Про отцов и заплетание волос

Октавия недовольно прошипела, глядя в зеркало. День сегодня не задался, выглядела она совсем не фрэш, настроение было пиздец… — …и вапще лючше бы сиводня я, как настаящая вредная принцесска, асталась бы в сваей фэнси-кроватке, — заключил Блитц по-детски нелепым высоким голосом. Вия мученически простонала и резко дёрнула по волосам расчёской, выдирая разом где-то половину из них. — Это не смешно, Блитц! — Как и всегда, в общем-то, — хмыкнула Луна, тут же получая от отца обиженный до глубины души взгляд. Проигнорировав его, она предложила: — Сделай пучок и не еби себе мозги, всё не так плохо, как ты думаешь. — Я не могу пойти с пучком, сегодня среда. — Сделай хвост. — С хвостом я выгляжу, как сука. — Заплети косу. — ЗАПЛЕСТИ?! От резкого выкрика беса девочки и сидящий рядом с книгой в руках Столас подскочили на месте, направляя на него удивлённые взгляды. Блитц заинтересованно вилял хвостом, пялясь на Октавию и не собираясь извиняться за то, что напугал их. Впрочем, как и всегда: ему вообще редко было стыдно за собственные неадекватные поступки. Но осознав, что его никто не понял за страхом сдохнуть от инфаркта, он пояснил: — Я могу заплести. Вия хихикнула. — Ты? Нет, спасибо, мне ещё дороги мои волосы. Блитц насупился. — К твоему сведению, принцесса, у меня есть опыт. — И кого ты заплетал? Луну? — на восторженное «да!» и убийственный взгляд от гончьей она звонко рассмеялась. — Серьёзно? Это нелепо. Меня папа в последний раз заплетал лет семь назад. — Я знала, что только у меня такой ёбнутый отец. Несмотря на обидное замечание, Блитц расцвёл в улыбке. В конце концов, ёбнутым его зовут каждый день по сто подходов — а вот отцом раз в пятилетку! Столас заинтересованно включился в разговор. — Ты правда умеешь? — Блитц гордо кивнул, на что принц заухал в усмешке. — Я думал тебе такое не интересно! — Что, слишком брутален для того, чтобы быть мастером девчачьего стиля? Я многофункциональный, детка, не щёлкай клювом. Столас наклонил голову вбок и хитро сощурил все свои глазки. — Сколько ты заплатил ей, чтоб удержать на месте? — Ноль! Ей нравилось! — Нет, не нравилось, ты просто никак не мог отъебаться! — запротестовала Луна. — То, что я тогда не отреагировал на то, как радостно ты виляла хвостиком, не значит, что я не заметил, что тебе было приятно! Блять. Вот тут у неё резко кончились все аргументы. Ебучая физиология! Единственное хорошо: Блитц страдает от того же. Да настолько это ненавидит, что иногда в раздражении хватает хвост руками и орёт ему «ПРЕКРАТИ, ЕБУЧИЙ ОТРОСТОК». Обычно это ни к чему не приводило и не давало результатов, кроме разве что того, что теперь психолог пригодился бы не только Блитцу, но и в частности его хвосту. Может, потому он и не стал акцентировать внимание в тот раз. — Да… Эти отцы, которые не могут отъебаться с причёсочками… — прошептала совушка, закатывая глаза. Наверное, она планировала остаться неуслышанной. — Во-первых, подбирайте выражения, девочки. Который раз слышу от вас обилие обсценной лексики, — Столас прошёлся по ним строгим взглядом. Но быстро он смягчился, улыбаясь. — Во-вторых, это интересно, милая. Ты в целом была в детстве, как куколка, такая малютка с мягкими-мягкими пёрышками, которые очень приятно трогать. И тебе так шли эти причёски, ну просто чудо! — Конечно, интересно! Ебать, как интересно! — подхватил Блитц воодушевлённо, не получая от Столаса нагоняй за моментальный мат сразу после его замечания, лишь потому что они делили общее мнение на этот счёт. — Это ж целый ебучий квест! Берёшь прядку отсюда, прядку оттуда, материшься, плачешь, а потом у тебя всё получается — и вот перед тобой твоя красивая прекрасная милая дочурка с какой-то хитровыебанной косичкой! — Бегает вокруг, улыбается и всем хвастается «меня папа заплёл». — А если вообще изъебнуться, то можно взять ленточки какие-то, заколочки или… «Бантики!» — они закончили вместе, встретившись взглядами. Блитц смущённо-радостно хохотнул, как влюблённый придурок-подросток, и Луна с Вией переглянулись тоже по типу «ясно, что-то на отцовском». — Пойду с пучком. Блитц разочарованно промычал, но реакции это не вызвало совершенно никакой. Все привыкли. Не сманипулируешь. Только Столас медленно провёл пальцем по краю твёрдой шершавой обложки, вспоминая что-то, и протянул: — А у нас где-то есть гребешок с единорогом… Вия панически ухнула. — Папа, блять, зачем ты ему это сказал?! Глаза беса моментально загорелись азартом, хвост снова возбуждённо вильнул. Столас сделал вид, что вспомнил это абсолютно ненарочно, но плохо скрываемая ехидная улыбочка выдала его с потрохами. Они посмотрели друг на друга. Блитц оскалился в улыбке маньяка. — Столас. Держи её.