Человечность - не порок

Мои «размышления у парадного подъезда» прервал вернувшийся отец. — Цансэ! Я сообщил главе Цзян о нашем намерении уйти в странствие! Ну, во-первых, твоём намерении. Во-вторых, ты недавно чуть не плакал из-за этого. Почему ты такой радостный? — Дорогой, тебе, я вижу, уже не терпится, — мило рассмеялась а-нян. Кто сейчас нас увидит, решит, что мы образцовая семья. — Да! Я боялся, что придётся повременить с этим, но глава Цзян нас отпустил сразу! Хех, а «глава Цзян» не так прост — кажется, Цансэ достала даже его. Я только сейчас заметила — почему ты даже неофициально зовёшь его «глава Цзян»? Вы же такие «друзья-не разлей-вода» были по манхве? — Он даже разрешил нам взять припасов в дорогу! " А вы знаете, деточки, какой у вас добрый дедушка? Идёт как-то мимо него мальчик, а он сидит и бритвочку точит, точит… Мальчик мимо прошёл, а дед бритвочку всё точит и точит… — И где здесь доброта? — А мог бы и полоснуть!» Стоп… То есть ты почти разрыдался на руках у маменьки не из-за разлуки с бабусей, которая тебя вырастила, не из-за того, что придётся покинуть место, где вырос, а из-за неловкости между тобой и «главой Цзян», я правильно поняла? Да этот человек опаснее наркоты! И тут меня догнало — так вот почему семейка Цзян так неоднозначно относилась к Вэй Ину в оригинале — это ещё с отцов семейств пошло! Типа, «дружить — дружи, а сапоги языком мыть показательно не забывай!» Фу. И ведь, вероятнее всего, никто из этих двоих даже не задумывается, что что-то тут не так. Сильно не так. Как сказали в одном фанфике: «Так не бывает — он либо твой друг, либо слуга. Ты уж определись». Тем временем, старший господин Вэй продолжал лететь на крыльях своей фантазии всё дальше и дальше: — Я сейчас схожу, упакую в цянькунь еды, а после — несколько походных футонов… Я встала на ноги и начала подбираться к отцу поближе — мать явно демонстрировала признаки беспокойства, которые отец либо не видел, либо упорно игнорировал. Я не хочу, не успев толком переродиться, оказываться меж двух огней. Когда я таки дошла до своей цели и уцепилась за отцовское ханьфу, он там уже себе в голове нарисовал картину будущего, в котором он — уважаемый мастер, докультивировавшийся до уровня бессмертного, с кучей почестей, заслуженных «своими силами». И я поняла: сейчас самое время просить а-ба остаться. И аргументы привести в духе тех, которые я а-нян подкидывала. — А-ба, а можно мы останемся? — Жалобно пропищала я, преданно заглядывая ему в глаза. На меня в прошлой жизни кот так смотрел, когда не хотел, чтобы я его тискала. — Сяо-эр привыкла к дому… Сяо-эр не хочет подвиги, Сяо-эр хочет остаться дома! — Блин, зарыдать по заказу не получается. Но нужный эффект был достигнут — отец посмотрел на меня ТАК, что я разом растеряла всю уверенность в его отцовской любви. — Что ты такое говоришь, А-Сяо?! Твои родители идут на подвиги, значит, и ты идёшь! — Ну не фейхоа ж себе заявочки. Бать, с маленькими детьми так не обращаются. — Ты будущая заклинательница, тебе не пристало бояться трудностей! — А меня спросить, хочу ли я быть заклинательницей? Конечно, я ещё очень маленькая, но тем не менее, — Ты же не хочешь быть как Цзян Янли?! — Ни фейхоа ж себе заявочки (2), — Слабой и глупой, неспособной даже кисть в руках удержать, не то что писать ей! Упс, кажется, я невольно запустила недовольство Янли, как ребёнком заклинателей. С другой стороны, в каноне никаких Вэй Сяомин не водилось, а Янли всё так же презирали и третировали все, кому не лень. Сейчас, видимо, просто козла отпущения нашли в моём лице. — Муж, что ты такое говоришь? — после прошлой некрасивой истории, я не ожидала, что буду благодарна Цансэ за вмешательство, — Дочь просто ещё мала и не понимает, как хорошо быть заклинательницей! Ага, спасибо, а-нян, ты мне уже разъяснила недавно. — Кроме того, Цзян — гуннян не виновата, что отстаёт от нашей дочери! — Продолжила Цансэ, промакивая слезу, — Разве наша девочка не является гением? В два с половиной года начать учиться читать и писать — большая редкость! — отец кивал с важным видом. Э нет, мне не надо, чтоб он успокоился и начал думать. — А-ба, а что, Цзян-гуннян такая глупая? — спросила я с самым невинным видом. — Кто?.. Нет, что ты, она не глупая. Просто в сравнении с тобой большинство детей этого возраста выглядят глупыми, — отец махнул рукой, показывая, что это не важно. — Но разве ты не сказал, что быть как она — плохо? — прикинулась дурочкой я. — Когда это я такое?.. — Начал Чанцзэ и заткнулся под гнётом убийственной ауры за спиной. Могло бы показаться, что приход мадам Юй случился исключительно волей провидения, но я догадывалась изначально — мадам не упустит случая позлорадствовать над «поверженной соперницей», как только вызнает, что мы уходим. Хотя, надо признать, она явилась очень вовремя — прямо к самой интересной части разговора. Правда, меня слегка смутило явление без стука, за что она выговаривала маменьке недавно. Видимо, тут у большинства от власти чердак протекать начинает со страшной силой. Но мне хочется верить, что это просто попытка словить их с поличным. — Мне вот тоже интересно, слуга, что ты такого посмел сказать о моей дочери, что твоя дочь поняла это так? — прошипела мадам, приближаясь к отцу. — Цзян-фужэнь, что вы такое… — Какое «такое»? Что я недовольна твоим отношением к моей дочери? — Но я… Э нет, а-ба, если Цзян-фужэнь завелась, её уже не остановишь даже более серьёзной аргументацией. — Никаких «но»! Раз уж ты смеешь творить подобное, будучи вышвырнутым, то не вини меня за грубость! И тут встряла я: — Простите, Цзян-фужэнь, — я согнулась в традиционном жесте почтения, отчаянно молясь про себя, чтобы этой мегере хватило если не совести, то хотя бы мозгов не полосовать трёхлетнего ребёнка Цзыдянем. — Я ещё не очень разбираюсь в словах, поэтому ошиблась… — Ошиблась?! — взвилась мадам. Я втянула голову в плечи, ожидая удара, но его не последовало. — Невоспитанное отродье! — Цзян-фужэнь, оставьте мою дочь в покое! — Не выдержал отец, — Я могу стерпеть, если вы оскорбляете меня, но бросаться на маленького ребёнка черезмерно даже для вас! — Что ты сказал?! Да кем ты себя возомнил?! Это мой Орден — кого хочу, того и бью!!! — Прошу прощения, — начала я, — но не вы ли недавно говорили, что наша семья больше не часть Юньмэн Цзян? Если так, то вы нам никто и бить хоть кого из нас никакого права не имеете! Тоже мне, нашлась тут Салтычиха китайского розлива. — Да вы… Да как… — я запереживала, что она сейчас либо искажение Ци схватит, либо сердечный приступ, — А ты в самом деле невоспитанная девчонка, да?! — Да. «Дочери слуги» позволительно быть невоспитанной хамкой, не так ли? Цзыюань резко втянула носом воздух, и, развернувшись, вылетела вон. Фух, выжили. И тут а-ба очнулся: — Вот видишь, дочь, нам не позволят тут остаться! Поэтому оставь своё недовольство здесь, а в мир возьми только хорошее!

***

Собирались мы быстро — как бы ни ценили наше семейство в ордене, а вещей личных было всё же маловато. Отец с боем добыл семь футонов, четыре подушки, толстенную стопку бумаги для талисманов и цянькунь для меня. Маменька же ходила добывать провизию, и добыла довольно много. Правда, на кухне она столкнулась с госпожой Цзян. Дело обошлось взаимно демонстрируемой неприязнью, но всему нашему горе-семейству пожелали «катиться отсюда и никогда не возвращаться». Что ж, не так уж плохо по нынешним меркам. Долго и эмоционально прощались с остальными обитателями дома. Бабуся нас отпускать вообще не хотела, но отец упёрся, и ей пришлось смирится. Фактически, учитывая кучу запасов и денег, на которые правящая семья не поскупились (чего лично я от них вообще не ожидала), странствия обещали быть лёгкой прогулкой. Кстати, когда мы уходили из Пристани Лотоса, нас вышла проводить лично Пурпурная Паучиха, не пойми зачем прихватив с собой дочь. Видимо, чтобы случайно не передумали. Цзян Янли, как выяснилось, зашуганной выглядела уже тогда. Она пыталась всеми силами спрятаться за матерью и всем свои видом показывала, что очень стесняется. А когда на лице её матери усиливалось выражение превосходства, направленное на нас, стыдливо опускала глаза. Жалко, нельзя её взять с собой. Затюкают её тут.