90 баллов за связанного Даню Кашина

«Уже ставлю девяносто баллов за связанного Даню Кашина». Глупо, опрометчиво, но, что самое главное, правдиво. Конечно, Илье никто не сказал о том, что именно будет в клипе. Какие-то голосовые и кружки от Дани, присланные со съёмок, совсем ничего не поведали. Максимум – размытый сюжет, завязанный на песне, и куски костюмов, которыми так любезно поделился Данила. Этого бы не хватило, чтобы понять хотя бы часть; потому остаётся лишь ждать результат, в надежде не увидеть что-то из ряда вон выходящее. Надежды не оправдываются, но тяжело сказать, что это плохо. Итог удивляет, даже очень, и видеть столь броскую картину, без любого предупреждения, до жути странно. Илье, как минимум, нужно было подготовиться к этому. Или, для ещё большей правильности, посмотреть клип самому, без лишних зрителей. Желательно раз так пять, чтобы иметь возможность залипнуть на каждом кадре, на котором красуется Даня. Приукрасить всё Илья любит, конечно, но если сказано, что на «каждом», то он бы действительно стопнул все части с Кашиным, облизал бы их взглядом, и дальше смотреть не полез. Это так, к слову. Такой вариант, к огромнейшему сожалению Ильи, но к такому же счастью зрителей, возможным не является. Коряков всё равно ёрничает, бросая некоторые колкости, но это выглядит правильно. Он не палится, кидая фразы про то, что «Даню наконец заковали». Бессмысленная и глупая шутка, какие разбрасывают все стримеры. Одна лишь проблема: в каждой шутке есть доля правды. И, как бы дерьмово всё не звучало, именно в этой данной правды настолько много, что скоро из всех щелей полезет. Самая главная щель – рот Корякова, потому он медленно затыкается, бросая более редкие комментарии, затрагивающие Даню. – Самая лучшая часть – та, где Кашина убили, это мой любимый момент в клипе. – Илья к вейпу тянется, чтобы убрать непонятное волнение, и курилку в руке крутит, после поднося её ко рту. Он выдыхает пар изо рта, смотря куда угодно, но не в чат, в котором пестрят две буквы, написанные капсом. Не шутка ведь. Иногда даже жаль, что никто этого не поймёт. Коряков, в попытке максимально отвлечься, продолжает задрачивать клип Арины, делая всякие гениальные глупости со звуком, и это работает. Увы, помогает ненадолго. Мысли тянутся, крутятся и отскакивают от стенок сознания, словно попрыгунчики. Они, маяча перед глазами, цепляют яркостью и броскостью, и отвести от них взгляд – преступление. Такое, за которое перед законом отвечать пойдёшь, отсидишься перед сотрудником полиции, выдерживая его взгляд, а после будешь откисать за решёткой. Илья, спасибо всем богам, в ментовке не сидел, не сидит, и не собирается, если уж на то пошло. Максимум преступности, на который он способен – гнилой базар. Но за это сажают редко, и никто в адекватном уме не станет передрачивать стримы и посты в телеграме. Это только в том случае, если Коряков пропиздится по полной, что он делать пока не собирается. Идти против мыслей тоже. – Давайте, чат, оффать будем. – Илья стучит по столу пальцами, не зная, куда деть руки. Он глазами бегает по слезливому чату, пестрящему сообщениями, что слишком рано. Да, рано, но в ином случае ему не удастся выдавить из себя смешную реакцию на какой-либо ролик, либо нормально поиграть. Мысли заняты другим. – Я всё равно ненадолго вас бросаю, чё вы? «А чё ты, Илья?» – вопрос так и маячит в сознании. Не даёт уйти и ждёт, пока Коряков ответит сам себе. Отвечать нечего, чёрт бы побрал гениальные ответки, которые приходят лишь через время, когда уже не нужно. – Пока, чуваки. Илья отрубает монитор, оставаясь в одном лишь свете ламп. Усталость наваливается резко, бьёт поддых, да так неприятно и болезненно, что хочется выпустить воздух через сжатые зубы. Это Коряков и делает. Он размеренно дышит, представляя, что в его голове метроном. Стрёмная попытка успокоиться не делает ничуть лучше. Размеренный ритм то ускоряется, то вновь заглушается, и слушать эту недосимфонию не особо приятно. Оглушительные удары, отдающие в ушах набатом, на самом деле являются ударами сердца, на которых сосредоточился Илья. Никакого маятника в голове нет, как бы очевидно это не было. Есть лишь быстро стучащее сердце, качающее кровь, и собственное сбитое дыхание. Хочется делать глупости. Хочется сорваться, без всякого предупреждения приехать, но Илья пытается думать, что он – человек рациональный. Самую малость, но даже этого малого хватает, чтобы усесться и не рыпаться. Данилы слишком мало в жизни, но слишком много в интернете. Все громкие заголовки про «Дк» не обходят Корякова стороной, взгляд цепляется, после чего отцепиться уже не может. Словно зависимость. Приходится смотреть, впитывать, отсиживаться на стримах и читать посты канала, чтобы быть в курсе всех новостей. Их встреча откладывается, но мысли, далёкие от здравых, такому же примеру не следуют. Наоборот, они преследуют постоянно, пребывают в голове, возникая в самые неподходящие моменты. Совсем неадекватно. Илья давно перестал претендовать на звание «адекватного». Он списывается с Данилой, вскользь упоминая, что хочет встретиться, но планы рушатся, стоит узнать о ебанутой болезни Кашина. – Придурок, нечего было вообще соглашаться на съёмки, – Коряков пальцем проводит по клавиатуре, печатая тупой набор букв, но в итоге удаляет его. – Красиво, конечно, но того не стоит. В марте Даня ужасно занят, и Илья уверен, что сойдёт с ума, если не увидится с ним в ближайшее время. То ли весеннее обострение, то ли идиотизм, Коряков пока не разобрался в том, из-за чего столь сильно помешан на мысли о связанном Кашине. Как раз из-за этого непонимания возникает иная проблема: Илья действительно интересуется, как это можно реализовать. Конечно, гайды и пособия для таких вещей тоже есть, и Коряков, не имея ни капли стыда, лезет разбираться. Форумы, обучающие ролики, подробные инструкции и всякая такая дрянь, – то, что в голове отложится надолго, хотя изначально там быть не должно. Так получается, что поездка в Питер каким-то образом вяжется с тем, что Илья на днях заказал всё необходимое. Крайне странно запихивать в чемодан верёвку, ощущение, будто вешаться собрался. Но, либо к счастью, либо к несчастью, это совсем не так, и верёвка – не удавка вовсе. Даня точно посмеётся и скажет, что Илья пересмотрел чёрно-оранжевого ютуба. Назовёт его долбоёбом, либо иным прозвищем, близким к этому. И, без всяких споров, Илья согласится. Он ведь действительно еблан, тут даже думать не надо. Данила, скорее всего, откажет. Вероятность согласия минимальная, но нужно хотя бы попробовать, чтобы потом не переживать, что возможность проёбана. Если Илья получит отказ, то, наверное, не особо расстроится. Лишь слегка погрустит, что заёбывающая мысль ни к чему не привела, но потом точно перебесится и забудет. «Кто не рискует – не пьёт шампанское». Именно этот недодевиз Коряков прогоняет у себя в голове, из раза в раз тяжело вздыхая. Быть придурком – хуёвое испытание, каждый раз подкидывающее всё больше и больше дополнительных квестов с пометкой «сложный». Основа всех сексуальных игр – доверие. Данила, редкостный придурок, дай бог себе доверится, и Илья даже думать боится, каким взглядом тот на него посмотрит. Кажется, что Кашин в разы лучше отреагировал бы на предложение связать самого Илью, но Коряков данную вероятность игнорирует. Ему как-то не хочется.

***

«Главное – разговор, не оставляйте партнёра, а перед началом игры обсудите всё». Илья, давя максимально тупорылую улыбку, просто-напросто ссытся. Даже рот открыть не может, чтобы обсудить, и все правила и предостережения, крутящиеся в голове, медленно и верно идут нахуй. Потому что не помогают вовсе. Даня что-то рассказывает про предстоящие концерты и про клип, который находится в разработке, а мозги Ильи тихонько плавятся, поддаваясь странному волнению. – Ты сам заболел, что ли, пока ехал? – Кашин хмурит брови, откидываясь на спинке кресла, и Илья, покачиваясь на табуретке, отрицательно мотает головой. – Чё-то ты совсем дохлый сидишь. Причина для этого определённо есть. Коряков чувствует, как горят от стыда уши, от чего кусает губу, прикрывая глаза. Он точно ведёт себя странно, и Даня это прекрасно видит, из-за чего крайне настороженно спрашивает: – Всё хорошо? – Да, – «нет». – Всё нормально, но я нихуя не успел вникнуть в то, что ты там пиздел. – Илья заламывает пальцы, нервно поглядывая на Кашина. – Кто-то пиздит, ещё и неумело. Вываливай давай, я же вижу, что тебе что-то мозг ебёт. Хочется сказать, что мозг ему ебёт только сам Даня. Если точнее, то его ебаная роль в таком же ебаном клипе, от которого Илья уже месяц отойти не может. – Да там по хуйне, но я хотел у тебя кое-что спросить. Это не особо важно, но мне бы хотелось... – просто «хотелось», ничего более Илья из себя выдавить не может, как бы ни старался. Данила поворачивается в кресле, словно ребёнок крутясь в разные стороны. Он внимательно смотрит, не отводя взгляд, и такие переглядки – один из видов пыток, как кажется Илье. – Ну? Сегодня добрый, не отпизжу. Коряков смеётся, прикрывая рот ладонью. Хочется сказать, чтобы не зарекался, но вместо этого Илья сглатывает накопившуюся слюну, наконец озвучивая то, о чём думал до ненормального долго. – Так вот. Помнишь клип Арины? – Ещё бы не помнил, блять. – Данила усмехается, но слушает внимательно. – И, конечно, помнишь сцены, в которых участвовал? – Илья потихоньку подходит к сути, но даёт себе некоторую отсрочку. – Маразмом не страдаю. А тебе они понравились, да? Если судить по твоей реакции. – попадание точно в цель. Коряков коротко кивает, тут же закусывая губу. – Ещё как. Но сцена с цепями, конечно, самая охуенная. – всё, больше скрывать нечего, потому Илья раскрывает все карты. – Хотелось бы повторить, только в более безопасной и адекватной обстановке. В такой, как сейчас. Кашин удивлённо уставляется на Илью, видимо вовсе шокированный. Повисшее молчание, кажется, можно запомнить как то, которое является самым постыдным. – Ещё раз, ты хочешь что? Коряков стыдливо опускает взгляд в пол. Бормочет совсем тихо, уже неуверенный, что стоило открывать рот: – Повторить сцену со связыванием, только с верёвками. – Нихуя себе. – Даня часто моргает, фыркая от удивления. Даже прекращает крутиться на стуле, смотря прямо на Илью. – Тебе второсортная порнуха в башку треснула? – ожидаемо. Коряков сглатывает. Он готов к отказу, но к высмеиванию – вряд ли. Конечно, Данила может слегка перегнуть с высказываниями, из-за чего Илья изредка чувствует себя максимально хреново, но сейчас портить день таким образом не хочется. Илья морщится, стоит Кашину начать вновь говорить. – Без понятия, что на тебя нашло, но, – специально останавливается. Это ебучее «но» заставляет напрячься и подобраться всем телом. – Если не будешь делать совсем хуйню, то можно. Коряков издаёт лишь тупое «о», слишком удивлённый. Его не послали, наоборот, Даня согласился слишком быстро, что поражает. – Серьёзно? – Илья уточняет, не слишком уверенный. «Дают – бери, бьют – беги», но тут, даже если возьмёшь, тебя могут так ёбнуть, что страшно станет. Вот Коряков и пытается выбить себе хотя бы малый гарант безопасности. – Раз сказал, то серьёзно, ну чё ты тупишь, Илюх? Действительно, что это он. Илья подскакивает с места, почти опрокидывая табуретку, и виновато улыбается, убегая в коридор, за чемоданом. Волнуется, словно девственница перед первым сексом. Лишь несколько отличий: он не девственница, а первый его секс был настолько смущающим, что даже вспоминать не хочется. – Давай ты не будешь ржать, ладно? – Илья вертит в руках моток верёвки, да так неуверенно, словно впервые его видит и вообще не понимает то, каким образом он оказался в вещах. – Над тобой уже жизнь поржала. Данила невпечатлённо смотрит то на Илью, то на предмет в его руках. Ему, на самом деле, интересно. Не каждый день тебе могут предложить что-то конченое, но при этом заманчивое. – Давай сразу уточним, что ты не возникаешь и даёшь мне делать то, что нужно. – Коряков разматывает нейлоновую верёвку, одновременно с этим вспоминая все уроки, которые просмотрел. – Оставишь тебя на месяц – уже в бдсм-игры подаёшься. Вешаться будто собрался. – шутка читаемая, но Илья всё равно с неё звонко смеётся. С пунктиком про разговоры они явно справятся. – Не вешаться, конечно, но примерно так и выглядит. Я всё ещё не уверен, конечно.. – Помнишь, что заднюю дают только лохи? – Кашин призывно расставляет ноги, хитро улыбаясь. – Или мы можем ничего не пробовать, сделаем без всяких заморочек. Илье хочется с заморочками. Хочется с каплей ебантяйства. Он не даёт заднюю, потому отбрасывает тупые сомнения. Зря, что ли, вынашивал мысли? – Вытяни руки перед собой. – слишком мягко для команды. Но Даня слушается, показывая ладони, и почти касается ими Ильи. – Бля, нет, стой. Разденься сначала. – Не, так ведь тоже нормально. – Кашин мотает головой, смеясь. Одну лишь футболку стягивает, оставаясь в шортах, и снова тянет руки. – Дурик, знаешь хоть, что делать? – Да знаю я. Иначе не стал бы просить. Илья встаёт на колени, чтобы было удобнее обвязывать руки. Протягивает верёвку, соединяя запястья, и вяжет узел, не слишком затягивая. – Не туго? – Не особо. – Данила зевает, слегка дёргая на себя руки. – Сиди спокойно, а то верёвку растянешь. Это тебе не джут. – Ты что, ещё и верёвки сидел изучал? Вообще делать нехуй? – Не изучал. Но они действительно разные. – Илья хлопает Даню по коленке, поднимаясь с пола. Он осматривает узел, цепляет верёвку, пытаясь просунуть под ней пальцы, но, когда ничего не выходит, довольно хмыкает. – И в чём кайф? – Данила скептически смотрит на Корякова. – Подожди немного. Илья тянет концы верёвки наверх, перекидывая через плечи. Касается кожи, проводит по ключице, после обвязывая верёвку рядом с грудью. Весь «кайф» в том, что верёвка трётся об чувствительные места. – Блять. – Даня шипит, когда дёргается. – Ну? – Коряков улыбается, смотря за тем, как у Данилы бегают глаза. Верёвка трёт соски, и этого, как кажется Илье, более чем достаточно. Даня не привязан к одному месту и может встать, но знание того, что на нём «оковы», почему-то ужасно радует Корякова. Правильно говорят, что эстетическое наслаждение до ужаса приятное. – И в чём смысл, если я не буду дёргаться? – О-о, бля, будешь. Ещё как будешь. – Илья обворожительно улыбается, после чего тянется за поцелуем. Дане приходится задирать голову, чтобы ответить на него, и Коряков, пользуясь этим, хватает за затылок, углубляя поцелуй. Делает свои и чужие губы влажными, проводя по ним языком, и сразу же лезет им в рот, сплетая с Даниным. Не особо удобно, но Данила оторваться не пытается. Наоборот, пытается ближе примкнуть. Его дыхание щекочет лицо, стоит Илье прекратить поцелуй. Кашин, вместо того, чтобы послушно сидеть на месте, вновь тянется к лицу, но тут же тихо мычит, стоит верёвке натянуться. – Хорошо, без поцелуев. – он тихо смеётся, сверкая глазами. Пытается выиграть в нечестной игре, но есть лишь одна проблема: у Ильи больше читерских ходов. – Сам сказал. Коряков вновь садится на пол. Устраивается между разведённых ног и смотрит снизу вверх, всё ещё не убирая улыбку с лица. Он кладёт ладони выше коленей, пальцами цепляет шорты, даже не пытаясь их снять. Данила обомлевше глядит вниз, гулко сглатывая. Коряков ногтями царапает открытую кожу, а потом ухмыляется, да так хитровыебанно, что Дане хочется смеяться. – Точно без поцелуев? – Да. – кто там заднюю даёт? Правильно, только лохи. Илья, ведя пальцы дальше, гладит член через бельё. Слегка сжимает в том месте, где головка, и Кашин всем телом дрожит, прикрывая глаза. Не будет он дёргаться, конечно. Хуй там. Даже не хочется пытаться пристыдить Кашина за то, что у него член колом стоит. Илья всё же приспускает чужие шорты, недолго наблюдая за оголённым членом, после чего большим пальцем трёт головку, растирая по ней предэякулят. Сухо надрачивает, больше дразня, чем пытаясь доставить удовольствие. От этого Данила подаётся назад, вновь попадаясь в ловушку верёвки, и стонет, только уже громче. – Тебе не кажется, что это ебануто? Даже не слегка. – Кажется. Но ты согласился, так что уже ничего не поделать. – Пиздец необходимость. Коряков фыркает. В попытке пощадить облизывает свою ладонь, чтобы трение было не болезненным, а терпимым, и кладёт ладонь на орган. На этот раз уделяет внимание не только головке, а всему члену сразу. Даня кусает губу, стараясь оставаться неподвижным. Лишь голову закидывает, пялясь в потолок, но быстро сдаётся, давясь собственным вздохом: Илья щипает кожу бедра, одновременно с этим надрачивая в медленном, почти издевательском темпе. – Придурок, что за издёвки? – Я за этот месяц обдрочился. Виной тому, ужас как удивительно, ты, так что всё заслуженно. – Понятия не имею, о чём речь. – Пизди больше. Данила дёргает руками, натирая запястья, и в очередной раз морщится от ощущений. Одно дело – руки Ильи, привычные и родные, совсем другое – верёвка, от которой кожу жжёт. В тандеме это всё работает отлично, так что Кашин может лишь ждать, какое именно касание повлечёт за собой приятные ощущения. Коряков – скотина, именно по той причине, что все нужные точки знает. И именно их и пытается задеть, чтобы выжать из Дани все соки. – А продолжение будет? – Данила коротко смеётся, но сразу же ойкает, когда член сжимают в ладони. – Тебе и этого будет достаточно. – Илья, разумеется, не говорит, что сам возбуждён до предела. Этого не видно из-за позы, но стоящий член, которому никто не уделяет внимание, доставляет не самые приятные ощущения. – Возможно, – говорит на выдохе, чуть ли не срываясь на позорный скулёж. – А вот тебе? Коряков молчит, не имея ни малейшего желания отвечать на этот вопрос. Да и сам Данила на него забивает, стоит ускорить движения рукой. Это одновременно плохо и хорошо. Даня, забывая про верёвки на запястьях, пытается тянуть ко рту руки, чтобы заглушить протяжные стоны. Но, когда не выходит, хрипит, закатывая глаза. Нихуя позорного в том, что он связан. Нихуя позорного в том, что он исполняет желание своего партнёра. Позорно лишь то, что уже хочется кончить. – Всё хорошо? – взгляд Ильи слишком мутный. Коряков языком проводит по нижней губе, не отрывая взгляда от Даниного лица, и продолжает касаться. Проводит кончиками пальцев по венкам, трёт одну лишь головку, а потом заново набирает темп. – Слишком. – Кашин тяжело дышит, изо всех сил пытаясь не дёргаться. Не получается нихуя, и верёвки натягиваются, ещё сильнее давя на кожу. Данила бросает взгляд на те места, где нити впиваются особо сильно, и красный след на коже – не удивляющее зрелище. Илья же, наоборот, заинтересованно проводит красные следы взглядом. Одной рукой тянется к связанным запястьям, проводя по горящей коже, и прикрывает глаза, двигая второй рукой быстрее. – Шиз ебаный. – Даня выпускает из лёгких весь воздух, подаваясь вперёд. Он прокусывает губу до крови, стоит верёвке врезаться в соски, и громко стонет, пачкая руку Ильи спермой. – Су-ука. – дышит тяжело, но быстро пытается успокоить дыхание, чтобы грудь не вздымалась. – Развязывай давай, я не могу уже. Илья отвисает медленно. Глазками хлопает, словно котёнок, что только их разлепил, и заторможенно встаёт. Белёсую жидкость вытирает об футболку, не заботясь о том, что та станет грязной, после чего осторожно встаёт с коленей, чуть покачивась. – Ща, я ножницы принесу. Нам всё равно верёвка не пригодится больше. – Коряков быстро сматывает, ненадолго оставляя Даню связанным. Но даже этого недолгого времени хватает, чтобы понять одну вещь: Илья, блять, кончил в штаны.