моя святая из святых / my saint of saints

      Рей знает, что мужчина — коп, по тому, как он держит себя, опираясь о белую колонну снаружи лодочного центра в Центральном парке. Ей требуется мгновение для понимания, потому что мужчина — черный, и не так уж много полицейских, выглядящих как он, но его усы и не расслабляющиеся плечи выдают его.       Она замечает его, когда идет от дома Базины сквозь толпу летних туристов. Он ждал ее, и когда она подходит ближе, он отходит от колонны.       — Рошин Каллахан? — Она останавливается.       — А вы?       — Финн Баттл, — отвечает он, вытаскивая стандартное удостоверение полицейского и показывая ей. — Специальная группа расследований.       — Финн? — произносит она, прежде чем может остановить себя. — Вы ирландец?       — Это удивительно? — Он улыбается, и она тут же понимает, что этого человека нельзя недооценивать.       — Нет, — отвечает Рей. — Это Америка. Кто угодно может быть ирландцем.       — Моя бабушка, — говорит он. — Из Корка.       Наступает мгновение тишины.       — Что ж, — говорит Рей, — если вы будете меня допрашивать, то хотя бы угостите сначала кофе.  

*

        Он ждет, пока они сядут на открытой террасе с видом на озеро, прежде чем начать говорить. Редкий августовский бриз ворошит салфетки.       — Мисс Каллахан…       — Миссис Соллоццо, — тут же поправляет Рей.       — Миссис Соллоццо, — кивая, продолжает мужчина. — Я думаю, что вы в курсе, что нью-йоркская полиция вместе с федеральными властями внимательно наблюдает за вашим мужем.       Рей не отвечает. С младенчества ее учили не говорить с полицейскими (особенно с тем двоюродным братом, который опозорил семью, примкнув к бостонской полиции). Но Рей изучает мужчину, задание которого — свергнуть Бена. Она хочет знать больше, понять, действительно ли он достойный противник.       — Я думаю, вы знаете о бизнесе своего мужа, верно? Или он и в этой теме держит вас в неведении?       Рей делает глоток эспрессо. Горький.       — Вы знаете, мужчины, подобные ему, они сделают что угодно, чтобы остаться у власти. Им ничто не чуждо, — продолжает Баттл. Отрепетированно. Рей ставит чашку на блюдце.       — Если вы хотите что-то сказать, то говорите, — указывает она ему.       — Вы думаете, что он любит вас, — продолжает Баттл низким голосом, наклоняясь вперед, будто рассказывает ей секрет. — Но в конце дня, если ему потребуется, он пожертвует вами. Ради бизнеса.       Рей осматривает мужчину, ее взгляд бегает по его лицу. Порез от бритья сегодня утром. Маленький шрам под бровью.       — Вам нужен свидетель обвинения, — холодно заявляет она. Финн садится обратно, его зубы сжаты.       — Для вас, Рошин, все еще есть выход. Но недолго, — произносит он.  

*

        На следующей неделе Бен созывает собрание верхушки, капореджиме. Вместо того чтобы устраивать встречу в квартире, где воспоминание о смерти Хакса может показаться слишком тяжелым для них, он использует ресторан Ланза на Пятой Авеню.       Часть договоренностей Бена с остальными четырьмя семьями состоит в том, что их бывшие боссы будут иметь статус верхушки. Каждый из них, толстый и громкий, со своими золотыми цепями, раньше был самым могущественным человеком в комнате. Теперь они уважительно кивают головой Бену, сидящему во главе длинного стола, заставленного блюдами с морепродуктами. Жареные кальмары. Мидии «Маринара». Моллюски ореганата. Запах, из-за которого Рей мутит.       Все немного пьяны, когда Бен делает заявление.       — Я выбрал нового консильери, — говорит он. Сидя по правую руку от него, Рей ерзает под его взглядом. Он берет ее за руку. — Моя жена, Рей.       Наступает удушающее молчание, когда каждый мужчина впитывает эту ересь. Рей практически слышит, как он взвешивают варианты. Мятеж. Мольбы к чести Бена. Убийство.       Один из мужчин, избалованный старший сын семьи Гамбино, берет на себя смелость сказать то, о чем все они думают.       — Дон Соллоццо, — произносит он, — со всем уважением…       Бен смотрит на говорящего, его взгляд твердый, будто вызов.       — …когда Джои Галло завел себе ручного льва, мы думали, что это весело, — продолжает мужчина. — Но никто из нас не будет исполнять приказы вашей leoncina.       Рей даже не понимает, о чем он говорит, но догадывается по тону голоса. Такому, которым, она слышала, говорили о ней всю ее жизнь. Она хочет приколоть его руку к столу.       — Рей проявит себя. Она сделает то, что не вышло ни у одного из вас, — говорит Бен, его голос такой спокойный, что кажется неестественным. — Она добудет Бостон.  

*

        Кардо за рулем, рядом с ним Тромбетта. Рей сидит на заднем сиденье. Верный дробовик Кардо в багажнике, завернутый в одеяло, «для чрезвычайных ситуаций».       — Никаких костюмов, — сказала им Рей, и они подчинились, хоть и немного обиженно. Они только вылезли из своих кожаных курток, направляясь в сторону респектабельности. Но ей нужны были подлинники, те, которые когтями прорыли себе путь с улиц.       Также никакого меха для нее. Для Бостона Рей надела кожаный тренчкот, затянув его на талии. Вместо шпилек — сапоги до колена. Другой мир — другая одежда.       Бостон.       Конечно же, у Рей есть семья здесь, продлеваемая тетями, дядями и двоюродными братьями, некоторые знакомые, а другие полностью незнакомцы. Так много Каллаханов в городе, что фамилия уже не несет в себе старого смысла.       Встреча проходит в баре «Triple O» в южной части, напротив бродвейской остановки ветки T.       Они прибывают рано, Кардо и Тромбетта курят не переставая и нервно возятся с пепельницей, ожидая в машине. Рей открывает дверь и выходит, вдыхая воздух настоящей улицы в настоящем месте. Здесь нет никакой роскоши, никакого глянца респектабельности.       — Вы ждете снаружи, — говорит она мужчинам. Кардо сразу же начинает протестовать отрепетированным монологом о доне и жестких инструкциях о…       — Стоите здесь, — повторяет Рей. — Дона здесь нет. Это не его территория. Здесь я главная.       Бар внутри маленький и захудалый. Бармен открывает дверь в комнату в задней части. Липкие пластиковые столы и панели из искусственного дерева. Место, где мальчишка на свой двадцать первый день рождения напьется так, что забудет свое имя. Рей стоит, засунув руки в карманы, и ждет.       Они приходят по одному или вдвоем. Трудящиеся мужчины, молодые и старые. Всполохи рыжих волос тут и там. Голубые глаза весеннего неба. Запущенные усы и куртки не по размеру. Не красивые и элегантные, но все же ее люди. Среди них она удивлена увидеть своего двоюродного брата Патрика, которого помнит ребенком, высокого и долговязого. Он теперь мужчина со сморщенным шрамом на шее и улыбается ей дерзкой, как и всегда, улыбкой.       В центре всего Билли Костиган, мужчина, застреливший ее отца по приказу Сончини. Он старше, чем она помнит, грязные светлые волосы становятся серыми у висков. Она видит блеск медальона святого Кристофера на его шее. Он выглядит уставшим, и она впервые задумывается, как сложно было ему удержать свое маленькое королевство. Как он чувствовал себя в тот день, когда застрелил Джо Каллахана?       — Это брехня, — слышит она чей-то голос под нос. — Эти макаронники думают, что могут прислать девку, чтобы командовать нами.       — Дай ей сказать, — говорит Костиган, его баритон оказывается тихим. Тон, который заставляет других мужчин заткнуться. Он смотрит за ней жестким взглядом, садится на складной стул в центре комнаты, пока все остальные стоят.       Рей делает вдох. Она не допустит ту же ошибку, которую совершил ее отец. Она переиначит себя.       — Мое имя Рей Соллоццо, — говорит она мужчинам в комнате. — Я родилась под именем Рошин Каллахан. Вы все знали моего отца, — она делает паузу, позволяя памяти о смерти отца зависнуть на мгновение в комнате. — И вы знаете моего мужа, — она снова делает паузу. Берет себя в руки. — Но вы не знаете меня.       У задней стенки улыбается Патрик, и Рей видит блеск его золотого переднего зуба. Она выбила предшественника во время драки в Сочельник, когда ей было двенадцать.       Она передает ультиматум Бена тем языком, который они поймут. Подчинитесь или умрите, говорит она им. Заплатите дань уважения и верности семье Соллоццо или вас сотрут с лица земли. Но она аккуратна в том, что говорит. Костиган будет так же управлять Бостоном. Бен не будет вмешиваться, но будет получать долю. Они будут иметь дела с Рей, не с итальянцами. В обмен у них будет защита. Помощь. Огневая мощь. Предложение старо как мир. Такое, от которого очень, очень трудно отказаться.       — Мы боролись с итальянцами сотню лет, — говорит она. — Но пришло время старым обычаям умереть.       — А если я скажу нет? — спрашивает Костиган, когда Рей заканчивает. Она тянется в карман плаща, пальцами находя новую кожаную кобуру у ребер и извлекая маленький золотой револьвер, который теперь принадлежит ей. Она вытаскивает оружие, и полдюжины мужчин в комнате делают так же.       — Прекратить, — говорит им Костиган, поднимая руку. Он смотрит на нее взглядом утопающего. «Спаси меня, — кажется, говорят его глаза. — Спаси меня».       — Я застрелю тебя на месте, — отвечает она. — И буду управлять Бостоном сама.       Костиган наклоняет голову, покусывая костяшку пальца. Он улыбается.       — Принеси книги, — говорит он Патрику.  

*

        Их бизнес — сплошная неразбериха, хуже, чем было у ее отца. Она может все поправить, привести в порядок, закрыть незавершенное и увеличить прибыль.       — Никому не надо проигрывать, — говорит она Костигану, когда другие мужчины ушли. — Если тебе нужны деньги, я помогу. — Его пальцы задевают ее пальцы на столе, когда он тянется за пачкой сигарет через бухгалтерские книги, и он задерживает руку на костяшках. Рей поднимает голову и видит, что он смотрит на нее.       — Это не входит, — произносит она, убирая ладонь.       — Но стоило попытаться, — говорит он, ухмыляясь, и затем серьезно продолжает: — Здесь всегда будет место для тебя, Рошин. Ты знаешь это, верно? Со своими людьми.       — Никто из вас не приберег места для меня, — произносит Рей. Мужчина втягивает щеки.       — Я бы приберег.       Рей снова смотрит на цифры. Это бизнес.       — Все так говорят, — отвечает она.  

*

        Когда она возвращается в Нью-Йорк, его гордость — то, что уничтожает ее. Бен заставляет ее рассказать все дважды, с начала до конца. Он просит описать их лица, задерживаясь на том моменте, когда она пригрозила пристрелить Костигана (она опускает ту часть, где он сделал предложение; нет нужды начинать войну сразу же после подписания мирного договора). То, как он слушает — будто это самое важное, что он когда-либо слышал.       — Ты хорошо справилась, — наконец произносит он. Он гордится ею. Чувство, от которого она пьянеет. — Leoncina, — произносит он улыбаясь. — Не такая уж и ручная, в конце концов.       — Идем в постель, — зовет Рей.  

*

        Иногда, когда из-за него у нее появляются похожие чувства, ей изо всех сил приходится стараться вернуть себе контроль. Просто она так устроена. Она теперь нашла его слабые точки и знает, как правильно надавить.       — Помоги мне, Бен, — шепчет она ему в ухо, прыгая на нем в их кровати, ее голос плаксивый и высокий. — Мой отец… Разве ты не спасешь меня?       — Хватит, Рей, — ворчит он (но он не серьезно. Если бы он действительно имел в виду эти слова, то сказал бы по-итальянски. Basta. Хватит).       — Мне нужен новый папочка, — говорит она, ее зубы на мочке его уха.       — Рей, — отвечает он, и у него уже срывается голос.       — Бен, — выдыхает она между его жесткими толчками. — Я думаю… я думаю… я люблю тебя.       Он закрывает ей рот ладонью, чтобы была возможность продержаться еще минуту.  

*

        Бен мстит. Между ними это никогда не было односторонним.       Она наклонена над раковиной в ванной, твердый мрамор впивается в живот. Бен прижался к ее спине грудью, обхватив ее тело одной рукой. Ему так нравится, нравится заставлять ее смотреть на себя в зеркале, когда из-за него она распадается на части. Нравится, что из-за него она не может стоять на ногах, и он — единственное, что удерживает ее в вертикальном положении.       — Почему ты не убила меня, Рей? — горячо спрашивает он у ее уха. — Я знаю, что ты могла. — Иногда он использует один единственный палец, чтобы довести ее до безумия, пока она не умоляет его о большем. — Ты не очень-то и хотела, да?       Она откидывает голову, глазами вперившись в потолок. Когда он вытаскивает из нее палец, Рей вздрагивает.       — Ты не могла этого сделать, детка. Почему? — Она чувствует его, твердого и готового, около половых губ. — Почему? — снова спрашивает он, начиная терять терпение, грубо входя внутрь. — Ты хотела этого, даже больше?  

*

        Рей обнаруживает, кто крот, горячим пятничным днем, когда маленькая горничная со светлыми волосами, Кайла, спрашивает, может ли уйти позже, потому что у нее свидание. Что-то в том, как она спрашивает, скрытно и застенчиво, привлекает внимание Рей.       — Конечно, — отвечает она, но так или иначе следует за девушкой.       Рей знает мужчину, который ждет Кайлу на ступеньках музея естественной истории, который целует ее в щеку и держит за руку, как парень из старшей школы.       Детектив Финн Баттл.  

*

        Неправильно делать больно другой женщине. Никогда не было и не будет, думает Рей, но она готова попытаться. Чтобы получить правду.       Но в итоге ей совсем не нужно вредить Кайле. Все и так выходит наружу, когда Рей загоняет девушку в угол рядом со специальными поварскими ножами.       Девушка говорит, что не знала, что он полицейский, и Рей верит ей. Они столкнулись друг с другом однажды вечером возле «Дакоты». Он не смотрел, куда шел, и задел девушку плечом. Она уронила пакет, и он поднял его. Он очень сильно извинялся и пригласил ее на ужин.       Вся история приводит Рей в бо́льшую ярость, чем она может выдержать. Она говорит Кайле идти домой и там и оставаться.       — Не уходи, — приказывает Рей, — пока не услышишь разрешения прямиком от меня.       Затем Рей рассказывает Бену.  

*

        — Ты знаешь, что мы должны сделать, — с грустью говорит он. Они сидят друг напротив друга в его кабинете.       — Она даже не знала, — произносит Рей.       — Это имеет значение? — спрашивает Бен.       «Да, черт возьми, имеет», — думает Рей. Они всегда жгут ведьму, а не мужчину, тычущего пальцем. Женщины в этом мире платят за все, даже за преступления мужчин.       — Я думаю, имеет, — говорит она.       Бен наклоняет голову, в его длинных пальцах зависла сигарета, дым медленно поднимается к потолку.       — Что ты предлагаешь вместо этого? — спрашивает он.       «Держи друзей близко, — думает она, — а врагов ближе».       — Мы используем ее, — отвечает Рей. — Против него.       Бен медленно кивает, обдумывая предложение в голове.       — Мужчины не свергают мужчин, — говорит Рей. — Это делают женщины. — Бен улыбается после этого. Он тушит сигарету.       — Разберешься с этим? — спрашивает он.       Рей встает. Финн Баттл теперь у нее на крючке. Мирные дни для него закончились.       — Да, — отвечает она.  

*

        Этим вечером в ванной Рей держит в руке фольгированный пакет контрацептивов. Она смотрит на него, пальцем водя по маленьким таблеткам. Затем выкидывает в мусорное ведро.  

*

        Позже вечером, в кровати, Бен поворачивается к ней.       — Я хочу жениться на тебе, — говорит он. — Снова.       — О чем ты?       — Первый раз… было неправильно, — произносит он немного неловко. — Я хочу сделать это снова. Правильно.       — Никакой священник не поженит нас во второй раз.       — Есть один, который может, — говорит он.  

*

        Бен никогда не рассказывал о своем дяде. Она думала, что после того, как умерли его мать с отцом, у Бена действительно никого не осталось. Но, как оказалось, был Лука Сиельвинаданте. Или отец Люк, как он сам предпочитал называть себя в эти дни. Не полностью отчужденные, объясняет Бен, но все же натянутые отношения.       («Я разочаровал его, — говорит Бен. — Я всех их разочаровал»).       Все же, когда Бен звонит, Люк соглашается встретиться с ними после закрытия в Церкви Драгоценнейшей Крови, где они поженились в первый раз. В машине на пути в церковь Бен говорит ей, что он был там служкой — картина, заставляющая Рей засмеяться, хоть он и невероятно серьезен на этот счет.       — Моей матери там нравилось, — говорит ей Бен. — У нее был дар веры.       — Ты тоже веришь в Бога, да? — мягко спрашивает Рей.       — Да, — отвечает он. — А ты?       Рей обдумывает вопрос.       — Ты думаешь, в раю есть полиция? — спрашивает она с улыбкой. Затем и Бен смеется.  

*

        Дядя Бена ждет их на ступенях церкви, у него длинные растрепанные поседевшие волосы и изогнутая колоратка. Он крепко обнимает Бена, руками похлопывая по спине. Затем берет Рей за руку и целует три раза. Он открывает дверь.       Внутри темно, свет исходит от последних нескольких свечей, горящих около Богородицы. Они встают на колени, и Люк предлагает им причаститься, кладя на язык гостии. Предлагает глотнуть сладкого вина для причастия. Чтобы они были чистыми, прежде чем скажут слова.       Слова, в которые в этот раз Рей вложит смысл каждой клеткой своего тела.       — Я буду любить и уважать тебя все дни моей жизни.  

*

        Бен хочет отвезти ее в материнский дом на Сицилии, говорит он. Тот все еще стоит, никто в нем больше не живет. Он хочет медовый месяц, длинные дни, проведенные под солнцем. Хочет заниматься с ней сексом с открытыми окнами, под звуки Средиземного моря снаружи, и никаких охранников.       Но Рей знает, что они не могут покинуть страну, пока идет расследование, пока за ними все еще наблюдают как враги, так и друзья. Но, возможно, однажды.       Рей реалистична. Ее муж на двадцать лет старше ее. В их мире смерть поджидает за каждым углом. Так долго, как он будет жить, она будет защищать его. Так долго, как он будет жить, она будет любить его. У нее будут его дети, и она вырастит их бойцами.       А когда его не станет, она получит его трон.