Разве что совсем чуть-чуть

Два дня спустя, когда она перебирает свитки, заходит слуга и сообщает, что ее хочет посетить Сенджуро. Это становится неожиданностью, но она соглашается. И сама поражается себе. — Госпожа, — Сенджуро все ещё чувствует себя неловко, поэтому выбирает более уважительное обращение. — Называй меня Хатори, мы ведь уже женаты. Он кивает и робко смотрит из-под полуопущенных ресниц, отливающих золотом. — Садись, — приглашающим жестом она подзывает к себе. Сенджуро проворно огибает слугу, стоящего рядом с его женой и ставит на стол шарики из рисового теста. Хатори вопросительно выгибает бровь. — Печенье? Он нерешительно кивает, уже коря себя за то, что вообще пришел, но жена берет один кусочек и протягивает слуге. — Он проверит мою еду, ты не против? Сенджуро не глуп, он знает, что Хатори могут отравить даже самые близкие люди, что уж говорить о нем. Но все же неприятное чувство оседает в груди. Ему не доверяют. Ему не рады. Вздор! Он только появился в ее жизни, поэтому приложит все усилия, чтобы стать для нее хорошим мужем. Он заслужит ее доверие! — Разумеется, Хатори-сан, — Сенджуро делает попытку улыбнуться, но выходит жалко. Каково же его удивление, когда он получает ее в ответ. Почти незаметную, но одобрительно-искреннюю. Так проходит несколько дней. Сенджуро готовит разнообразные вкусности для Хатори, а она улыбается. Неосознанно улыбается. Но однажды в ее голову закрадывается подозрение. Вдруг он специально так настойчиво добивается ее доверия? Что хочет взамен? И она спрашивает его за очередным перекусом: — Чего ты хочешь? Сенджуро непонимающе сводит брови к переносице, с беспокойством вглядываясь в её лицо. — Послушай, Сенджуро, — Хатори вздыхает, — нет ничего предосудительного в том, чтобы искать выгоду. Ты заботишься обо мне уже на протяжении недели, скажи, чего ты хочешь? Покровительства? Это не проблема для меня. Следует молчание, которое внезапно прерывается решительным запалом. — Я-я просто хотел… хотел позаботиться о вас. И ничего больше, Хатори-сан! Прошу, примите мою заботу! Хатори слабо кивает и обещает себе, что разберётся с этим позже. Когда-нибудь. Когда она наберёт достаточно тепла в свою коробку счастья.

***

Хоть они с матушкой и близки, та не уделяет ей того же внимания, что четвертой сестре и третьему брату. И если он ещё сносный сорванец с надеждами на будущее, то ее сестрёнка просто ходячее избалованное нечто. Это — одна из причин, почему Хатори наслаждается своей жизнью в отдельном поместье с мужем. Пошел уже второй месяц, как они живут вместе, и, кажется, стали понимать друг друга: когда Хатори одиноко, муж старается побыть рядом с ней, поддерживает ее, когда та устает от слишком долгой работы, готовит и убирает, словом, делает все, чтобы его оценили, приняли и полюбили. Хатори же старается эту заботу для начала понять, а затем по-своему одарить ответной привязанностью. Так вот, эту идиллию, достигнутую хрупким доверием, решает нарушить любимая дочь семьи Ямамото. Маленькая бестия всеми правдами и неправдами решает уговорить матушку уступить ее любопытству и показать новое поместье ее старшенькой сестры. От чего голова Хатори тихо горит алым пламенем. Когда эта избалованная девчушка влетает с возгласами и воплями на территорию Хатори, та запирается у себя в кабинете, приказывая слугам лишь следить, чтобы она никуда не угодила. И, с невероятным удовольствием, когда настает очередное затишье, разваливается прямо на полу, держа книгу стихов в руках. Сенджуро собирает лотосы для своей жены, когда видит десятилетнюю девочку, стоящую напротив и презрительно кривящую губки. — У моей сестры совсем нет вкуса! Таких уродцев набрала себе в слуги! Она бросает слова, явно намереваясь его задеть, и, неприятно осознавать, но они бьют больнее, чем Сенджуро мог представить. Его мать… никогда его не любила. Она считала своей ошибкой рождение своего сына. Порождением ее импульсивности и страсти. А люди не любят, когда им показывают на их же грех. Слуги всегда относились к нему с пренебрежением, и, хотя не трогали обычно, но каждый мог попробовать оскорбить его так заковыристо и унизительно, что все внутри стягивалось в узел. Особенно никому не нравились его светлые волосы, торчащие в самые разные стороны. И если во взрослом возрасте он уже умел убирать их в более пристойное состояние, то в детстве он был ходячим стогом сена. Из-за этого над ним смеялись. И поэтому сейчас ему так хочется… так хочется сказать это маленькой наглой выскочке, что он — супруг ее сестры, а не прислуга! И он уже заслуживает доверия, потому что не его не хочет видеть вторая госпожа, а именно ее! Но он лишь склоняет голову. Потому что не хочет позорить свою жену перед ее сестрой, ведь он и правда уродец, чего уж тут, он сможет вынести это, а Хатори — не должна терпеть насмешки. — Какой же ты все-таки жалкий, уродец, — произносит она и внезапно вскрикивает от боли. Раздается звук пощёчины. Хатори лежит на своем футоне, листая очередной художественный сборник стихов. Ей вдруг становится неспокойно. И она начинает догадываться, в чем дело. Слишком долгое затишье. Недолго думая, она вскакивает, взметая одеяло, и идёт на поиски несчастья. Маленькая бестия обнаруживается быстро. Вот только… рядом Сенджуро. И вид у него такой, словно кто-то причинил ему боль. Сильную боль. Не видя ничего за пеленой ярости, Хатори слетает с места, и, когда четвертая госпожа бросает свои последние ядовитые слова, разворачивает к себе и даёт с размаху сочную оплеуху. Секунду-две после вскрика все затихает. Хатори сама не понимает, как ей удалось выйти за рамки приличия, но это удивительно здорово. Сенджуро, постепенно осознавая, наполняется безграничным восхищением и теплой благодарностью к своей жене. И тут… начинается истерика. Хатори даже не даёт ей вздохнуть — дергает за руку и уводит прочь от пораженного ее поступком мужа. И когда дверь за ними закрывается, вторая дочь семьи Ямамото делает то, что никогда не делала — не убегает от проблем и высказывает всё, что думает о неподобающем поведении своей младшей сестры.

***

Мама недовольна таким поступком старшей дочери, но помалкивает, выслушивая, насколько неуважительно повела себя её младшенькая. — Ну полно, полно, Хатори. Такомэ же извинится, я права? Такомэ испуганно пятится за мамину спину и резко, на одном дыхании выпаливает: — Ты — мерзкая, как и твой уродец! Хатори пребывает в полнейшем шоке, пока мама отчитывает негодницу, а после в приступе злости встает из-за стола так, что подпрыгивают чашки, и, направляясь твердым шагом на улицу, хлопает дверью. Девушка внезапно понимает, что когда она увидела благодарность в глазах своего мужа, то она признала в нем человека, не сына убийцы, а личность, отдельную от предрассудков. Благодаря ему, больше она не будет бояться. Разве что совсем чуть-чуть.