Впервые

      С тех пор, как они заговорили об этом впервые, прошло много времени. Времени, которое они тратили на подготовку: моральную и физическую. Конечно, не каждый день их совместной жизни занимал вопрос сия действа, но в головах прочно засели мысли, периодически всплывающие и дающие пищу для размышлений.       Сону нужно было больше времени. И Ёнмин это понимал. Он не собирался торопить или настаивать на чём-либо, он не собирался заставлять своего парня принимать решение в определённые сроки.       Однажды, он поднял эту тему, чтобы успокоить его. Потому что иногда Сону выглядел встревоженным.       — Знаешь, я читал… всякие статьи, — они лежали на кровати и Ёнмин обнимал его, щекой прижимаясь к плечу. Казалось, это было идеальным положением, чтобы не смущать друг друга взглядами, и не важно, что они находились в нём уже пару часов, обсуждая всякие бредовые, но интригующие идеи, пока не наступила тишина, вдруг натолкнувшая на откровения. — Очень много статей.       — Я тоже, — признался Сону, почему-то сразу понявший, о чём речь. Он поднял свободную руку, чтобы почесать нос в своей привычной манере, прежде чем сказал: — Я, конечно, понимал, что не художественную литературу читаю, но поначалу прямолинейность используемых терминов сводила с ума.       — Меня до сих пор сводит, но как там говорят все, кому не лень? Что этого нельзя стесняться? В этом нет ничего стыдного и людям нужно использовать слова по назначению, иначе они инфантильные, незрелые и куча других подобных прилагательных.       — Тогда со всей своей незрелой колокольни я посылаю их в далёкое путешествие. Я прекрасно понимаю, зачем и для чего, но называть вещи подобным образом… Делай это, только если захочешь убить весь настрой.       — Я был готов к этому. У тебя слишком романтичная натура. Да и я не то, чтобы сторонник. Поэтому нам повезло и в этом доме никто никогда не услышит что-то вроде «Давай, вставь свой пииип по самые пииип».       — Ты только что сделал цензуру в реальном времени?       — Да.       — Спасибо, а то я уже был готов отрезать себе уши.       — Мой язык свернулся бы в трубочку, если бы я попытался не использовать её.       Ёнмин хмыкнул и прижался ближе. На какое-то время вновь воцарилась тишина, а потом Сону сказал:       — Насколько странно то, что во время чтения я… ну… представлял-       — Не странно. Нисколько не странно, — выдохнул с облегчением Ёнмин, осознавая, что они сходятся опытом даже в таком вопросе.       А потом они неловко рассмеялись, одновременно поняв, что оба уже представляли их первый раз.       Сердце Ёнмина забилось чаще. Да, они делали это, но насколько по-разному? Нравилось ли Сону то, что он представлял? И как сложно на самом деле перейти от воображения к реальности? Очень сложно, невероятно сложно. Но они уже движутся к этому в своём комфортном темпе.       — Ёнмин-а, — голос Сону стал тише, когда он разрушил молчание вновь. — Ты… прости, если я затягиваю. Иногда бывают такие подходящие моменты. Я думаю, что упустил уже много. Когда всё могло произойти. И мне немного стыдно перед тобой каждый раз. Что я лишаю тебя чего-то из-за своей трусости.       В груди Чхве начало расползаться отвратительное липкое чувство вины и несправедливости. Он вскочил с нагретого места, чтобы заглянуть в чужие глаза, и с запалом начал говорить:       — Думаешь, я сам готов? Да я ведь… мне ведь не только ради своего удовольствия это надо! Я о себе даже не думаю, если честно. И мне тоже страшно, так что пока я лишь читаю статьи и набираюсь знаний. Но последнее слово будет за тобой, Сону. Ни за что на свете я не разозлюсь на тебя по этому поводу. Хоть год, хоть сто лет – ты можешь взять столько времени, сколько потребуется. Ты можешь вообще не захотеть в конечном счёте, и я никогда не буду против! Сону, пойми, мне не секс с тобой нужен, мне ты нужен.       — Ладно, всё, я понял, хорошо! — Бэк замахал руками, призывая парня к молчанию, и положил руки на свои порозовевшие щёки. Несмотря на смущение, он был польщён. Он был влюблён в Чхве Ёнмина заново. — И чем я тебя такого заслужил?       — Такого мягкотелого? — Ёнмин плюхнулся обратно на кровать.       — Такого заботливого. Ты говоришь цитатами из моих книг!       — Чт… ты пишешь ещё и такие книги? — Чхве наигранно ужаснулся.       — Нет! — засмеялся Сону. — Я имею в виду, что это похоже на нечто из моего выдуманного сюжета. Но это абсолютно реально. Ты реальный. И самый лучший.       — Даже лучше литературных героев?       — Каждого из них. Клянусь.

***

      Сону долго думал над тем, как понять, что он готов. Потому что в статьях уже знал почти каждый абзац наперёд, в мыслях успел сотню раз прокрутить весь сюжет от начала и до конца, но ему казалось, что это совершенно ничего не значит.       Хотя бы потому, что как только он собирался пойти к Ёнмину и сказать об этом, у него дрожали пальцы.       «Трус»       Это было, словно поход к врачу. Он не должен был относиться к этому, как к казни! Почему хотелось отложить на подольше? Почему внутренности сжимались и хотелось убежать? Он ведь всё уже знает, он ведь ко всему уже готов, и он ведь собирается делать это с Ёнмином, а не абы кем!       Но всё равно было страшно.       В какой-то момент Сону решил, что не будет выбирать для этого определённый момент, а просто поплывёт по течению и согласится, когда они снова будут на грани. Так должно быть легче, так он должен быть раскрепощённее.       Однако, не тут-то было.       Они целовались – нет, это вовсе не было редким явлением – но сегодня, как бывало тоже, зашло чуть дальше.       Ёнмин прижал его к комоду, полному одежды, в их спальне. Поставил руки по бокам от него и о чём-то приглушённо говорил. Потом, они столкнулись губами, и никто из них не захотел прекращать. Медленные и несерьёзные поцелуи постепенно превратились в нечто более чувственное и ненасытное. Руки Ёнмина переместились на его талию и чуть сжали. Сону положил свои на его плечи.       Они могли бы целоваться вечность, но сегодня центр внимания Чхве немного сдвинулся. В какой-то момент парень перестал следить за своими руками, желающими исследовать Сону везде, начиная от рёбер и заканчивая бёдрами. Бэк был совершенно не против. Он сам ближе ластился, плавясь под чужими ладонями.       А потом Ёнмин начал целовать его шею, открытый участок плеча, и сжимать руки неосознанно сильнее, основательнее. Это было так горячо. Пока он не понял, что дальше уже с собой не справится. Он всегда делал это так – самостоятельно и непринуждённо. Чтобы у Сону даже мысли не возникло винить себя в чём-то.       Ёнмин сжал его кожу через ткань в последний раз и вернул руки на комод. Отстранился медленно и чмокнул Сону в нос.       Бэк подумал, что сейчас мог бы согласиться на продолжение, которого и сам безумно хотел. Он смотрел в глаза напротив решительно, с энтузиазмом, а потом представил, что это случится. Через минуту, именно сегодня, именно сейчас.       И сердце зашлось в быстром, неприятном стуке.       — Я вдруг захотел чай с лимоном, — сказал Ёнмин будничным тоном, словно только что не готов был разложить его прямо на этом комоде. — Пойду воду поставлю. И ты приходи, ладно? Не хочу один. Скучно.       Сону не отпускал его до последнего. Мысленно. А в реальности лишь провёл ладонями по его предплечью, пока не перестал доставать, и пока Ёнмин действительно не вышел из комнаты. Он оставил его одного специально. Им обоим нужно было немного времени.       А может, оно нужно было только Сону, который в неожиданной тишине и темноте пустым взглядом уставился в пол. Ёнмин и правда делал всё, чтобы он себя не винил, однако Сону прекрасно справлялся с самопожиранием и без внешних воздействий.       «Может, со мной что-то не так?»

***

      — Что ты только что спросил?       Йеджун – его друг со времён универа и главный советчик во всём, поперхнулся печеньем, которое безмятежно жевал ещё минуту назад.       — Боже, ты правда заставляешь меня повторять, — Сону сделал большой глоток кофе. — Я спросил, было ли у вас с Вонджуном.       — Мы встречаемся с первого курса, сам как думаешь?       Бэк никак не думал, но намёк понял и набрал в лёгкие кислорода для следующего вопроса.       — А как у вас это произошло? Я имею в виду, впервые, — Сону старался выглядеть спокойным, но чужой пристальный взгляд действовал на нервы. — Прекрати на меня так странно смотреть! Ты буквально единственный, у кого я могу поинтересоваться об этом.       — А ещё единственный, кто способен вытащить тебя из дома. Но нет, я ничего такого не делаю, я просто думаю. Всё-таки, давно это уже было. Тебе подробности нужны?       — Нет! Никаких подробностей, пожалуйста, — Сону оглянулся на других посетителей кафе. — Просто маленькая история о том, как вы к этому пришли. И через сколько.       — На первом свидании. Пешком.       — Йеджун!       — Что? Ну мы правда пытались дойти до кровати, пока целовались, и пару раз чуть не упали, но нам удалось, — Йеджун усмехнулся воспоминаниям об их неуклюжей влюблённости и подростковой страсти.       — Так просто?       — А что ещё нужно?       Сону поджал губы.       — Как ты ему доверился?       — Мне не нужно было. Я уже ему доверял на тот момент. И мы оба этого хотели, так что… почему бы и нет? Я не знаю, что тебе сказать? Мы просто почувствовали, что можем, и сделали, — Йеджун пожал плечами и некоторое время наблюдал за погрустневшем Сону, проводившим какие-то дебаты в своей голове. — А с чего ты вдруг… погоди-ка… Сону?       Чужой тон не предвещал ничего хорошего, и Бэк заранее отодвинулся от края стола.       — Только не говори мне, что у вас с Ёнмином...       — Хорошо, не буду.       — Сону!       — Ну что! — Бэк виновато опустил голову, разглядывая тёмную жидкость на дне своей чашки.       — Вы три года встречаетесь, — Сону угукнул. Йеджун почти закатил глаза. — До этого три года были влюблены.       — Это не считается, мы не знали, мало общались и всё было… сложным.       — Меня не волнует, я перечисляю факты. Вы шесть лет друг друга знаете. Вы живёте вместе, Сону. Вы спите на одной кровати каждый божий день, — иногда О чувствовал себя слишком взрослым по сравнению с вечно витающем в облаках Сону. Тот практически не изменился за всё время их дружбы, и это Йеджуна восхищало, а потом он понимал, что и сам тоже всегда был таким, как сейчас. — Девственные неудачники.       Сону поставил чашку на стол, упёрся руками в подбородок и всё ещё отказывался смотреть на него.       — И что теперь.       — Ничего, — неожиданно снисходительно сказал Йеджун и улыбнулся. Сону наконец-то поднял на него глаза. — В случае вас двоих – ничего. Если так подумать, то я удивлён, что ты говоришь об этом уже сейчас, а не через пару лет.       — Не надо делать из меня труса.       — Но ты трусишка. Всегда им был и продолжишь быть.       — Ладно, ты прав, — безнадёжно вздохнул Сону. — И что мне делать?       — Поговорить с ним?       — Мы уже говорили. Вообще-то, мы уже всё изучили, и я уже готов, — Бэк прочитал в глазах напротив закономерный вопрос и решил ответить на него сразу. — Но каждый раз, когда я думаю о том, чтобы сделать это, я не могу.       — Оу, так вот оно что, — Йеджун понятливо замычал. — Тебе страшно?       — Наверное.       — А что именно тебя пугает? Думаешь, больно будет?       — Не думаю.       — Того, что не получится? Что облажаешься?       — Ну… нет.       — Ёнмина?       — …       — Правда, что ли?       — Нет, — Сону помотал головой, нахмурившись. — Я не боюсь его, конечно же.       — На горизонте проблемы с доверием, — протянул О.       — Нет! Я знаю, что доверился бы ему, даже если бы он сказал, что собирается сделать всё без подготовки и необходимых вещей, понимаешь? Дело в другом.       Йеджун замолчал, включая режим психолога теперь по-настоящему и пытаясь вычислить проблему.       — Ты думаешь, что он передумает? Не захочет? Ему не понравится?       Сону удивлённо уставился на Йеджуна, когда тот внезапно и слишком точно описал его чувства, до которых он даже самостоятельно дойти не мог. В ответ О лишь расслабленно выдохнул.       — Хорошо, я тоже через это проходил.       — Правда?       — Да. Но как только я подумал об этом, то просто сказал Вонджуну, что, если он передумает, я ему врежу и мы расстанемся. Кстати, возможно, ему не понравилось, но страх оказался сильнее и вот мы до сих пор вместе.       Парни рассмеялись, и Сону стало значительно легче.       — Но я не могу поступить так же, хоть это и очень круто.       — Знаю, но тебе и не нужно.       Бэк непонимающе поднял брови, а Йеджун неопределённо повёл головой. Ёнмин и Сону были их общими с Вонджуном друзьями, в конце концов, они все учились в одном университете. И вполне логично, что с Ёнмином они тоже общаются. В большей степени Вонджун, но Ли из тех, кто делится всем со своим парнем.       А Йеджун из тех, кто хранит секреты. Как, например, все метания души Ёнмина несколькими неделями ранее. Его странные расспросы Вонджуна, его трепетные описания Сону и страх. Целая гора страха.       Вонджун не рассказал ему, чего так боялся Ёнмин, но глядя на Сону, Йеджун может догадаться сам. Наблюдая за ними всю учёбу, Йеджун знает ответ и так.       — Что? Ты ждёшь объяснений?       — Вообще-то, да.       — Извини, но их не будет. Просто… прими мнение со стороны: тебе точно не стоит переживать, когда дело касается Ёнмина. Кому угодно – да. Но не тебе.

***

      Домой Сону вернулся воодушевлённый. И уставший. Они поговорили с Йеджуном ещё немного, о прошлом, о том, как Бэку не стоило переживать с самого первого дня знакомства, с момента, как Ёнмин увидел его, потому что что-то в нём тогда навсегда изменилось. Потом сменили тему и много смеялись, жаловались на свои работы и жизнь в целом. Потом искали в ней плюсы. Потом заказали ещё по одной чашечке кофе.       Вечер был насыщенным. Они с Йеджуном видятся редко, но переписываются и созваниваются часто. Сону любит их дружбу, в которой так комфортно. Сону любит то, что сумел сохранить друзей с универа.       А ещё Сону любит Ёнмина.       Поэтому, когда он возвращается, то не закрывается в себе, чтобы восстановить социальную батарейку. Вместо этого он идёт в ванную, а потом в спальню. Ёнмин, ожидаемо, там, полусидит в кровати и сосредоточенно печатает что-то в телефоне. Сегодня – незапланированный выходной, который на самом деле обозначал, что Чхве будут дёргать каждые пять минут, звоня по дурацким и не очень поводам, чтобы выяснить какой-то рабочий момент.       Сону уходит вновь и возвращается уже с горячим чаем. Ставит на тумбочку, улыбается благодарному взгляду и перелезает через Ёнмина, чтобы лечь рядом и просто… смотреть.       Шесть лет с тех пор, как они впервые увидели друг друга? Хорошо, Сону может прибавить к ним ещё сотню, и с уверенностью сказать, что ничего не изменится.       Он продолжит любоваться им каждый день, каждую минуту и каждую секунду своей жизни, если предложат.       Ёнмин в домашней одежде, со своими блондинистыми, чуть взъерошенными волосами, очками на носу и спокойным выражением лица. Это не публичная маска, не тот Ёнмин, которого знают все остальные и каким он становится за порогом дома. Это настоящий, простой и родной Ёнмин, которого позволено видеть только Сону.       И Бэк готов впитать каждую его деталь. Иногда даже забывая моргать.       Через пару минут Ёнмин снимает очки, потирая переносицу, откладывает их в сторону, а затем поворачивает к нему голову, и то, что они встречаются, не имеет никакого значения, потому что Сону всегда трепетно получать от него внимание в такие моменты.       — Ты устал? — произносят они одновременно. Тихо смеются. Ёнмин блокирует свой телефон, протягивая руку, чтобы пропустить чужие тёмные пряди сквозь пальцы. Сону прикрывает на мгновение глаза.       — Я нет, ведь всего лишь гулял с другом. А ты?       — А я не должен был устать, у меня ведь выходной.       Но они оба чертовски устали и прекрасно понимают это, что вынуждает засмеяться вновь.       — Выкинь телефон в окно, — предлагает Сону.       — Мне бы очень хотелось, — вздыхает Ёнмин, сползая ниже. — Ты собираешься что-то делать сейчас? Я могу уйти в другую комнату, если мешаю.       — Моё единственное занятие на данный момент – это смотреть на тебя. Твой уход сделает его невозможным.       — Правда, что ли? — Чхве усмехается, начиная приглаживать волосы. — Тогда мне следует привести себя в порядок, а то выгляжу наверняка как пещерный человек, никогда не видевший белого света.       — А ну-ка, верни всё как было! — Сону подрывается с места, позабывший об усталости, и недовольно взлохмачивает светлые волосы. Возможно, немного переусердствуя, так что Ёнмин страдает, успешно отталкивая от себя его руку лишь с третьего раза. — Вот, другое дело!       Они смотрят друг на друга несколько секунд, а потом заливаются смехом, потому что Бэк увидел, что натворил, а Ёнмину и видеть не надо, чтобы знать.       — И это ты называешь укладкой? Давай покажу мастер класс!       Чхве нападает, Сону кричит и пытается сбежать, всё превращается в суматоху из одеяла, подушек и затерянного среди них телефона, который начинает трезвонить в самый неподходящий момент и Ёнмин уходит, проклиная всех своих коллег.       Сону возвращает всё на места, отпивает чай из чужой кружки и ложится на кровать, распластавшись на ней в форме звезды.       Взрослая жизнь отстой, думает он, в ней нельзя просто отключиться от внешнего мира, заставить всех молчать и не мешать. Слишком много забот, в которых слишком легко потеряться, забыть о простых вещах и перестать радоваться мелочам.       Но, с другой стороны, взрослая жизнь прекрасна. Такая, как у них. В своём доме и в любви. Сону мог бы закрыться в кабинете по возвращению домой и целую ночь писать книгу. Ёнмин мог отвлекаться от работы с помощью игр или фильмов, тоже, в полном одиночестве.       Но им не нравится такое одиночество. Не всегда. Иногда им хочется быть одинокими вместе, и тот факт, что им не надоедает общество друг друга, тот факт, что они всегда стремятся к нему и не относятся к этому как к обязательству… он делает всё значительно счастливее.       Ёнмин возвращается в комнату с улыбкой на лице, хотя ни о чём хорошем не разговаривал. Телефон выключен теперь наверняка, потому что Чхве надоело объяснять одни и те же вещи разным людям. Его рабочий день завершён. Он заползает на кровать на Сону, ждёт, когда тот откроет глаза и посмотрит на него, а потом даёт щелбан.       — Ауч, — морщится Бэк, но не шевелит ни единой конечностью. — За что?       — Маленькая замена мести, которую я не успел осуществить.       — А по-моему, ты просто захотел меня покалечить.       Ёнмин подыгрывает чужому драматизму, извиняется и целомудренно целует в лоб. Когда отстраняется, Сону лежит с вытянутыми в трубочку губами, ожидая ещё одного утешительного поцелуя, который незамедлительно получает и довольно улыбается.       Ёнмин смеётся. Сону думает, что они так много смеются вместе и что это так хорошо.       Бэк наконец-то перестаёт быть неподвижной статуей и поднимает руку, чтобы заправить выбившуюся прядь Ёнмину за ухо, которая тут же падает обратно. Его волосы так красиво обрамляют лицо, когда он вот так нависает над ним.       — То, как ты смотришь на меня – я никогда не пойму, за что.       — А разве нужны причины? Но не буду скрывать, ты очень красивый.       Ёнмин склоняется к его губам вновь. Целует нежно и несколько раз подряд. Он всегда был плох в словах благодарности. Не мог реагировать на комплименты со стороны Сону иначе, кроме как сбегать или впадать в ступор. Сейчас у него появилось больше возможностей, и все они направлены на действия. Молчаливая признательность, которую он передаёт так хорошо, что Сону не смог бы никогда описать.       Он притягивает его ближе, не желая пока прерывать контакт, и углубляет поцелуй. Ёнмин по-прежнему медлителен и размерен, так что Сону задумывается о его губах. Такие мягкие и в меру пухлые, такой правильной аккуратной формы. Вот иногда бывает, внешность обманчива, а здесь всё идеально и на вид, и на вкус.       Чхве двумя руками упирался в матрас, потому что изначально занял неудобное положение, а теперь боялся его поменять, чтобы не испортить момент. Так что у них были только руки Сону, которыми он обхватывал чужое лицо, а потом спустился ниже, к шее, стараясь не тянуть слишком на себя, но ощутимо касаться.       Плечи, грудная клетка, бока — Сону перемещался скорее на автомате, потому что вся его концентрация оставалась на губах. И сжимал он его кожу также неосознанно, но от этого было даже приятнее.       Ёнмин отстранился через пару минут, когда Бэк соединил ноги вместе, требовательно потянув его вниз, чтобы он разместился на них и не тратил силы. Чхве тут же нашел освободившимся ладоням применение.       Положил их на талию, внезапно коснувшись голой кожи и заметив, что футболка слегка задралась, долго не думая, прежде чем одну из рук запустить под неё, плавно и медленно, наблюдая, как она движется под тканью, всё выше и выше. Ёнмин просто гладил, не пытаясь раздеть, но грудная клетка Сону тяжело поднималась и опускалась, и это делало происходящее более влияющим на Чхве.       Его губы были красными совсем немного, и Ёнмин почему-то задумался о том, как они могли выглядеть, если бы он был настойчивее. Если бы он кусал их.       Ёнмин видел Сону без верха (без одежды в принципе) много раз, но он не может отрицать красоту чужого тела. Не может не начинать смотреть на него иначе в подобные моменты.       Он обнимал его тысячу раз, он знает каждый изгиб и рёбра пересчитал своими пальцами многократно. Но это всё немного не то. Ёнмину хотелось бы исследовать заново, но иным способом. И при других обстоятельствах. Например, как сейчас.       Ёнмин вздыхает, переставая пялиться, и думает, что оплошал. Позволил мыслям уплыть не в том направлении снова, и кажется, ещё немного, и это станет заметно.       Он так хотел завершить сегодняшний день на приятной ноте, но придётся отказаться от столь желанной тактильности. Что ж, сам виноват.       Ёнмин заглядывает в глаза Сону, и тот будто мысли его читает. Но, помимо этого, о чём-то размышляет сам. Сердце под ладонью Чхве усиленно качает кровь.       «Не волнуйся. Я никогда тебя не заставлю»       Ёнмину пора уходить. Но на этот раз Сону действительно останавливает его. Тянет к себе, Ёнмин сопротивляется, потому что уже на грани, но в конце концов сдаётся. Бэк целует его, и это быстро перетекает во что-то чувственное.       Невозможно не отвечать, и с каждой секундой всё сложнее сдерживать волны тепла, устремляющиеся в низ живота. Ёнмин вытаскивает руку из-под его футболки, осторожно кладёт её сверху, пытается минимизировать влияющие факторы, но всё тщетно, потому что Сону использует зубы, мимолётно цепляя ими нижнюю губу.       Это словно проверка на прочность. Которую Ёнмин с треском провалил.       Конечно, то, что он возбудился, ещё ничего не значит, ведь это не делает из него неконтролируемого зверя с работающими инстинктами и неработающей головой. Но обычно Чхве никогда не допускал подобного, потому что Сону заметит/поймёт/почувствует, и обязательно возложит на себя ответственность.       Да, он определённо ответственен за то, что творит с его организмом, но… но всё же-       Ёнмин издаёт звук. Не стон, скорее одобрение или наслаждение, однако это всё ещё звук. Он сходит с ума. Он убирает руки с чужого тела. Он целует в последний раз и заставляет себя остановиться.       Сону сбивчиво дышит так близко от него – Ёнмин старается не распалять себя мыслями об этом. Сону, оказывается, держит его за футболку, сжимая её в своих кулаках. Ёнмин не станет вырываться, но прошу, пощади.       — Ёнмин-а, — запыхавшийся, но такой виноватый голос. — Мы можем, пожалуйста, продолжить ещё немного? Потому что я хочу… но я… не уверен. Прости.       — Всё в порядке, — Чхве забывает о собственных запретах и касается Сону тут же, поглаживая бока. — В любой момент можно прекратить. Просто посмотрим, что из этого выйдет, ага?       Бэк кивает, Ёнмин от переизбытка нежности дарит ему ещё один невинный поцелуй, а потом его мысли разбегаются от количества открытых возможностей.       Он действительно может это сделать. Исследовать Сону заново. Иначе. Своими губами.       Мягкие щёки, совсем нетронутая шея, бархатная кожа медового цвета. Ёнмин чересчур осторожен поначалу, потому что хочет оставить всё, как есть. А потом он пробует её, проходится языком, и идея насладиться становится не такой уж плохой.       Сону не знает, куда девать руки, не знает, как поучаствовать в этом, но его особенные выдохи уже всё, что нужно.       Ёнмин вдохновляется и упивается тем, что влияет на Сону, что его поцелуи на самом деле приятные и что он первый, кто оставляет их. Единственный, кому позволено.       Сону плавится и утопает в чужих ласках, в осознании, что Ёнмину хочется целовать его, трогать, слышать. Что он для Ёнмина первый и единственный желанный.       Футболка постепенно поднимается с каждым неосторожным движением рук Чхве. Теперь он не старается оставить всё безобидным, он сжимает, давит на кожу пальцами, обвивает спину руками.       Ключицы такие манящие, наверное, на них осталось больше всего отметин. Сону не уверен, лишь ориентируется по ощущениям. Хотя если верить им, то Ёнмин повсюду. И его всё равно мало.       Эта мысль пульсирует, мигает ярко перед закрытыми глазами, не даёт о себе забыть, не даёт сделать вид, что её не существует.       Ёнмин нетерпеливо ёрзает на нём, и мычит, когда трение выходит чересчур приятным. В его пальцах края футболки, что уже у груди. Сону позволяет её снять. Ёнмин отодвигается на его ногах дальше, чтобы избежать соблазна создать трение вновь, и целует в солнечное сплетение, рёбра, живот.       — Я готов.       Ёнмин пальцами тоже по животу проходится, считая слегка выраженные кубики пресса, а потом губами, оставляя невесомые совсем- стоп, что?       Он замирает. Несколько мгновений пережидает, а потом поднимается обратно, к Сону, на уровень его глаз. Тот смотрит на него открыто, уязвимо, и повторяет ещё тише прежнего:       — Я готов.       Сердце Ёнмина ухает вниз.       — Хорошо… хорошо, — он смотрит на свои ладони, и вдруг становится неловким в каждом действии. Выпрямляется, мечется взглядом по кровати и по Сону, пытаясь вспомнить правильный порядок. Это ощущается так, словно он никогда не читал никаких статей. — Должны ли мы закрыть дверь?       — Но мы ведь живём одни, — Сону сбит с толку, однако взгляд на выход из комнаты кидает.       — Да, точно... — Ёнмин чувствует себя глупцом. Неудачником. Ему стыдно смотреть в чужие глаза, но он всё равно смотрит, даже с ожиданием худшего.       Они тёмные-тёмные, глубокие и безумно красивые. Честные такие и искренние. Ёнмин всегда в них ответы находил и успокоение. Сейчас тоже.       Потому что Сону не собирается смеяться. Он расслабленно выдыхает и откидывается на подушки.       — Если бы я знал, что всё так будет, — говорит он. — То согласился бы уже в самый первый день.       Ёнмин издаёт удивлённый смешок, а Сону может думать только о том, какой он очаровательный. Чхве тоже боится, он не врал, чтобы утешить Сону, и они растеряны вдвоём, вместе, и это делает всё значительно легче.       Бэк снова смотрит на дверь.       — Знаешь, я передумал, давай всё-таки закроем.       Ёнмин спешит отгородить их от мира, Сону садится, кусая нервно губы и пытаясь ровнее дышать. Чхве возвращается, располагается напротив, и несколько долгих секунд задумчиво рассматривает.       Собирается с духом. Внезапность чужой готовности наконец отпускает, и Ёнмин потихоньку возвращает способность думать.       — И так, это очевидно, но я должен быть уверен, что ты понимаешь, — Чхве берёт его руку в свою, потому что иначе это похоже на собеседование. — В любой момент, абсолютно любой – ты можешь меня остановить.       — Да, я знаю.       — Не терпи, общайся со мной, пожалуйста. Не думай о том, что меня может обидеть. Не может, Сону. Если страшно, или больно, или ты просто передумал, скажи сразу, — Ёнмин тревожно глядит на него. Бэк кивает. — Нет, пообещай мне, Сону.       — Обещаю, — тут же отзывается он, застигнутый подобным волнением врасплох.       Ёнмин действительно переживал за него больше, чем за себя. Он так боялся испортить не их первый опыт, а опыт Сону. Сделать больно, неприятно, неловко. Его ужасала мысль о том, что Сону будет плохо, и что он запомнит это событие в тусклых тонах.       Сону понял, что доверяет ему безоговорочно.       — Хорошо. Так, что там дальше после импровизированной лекции идёт?       Они напряжённо рассмеялись, и Сону придвинулся к нему для короткого поцелуя. Что ж, это всё ещё был Ёнмин прямо перед ним. Тот самый, которого шесть лет знает, и в которого упал всем сердцем.       Тот самый, который не спешил действовать до последнего, словно давая Сону все шансы отказаться, пока не поздно. Или пытаясь понять, точно ли он готов.       Сону подцепил его футболку и неторопливо снял. Прислонился губами к плечу, ключице, шее. В отличие от Чхве, он не оставлял никаких засосов, вместо этого он дразнился – проводил по коже языком, слегка оттягивал её зубами, но недостаточно, чтобы она покраснела. Он успокаивал нервы. И свои, и его.       Но первые вернулись, как только Ёнмин положил руки на его икры, призывая расцепить их. Когда взял его за талию, подался вперёд и опустил на кровать.       Когда посмотрел в глаза, впервые так интимно, и потянулся за одной из подушек.       Сердце Сону снова стучало, но теперь не от болезненной тревоги, а от волнения. Куда без него? В случае Сону, никуда.       Прохладная и мягкая подушка под поясницей немного отрезвляла, но в то же время обухом по голове била мыслями о том, чему это предшествует и что они собираются сделать.       Например, избавиться от одежды полностью. Например, открыть нижний ящик прикроватной тумбочки.       Они покупали их вместе. Как два истукана стояли перед стеллажом со всеми видами защиты, и не знали, что делать.       У Ёнмина глаза разбегались, но не от желания попробовать всё, а от совершенной неподготовленности к такому количеству товара. Теперь он просто не понимал, что должен взять. Куда должен смотреть? И что подойдёт лучше для первого опыта?       А потом вдруг в его поле зрения появилась рука Сону, ещё недавно такого же ошарашенного и смущённого. Она тянулась к определённому месту на полке, чтобы схватить с неё определённый товар.       Ёнмин следил за тем, как Сону плавно и неспеша берёт маленькую упаковку, и как также плавно и неспеша отдаёт её ему. Чхве принял вещь так осторожно, будто она была хрустальной или отравленной. И когда прочитал на ней основные характеристики, туго сглотнул.       «Ультра… тонкие?»       В самой вещи не было ничего особенного, более того, она была одной из самых простых здесь. Но в том, что её выбрал Сону… Сону, который согласился быть принимающей стороной, и который, стоя здесь, решил, что готов к самым ярким ощущениям — в этом определённо было что-то.       Что-то, заставляющее Ёнмина чувствовать жар и тепло даже сейчас, через несколько месяцев, когда упаковка во второй раз оказывается в его руках.       А вместе с ней, баночка лубриканта на водной основе, потому что остальные оказались менее привлекательными. Силиконовый, например, тяжело смывается с постельного белья, масляный — с кожи. Была ещё куча других с охлаждающим, нагревающим и прочими эффектами, но у Ёнмина чуть не взорвался мозг, а Сону раздражённо выдохнул, сказав, что они не есть их собираются и лучше взять нечто простое, но точно безопасное.       И так, в руках Ёнмина две бомбы. По крайней мере, именно так он выглядит со стороны.       Сону хмыкает, поднимаясь, чтобы помочь с выбором.       — Думаю, сначала вот это, — он забирает презервативы, достаёт один, с горем по полам справляется с упаковкой, а потом поднимает взгляд. — Могу я..?       Ёнмин растерянно кивает, это делает Сону смелее и спокойнее. Он запоздало понимает, что именно этот аспект никогда и нигде не уточнял, но решает, что будет действовать по интуиции. Находит правильную сторону, чересчур невесомо раскатывает по всей длине. Ловит чужую реакцию и поддаётся соблазну провести по ней снова, но уже просто так, своей рукой, неплотно обхватив.       — Как это ощущается?       Ёнмин тяжело выдохнул.       — Тонко... — он взял передышку вновь, потому что движения чужой руки продолжались. — Ультратонко, — отчаянно добавил, но посмеялся из них двоих лишь Сону, потому что Ёнмин, очевидно, переживал не самые беззаботные времена. — Ох, господи...       — Приятно?       Иногда можно было подумать, что Сону издевается, но потом Ёнмин смотрел на него и понимал, что он реально издевается. Совершенно невинно и искренне уничтожает Чхве. Правда, обычно не в таком плане.       Ёнмин взялся за его запястье, позволил сладким мгновениям продлиться ещё совсем немного, а после убрал от себя и вернул их в положение, где Сону лежит на подушке, а он сидит между его ног.       — Приятно. И тебе тоже будет приятно, — он подобрал выпавший из руки лубрикант, быстро выдавил себе на пальцы, чтобы не успеть засомневаться, и растёр между ними, задумываясь о текстуре и количестве. Выдавил ещё немного.       Сону наблюдал за сосредоточенным Ёнмином, за тем, как он думает, и думает, и думает. Миллион аналитических мыслей в секунду — вот такой он всегда был. И при этом не мог разгадать свою и чужую влюблённость так долго.       Сону очарован этой его чертой. И многими другими чертами тоже.       — Она холодная, потерпи немного, ладно? — говорит наконец Ёнмин и приближается.       Касается подушечкой пальца, и чувствует, как Сону тут же напрягается. С непривычки, от холода, от страха. Ёнмин теорию знает, он заучил её, как для подготовки к экзамену, поэтому начинает легко массировать вокруг, ведь нервные окончания есть даже тут.       — Расслабься, Сону-я.       Сону вздыхает и правда старается.       — Только не молчи, если что, помнишь?       Бэк кивает. Ёнмин с подозрением вглядывается в его лицо.       — Так, что там такое в твоей голове, м?       — Ну... — Сону сомневается, что хочет озвучивать эти мысли. Ему кажется, он должен избавиться от них самостоятельно и как можно быстрее, но знает, что Ёнмина это заденет сильнее, нежели отказ от процесса, так что собирается и произносит на одном дыхании: — Тебе же не противно?       Ёнмин замирает, каким-то чересчур серьёзным становясь. Хмурится секунду, и Сону почти слышит, как он возмущённо говорит: "Откуда ты вообще это взял?". Но Ёнмин молчит, вместо этого склоняясь к его коленке и мягко целуя. Свободной рукой проводит по внутренней части бедра, успокаивающе сжимая.       — Нет, — парень качает головой. — Никогда.       Сону становится легче дышать. Ёнмин поглаживаниями добирается до живота.       — Не думай о моей левой руке.       — Легко сказать, — шокировано усмехается Бэк.       — Хорошо, тогда по-другому. Ты можешь думать о моей левой руке, но сосредоточиться должен на правой, — Ёнмин вырисовывает незамысловатые узоры одними только ногтями. — На моих касаниях. Ты чувствуешь их?       Конечно, Сону чувствует. Невидимые линии, проводимые по животу, щекочущие, движущиеся хаотично, но с каким-то определённым планом. Исчезающие и появляющиеся, бросающие вызов разгадать маршрут, как будто за этим последует награда.       Ёнмин ведёт по рёбрам, потом всей ладонью оглаживает изгиб талии, обманывая, заставляя подумать, что теперь последуют такие касания: плотные, всеобъемлющие, тёплые. По грудной клетке, через ключицы, почти добираясь до шеи, но вдруг исчезая.       Сону ждёт, пытаясь угадать следующую цель ёнминовой руки. Но ему не удаётся.       Потому что он не может думать, когда подушечки слегка касаются соска. Несколько раз. А потом вдруг сжимают, и одновременно с этим Сону чувствует, как первый палец Чхве доходит до конца.       Слух Ёнмина ловит несдержанный звук. Удивление вперемешку с наслаждением, которое Сону быстро обрывает, бросая взгляд на виновника. Тот смотрит на него слишком внимательно. Слишком смущающе.       Начинает двигать пальцем внутри, убирая все отвлекающие факторы, заставляя Сону ощущать только это. Специально. Ему нужно убедиться в том, что он делает всё правильно.       — Как ты? Не больно? Не сухо?       Бэк прислушивается к организму, рассматривая потолок.       — Это... странно. Некомфортно и непривычно, но совсем не больно. Всё в порядке.       — Хорошо, — говорит Ёнмин и внезапно добавляет, потому что не может держать всю обдумываемую информацию в себе, ему невыносимо нужно поделиться хоть чем-то: — Должен признаться, это легче, чем я думал. Ну, в смысле, как только ты полностью расслабился...       Ёнмин продолжает смотреть на Сону, и когда тот замечает, внезапно краснеет, словно его поймали на чём-то постыдном.       — Нет, а чего ты ожидал? — Бэк звучит так обвиняюще, что Ёнмину хочется извиниться, но он понятия не имеет, за что. — Я имею в виду, естественно, я должен был попробовать! Чтобы подготовиться и знать, что да как.       Чхве требуется несколько секунд, чтобы осознать, и покраснеть тоже, потому что он до этого даже не догадался, а теперь знает, и это явно ударило по нему сильнее, чем должно было.       — Раз уж так... — хрипит он, медленно добавляя второй палец. — Направь меня? Куда мне следует-       — Не знаю, — Бэк ненавидел то, что воспоминания сами врезались ему в мозг, посылая яркие картинки прошлого. — Я... не знаю, прости.       — За что? — Ёнмин возвращает вторую руку на его грудную клетку. Пальцы — на сосок, потому что он не мог не. Реакция Сону была прекрасна и мимолётна, Чхве должен был изучить её подольше. — Ты до сих пор не знаешь, какого это, и я увижу твои первые эмоции. Мне нравится.       Сону, может, и хотел ответить, но быстро отказался от этой затеи, потому что Ёнмин сжимал и оттягивал, но умело держался на грани с болью, а ещё он двигался внутри него, и это было очень много, чересчур хорошо, рискованно и чувствительно.       Нет. Чересчур стало тогда, когда Ёнмин перестал избегать своих знаний, согнул немного пальцы, проходясь по тому же самому месту, но как-то иначе, и попадая.       Сону не знал, что это будет так. Он думал, что в статьях гиперболизируют, что наслаждение в итоге всё равно получает лишь одна из сторон, и то что нужно будет лишь потерпеть, однако...       Однако его мышцы внезапно сократились, как будто нервы это оголённые провода, и Сону слегка выгнулся в спине, совершенно неподготовленный к подобным ощущениям.       Ёнмин бездумно повторил своё действие, и во второй раз это было ещё приятнее. С чужих губ сорвался такой красивый стон, Сону запрокинул голову и сжал в руках простыню.       Чхве решил, что хочет впитать в себя этот вид без остатка. А Сону не мог даже слова в протест сказать, потому что задыхался и краснел от собственных звуков.       Ёнмин такого Сону ещё не видел. И сейчас был немного жаден до всего. Он раздумывал о том, что упустил так много времени и возможностей, а потом о том, что у него всё это время и возможности на самом деле впереди. Порозовевшие щёки от смущения и возбуждения, которые Бэк попытался спрятать лишь в первые несколько секунд, а потом убрал руку от лица. Сам, без просьбы. Потому что перед ним был Ёнмин. Потому что он знал Ёнмина так хорошо и доверял ему.       Потому что он уничтожал его снова. Немного спавшее от сосредоточенности на растяжке напряжение вернулось, и Ёнмин захотел прикоснуться к себе, но почему-то не стал этого делать.       На трёх пальцах терпение Сону дало о себе знать.       — Ёнмин-а, погоди... — Чхве тут же замер. В какой-нибудь другой ситуации Сону расценил бы это, как пытку. Он загнанно вздохнул. — Будет... очень неловко, если всё закончится на твоих пальцах.       Ёнмин ехидно улыбнулся, поняв, о чём пытается сказать Бэк.       — Ты не представляешь, насколько сильно это заставит меня гордиться собой. Ничего неловкого. Одни плюсы.       Сону выдохнул.       — Невыносимый.       — Ладно, если серьёзно, то может, даже к лучшему остановиться на пальцах в этот раз? Может, тебе будет легче дойти до этого поэтапно?       — Не предлагай мне альтернатив, пожалуйста. Я могу согласиться на них из-за страха. Но пока что я правда чувствую, что… готов сделать всё сразу.       Ёнмин не спорит. Если честно, он сейчас вообще готов под дудку чужую плясать, выполняя команды, пусть даже каждое действие ему подсказывают, лишь бы Сону приятно было точно.       Потому что ему самому в любом случае будет приятно. Смотреть на Бэка, на то, что с ним творит одна только стимуляция пальцами, уже приятно.       Ёнмин заканчивает на четырёх пальцах, больше не затрагивая простату. Выдавливает добротное количество лубриканта, чтобы распределить его поверх презерватива, и внезапно начинает нервничать сам.       — Ты в порядке, Сону-я, точно? — интересуется он в последний раз, и Бэк волнительно разглядывает его. Хмыкает, но тут же вдыхает, когда Ёнмин прижимается к нему головкой.       — А ты? — говорит он наконец, игнорируя быстрое сердцебиение. — Не выглядишь готовым, Ёнмин-а.       — Я не знаю, просто, молюсь богам, чтобы тебе не было больно. Каким богам? Наверное, разврата.       Сону прыскает от смеха, хоть сейчас и совсем неподходящее время. Но комментарии Ёнмина такие честные и комичные, что он не может сдержаться. Откидывается назад, расслабляется максимально, и раздвигает ноги чуть шире.       — Мне не будет больно. Всё хорошо, сделай это.       И Чхве делает. Надавливает сильнее и входит даже не на половину. Нависает над Сону и пытается совладать со всеми возникшими ощущениями.       Сону вспоминает, что Ёнмин, вообще-то, тоже девственник, и что, хоть он и сверху, для него это тоже впервые. Кладёт руки ему на плечи, сжимает и поглаживает кожу большими пальцами.       Внутри Сону жарко и тесно. Его стенки обволакивают и давят, и Чхве надеется, что не умрёт от первого же движения. Что в принципе не умрёт сегодня, хотя, это была бы вполне логичная смерть.       Он доходит почти до конца с чужого позволения, и пережидает некоторое время, тяжело дыша. Вдруг понимает, что пялится на кровать сбоку от чужой головы, слишком сконцентрированный на том, что происходит внизу. Переводит взгляд, чтобы найти глаза Бэка. И у Сону перехватывает дыхание.       Их зрительный контакт происходил так часто. Ежедневно. Но иногда, на протяжении всей истории, случались такие взгляды, которые значили нечто, чуть большее, чем любовь. Чем что-либо.       Когда они увидели друг друга впервые. Или решили признаться, возможно, одновременно. За секунду до первого поцелуя. Сразу после него.       Сону может вспомнить каждый такой момент, хотя никуда их не записывал. А ещё он уверен, что для Ёнмина они тоже особенные. Даже если он не думает об этом также, он точно ощущает.       — Ты можешь продолжать.       Чхве кратко угукает, но перед этим опускается и целует его. Молчаливая признательность, снова. Ёнмин часто говорит о том, что не понимает, чем заслуживает те или иные вещи, но на самом деле это Сону тот, кто в недоумении. Откуда у него столько благодарности за, казалось бы, мелочи? Сейчас, например, Ёнмин пытается сказать спасибо за то, что Сону доверился ему.       Но разве это настолько удивительно? Разве не Сону должен благодарить его? За то, что дождался, за то, что был таким терпеливым, за то, что заботится о нём настолько сильно, за то, что осторожен и внимателен. Всегда.       — Прекрати, иначе моё сердце разорвётся и я начну плакать, — бормочет Сону. Ёнмин прижимается к его губам в последний раз и всё-таки отстраняется.       — Разрешаю плакать только от наслаждения сегодня, — шепчет он, а потом, на пробу, двигается. Просто немного отодвигается и возвращается, и это оказывается очень приятным. Чхве зажмуривается и выдыхает. — Но это я себя, конечно, переоцениваю.       Сону отвечает не сразу, пытаясь собрать мысли по крупицам, которые из головы выбил первый же безобидный толчок.       — Верь в себя, — ехидничать не так уж легко, пока внутрь тебя медленно вторгаются, но Сону знает, что дальше – вообще не лучше, поэтому говорит, пока имеет данную возможность. — Если ты можешь довести меня до слёз своими поцелуями, то и другим способом сможешь.       — Конечно, смогу. Я и не пытался сказать, что безнадёжен. Однажды я... — Ёнмин начинает двигаться смелее по мере того, как чувствует расслабление, и его концентрация всё время норовит ускользнуть. Хочется ускориться, но одновременно с этим замедлиться, потому что это так хорошо, подождите, дайте осознать. — Однажды, я сделаю с тобой много вещей.       Сону меньше всего ожидает подобной реплики, тем более таким, уверенным и хриплым от наслаждения голосом, поэтому она действует на него так сильно. Он несдержанно стонет, а потом Чхве опускает бёдра и толкается прямо в его простату, и он стонет ещё раз, громче.       Ёнмин сдаётся, опускаясь на локти и утыкаясь носом в изгиб его шеи, чтобы также отчаянно промычать. Эти восхитительные звуки, которые срываются с губ Сону впервые, приближают Чхве к пику. Но он так сильно хочет услышать их снова, ещё и ещё, разной громкости, длины, значения.       Так что он продолжает, в умеренном темпе, хаотично целуя исписанную красным кожу. Бэк цепляется за его спину в районе лопаток, давя пальцами в особенно острые мгновения. В какой-то момент поднимая несмело ноги, чтобы обвить ими Ёнмина и вдруг контакт становится максимально близким из возможных.       Сону вновь задыхается, и где-то между строк Ёнмин слышит собственное имя, ещё никогда не звучавшее подобным образом. Он двигается резче запланированного, но вместо недовольства, слышит своё имя вновь.       И это становится миссией, чтобы сойти с ума.       Когда простых толчков недостаточно, он кусает его плечо, не понимая, откуда у самого столько выдержки и каким образом он продолжается держаться.       Наверное, ждёт того момента, когда Сону просовывает ладонь между ними, и Ёнмин возвращается с локтей на руки, чтобы тому было удобнее. Когда обхватывает свою возбуждённую плоть и начинает двигать рукой в такт толчкам. Потом быстрее.       У Сону закрыты глаза, челка прилипает ко лбу и он явно в отчаянии. Тихо вздыхает, голову запрокидывает, вид на шею открывая, и губу иногда кусает, пытаясь предотвратить очередной звук.       Ёнмин восхищён.       — Сону-я, — зовёт он, и Бэк тут же кончает.       Себе в руку и на живот, звёзды в глазах ловя от переизбытка чувств. Его мышцы сокращаются, итак тугие стенки сжимаются вокруг Ёнмина, и одного только этого давления – а ещё осознания, что Сону только что кончил под ним – хватает, чтобы Чхве излился в презерватив, делая ещё парочку финальных толчков и замирая.       Его руки дрожат, но он старается не упасть на Сону сверху, обессиленный, и не пролежать так ближайшую вечность.       Он прижимается губами к его плечу, а потом осторожно выходит и ложится рядом. Они оба тяжело дышат и молчат, переживая, наверное, самые яркие оргазмы из всех, что успели случиться в их неловкой влюблённой жизни.       Сону думает о том, что Йеджун и Вонджун сумасшедшие, раз решились на такое после первого свидания. О том, что доволен тем, как это случилось у них с Ёнмином. Да, для большинства секс не имеет особо значения, являясь частью будней, частью получения удовольствия от любви и страсти, но... Сону бы не смог относиться к этому так же, наверное, никогда. И ему невероятно повезло с Ёнмином, который сделал для него всё трепетным и особенным, именно таким, как нужно.       Сону думает о постельном белье, которое нужно отправить в стирку, об остывшем чае на тумбочке, о выключенном телефоне Ёнмина, о самом Ёнмине, в конце концов.       Сону думает о многих вещах, но на самом деле они не имеют совершенно никакого значения. На самом деле, он не хочет сдвигаться с места. Чтобы следующая минута наступала. Чтобы время вообще шло.       Он хочет лежать на этой мягкой кровати, исцелованный и излюбленный, слушать постепенно выравнивающееся дыхание Ёнмина под боком и любить его.       Да, пожалуй, это всё, что нужно.