успевает. — Какого… — когда и со второго раза дверь не поддаётся, брови Мина медленно сводятся к переносице. Он замирает на секунду-другую, ловя мимолётный приступ тревоги, а затем слишком резко поворачивается к детективу, встречаясь своими глазами с его. С губ срывается рваный вздох, и офицер готов поклясться, что может посчитать каждую ресничку на чужих веках: настолько Тэхён был к нему близко. — Юнги… — Ты нормальный, нет? — слышно, как у Мина скрипят зубы от недовольства, настолько крепко он их сжимает. Почти до боли. Будь на его месте другой человек, тот давно бы познакомил прекрасный нос детектива с твёрдыми костяшками пальцев. У Юнги от этой мысли собственные начинают чесаться в нетерпении. Хочется ударить от всей своей огромной души и испачкать идеальную кожу липкой кровью. Хотя отчего-то офицер уверен, что Тэхёну тёмно-красные разводы будут только к лицу. — Просто пообещай не наделать глупостей, — просит Тэхён, вглядываясь в глаза напротив в поисках немого согласия, но находит в расширенных зрачках только непонимание, злость и…страх? — Глупостей?! — переспрашивает Юнги чересчур громко, его голос немного дрожит. — Каких, мать твою, глупостей? Из нас двоих только ты творишь херню. Открой двери и поговорим на улице. Тэхён больше не хочет говорить. Он стремительно приближается к поджатым губам и невесомо касается их, спрашивая разрешения. Юнги старается заставить своё тело противиться контакту, но рука не поднимается оттолкнуть от себя тепло, которое необходимо как воздух, а глаза прикрываются в волнующем ожидании. — Всё хорошо, — успокаивающе поглаживая щёку, шепчет детектив в уже приоткрытые губы. — Тебе некуда спешить. И целует. Сначала лениво, будто и не было между ними ничего прошлой ночью. В какой-то мере невинно проводит языком по чужим устам. А затем, уловив явные колебания Юнги, напористо толкается внутрь его рта. Пока недовольство офицера гаснет неуловимо быстро, настойчивость Тэхёна разгорается с новой силой. Мин улыбается сквозь поцелуй, зарываясь подрагивающими пальцами в жёсткие волосы на затылке. Он тянет Кима к себе и ему этого не хватает. Нужно ещё ближе, ещё грубее, ещё теснее, ещё глубже. Брать сполна пока дают не по глотку, выпивать всё залпом, давясь от ненасытной жадности. Юнги из-за ощущения горячего языка своим понимает, что чувствует тепло, из-за сбитого дыхания — что дышит, из-за разрывающегося сердца в грудной — что живёт. Он не может больше контролировать своё желание быть кому-то нужным, когда оно в шаге от исполнения пускай и на несколько жалких минут. Мин точно не может знать, когда такая возможность представится ему вновь. Тэхён разрывает поцелуй под недовольный стон Юнги и задерживает взгляд на его покрасневших влажных губах. К ним не прикоснуться — грех, поэтому Ким проводит по ним большим пальцем, прежде чем вернуться на своё место. — Не нагружай себя на выходных, Юнги. — А ты обязательно выспись после дороги, — бурчит офицер вместо банального прощания и выскакивает из внедорожника, со всей дури хлопая дверцей. Сухой воздух неприятно бьёт ему в лицо, и вдохнуть с первого раза не выходит, но Мину это не мешает. Он, не оборачиваясь, идёт к знакомой веранде, сжимая лямку рюкзака. На сегодня с потрясениями покончено. Юнги не на работе, Юнги будет проводить время в кругу своих немногочисленных друзей. Они его не грузят, понимают и всегда дают отдохнуть.

*****

Юнги сидит на диване в гостиной, откинувшись на спинку. В руках у него холодная бутылка светлого нефильтрованного, перед носом, на столе, колода свеженьких пластиковых карт, а на коленях удобно устроилась серая довольно мурчащая кошка. Бедняжку с улицы подобрал Хосок, который не смог пройти мимо жалобно мяукающего комка с ушами, помещавшегося на одной ладони. Сейчас она уже вымахала до такого размера, что еле влезала на колени и то не без кошачьего упрямства. — Кто теперь дилер? — интересуется Хвиин, только что вернувшаяся с кухни: ходила за открывашкой для вина. — Пока подойдут мои друзья с колледжа, мы успеем сыграть ещё одну партию. — Может, Юнги? — предлагает Хосок, помогая сестре откупорить бутылку. А у Юнги в этот момент телефон, лежащий рядом, начинает разрываться от звонка. Имя контакта вызывает лёгкое недоумение. — Да-да, только отвечу на звонок, — он сгоняет кошку с нагретого места и скрывается в одной из тёмных комнат на первом этаже. Прикрыв за собой дверь, Мин нажимает «принять» и приветствует напарницу. — Юнги, слушай, тут такое дело… — начинают по ту стороны не совсем уверенно. — Не томи Мунбёль, что случилось? Юнги хочет вернуться обратно к своим друзьям. Почему даже в законный выходной его не могут оставить в покое? — Мне позвонили из Сент-Луиса. Сказали, что нашли свежее тело, — по лишнему шуршанию Юнги понимает, что напарница прижимает телефон к уху плечом, потому что решила поджечь сигарету в зубах. — Насколько свежее? — офицер бьёт по карманам куртки в поисках ручки. — Её убили час или два назад, — щелчок, и Мин почти может почувствовать табачный дым. — Федералы в замешательстве почему это произошло так скоро. — А что насчёт адреса? Квартала? Пока Мунбёль кричит кому-то и спрашивает детали, Юнги достает из кармана ручку, обмотанную непонятно чем. В полумраке комнаты сложно разобрать. Он включает свет локтем и замирает точно также, как день назад перед трупом. В его руках сейчас белая лента. Юнги не может ошибиться. От сумбурных мыслей, которые начали шумно поглощать трезвый рассудок, его отвлекает вернувшаяся к телефону напарница: — Хей, офицер Мин, труп нашли в Ривервью. — Там же рядом река? — Юнги с трудом понимает Мунбёль, себя он вовсе не слышит. — Слушай, да ты прям мистер очевидность. У тебя там связь плохая, что ли? Юнги сглатывает, чтобы ответить, и, кажется, будто вместе с этим проглатывает язык. Он не может продолжить разговор. Ему остаётся только сбросить звонок и невидящим взглядом упереться в стену. В голове эхом отдаётся тэхёново: «просто пообещай не наделать глупостей». Он ему этого так и не пообещал.