Оттенки

      – Жизнь расставит все точки над "и"! Обязательно расставит! Так что рано улыбаетесь, друг мой!       Лицезреть, как это полуокрашенное чудо стоит на коленках перед осколками зеркала и пытается тем что-то доказать, оказалось не меньшим испытанием для психики. Покачав головой, Пин опять шагнул к другу, положил ласт тому на спину. Такую же небесно-голубую, как и бо́льшая часть шерсти на Лосяше, отчего в голове пингвина всплыл ранний вопрос, сколько банок с краской этот уникум успел вылить на себя в тщетной попытке подражать Крошу.       – Лосяш, я не улыбаться, – сообщил он, не убирая пока ласт. – Я просто недоумевайт, почему ты так беситься из-за собственный наблюдения. Крошу повезти в эти бирюльки, но ты написайт о том, как их разбирать. Ты, а не кто другой.       Сперва хлюп носом, потом сдавленный стон боли. Разрывающий сердце не хуже недавних слёз. Чувствуя, что не выдержит повтора психической атаки, Пин силой заставил друга встать с пола, обхватил за спину.       – Идём, – твёрдо заявил он. – Тебе надо в душ. Краска только вредийт коже и шерсти. Если нужно, я помочь тебе отмыться.       – Как хотите, друг мой заботливый, – сдавленно пробормотал Лосяш, мёртвым взглядом смотря в пол. – Мне уже всё равно, что со мной дальше будет. Моей карьере в бирюльках – конец!       Вздохнув, Пин потащил того из комнатки в душевую. Весь путь учёный то принимался ругаться невесть в чей адрес – то ли свой, то ли Кроша, – то опять всхлипывал от горечи и отчаяния. Толком не сопротивлялся, когда его силой запихнули в ванну и пустили горячую воду, где свернулся клубочком.       – Я отойти ненадолго, а ты не вздумайт тут утопиться! – строго предупредил Пин друга и поспешил в кухонный уголок.       К счастью, к его возвращению не произошло ничего неприятного: Лосяш всё так же лежал в ванне, жмурясь и изредка хлюпая носом. Водрузив бутыль с маслом на относительно свободный участок этажёрки, одним ластом Пин взял мочалку, другим вскрыл бутыль и вылил немного масла на умеренно жёсткую ткань. Аккуратно взялся стирать краску с шерсти друга. Сперва никакой реакции не было, ему спокойно позволяли убирать краску. Но потом в один момент дёрнулись, отпрянули немного назад.       – Лосяш, не дёргайтся! – вырвалось у изобретателя, мигом убравшего мочалку.       – Может, это вам, друг мой настойчивый, нужно быть аккуратнее!? – возмутились в ответ.       – А что не так?       Короткая пауза.       – Ничего, – тихо обронил Лосяш перед тем, как отвернуться.       Поведя плечами, пингвин продолжил стирать краску с чужой шерсти. Вскоре почувствовал, как напрягли мышцы под его ластом, но ничего не сказали. Продолжил своё занятие и спустя считанные секунды отметил, как задрожали от его действий.       – Лосяш, в чём дело? – он опять убрал ненадолго мочалку.       – Ни в чём, – пробормотали, не поднимая глаз. – Если вам так хочется, продолжайте – я потерплю.       – Потерпеть что? – повторил изобретатель, машинально продолжив начатое, и, видимо, как-то неловко двинул ластом, поскольку от этого содрогнулись всем телом. Тут-то и осенило.       – Лосяш, ты что, щекотки бояться? – в лоб тому задал он вопрос.       – Не то, чтобы боюсь, но иногда она неприятна, – тихо признались в ответ.       – Почему? От неё весело.       – Ага, как же! – Лосяш выразительно закатил глаза. – Точно не когда в тебя тычут лапами и норовят расшевелить таким методом! Друг мой настойчивый, хоть вы не уподобляйтесь поведению нашего юного поколения!       – Но отмыть тебя от краска необходимо! – напомнил Пин тому, приподняв ласт с мочалкой.       – Может, дальше я сам? Спину вы мне вроде уже оттёрли.       – Не вся. Ещё немного остаться сбоку.       – С этим и я справлюсь!       – Не есть факт, что ты суметь дотянуться! Лючше я.       – Нет, я сам! Отдайте мочалку!       – Ты не справийтся один!       – Я смогу, и не спорьте!       – Но я лючше...       Что именно "лучше", доказать Пин не успел: перетягивание мочалки кончилось тем, что ноги механика поехали от натяга по скользкой плитке. От неожиданности он выпустил мочалку, та взлетела к потолку, утаскивая за собой вцепившегося в другой конец Лосяша, пробкой вылетевшего из ванны. Грохот, плеск воды, короткое смачное ругательство на немецком, сдвоенное стоном со стороны.       – Да, неловко вышло, – смутился Лосяш, придя в себя и обнаружив, что свалился сверху на друга, ошалевшего от такого поворота событий. – Теперь мы оба в краске.       – Ja, – протянул тот, глядя на учёного снизу вверх. – Мыться теперь придёйтся нам обоим.       Не поспоришь: часть несмытой краски теперь заляпала и Пина спереди. Обменявшись смущёнными взглядами, друзья помогли встать один другому, затем поглядели на лужи воды, возникшие на полу после падения из ванны.       – Я уберу лужи, а вы, друг мой, смените воду в ванне, – попросил того Лосяш извиняющимся тоном. – Потом я к вам присоединюсь.       – Нет, лючше по очередь, – покачал головой Пин.       – Почему?       – Потому что, если ты опять будешь дёргайтся от щекотки, всё повторийтся.       Против логики, как говорится, не попрёшь!