Пионы и О́ни

«Дорогой отец, словами не выразить, как мне отвратителен Рёмен. Это жадный до власти и силы, жестокий человек без принципов. Семья, долг, преданность — эти слова ничего не значат для него. Я всеми силами отвлекаю его, чтобы он не заметил подготовки Камо к нападению и не заподозрил меня в предательстве. Вэйдун не вызывает у меня доверия — он давний друг Рёмена, и его цели не понятны мне. Чего он добивается? Ты уверен, что ему можно доверять? И доверить меня? Он не обладает и каплей искусства лжи и скрытности, которым ты с успехом обучал нас. Твоя преданная дочь, Киоши.»        ****        Великолепный и крупный, в бурую крапинку ястреб кружил над поместьем «Лисья Нора», казалось, он рассекал коричневыми крыльями тяжелое свинцовое небо. Было душно и влажно, ветер приносил запахи моря и спелых золотых яблок. Киоши, расчёсывая длинные волосы, наблюдала из окна своей комнаты за Ураумэ — взяв лошадь за поводья, юный шаман пристально следил за полётом ястреба. Такие птицы не были редкостью для лесов Хиды, но обжитые человеком места они предпочитали облетать стороной. Некоторые зажиточные семьи и военные использовали обученных ястребов для быстрой доставки посланий — хищные птицы отличались большим умом, скоростью и не подвергались нападению других летающих хищников. Ураумэ сильно нахмурился — у Тадаси не было даже голубятни. Провожая птицу глазами, он повернул голову и встретился взглядом с Киоши — та кивнула и мягко улыбнулась ему. Смерив её ледяными глазами, Ураумэ кивнул в ответ и повёл лошадь к воротам. Девушка осталась на месте, размышляя — беловолосый шаман часто покидал поместье в одиночестве, значит, Рёмен поручал ему особенные задания, о которых не знал даже Вэйдун. Закончив с волосами, она закрыла ставню на окне — его следовало опасаться, хоть он казался безразличным и отрешённым, Ураумэ был очень внимателен и осторожен, он предпочитал находиться в стороне, за господином, и впитывать происходящее, делая свои собственные выводы. Распахнув полы дзюбана, Киоши остановилась у настоящего зеркала в полный рост — роскошная вещь, его ей подарила сестра Ая и её муж сёгун на свадьбу с Дзином. Обнажившись, девушка придирчиво осмотрела себя — ей не хватало стройности, но и мягкие округлости совершенно не портили её невысокую фигуру. Под рёбрами некрасивым лоскутом краснел шрам — кожа только стала заживать, и повязку она накладывать не стала. Повернувшись боком к зеркалу, с задумчивостью провела пальцем по шраму — какие ещё возможности таила в себе техника крови, что даже ей, недоучке с уровнем знаний семилетнего ребенка, удалось вылечить себя? Одностворчатая дверь откатилась в сторону, пропуская в комнату Вэйдуна. Киоши замерла, не прикрывшись, и прищурилась. Мужчина, закрыв за собой сёдзи, окинул равнодушным взглядом полуобнаженное бледное тело перед собой, шагнул вперед. Распущенные волосы иссиня-чёрной волной струились по спине до лопаток. — Больше не пиши отцу. — Почему? — он сделал еще шаг по направлению к девушке. — Твои птицы очень примечательны. Ураумэ уже подметил одну. Недоверчиво хмыкнув, Вэйдун быстро, словно ядовитая змея, бросился вперед и прижал девушку к себе. Она окаменела, чувствительные соски коснулись грубой ткани домашней рубахи мужчины, его горячий рот впился почти укусом ей в шею, а жилистая рука грубо схватила за промежность. Киоши обхватила пальцами его запястье, пытаясь убрать руку от себя, чувствуя, как ей в голову ворвалась кровь Вэйдуна — тягучая, она обещала мрачные удовольствия и много сладкой боли. Девушка вздрогнула, между ног намокло. Издав хриплый смешок, мужчина склонился к её лицу, губами легко провел по скуле, спускаясь ниже, к подбородку. Длинный грубый палец, небрежно огладив складки, скользнул внутрь на одну фалангу. Киоши коротко вдохнула. — Давай сбежим? — прошептал ей в губы Вэйдун, погружая палец всё глубже. — Камо пообещал мне земли и людей, положение. Я заберу тебя с собой и буду иметь до тех пор, пока ты не начнешь умолять о пощаде, — его зубы ощутимо прихватили нижнюю губу девушки, вызвав дрожь по всему телу и болезненную пульсацию в лоне. Глаза заволокло пеленой возбуждения. Прерывисто дыша, она прижалась к его груди теснее, чувствуя столь приятную ласку внутри себя. Запахло кровью — Вэйдун прокусил ей губу. Улыбаясь, он вынул палец и демонстративно облизал его, вкушая соки девушки. Она задышала чаще, отстранилась, запах и вкус собственной крови отрезвили мысли. — Нет, я останусь с Рёменом до нападения, так отец велел, — девушка не сводила зачарованного взгляда с тонких бледных губ мужчины. — Мы должны затаиться, отвлекать его от клана до весны. Словно не услышав её слов, Вэйдун схватил девушку и приподнял, вынуждая обхватить его ногами за талию. Поцелуй вышел глубокий и влажный, выбивающий воздух из груди. Прижимаясь горячей истекающей промежностью к его напряженному твердому животу, Киоши понимала, что её ведет, хотя она думала, что сможет удержать ситуацию в своих руках. Вэйдун нужен ей ручным и послушным, но не ценой её тела и опухших губ, поэтому она резко отстранилась от него, часто дыша. — Что такое? Его вопрос прозвучал одновременно с криком стражника на воротах: — Посыльный прибыл! Переглянувшись с девушкой, Вэйдун осторожно опустил ей, пальцами провел линию от челюсти до ключиц. Она прерывисто вздохнула.        ***        Прибыв почти на закате, посыльный опередил Рёмена на час, предупреждая о возвращении господина с его верной двадцаткой. Киоши, наспех приведя себя в порядок, приказала наносить свежей воды и растопить баню погорячее, заправить свежим бельем спальню Рёмена и гостей, сама же, наспех собрав волосы в узел и нарядившись в светло-зеленый, под цвет глаз, ханьфу, направилась на кухню распорядиться о позднем ужине. Мертвая бескровная Хана, белая, как кость, смотрела широко раскрытыми тусклыми глазами вдаль, первая приветствуя Рёмена и его людей. Сукровица и кровь покрывали древко кола, привлекая к себе жирных мух. Они облепили лицо мертвой жрицы и довольно жужжали, пробегая по сухим глазам и обрубку языка в открытом рту. Рёмен, бросив на тело быстрый взгляд, даже не задержался, неспешно въехал через главные ворота, словно и не заметив мертвую. Омывшись, Рёмен устроил со своей двадцаткой, Вэйдуном и Бао торжество в главном зале. «Ты даже не представляешь, насколько он силён. Такое количество проклятой энергии я встречала лишь у старшей сестры Аи, которая могла сутками сражаться одна против отряда подготовленных воинов. Добавь исключительную физическую силу, гибкий ум и отсутствие морали и жалости. Идеальное чудовище». Засыпая, Киоши очень надеялась, что её последнее письмо дошло до адресата. ***        Утром следующего дня девушка предстала перед Рёменом. Он не спеша завтракал в малой зале, накинув на обнажённый торс белое хаори. Киоши, тихая и покорная, замерла в долгой и элегантной сэйдза, изредка наблюдая за мужчиной сквозь опущенные ресницы. Закончив с трапезой, он согнул одну ногу в колене, слегка развалившись на татами. Появилось странное чувство — словно невидимые руки тронули её за лицо, крепко, подобно обручу, сжали грудь. — Мои люди сказали, что Хана ранила тебя. — Да, господин. Она словно разума лишилась. — И ты лично отрезала ей язык и приказала посадить на кол? — В моей семье принято так расправляться с людьми, поднявшими руку на членов клана. — Но ты не в своей семье, — Рёмен посмотрел на девушку — глаза пылали багрянцем. — Женщины хитры и коварны. Красивые женщины подобны ядовитым цветам. Я поддался на твои мудрые речи и красивое лицо. Сохранил тебе жизнь, не отдал на развлечение своей двадцатке или Вэйдуну, и вместо благодарности ты убиваешь мою жрицу. — Я… я не допускала мысли, что жрица важна господину. Тогда лучше бы я умерла, чем коснулась её. — Неважно, представляла она ценность или нет — ты взяла моё, женщина. — Я могу загладить вину перед господином? — Как? — Раз я взяла твоё, то позволь дать больше, — широко раскрыв глаза, Киоши невольно подалась вперед. — Деревенские уже начали собирать урожай, устроим праздник, тебе, господин, преподнесут дары и благодарные речи. Будем вкусно кушать и много танцевать. К тому же, такое событие отвлечет лишние глаза. Рёмен замолчал, задумчиво обхватил подбородок рукой. Тяжелое молчание давило, словно могильная плита. — Нет. — Господин? — Нет, не позволяю. Ты, моя милая лисичка, слишком вертишь хвостом. Вздрогнув от этого обращения, Киоши поднялась на ноги без разрешения и, подойдя к Рёмену, опустилась перед ним на колени, лицом к лицу. Он наблюдал за ней с веселым любопытством, но она ощутила легкую ауру проклятой энергии. — Рёмен, — девушка взяла его лицо в ладони и посмотрела в алые глаза. На носу бледнела россыпь едва заметных веснушек. — Чтобы я ни говорила, чтобы я ни делала — знай, я всегда на твоей стороне. Всегда. Можешь наказать меня за дерзость, — приподнявшись, Киоши невесомо коснулась губами его прикрытых век. Мужчина ничего не ответил, не пошевелился, но и не оттолкнул её. Обрадованная маленькой победой, она поцеловала его в губы, ладошкой вырисовывая узоры по твёрдой мужской груди. Поначалу напряжённый мужчина слегка расслабился, его сильные ладони сжали талию девушки, притягивая к себе ближе. Одна рука поднялась выше и сильно надавила на заживающую рану, разнося острую боль по всему телу. Киоши зашипела ему в рот, вызвав в ответ улыбку. Практически сидя у него на коленях боком, она чувствовала горячую твёрдость члена, упирающегося ей в бедро. Не разрывая поцелуя, она скользнула рукой по груди вниз и запустила ладонь за пояс свободных штанов, пальцами коснулась напряжённой плоти. — Позволь? — дождавшись кивка, девушка сползла вниз, устроившись между широко расставленных ног. Лизнула языком от основания по всей длине, почувствовав вкус мужской чистой кожи, в панике понимая, что ей будет очень тяжело справиться с размерами — член был очень толстый, превосходя рассказы старших сестер и замужних подружек. Она лишь по рассказам знала, что нужно делать, но запаниковала, испугалась, однако Рёмен взял дело в свои руки — смотав волосы в жгут и положив тяжелую ладонь ей на голову, он грубо насадил её рот на член и надавил на затылок. Киоши замычала, уперлась руками ему в бедра, вызвал довольный смех, нос девушки коснулся волос на лобке. Крупная головка члена ткнулась в заднюю часть горла, вызывая рвотный рефлекс, из глаз потекли слёзы. — Расслабься, — продолжая посмеиваться, небрежно бросил Рёмен. Смоченный слюной член заскользил в горле. Держа голову девушки двумя руками, он полностью контролировал процесс — имел её в рот только для своего удовольствия, очевидно, наказывая за проступок с Ханой. Слёзы застилали глаза, горло саднило и разрывало от боли, каждый толчок отдавался по всему телу, нутро выворачивало, за ушами щелкало с влажным звуком, слюна капала с уголка распухшего рта. Киоши пыталась подстроиться под резкие глубокие толчки, но, когда Рёмен положил ладонь ей на горло снизу и сдавил, застонала, не выдерживая болезненного напряжения. От вибрации в тесной горячей глотке он резко излился внутрь. Коротко выдохнул и взял её за подбородок, вынуждая поднять заплаканное лицо. — Глотай, — приказал он. Она послушно проглотила, мысленно радуясь, что семени оказалось не так много, как она ожидала, и оно проскользнуло по распухшему горлу, оставив после себя кисло-горький вкус. Саднил треснутый уголок рта. — Хорошая лисичка.