Aı

      — Qyzym, — материнские руки бережно заплетают непослушные каштановые волосы в косу.       Тепло улыбнулась, прислонившись спиной к её ногам.       Моя любимая поза.       Всегда я сижу на коленях на полу, пока мама сидит на кресле или диване, помогая сделать прическу.       Приносит спокойствие.       — Meniń súıikti qyzym.       — Anashym, sen maǵan Baqtıardyń qamqor bola bastaǵanyn bilesiń be? — Бахтияр мне нравится. Спокойный, уверенный в себе молодой человек, старше меня на несколько лет, но такой учтивый. — Ol óte jaqsy. Ol meniń jynystyq qatynasqa túskim kelmeıtinin jáne nekege deıin kútýge daıyn ekenimdi túsinedi.       — Bul óte jaqsy. Ol seniń senimderińdi túsinedi. Senderdiń ýaqytyrynda bular az qaldy.       Мама развернулся меня к себе и поцеловала в лоб.       — Luna!       Нахмурилась.       Кто зовет некую «Луну»?       В Казахстане такое слышать даже странно.       Оглянулась.       — Мама, ты слышишь это? — перешла на русский.       — Что, родная? — посмотрела ей в глаза и отпрянула.              Жестокие.       Злобные.       Полные обиды.       — Luna!       — Мама, что с тобой такое?       Темные омуты Родольфуса смотрели на меня.       — Доча?       Оттолкнула руки иллюзии.       — Alla, men seniń osy baqytsyzdyqtyń zulymdyǵynan qorǵanýyńdy izdeımin. Bısmıllahı rahmanı rahım.       Читая короткую молитву и умоляя Всевышнего выбежала из квартиры.       — Luna, open your eyes.       Лестничная площадка рушилась на глазах как карточный домик…       Я с криком провалилась в пропасть, ведь пол исчез под ногами.       И с хрипом разлепила веки в другом месте.       — Наконец-то, Лавгуд. Мерлин, что с тобой стало… — голос Драко.       — Где я? — переход на английский дался просто.       — В темнице. Давай, пей воды.       Я не могла видеть Малфоя, но жадно испила то, что дали.       — Я не вижу… — меня вернули в горизонтальное положение.       — Твои глаза опухли. Но как только отёк уйдет, ты сможешь видеть. Я сделал поверхностный анализ, Лестрейндж не вызывал к тебе колдомедика, а тайно провести к тебе кого-то я не в силах.       Пошевелила пальцами рук и ног.       — Всё также не инвалид? — выдавила с каркающим смехом.       — Ты о чем? Скоро поправишься. Он все же оставил тебе пару флаконов с восстанавливающим. От себя я добавил ещё несколько зелий для скорейшего восстановления. Он не заметит.       — Хорошо. Оставишь меня одну? И спасибо.       Малфой понятливо хмыкнул и гремя флаконами ушел.       Двигаться было невероятно больно.       Всхлипнула.       Горячие дорожки очертили щёки.       Я выплакивала свою физическую и душевную боль.       Не знаю сколько времени прошло.       Ночной кошмар не появлялся.       — Мисс, поешьте. Этот суп очень жидкий, легко наполнит ваш желудок.       Домовик Малфоя растормошил и накормил супом.       — Спасибо, эльф, — двигаться стало проще. — Можно я посмотрю на свое лицо?       — Мисс… — скорбные глаза домовика заставили горько улыбнуться. — Подождите минуту.       Домовик зажёг яркий огонь на конце указательного пальца.       Зеркало в полный рост встало передо мной.       Я поднялась с койки и охнула.       Ноги подгибались.       Выпрямилась.       И увидела тонкое тельце с большими глазами.       Светлые волосы взлохмачены и окрашены в красный.       Моя кровь.       Отёк с глаз ушел почти полностью.       Но область вокруг глаз практически черная.       От синяков.       Насколько сильно я была избита?       Размазала слёзы по лицу Луны.       Опухшая, избитая и хрипящая.       Подняла низ кофты, которая окончательно дала понять, что её невозможно будет починить.       Живот — одна большая гематома.       К бокам сложно прикасаться.       Сутулюсь.       И одним глазком смотрю на лицо.       Отворачиваюсь.       Лицо Луны неузнаваемо.       Слёзы как всегда солёные на вкус.       — Спасибо тебе.       Домовик молча исчезает с зеркалом и света больше нет.       В кромешной тьме опускаюсь на койку и пытаюсь заснуть.       — Луна.       От знакомого голоса просыпаюсь с колотящимся сердцем.       Родольфус тянет ко мне руку и я с криком прикрываю голову.       — Моя лунная красавица, — не убираю руки. Дрожу. — Прошу посмотри на меня.       Ослушаться его — предписать себе смертный приговор.       — Вот так вот, — я с закрытыми глазами подняла голову. — Открой глазки, милая.       Задержала дыхание, открыв глаза.       Лишь бы не ударил.       Или ударил и забил насмерть, хочу уже конец.       — Прости меня, Луна, — от вкрадчивого, но печального, баритона Родольфуса… болит уже душа. — Я виноват перед своей лунной красавицей. Смотри, я принес тебе новую одежду и…       Взгляд невольно падает на стопку теплых вещей и учебников.       — Ты же рейвенкловка, значит любишь читать, у вас факультет ведь такой, — его не смущало мое молчание.       Учебники пробудили каплю интереса, но я не спешила трогать их.       — Ты же не обиделась на меня?       И глаза.       Колючие.       — Нет, господин, — говорить было сложно.       Сорвала голос криками и даже зелья пока не восстановили меня полностью.       Глаза приобрели иные эмоции.       — Умница. Но наедине называй меня Родольфус, — мужчина широко улыбнулся.       — Ро… — не сдержала дрожь.       Всевышний — это пытка.       — Родольфус, милая.       — Родольфус, — чуть не оттолкнула его, когда он крепко обнял и прижал к себе.       Замерла.       — Умница!       Я боялась двигаться и старалась дышать не так часто.       Men eshteńe úshin qaıtadan alǵym kelmeıdi.       — Я бы привел к тебе колдомедика, но Темный лорд не оценит. Вижу мои зелья дают результат. Уже скоро поправишься.       Кивнула.       В какой-то момент его руки залезли под кофту, поглаживая рёбра.       — Отблагодаришь своего Родольфуса, Луна?       С камнем на сердце вновь кивнула.       Тихие стоны Пожирателя, непривычно мягкие толчки и неожиданно ласковые слова, не вызвали во мне никакого отклика, кроме опустошённости.       — Моя лунная красавица, — Родольфус слизывал мои слёзы и целовал в уголок опухших губ. — Моя девочка.