A star among the twilight

Рано или поздно человек привыкает к одиночеству. По правде, это даже в некоторой степени удобно. Никаких лишних ограничений, никаких упреков, никаких обид, ничего лишнего. Отношения слишком обременительны, но, что гораздо важнее, боль от утраты не унять даже неминуемому потоку времени. Дилюк способен на любовь, вот только ему это не нужно. По крайней мере, так он считал с тех пор, как лишился всего, что казалось ему значимым и драгоценным. Если у тебя нет ничего, что бы ты страшился потерять, то твои ноги не тяготит якорь, лишающий свободы. Даже самому Дилюку кажется, что такие взгляды весьма черствы, но это те убеждения, которых он должен придерживаться, чтобы больше не знать горечи разочарования и потери. Одиночество может быть удушающе темным, но, стоит нанести пару даже самых небрежных мазков ярких красок, как боль от его острых когтей, впивающихся в горло, постепенно утихает. Даже если эти мазки имеют омерзительный алый оттенок. Дилюк помнит, словно это было вчера, как месяц назад ему на глаза попалась неказистая лавочка с фруктами, почему-то все еще не закрывшаяся в сумерках, сгущающихся над окрестностями Мондштадта, когда он возвращался обратно на винокурню. Словно сами земли Свободы умолкли лишь для того, чтобы тихий, манящий голос девушки, сидевшей в палатке, донесся до ушей проходящего мимо уставшего путника. Девушка, совсем одна, но вовсе не выглядящая одинокой, мечтательно вглядывалась вдаль, ища тусклые проблески звезд среди надвигающихся туч. Мужчина сам не заметил, как его взгляд приковался к чему-то столь же прекрасному, что видят твои глаза. Завораживающая в своей простоте, яркая и чарующая, точно те самые звезды, чей свет отражается на твоей фарфоровой коже. Дилюк смотрел на тебя. И его взгляд не отрывался от твоего очаровательного лица даже тогда, когда ты повернулась к нему, с удивительным спокойствием скользя любопытными глазами по его высокой фигуре. Неужели тебе ничуть не было страшно или хотя бы тревожно встретить темным вечером одинокого мужчину, когда вокруг больше ни души? Дилюк до сих пор задается этим вопросом, но тогда так и не решился озвучить его вслух, ведь от легкой улыбки, коснувшейся твоих сахарных губ, на его языке могли вертеться лишь слова восхищения. Но он умолчал и их, коротко кивнув тебе в ответ, прежде чем развернуться и продолжить свой путь до дома другой дорогой. Это странное чувство, что зародилось в груди Дилюка при взгляде на тебя, попросту застало его врасплох. Он еще не был готов заговорить с тобой, но надеялся на то, что встретит тебя снова. Что случилось даже не раз, хотя, сложно назвать эти встречи случайными. По началу Дилюк отрицал тот факт, что ноги сами несли его по направлению к месту, где расположена твоя лавочка с фруктами, но потом просто смирился. Ваш первый разговор был довольно коротким и весьма неловким для Дилюка, ведь на этот раз вы встретились уже днем и поблизости были другие люди. А ты была все такой же спокойной и приветливой, не подавая виду, что встречалась с ним раньше, но по твоей хитрой ухмылке, когда ты впервые отдавала ему пакет с яблоками, Дилюк понял, что ты как минимум догадывалась, что тем вечером здесь был именно он. Дилюк весьма равнодушен к яблокам, но… Как вышло так, что в какой-то момент винокурня стала буквально забита этим фруктом настолько, что даже Аделинда не смогла более оставаться в стороне, предложив приготовить яблочный пирог хотя бы из части из них? Дилюк не имеет ни малейшего понятия. По крайней мере, так он отмахивается от самого себя, когда при виде этого яблочного безумия это пугающее тепло снова начинает щемить в груди. И сегодня он снова здесь. Снова видит тебя, в одиночестве читающую книгу, расслаблено закинувшую ногу на ногу, в надвигающихся сумерках. Почти так же, как в тот первый день, когда Дилюк впервые увидел тебя. — Ох, это снова Вы, — теперь ты обращаешься к нему первой, расплываясь в ехидной ухмылке, когда Дилюк неловко отводит взгляд, делая вид, что изучает фрукты на прилавке. — Яблоки, верно? Как и обычно? Ты захлопываешь книгу, бросая ее на сумку под ногами, прежде чем встать со стула, поправляя длинный подол юбки, а затем упираясь ладонями в деревянные ящики, выставленные перед тобой. Взгляд алых глаз невольно бросается на твое декольте, весьма вульгарно демонстрирующее выпирающую грудь в такой позе. Ты ведь делаешь это нарочно? — Да, спасибо, — мужчина холодно отвечает, заставляя тебя вскинуть бровь и коротко усмехнуться, прежде чем ты все же выпрямляешься, наклоняясь под прилавок за пакетом. Сегодня Дилюк мог бы продолжать делать вид, что ничего не происходит, что он пришел сюда лишь потому, что ему было по пути, или же потому, что той горы яблок на винокурне недостаточно, и ему хочется больше, но… — Можно задать вопрос? Ты поднимаешь на красноволосого мужчины округлившиеся глаза, замирая с пакетом, наполненным парой яблок, в руке. — Попробуйте. — Вы ведь помните меня?.. — Дилюк запинается, вдруг понимая, как глупо, должно быть, звучит его вопрос, но затем прочищает горло, набираясь уверенности, чтобы встретиться с тобой взглядом. — Почему Вы были здесь тем вечером? — М? Тем вечером? — ты наигранно задумчиво приклоняешь указательный палец к нижней губе, прежде чем тихо рассмеяться. — Вы когда-нибудь смотрели на небо, когда солнце еще не успело полностью уйти за горизонт, но сквозь облака уже начал пробиваться далекий звездный свет? Дилюк озадаченно приподнимает брови, и ты аккуратно откладываешь пакет на стул, снова склоняясь над прилавком, загадочно прикрывая уголок губ ладонью, словно собираешься рассказать Дилюку самый сокровенный секрет. — Вид был таким красивым, что я немного задержалась, чтобы полюбоваться небом, — ты шепчешь, а затем отстраняешься, расплываясь в игривой улыбке. — Или, возможно, я просто ждала Вас. — Что?.. — Дилюк переспрашивает, озадаченно хлопая ресницами, заставляя тебя снова тихо рассмеяться. — Шу-чу! — ты подмигиваешь растерянному мужчине, прежде чем отвести взгляд в сторону своей сумки. — Вы, наверное, большой поклонник яблок, раз берете их каждый день, но могу я предложить Вам попробовать нечто просто невообразимо вкусное? Дилюк даже не успевает ответить, как ты исчезаешь за ящиками с фруктами, затем выпрыгивая обратно с закатником в руке. — Я собрала их для себя сегодня утром, — ты протягиваешь фрукт ярко-персикового оттенка Дилюку, склоняясь над прилавком. — Ну же, не переживайте, он чистый. И невероятно сочный. Дилюк в легком ступоре. Вы еще никогда не беседовали так долго, и твое поведение… Смущает его? Дилюк чувствует себя так глупо, когда снова косо поглядывает на твое декольте, но затем закрывает глаза, делая глубокий вдох. То самое теплое ощущение, что зародилось в вашу первую встречу, теперь пустило корни еще глубже в его груди, лишая даже намека на здравомыслие. Почему рядом с тобой Дилюк всегда лишается дара речи, а его рациональную, всегда холодную голову заполняют глупые мысли о том, что ему хотелось бы посмотреть на то, как ты будешь есть этот закатник? Почему ему хочется сказать, что ты сегодня все так же красива, как и в каждый из дней, когда он, как дурак, приходил сюда, действительно убежденный в том, что в этом нет ничего странного? Почему он так жалеет о том, что в тот день не остался полюбоваться звездами вместе с тобой? — Благодарю, — Дилюк отвечает равнодушным тоном, собираясь забрать фрукт из твоей руки, но ты слегка отстраняешь ладонь как раз в тот момент, когда его пальцы в черно-красной перчатке касаются бледно-оранжевой кожуры. — Неужели Вам так неприятно есть из моих рук? — ты надуваешь губы, глядя на мужчину невинными обиженными глазами. Что ты делаешь с ним? Бедное сердце Дилюка готово разорвать ребра и выскочить наружу, но он все еще прикладывает всевозможные усилия, чтобы выглядеть невозмутимо. Если бы только не легкий румянец, начинающий проступать на его бледных щеках. — Я… Нет. Прошу прощения, если Вас это задело, — Дилюк неловко прочищает горло, бросая на тебя последний недоверчивый взгляд, на который ты отвечаешь мужчине удовлетворенной улыбкой, прежде чем он закрывает глаза, медленно распахивая губы. Это настолько неловко, что кровь неминуемо приливает вверх по шее Дилюка, слегка пощипывая кожу лица, пока он нерешительно открывает рот пошире, наконец касаясь зубами тонкой кожицы фрукта. Медленно, с трепетной осторожностью острые клыки проваливаются во мгновенно истекающую соком мякоть. Сахарная жидкость разливается во рту Дилюка, пока он аккуратно откусывает кусочек. Этот вкус… Так напоминает ему о тебе. Легкая игривая кислинка, пощипывающая нёба, обволакивается медовой, почти приторной, но в тоже время воздушной сладостью. Такой до абсурдного простой, оттого идеальный в своей обыденности, вкус, подчеркнутый слабой, ощутимой пряностью. Одурманивающий, манящий настолько, что Дилюк не сразу замечает, как сок начинает стекать вниз по его подбородку. Мужчина встревоженно распахивает веки, собираясь сомкнуть зубы вокруг сочного кусочка и закрыть рот, но замирает, когда встречается с твоим томным взглядом. В твоих глазах читается столько чувств, столько мыслей, что растворяются в тишине между вами двумя, но Дилюк не может ухватиться ни за одну из них, просто замирая с надкусанным закатником во рту, пока ты медленно приближаешься ко фрукту с другой стороны. Если бы ты не закрыла глаза так, словно собираешься поцеловать его, то могла бы увидеть, как щеки Дилюка вспыхнули ярче, чем выглядывающие из-за облаков над вами звезды, наливаясь розовой пудрой, пока ты осторожно впиваешься зубами в нетронутую половину закатника. Он должен что-то сделать? Да, Дилюк наверняка должен просто откусить этот чертов кусок и наконец вытереть липкий сок со своего рта, но он не может. Тело накрывает такая новая, совершенно незнакомая ему дрожь, приятно покалывающая конечности, а сердце так тяжело, но мелодично пульсирует в груди, звуча так отчетливо и громко в его ушах, словно твой невинный, но выглядящий таким непристойным, жест погрузил его в глубокий транс. Почему-то то, как вы разделяете этот сахарный фрукт на двоих, кажется таким интимным, таким смущающим, даже больше, чем мысли о твоей груди, что витали в голове Дилюка несколько мгновений назад. Хотя он даже не знает твоего имени. Сладкая жидкость сочится из липкой мякоти, стекая вниз по твоим губам, пока ты осторожно откусываешь кусочек, зажимая его между языком и нёбом и испуская удовлетворенный тихий, слышный только тебе и Дилюку, стон, прежде чем отстраниться и взглянуть на завороженного мужчину сквозь нависшие длинные ресницы. Он и сам не замечает, как кусает закатник вслед за тобой, не сводя глаз с золотистой прозрачной капли, скользящей вниз по твоей шее. — Ну… Что скажете, господин Рагнвиндр? Твой бархатный игривый голос рассеивает туман, окутавший сознание Дилюка, возвращая его обратно к реальности, в которой он стыдливо прячет от тебя покрасневшее лицо, отворачиваясь в сторону. — А… Да, он и правда очень сочный… — Архонты, он готов провалиться под землю на этом самом месте, слыша, насколько неуверенно и тихо звучит его некогда холодный и спокойный голос. Ты едва сдерживаешь смех, наблюдая за этой забавной картиной. Неразговорчивый, угрюмый мужчина, которого ты видела буквально каждый день на протяжении нескольких недель, теперь похож на пристыженного школьника. И виновна в этом только ты. — Позволите? — ты спрашиваешь, прежде чем достать из кармана юбки белый платок, но даже не собираешься дожидаться ответа, поэтому просто выходишь из-за прилавка, и бесстыже обхватываешь подбородок Дилюка пальцами одной руки, вынуждая мужчину рефлекторно повернуться к тебе лицом. Дилюк хотел бы сказать тебе что-то… Но он даже не знает, что должен говорить. Его голова так опустела, а конечности пульсируют от бешено разгоняющейся по венам крови, когда ты подносишь уголок платка к его губам, заботливо вытирая с них сок закатника. Он не понимает тебя. Очень хочет понять, но, черт, ему слишком сложно думать сейчас, когда ты так близко, и он может чувствовать исходящий от тебя столь же сладкий, каким был на вкус дарованный тобой фрукт, запах. — Вот так… Вы такой неуклюжий, — ты хихикаешь, бросая короткие взгляды на блестящие алые глаза мужчины, пока вытираешь последнюю липкую дорожку, ведущую от уголка его губ вниз к шее. — Возьмете? — Ч-что? — Дилюк переспрашивает, завороженно наблюдая за тем, как теперь ты прислоняешь платок тем же уголком к своим губам. — Закатники. Кажется, я собрала слишком много, так что вряд ли смогу съесть их даже после возвращения домой. Можете считать это подарком моему постоянному клиенту. — Ах, да… Конечно, — в конце концов, может он просто собраться? Какого черта Дилюку так неловко рядом с тобой? Ведь сегодня он хотел спросить тебя совсем не о том, с чего начал разговор. — Тогда положу их в отдельный пакет! — ты невинно улыбаешься, прежде чем развернуться, собираясь вернуться обратно за прилавок, но тебя вдруг останавливает недостаточно сильная, но ощутимая хватка на запястье, заставляющая снова повернуть голову к Дилюку. — Постойте! На самом деле, я хотел спросить Вас совсем не о том вечере, когда мы встретились… — Дилюк начинает, прежде чем осознать, что опрометчиво коснулся тебя без разрешения, и неловко убирает руку с твоего запястья. — М? Тогда, о чем же? Мужчина делает глубокий вдох, решительно встречаясь с тобой взглядом. — У Вас есть какие-нибудь планы на вечер? Оказывается, Дилюк куда очаровательнее, чем ты себе представляла. Под этой суровой и холодной скорлупой, которую он хочет, чтобы видели все окружающие, на самом деле скрывается забавный и искренний мужчина, которого ты разглядела в нем еще в тот самый день, впервые встретив его в этих окрестностях. И в тебе пробуждается странно эгоистичное желание, чтобы эту его сторону видела только ты. — Я думала, Вы уже никогда не спросите.