Ꮶуᴋᴏᴧᴋᴀ

Ещё на крыльце ты замечаешь толпу, теснящуюся у школьных ворот. Желания привлекать к себе внимание не имеешь, да и происходящим совсем не интересуешься, а потому прижимаешь к груди сумку, опускаешь голову и сбегаешь по ступеням вниз. Плана придерживаешься на протяжении секунд тридцати, а потому не сразу замечаешь, куда именно устремлены взгляды собравшихся ребят. Все как один пялятся на противоположную сторону дороги, с чистым благоговением смотрят на всем известного блондина, вальяжно и в какой-то степени лениво облокачивающегося на байк. Сегодня на нём чёрная толстовка с капюшоном; не до конца застёгнутая молния открывает вид на полосатую футболку. Впервые за всё время, что вы знакомы лично, ты видишь его с высоко собранными волосами. Внезапно Риндо ловит твой взгляд, под воздействием чего аметистовые радужки будто загораются. Он машет тебе рукой, пока на лице, и без того выражающем высшую степень довольства, появляется ухмылка. Чёрт. Цепляясь за последнюю надежду скрыться, прижимаешь к виску ладонь и образуешь ею козырёк. Пытаться исправить ситуацию бессмысленно: теперь ребята, тихо переговаривающиеся между собой – скорее всего, о тебе, – искоса поглядывают в твою сторону. Разумеется, они стараются быть незаметными, а ты всячески пытаешься не обращать на них внимание, и тем не менее не почувствовать на себе такое количество взглядов попросту невозможно. — Эй, Юкина! – он, как бы подливая масла в огонь, окликает тебя. – Ты идёшь? Идёшь, по умолчанию и к великому сожалению. Сознание никак не может отпустить репутацию, слывшую о Риндо, а потому в глубине души ты всё ещё немного побаиваешься его. Стараясь не поднимать головы, точно это хоть как-то поможет стать незаметнее и избежать обращённого к твоей персоне внимания, ты проталкиваешься сквозь толпу старшеклассников, буквально фанатеющих по одному из братьев Хайтани. По выражениям их лиц становится очевидно, что они до того почитают его, что в любой момент готовы сорваться и сделать всё, что им прикажут. Риндо выглядит до того статно и эффектно, что на мгновение ты забываешь причину, по которой злишься. — Ну привет, лучшая подружка, – дразняще мурлычет юноша, при этом наклоняясь, чтобы подчеркнуть вашу и без того очевидную разницу в росте. Он пахнет мятой, освещающей и слегка щипающей нос. От одежды также отдаёт остаточный аромат одеколона, судя по всему, нанесённый немного раньше и уже успевший выветриться; с ним сплетается бергамот и оттенок сандалового дерева, и от этого сочетания у тебя начинает кружиться голова. Улыбка, которой блондин одаривает тебя, выглядит лучезарно и ярко, напоминает звёзды, виднеющиеся на безоблачном небе; кажется, что его улыбка – это миллион звёзд, заключённых в одну. Тем не менее, не выражая ни намёка на снисхождение, ты раздражённо вздыхаешь и закидываешь сумку на плечо. — Что ты здесь делаешь? Уголки его рта моментально опускаются, и он поджимает губы, обдумывая твои слова. Задумчивым он выглядит донельзя очаровательно. — Ты ведь помнишь, что я тоже хожу в эту школу? – после недолгих раздумий отвечает Хайтани. – Мы уже обсуждали это. — Помню, но я спрашиваю о причине. Почему ты здесь? – шёпот звучит громко, и при этом ты обвиняюще тычешь пальцем в крепкую грудь. Парень, впрочем, продолжает выглядеть спокойно, с абсолютным равнодушием относясь к твоему недовольству. Пусть ты и говорила громким шёпотом, тон по общему определению всё же был тихим. Зато собеседник, совершенно не соответствуя ему, говорит довольно громко: — Разве я не могу подвезти свою лучшую подругу? — Я не твоя лучшая подруга! – стараясь хоть как-то осадить его, ты шипишь. – Хватит играть на публику! — А ты кричишь, – светлая бровь, выражая весь имеющийся в парне скептицизм, выгибается. – И кто из нас играет на публику, м? Правды ради, он прав, и от осознания этого ты слегка дуешь щёки. Однако, не желая демонстрировать эмоции, которые он явно пытался у тебя вызвать, ты без лишних разговоров запрыгиваешь на заднее сиденье мотоцикла. Коротко болтаешь ногами, повисшими в воздухе и недостающими до земли. — Чего ты хочешь? – почти беспардонно фыркаешь, пытаясь показать, что, несмотря на согласие поехать вместе, победителем в этой перепалке он вовсе не является. Ухмыляясь, Риндо скользит кончиком языка по верхнему ряду зубов, в конце задевая уголок губ. С лёгкостью он перекидывает ногу через байк и усаживается перед тобой, отчего теперь широкая спина вплотную прижимается к твоей груди; прикосновение кажется согревающим и тёплым. До того тёплым, что ты почти забываешь, что злишься на него с начала встречи. Его ноги касаются моих. Его ноги касаются моих… Тебе в самом деле интересно, ощущает ли он твоё дыхание на себе, чувствует ли, как, неравномерное и горячее, оно касается выбритых участков головы, открытых благодаря собранным наверх волосам. Двигатель мотоцикла заводится с протяжным рыком. — Едем к тебе. Хорошо? Только успеваешь разлепить губы, чтобы сказать хоть что-нибудь, как, не дожидаясь ответа, он срывается с места и мчится по проезжей части. Толпа зевак смотрит вам вслед, а тебе не остаётся ничего, кроме как покрепче ухватиться за его торс. Стрелка настенных аналоговых часов – розовых, как и все относящиеся к Юкине вещи, – двигается чётко и ровно, отчеканивает каждую прошедшую секунду. Риндо, однако, очень сомневается в исправности механизма, а потому считает, что они наверняка отстают. Он попросту не может поверить, что какие-то крошечные секунды тянутся настолько медленно. Такого ведь быть не может. Симидзу говорит о чём-то, что относится к одному из разделов математики, в то время как блондин, скрестив руки на груди, сидит на полу у края кровати. Некоторое время он наблюдает за её действиями и активной жестикуляцией, сопровождаемой рассказом о каких-то непонятных ему уравнениях. Хайтани внимает не речи, а самой Юкине, наблюдает за движениями, любуется звёздными огнями, мерцающими в её глазах. Она продолжает говорить, и только сейчас юноша ловит себя на том, что уж слишком сильно отвлёкся от темы «урока», сконцентрировал чересчур много внимания на девичьем лице и часах, продолжающих отбивать ежесекундный ритм. Кажется, или она уложила волосы как-то иначе? Взгляд фиалковых глаз задерживается на изящных чертах, фокусируется на том, как её тонкие брови хмурятся от сосредоточенности, как губы красиво двигаются вокруг слетающих с них слов, очерчивая каждый слог. Если вместо каких-то заумных определений она бы говорила адресованные ему гадости, он бы не обиделся, не придал бы этому даже минимального значения. Симидзу кажется ему миловидной и привлекательной даже тогда, когда обсуждает что-то столь обыденное и неинтересное. Осознание ударяет по голове неожиданно и болезненно, как если бы его средь бела дня огрели сумкой с кирпичом. Блять, Юкина не просто симпатичная – она действительно чертовски хорошенькая. И это отнюдь не в обычном смысле. Есть в ней что-то необычное и непривычное. Есть что-то в волосах, красиво обрамляющих аккуратное и очень красивое лицо, в запоминающемся оттенке глаз, что блестят и оживляются всякий раз, когда она говорит о своей любви к учёбе, или о чём там ещё она, блять, вообще чаще всего говорит. Ещё он восхищается её умом. В ней, обладающей не только симпатичной внешностью, но и прекрасным интеллектом, есть что-то, что дурманит и сводит его с ума. От одной лишь мысли об этом сочетании Хайтани буквально плавится. Мысли Риндо уходят всё дальше от темы. Со стороны девушки летит множество цифр и букв, которые успешно пролетают прямо над его головой. Ему самому очевидно, что и без того постоянно теряющаяся суть окончательно пропала в пучине раздумий, однако, очарованный тем, как ты увлечена рассказом о каких-то задачках, он решает не просить повтора всего пропущенного материала. Находясь в своей стихии, Юкина выглядит чересчур мило. И плевать, что Риндо никоим образом не заинтересован ни в теме, ни уж тем более в самом предмете; плевать, что он не понимает абсолютно ничего из того, что она пытается до него донести. Хайтани ёрзает на месте, пытаясь устроиться поудобнее, но при этом ни в коем случае не терять Юкину из поля зрения. Часы тикают с той же периодичностью, но вот сердце начинает биться быстрее: всё потому, что он случайно улавливает её застенчивую привычку робко убирать выбившуюся прядь волос за ухо. Риндо Хайтани не влюбляется. Он поклялся, что ни за что ни в кого не влюбится, и до конца своих дней будет придерживаться этого принципа. И всё же, было что-то необъяснимо приятное и трепетное в моменте, который они делят на полу её тошнотворно розовой спальни; что-то, что невозможно выразить даже самыми поэтичными фразами. Это было чем-то, что ему хотелось бы запечатлеть навсегда, запомнить и оставить храниться в сердце, рьяно отказывающимся от понятия и принятия любви. Он оказывается в плену её пристального взгляда, и все слова, таящие в себе восхищение, улетучиваются, таят на языке. Она пиздецки красивая, и кажется, будто даже не подозревает об этом. Размышления Риндо внезапно прерываются нежным прикосновением девичьих пальцев к его руке. Звук голоса окутывает слух и звенит в ушах, точно свадебные колокола. Из потока мыслей ей вырывают настолько неожиданно, что на пару секунд он замирает и заторможенно моргает. — Прости, немного задумался, – признаётся блондин, старательно игнорируя румянец, выступивший на лице вслед за её улыбкой. – Ты что-то сказала? Он не влюбляется. Симидзу просто станет очередным трофеем, пунктом в послужном списке. Не более, не менее. Риндо Хайтани никогда не влюбляется. Юкина смеётся, и мелодичное звучание её смеха пронизывает его грудь, точно стрела амура. — Я спросила, голоден ли ты. Если хочешь, могу сделать бутерброды. Робкая – даже застенчивая – усмешка вытягивает уголки его губ. — Буду рад чем-нибудь полакомиться, – с явным намёком произносит юноша, при этом, дабы подчеркнуть невысказанный смысл, задерживает взгляд на девичьем лице. На удивление, девушка не пропускает мимо ушей совершенно бесстыдное кокетство. Смутившись, она отворачивается и издаёт тихий смешок. — Любишь сыр на гриле? Могу приготовить. Не любит. Вообще и ни при каких обстоятельствах. Но ради неё... — Звучит великолепно, – Хайтани широко улыбается. Поднявшись во весь рост, она отряхивает колени и удаляется к двери. Не проходит и секунды, как её силуэт исчезает в коридоре. По телу пробегает странный, но знакомый, полный любопытства зуд – зуд, из-за которого парень множество раз попадал в неприятности, ощутимо сковывает пальцы. Риндо едва можно назвать великодушным и милым. Блять, да после всего, что он творил на протяжении всей жизни, его имя является антонимом к слову «доброта». Но одним важным, но малоизвестным фактом о Риндо Хайтани является то, что он любопытный. Просто пиздец, какой любопытный. Пока Юкина суетится на кухне, юноша оглядывает комнату. На мгновение он колеблется, пытаясь побороть собственный порок, однако справиться с ним ему совсем не удаётся: желание узнать о девушке больше превосходит весь здравый смысл. Ему хочется узнать, как расположить к себе загадочную девушку, понять, хранит ли она секреты, которые ему лучше узнать сразу, или же, играясь с ней, он зря тратит своё время. Играясь. Разумеется, всего лишь играясь. Риндо Хайтани ведь ни в кого не влюбляется, не так ли? Дабы убедиться, что хозяйка квартиры занята, он бросает ещё один беглый взгляд в сторону кухни, после чего, наконец, поднимается с пола. Мнётся с ноги на ногу, то ли не решаясь, то ли просто разминая ступни, и при этом внимательно осматривает пределы помещения. Нет ни единого сомнения в том, что эта комната и является её спальней. Об этом говорит многое, начиная милым декором и заканчивая розовыми деталями – всё вокруг до того девчачие, что кажется, будто в центр поставили розового цвета бомбу и, поднеся к розовому фитилю зажигалку, подожгли его розовым огоньком. Кровать украшена пушистыми подушками, полки забиты плюшевыми игрушками и аккуратно расставленными книгами. На столе, расположенном в другом конце комнаты, виднеется стопка блокнотов пастельных тонов, а также красочные канцелярские предметы, уложенные в идеально ровный ряд. Всюду расставлены кролики разных видов, будь то вязанные или исполняющие роль светильника. Кажется, что именно незаметные на первый взгляд детали и подчёркивают невинность Симидзу: то и дело взгляд натыкается на небольшие настольные лампы и гирлянды, развешенные на окне, висящие на стенах рисунки в ярких рамках и изящные статуэтки, выставленные на комоде. Во всём интерьере ощущается терпкая сладость и очарование, как раз присущие самой девушке. А вот Риндо, одетый во всё чёрное, так идеально описывающее его характер, заметно выбивается из этой сказочной картины. Продолжая изучать её комнату, он делает шаг вперёд, и вдруг внимание привлекает бледно-розовый блокнот, лежащий на столе между двумя учебниками. На нём не оказывается замочка, принятого вешать на личный дневник, и всё же что-то необъяснимое подсказывает Хайтани, что именно здесь Симидзу хранит свои сокровенные тайны. Тайны, сокрытые ото всех и предназначенные лишь для неё. Риндо понимает, что это неправильно, знает, что так поступать нельзя. Но совесть не болит, ведь она у парня попросту отсутствует. Подхватив дневник, он довольно небрежно открывает его на первой странице, усыпанной вдоль и поперёк написанными курсивом закорючками. В первой записи он не находит ничего примечательного, и ту же участь, в принципе, настигает и вторую. Однако, увидев на одной из следующих своё имя, он понимает, что поиски не прошли даром.