Ты была, как глоток свежего воздуха

Лекса стоит напротив кровати Кларк. Опять. Она опять не может увидеть красоту этих голубых глаз. Рядом стоит Густус и пытается объяснить Лексе какие-то тонкости восстановления Кларк. Главная проблема состоит в том, что Кларк не просыпается. Ее тело слишком слабо, чтобы поддерживать в ней жизнь и бодрствовать, поэтому ее поместили в искусственную кому, пока она не будет достаточно сильна, чтобы быть в сознании. Лекса ни черта не понимает. Кларк просто не просыпается. Она живет с Чарли и Гарри уже три дня, и все эти три дня она пытается обходить стороной Чарли, пока ее обходит стороной Гарри. Он не доверяет Лексе и просто прячется на втором этаже, пока Чарли в школе. Лекса вообще не понимает, как себя вести. Она ничего не понимает. Она чертовски устала. Все эти три дня она находится в какой-то прострации. — Лекса, я не понимаю…, — Анья стоит около окна и смотрит на дерево в горшке, не решаясь посмотреть на Лексу, — что значит, не факт, что она проснется после операции. В этом же и суть операции, чтобы она проснулась! — Анья, я сказала тебе все, что знаю сама. — Лекса…, — Анья развернулась и посмотрела с сожалением на Лексу, — как ты? — Он…, — Лекса накрывает руками голову, — он меня не помнит, ты понимаешь? А она… она меня ненавидит… ты видела ее взгляд? А как она на тебя смотрит? Я не могу, Анья… Я не могу… Я все испортила, я не должна была, — Лекса издает всхлип, и Анья подходит, садясь на колени перед ней, — я не должна была уходить, я не могу… я не могу… — Лекса, посмотри на меня, посмотри на меня сейчас же, у тебя начинается паническая атака, ты должна дышать, дыши, я прошу тебя… Из воспоминаний Лексу выдергивает телефонный звонок. — Да, Чарли? — Лекса! Гарри звонил мне, он… у него что-то случилось! Я ничего не понимаю, ты должна Лекса! — Я еду, я уже еду Чарли, я буду там через десять минут! Спустя десять минут в квартиру влетает Лекса. Она окидывает взглядом первый этаж и понимает, что Гарри тут нет. Лекса не тратя время на снятие обуви, забегает на второй этаж. На кровати сидит Гарри и смотрит на распечатанные фотографии. На фотографии, которые были сделаны на его третий день рождения. Лекса знает это потому, что это были единственные распечатанные фотографии их четверых. Лекса переводит взгляд с фотографий на Гарри и видит, что его взгляд устремлен на нее. Он смотрит на нее со смесью недоверия, злобы и шока. Лекса не знает, что сказать. Что ж, Чарли ее убьет. Она придушит ее собственными руками. В ночь, когда они остались у Лексы, в первый день, Чарли заручилась обещанием Лексы, что она не расскажет Гарри о том, кто она такая. И Лекса была солидарна с ней в этом. Ну… просто, потому что, она не знала, как объяснить Гарри это. — Почему ты тут? Тут моя мама, и Чарли, и это я… но откуда тут ты? Ты тут моложе, но я же вижу, что это ты, Лекса. Откуда эти фотографии? Дерьмо. Трижды дерьмо Лекса подходит к кровати и садится рядом с мальчиком. Она тянется к дальней фотографии, где она и Гарри валяются в песочнице. Лекса лежит спиной на песке, а на ней сидит Гарри и смеется. Кларк сделала эту фотографию, чтобы показать Лексе, как похожи их профили. И это правда было так. Это была такая красивая фотография, что Кларк заставила Лексу распечатать ее, вместе с еще несколькими, чтобы повесить ее потом в рамке на стену. — Ты рыскал в моих вещах, Гарри? Ты знаешь, что так делать некрасиво? — Лекса поднимает взгляд на мальчика, который теперь заливается краской, понимая, что напортачил. — Прости, мне было скучно… Но Лекса, — он указывает рукой на лежащие на кровати фотографии, — что это? Лекса вздыхает. Она поднимает взгляд к потолку, сдерживая порыв плакать. Нет. Она не может плакать. Ей надо придумать, как объяснить все это Гарри. Блять. Дерьмо. — Мы с твоей мамой были друзьями, когда тебе было три года. Гарри смотрит на Лексу и наклоняет голову вправо. — А почему вы не дружите сейчас? — Мы дружим, но не так близко, как раньше. — Тут есть фотография, — Гарри начинает искать фотографию, и вытаскивает одну, — вот! Вы тут с мамой целуетесь. — Я… Гарри… это, это по-дружески… — Лекса, мне десять лет, я знаю, когда люди целуются, как друзья, а когда как они… ну у них любовь. Я видел, как в фильмах целуются, когда любовь, я знаю! — начал утверждать мальчик, и Лекса просто блять не знает, как выпутаться из этой ситуации, — почему вы больше не любите друг друга? — Иногда, люди, которые любят друг друга — расстаются, но они могут дружить дальше, общаться, не так близко, но дружить, понимаешь? — Лекса начинает просматривать фотографии, параллельно собирая их в стопку. — Но почему вы с мамой расстались? А еще я не помню, как ты дружила со мной! Но тут ты со мной на фотографиях. И Чарли мне не рассказывала ничего из этого. Почему она не рассказывала? Лекса, пожалуйста, расскажи мне! — Гарри…, — Лекса вздыхает и понимает, что из этого ей не выпутаться, — пойдем прогуляемся до магазина, купим мороженое, и я расскажу тебе, давай? — Обещаешь? — Обещаю, — утверждает Лекса и собирается вставать, но ее останавливает маленькая рука мальчика. — Пообещай на мизинцах! — требует мальчик. Лекса тянет мизинец, и он обхватывает его двумя ладошками, как делала это всегда Чарли. — Почему ты обхватываешь его руками? — поинтересовалась Лекса, хотя уже знала ответ. — Меня так научила Чарли, она говорит, что это значит, что она точно обещает. — Ну конечно, — кивает сама себе Лекса. — Что конечно? — удивленно смотрит Гарри. — Я ее этому научила, — говорит Лекса и встает с кровати, чтобы убрать фотографии в шкаф, где они и лежали, — Пойдем. — Ты научила? — Гарри встает с кровати и спускается за Лексой на первый этаж. — Да, я. Пойдем возьмем мороженое и сядем куда-нибудь, — Лекса накидывает пальто и ждет, пока Гарри застегнет свою куртку. Они выходят из лофта и идут к машине. — А почему мы на машине? — Гарри забирается на переднее сидение и тянет ремень безопасности. — Потому что нам скоро забирать Чарли из школы, я думаю, что мы с тобой погуляем и сразу поедем за ней, как думаешь? — Да, наверное, — Ари пожимает плечами и поворачивается к окну. — Почему ты не сказала сразу, что мы знакомы, Лекса? — не отрываясь от окна, спрашивает Гарри. — Я думала, что ты меня помнишь, малыш, — с грустью говорит Лекса, — а потом, когда ты мне представился, я поняла, что ты не помнишь. Лекса решила не упоминать о договоре с Чарли. — А почему Чарли мне ничего не говорила? — Я не знаю, малыш, тебе лучше спросить это у своей сестры. Но я уверена, что это из лучших побуждений. — Куда мы едем? — В парк. Они заходят на территорию парка и направляются к ларьку с мороженым. — Здравствуйте, нам пожалуйста два мороженых, шоколадное и клубничное. — Мне шоколадное, — встревает Ари. — Я знаю, малыш, — она теребит его волосы и оплачивает. — Держи, — она дает ему рожок и направляется в сторону лавочки. Они садятся на лавочку и некоторое время молчат, пока едят мороженое. Первой тишину нарушает Лекса. — Мы с твоей мамой познакомились, когда мне было восемнадцать лет. Нас познакомил твой дядя Дэвид. Вы сейчас общаетесь? — спрашивает Лекса, и Гарри отрицательно качает головой, — хорошо, ладно. В общем он нас познакомил, и мы с твоей мамой полюбили друг друга. Мы с тобой очень хорошо ладили. Когда я только познакомилась с тобой, ты почти не разговаривал, твоя мама говорила, что это нормально и я ей верила, но все же начала тебе читать книги перед сном, и я часто разговаривала с тобой. Рассказывала тебе всякий бред, все, что мне приходило в голову, а ты так смотрел на меня, будто все понимал. В какой-то момент, ты начал потихоньку разговаривать, несложные слова, небольшие предложения. Мы с твоей мамой очень радовались этому. Те фотографии, что ты нашел. Это был твой день рождения. Тебе исполнилось три года. Я помню тот день очень хорошо. Я часто готовила блинчики на завтрак. И мы всей семьей завтракали. Вы с Чарли сидели на столешнице, а мы с мамой стояли около вас. Вы никогда не сидели за столом, — усмехается Лекса, — только когда мы ужинали. Через год мы с твоей мамой поняли, что больше не любим друг друга, и решили, что нам лучше дружить. — Но почему мы не общались тогда все это время? — спустя несколько мгновений спросил Гарри. — Это моя вина, малыш, — решила взять на себя ответственность Лекса, — у меня было много работы все эти годы, слишком много. Гарри все это время смотрел на свои ноги, не поднимая взгляд на Лексу. — Знаешь, я… мне приятно с тобой, Лекса, приятно общаться, приятно находиться вместе, но мне не нравится это чувство. Я думал, что мы не знакомы, и Чарли всегда мне говорила, что нельзя доверять незнакомым людям, поэтому я и не хотел с тобой общаться все эти дни. И мама… мама мне тоже говорила, что нельзя разговаривать с незнакомыми людьми… Лекса увидела, как у малыша скатилась слезинка, и она решила приобнять его, чтобы дать хоть какое-то чувство безопасности. — Как долго мама будет спать, Лекса? Я очень скучаю по ней… Его голос сломался на последних словах, и он начал плакать. Лекса обняла его, пытаясь успокоить. — Она скоро проснется, малыш, я обещаю тебе. Мы можем сходить к ней, хочешь? Увидишь маму. Ари отстранился, чтобы посмотреть Лексе в глаза. — Мы правда можем? — Конечно можем, возьмем Чарли с собой. Давай завтра? — Хорошо, давай. Они сидели молча на лавочке, пока Лекса обнимала Ари. Это такое приятное чувство, обнимать его, спустя столько лет. Лекса чувствует, что это именно то место, где она должна быть. Рядом с этим малышом, которого считает своим сыном. Считала. Сейчас у нее нет права на это. Сейчас она ему никто. Но она не может отпустить его, когда он так прижимается к ней. Когда он такой беззащитный и ему больно. Когда это единственное, что она может сделать, чтобы ему было не так больно от того, что его мама в коме. — Извини за то, что я смотрел твои вещи…, — прошептал мальчик, прижимаясь к Лексе. — Не переживай, малыш, все в порядке, но больше так не делай, хорошо? — Хорошо. А еще я видел в твоем шкафу футбольный мяч, мы можем сходить поиграть? Лекса посмотрела на него и не смогла сдержать улыбку. — Ты играешь в футбол? — спросила Лекса. — Я бы хотел заниматься, но мама не разрешает. Говорит, что это опасно, но я очень хочу. Я просто играю с ребятами иногда в школе. — Конечно, мы можем поиграть. Я занималась футболом, когда была моложе. — Правда? — Да, но я получила серьезную травму, поэтому не смогла продолжать играть. — А что с тобой случилось? Лекса села поудобнее и начала рассказывать. — У нас был важный матч, приехал мужчина из команды, в которую я хотела попасть, он должен был посмотреть, как я играю и принять решение, возьмут они меня или нет. Не хочу хвастаться, но я хорошо играла, я бы сказала, что очень хорошо. Нет предела совершенству, конечно же. Но я была хороша. И я хотела показать ему все свои сто процентов. Но все пошло наперекосяк еще в первом тайме, мы проигрывали два ноль. Я не любила выходить из своей зоны, так как была центральным защитником, в основном оставалась последней всегда. Но желание вернуть преимущество команде, и показать скауту на что я способна — перевесили чашу весов. Мы выбили мяч из своей зоны, и я побежала вперед. Был угловой, я побежала к воротам, когда выбили мяч, но противоположная команда играла очень грязно, и защитник ударил меня по ногам еще до того, как я добралась до мяча. Все было бы не так плохо, если бы это был просто удар по ногам, но она ударила шипами по моему голеностопу. Это было сделано не для того, чтобы остановить нашу атаку, они специально хотели вывести меня из игры. В общем, все закончилось тем, что моя команда, конечно, выиграла матч, но у меня был разрыв связок, я не смогла бы играть где-то год, плюс минус. Скаут пришел ко мне в больницу потом. Сказал, что я хорошо играю, что я перспективная, но им нужен защитник прямо сейчас, а я не смогу играть еще долго. В общем, меня не взяли. Потом я восстановилась, я тренировалась, но моя правая нога уже была не такая, как раньше. Я играла не так, как раньше. Тренер говорил мне, что игроки возвращаются и после более тяжелых травм, и я знала это. Но я не могла, я не хотела, я сдалась из-за того, что упустила свой шанс. — Ты жалеешь о том, что бросила? — Может быть иногда. Я имею ввиду, что я продолжила жизнь, и я не знаю, что было бы дальше, если бы я продолжила играть. Может я бы не добилась того, чего я добилась без футбола. Вся моя жизнь построена на том, что я полностью отдавала себя чему-то одному. Я пыталась разорваться между работой и семьей. Но как ты видишь, у меня и это не получилось. Лекса очень жалела об этом. На самом деле в измене Кларк она винила себя, что она работала слишком много, слишком много отдавала себя чему-то одному. Конечно, поначалу она винила Кларк, но спустя время она поняла, что тоже в этом виновата. Кларк не сказала, почему именно это произошло. Не сказала, не потому что не хотела, а потому что Лекса больше с ней не общалась. Она ушла из квартиры и больше никогда не видела Кларк до предыдущей недели. Рейвен забрала вещи Лексы. Лекса пообещала, что не будет держать обиду, если она будет общаться с Кларк. То, что они расстались не значит, что все должны прекратить общаться с Кларк. Это была их проблема — ее и Кларк. Но ребята не смогли простить это. Рейвен правда пыталась быть рядом с Кларк. Пыталась с ней общаться, но ее хватило ненадолго. Вся семья развалилась после их расставания. Октавия и Линкольн тоже не смогли. Линкольн был невероятно зол, так же, как и Анья. Они втроём были, как брат и сестры. Они нашли друг в друге что-то близкое, что-то родное. По словам Аньи, Линкольн потом нашел того мужика и вернул должок за Лексу. Она была благодарна, но они никогда больше не говорили об этом с ним. Он просто сделал это. Защитил свою сестру. — Если тебе станет легче, я на тебя не обижаюсь, — искренне сказал Гарри, — даже если ты ушла, сейчас ты с нами. Я думаю, что Чарли тоже тебя простит. И мама. Ты хорошая, Лекса. Лекса ничего не сказала на это. Ей просто нечего было сказать. Но, может ей стало чуть-чуть легче. Совсем капельку. Она кивнула и встала с лавки. Не сказав ни слова, Гарри понял, что пора ехать за Чарли. Они сели в машину и поехали в сторону школы. — Знаешь, малыш, ты очень сообразительный для своего возраста. И я даже не знаю, хорошо это или плохо. Я разговариваю с тобой, как со взрослым человеком, хотя ты еще так мал, — Гарри оторвался от окна и посмотрел на Лексу, — я бы хотела, чтобы ты вел себя, как маленький, потому что ты и есть маленький. Чтобы ты бедокурил, чтобы капризничал, чтобы ты был ребенком. Но также, я очень горда тем, что ты так мыслишь. Гарри кивнул и отвернулся к окну. Они приехали к школе и стали ждать, когда придет Чарли. — Я думаю, что я могу вернуться в школу, Лекса. На самом деле, мне скучно одному дома. — Если ты так думаешь, то конечно малыш, как скажешь. В понедельник выйдешь в школу, а я смогу вернуться к работе. В окно постучали, Ари повернулся и увидел Чарли, которая стояла с презрительным выражением лица, не понимая, почему Гарри сидит и разговаривает с Лексой, с улыбкой на лице, учитывая, что все это время он и словом не обмолвился с Лексой дома. Гарри открыл дверь и прыгнул обнимать Чарли. — Привет, малыш, как дела? — спросила Чарли, смотря на Лексу. — Все хорошо, мы с Лексой ходили сегодня в парк, мы ели мороженое, а еще она обещала, что мы завтра сходим к маме. Ты же пойдешь с нами? — радостно протараторил мальчик шокированной Чарли. — Я… ого, вау… конечно, я с вами…, — запинаясь, сказала Чарли, — давай-ка на заднее сидение. Чарли села рядом с Лексой, не сказав ни слова за всю поездку, пока Ари сидел сзади и рассказывал всем, как он соскучился по школе и его друзьям. Лекса поддерживала диалог с мальчиком, параллельно поглядывая на задумчивую Чарли, которая смотрела на дорогу. Они приехали домой, поужинали, и Лекса предложила посмотреть фильм, но Чарли отказалась под предлогом, что ей нужно делать уроки. Спустя два часа Ари уснул в объятьях Лексы. Она выключила телевизор и аккуратно подняла малыша, чтобы отнести в спальню. Когда она поднялась на второй этаж, она увидела Чарли, которая смотрела на ранее найденные ее братом фотографии. Лекса покачала головой и уложила Ари в кровать. Она повернулась к Чарли и кивком пригласила вниз. Лекса налила себе виски и сок для Чарли. Она села за стол, в то время, как Чарли прыгнула на столешницу и выжидающе смотрела на Лексу. — Твой брат пошел в тебя своим интересом к моим вещам, не так ли? — нарушила тишину Лекса. Чарли наклонила голову, продолжая смотреть на Лексу. — Я поговорила с Ари, пока ты готовила ужин. Точнее это он поговорил со мной. Отчитал меня за то, что я ему не рассказала о тебе… — Чарли…, — пыталась объясниться Лекса, но Чарли прервала ее поднятой ладонью. — Дай мне договорить, Лекса, пожалуйста. Он мне сказал, какая ты хорошая, что ему очень приятно с тобой общаться, что ты ему рассказала про вас с мамой, что ты тоже любишь футбол, в общем нахвалил тебя и сказал, что ему неприятно, что я от него что-то скрывала, но ты ему сказала, что это было из лучших побуждений, — продолжила Чарли, смотря Лексе в глаза, — я хочу сказать, что он давно так не радовался общению с кем-то. Ты знаешь, что с самого детства у него были проблемы с социализацией, ему трудно было найти с кем-то общий язык, но что тогда, что сейчас — он нашел в тебе друга. И как бы мне не нравилось видеть его таким радостным, я не хочу, чтобы это зашло слишком далеко, — серьезно сказала Чарли и спрыгнула со своего места, чтобы подойти к Лексе, — ты опять уйдешь, Лекса, я не хочу, чтобы его сердце было так же разбито, как и мое когда-то. — Я больше не уйду, Чарли, — сказала Лекса, уже приняв решение, что чтобы не произошло дальше, она больше не бросит малышей. Она поговорит с Кларк, попросит хотя бы видеться с ними, общаться, попытается наладить общение. Возможно, она не сможет восстановить их семью полностью, но она попытается сделать хоть что-то. Она поговорит с Рейвен, с Октавией. Боги, она просто не сможет жить дальше без всего этого. — Это не тебе решать, Лекса. И я уверена, что мама не одобрит все вот это, — она указала рукой на себя и Лексу, — она поймет, что наше общение было вынужденной мерой, но не более. — Когда твоя мама очнется, Чарли, я поговорю с ней, поговорю о нас, и все будет хорошо, — Лекса встала и подошла к Чарли, — я обещаю, что я все исправлю. Я очень жалею, что все произошло именно так, Чарли, мне так жаль, ты не представляешь на сколько. Все эти годы, я очень жалела, что мне пришлось уйти. Ты многого не знаешь и делаешь выводы основываясь на той информации, которая у тебя есть. Но правду рассказать я не могу, это может сделать только твоя мама, не я, понимаешь? Я невероятно сожалею, что ушла, и, если бы у меня был шанс вернуться в прошлое и все исправить — я бы сделала это не задумываясь, но я не могу, принцесса. Мне так жаль, что я бросила вас… мне так жаль. К концу этого монолога Лекса не смогла сдержать слезу. Она смотрела в глаза Чарли, которая так же пыталась сдержать свои эмоции. Не смотря на все стены, которые она возвела вокруг себя — она все еще скучала по Лексе. Сквозь эту ненависть к девушке прорывались старые незабытые чувства привязанности и любви. Лекса вытерла большими пальцами слезинки Чарли и оставила ладони на ее щеках. — Мне так жаль, Чарли, так жаль…, — прошептала Лекса. Чарли стояла и некоторое время просто смотрела в глаза Лексе, пока окончательно не сломалась. Она сделала шаг и обняла девушку. Лекса обняла Чарли в ответ, и чувствовала, как маленькое тельце содрогается от плача. Лекса ничего не говорила и просто обнимала девочку. Все, что она могла сказать, она сказала и была очень благодарна, что Чарли поверила ей. Хоть и не была рада тому, что довела малышку до слез, но теперь Чарли хотя бы верит ей.