freedom-loving

— Отвянь от меня, шавка. — Безжизненно говорит Ирэн. Малия резко меняется в лице, будто её ударили. Так и есть. Слова тоже могут сделать больно. Ирэн Броуди — Ира — как кукла. Неживая, жестокая игрушка, вшивый суррогат человечности, бракованный, тухлый и никчёмный. Оттолкнуть Малию — лучшее решение её запутавшимся чувствам, потому что Ире бы отомстить за всё плохое Хэйлам, но Малию как-то жалко, она — приблудная луговая волчица, настроить её против нерадивого папаши и стаи бы, но только Ира и сама путается хочется ли ей мести теперь. С одной стороны, слабость её отца перед задачами Джерарда обеспечивает ей детство с безотцовщиной и матерью, поносящей, — уже не любимого Уильяма, — а «обоссавшегося спермобака, случайно спустившего в вагину гнилое семя», поэтому Ира, как перспективная амазонка-лучница перенимает холодность по отношению к мужчинам, и совершенно безразлично, что мистер Броуди осознаёт невменяемость Кейт Арджент. Спасая волчьих выродков из огня, подвергая себя опасности быть спалённым заживо, получив ожоги, он умирает для своей собственной семьи. Ира не прощает его за то, как сильно любит его, не понимая, почему мама так злится. Глубоко внутри она пугается матери так сильно, что уход отца становится предательством. А с другой, ласки её волчицы, ласки Малии становятся самым настоящим наркотиком. Тейт-Хэйл лакает так, что все губы Ирэн в кровь: обкусанные, обветренные, израненные. Броуди не подаёт голоса, Броуди лишь вдыхает часто и тяжело, желая большей разнузданной жадности Малии, требует ногтями в её черепушку об ещё нескольких ниточках слюны, чтобы знать — для этой самки нет более лакомого кусочка, чем она, Ирэн, и это грязное животное в своих низменных инстинктах приведёт дом Хэйлов к финальному краху. Вычисливший её Питер бьёт сильно. Питер Хэйл вообще на грани срыва, он злится, рычит, действует осторожно и профессионально, заводится, стоит ему увидеть небритость под любимым Малией шёлковым халатиком и задохнуться от запаха взмылённой дочери. Естественно, он понимает, что Броуди — сучка уровня Кейт, преемница всё же, а потому сил никаких не жалеет, и обдирает лицо Ире до крови. Стена от входной двери до спальни перечёркнута красным, и Питеру стоит больших усилий проговорить чётко угрозу: — Не вздумай. Ира умна, понимает, что это невысказанное «только попробуй использовать её как Дерека», она выдерживает презрительный взгляд Хэйла на своё оголившееся тело и только насмешливо фыркает: — Падаль. — Питер точно бьёт её ногой в нос, ломая его, и душит её, когда она плюётся кровью. — Ты знал, что она мастерски лижет? — Ирэн издевается, потому что вывести Питера — сложно. Волк внутри него свирепеет ещё больше, она улыбается и он почти сворачивает её шею, но удовлетворяется разбитым лицом. Кровь оседает в лёгких томным ароматом, Питер дышит тяжело и устало, опускаясь на корточки перед полуживым телом. Пустоголовая Малия не простит его, разумеется, доводы не услышит, будет видеть его монстром, нарушившим личные границы её счастья, но Питер зол, так невероятно зол, что не замечает слёз. Он тянет волосы в стороны и слегка раскачивается: — Ты расстанешься с ней, иначе я спущу на тебя Девкалиона. Брошенное «шавка» Малия получает на праздник святого Валентина. Питер неумело притягивает её к себе, рыдающую, пунцовую, побитую жизнью, обнимает крепко и молча. Когда Малия знакомит его с Беттани спустя долгих четыре года терапии, он не знает, как правильно реагировать. Ему страшно сделать что-то не так, и в жесте «я терплю тебя ради неё» Питер протягивает ладонь для рукопожатия. Беттани — солнечный зайчик-одуванчик с чрезмерным энтузиазмом трясёт его руку, и поначалу Хэйл ищет подозрительные запахи посторонних запрещённых препаратов веселья, но за ужином понимает, что эта малышка — особа оптимистичная, слегка глуповатая в силу любви к литературному сентиментализму и настолько выделяется жизнелюбием в сравнении с депрессивной Малией, что становится тошно. Малия ведь почти подыхает от болезненного пинка охотницы, убивает свой организм жёсткими диетами, цепляет девочек с клуба и плотно сидит на аконите, пусть Питер позволяет думать, что она держит это в секрете. За весь ужин, что Беттани щебечет буквально обо всём, чем утомляет Питера, она не говорит ни слова, перегоняет горох по тарелке, несвежим видом показывая напускное безразличие. Хэйл понимает, что она собирается уснуть прямо здесь, но Беттани опережает его зашифрованное «выметайся»: — Я бы осталась на ночь, если вы не против. Просто сейчас так поздно, невероятно, как пролетело время, чёрт! Простите. Давайте я уберу всё со стола. — Маленьким торнадо проносятся по кухне её искренние желания помочь, и Малия молча уходит к себе, накидывая капюшон толстовки на голову. Питер продолжает сидеть на месте, наблюдая за тем, как быстро освоившаяся девчонка носится по кухне, и внезапно говорит: — Она же наркоманка. Беттани резко останавливается. — Малия лечится. Да, иногда происходит срыв, но она старается. — Ты в курсе приступов? — Да. — Она же тебе изменяет. — У нас свободные отношения, мистер Хэйл. — После паузы произносит Беттани, и тогда он решает бить её так беспощадно и жестоко, как не бил никого за это время: — А ты в курсе, что она агрессивна, в постели в том числе? Жёстко она тебя имеет, да? Беттани отвечает ему ненавистью, но остаётся рядом с Малией всю ночь. На следующее утро, пропахшая сексом Беттани, поспешно покидает дом. Её слегка шатает, она бледна, и с царапинами на шее. Малия хлопает дверью в комнату.