За запретными вратами: приключения Иошито

Глава восьмая

Затем Эленис, словно тёплый ветер, касающийся нежных лепестков цветка, предложил успокаивающий ответ на нежелание и нерешительность Иошито принять свою судьбу избранного. В его голосе звучали ноты уверенности, которые мгновенно окутали молодого монаха, вселяя в него стремление поверить в собственные силы. — Не бойся и не сопротивляйся, монах, - произнёс он с мягкой настойчивостью. - Действительно, ты тот, кого кристалл избрал, чтобы властвовать над его священной силой, направлять и защищать этот мир от всех недоброжелательных сил зла. Я уверена, что кристалл не выбрал бы более достойного кандидата, чем ты, - Эти слова, наполняя пространство вокруг, будто волшебное заклинание, проникали в самую глубину души Иошито. Тем не менее, язык его тела, выделяющийся даже в этом тихом помещении, сказывался на смятении и страхе, как буря на гладь моря. Его плечи сжались, а глаза, полные растерянности и ужаса, расширились до предела, будто пытаясь поглотить всё, что происходило вокруг. Сердце молодого монаха заколотилось в груди, как птица, пытающаяся вырваться на свободу, когда он осознал масштаб и интенсивность переживаний, раздирающих его изнутри. — Н-но я не готов! - воскликнул Иошито, голос его прерывался от волнения, а дыхание стало учащённым и неровным, словно он бежал по бескрайним полям, пытаясь убежать от неминуемой судьбы. - Т-так много всего произошло. Я даже не знаю, как это понять. Я... - начал он торопливо, его слова сыпались, как осыпающийся песок, его мысли путались в сети страха и неопределенности, словно путник в незнакомом лесу, теряющийся среди деревьев. В этот момент воздух вокруг них стал напряжённым, полным ожидания, как тишина перед бурей. Иошито чувствовал, что его страх не просто пружинит, но становится волной, накрывающей его с головой. Он был молод, полон неопытности, и теперь, столкнувшись с реальностью своей судьбы, начинал осознавать, что его жизнь, как белоснежная кутерьма, преждевременно рассыпается. И хотя уверенность Эленис была ясна, заполнившие его слова казались ему далёким шёпотом в бескрайнем океане непонимания. — Успокойся, - Этот мягкий, ободряющий голос Эленис, как нежный дождь в жаркий летний день, стремился утешить Иошито, чьи чувства бушевали в океане замешательства. Он говорил с терпением, словно бережный отец, укрывающая своего испуганного ребёнка в объятиях. С каждым его словом становилось очевидно, что молодой монах остро ощущал вес событий, что свалился на него разом, как внезапный ураган, оставляющий после себя лишь разбросанные куски воспоминаний. Огромная магическая сила кристалла, позволяющая ощутить себя частью чего-то значимого, одновременно наполняла его и угнетала. — Я понимаю, что всё это может быть немного ошеломляющим, - продолжал он, его голос звучал как мелодия, нежно расправляющая мрачные тучи в сознании Иошито. - И совершенно понятно, что вам может потребоваться некоторое время, чтобы все это переварить. Но я уверяю вас, что кристалл находится здесь не случайно. Для тебя быть избранным - это не так уж и мало, - Его уверенность раздавила его внутренние сомнения, названные вслух, но и не могла полностью разрушить ту гору страха, что всё ещё возвышалась перед ним. Ответ Эленис был обединяющим, как нежный свет, стремящийся растворить тьму неуверенности, однако паника внутри Иошито продолжала расти, как бурлящий поток, угрожая смыть его с ног. Он уже размышлял о предстоящих вызовах и препятствиях, что ожидали его в тёмных углах судьбы, словно затмение, проникающее в его мысли. — Я... Я думаю, мне следует представить, что включение кристалла было случайностью, иначе я сойду с ума. Хаха... - проговорил он, этот нервный смех, выходящий из его уст, выступал в роли последней попытки сохранить хоть какую-то иллюзию контроля над ситуацией. - Итак, что нам делать дальше? - Вопрос, будто эхо в пещере древнего храма, отозвался, наполненный неуверенностью и тревогой. Он искал направление, стремясь понять, какие шаги нужно предпринять, чтобы выбраться из этого лабиринта неопределенности, где каждый укромный угол скрывал потенциальные угрозы. Желание добыть ещё два кристалла стало не просто фактом, но и водоворотом, который мог легко поглотить его, если не найти опоры среди бушующей стихии. — Чтож... Я помню загадку вторую... Она посложнее... - произнесла Киран, её голос напоминал шёпот ветра, проникающего в трещины древнего замка, умиротворяющего в своей таинственной силе. В её глазах светился огонёк раздумья, словно внутри её души загорались звезды, готовые озарить мрак предстоящих испытаний. - Там, где тени живут, где стены шепчут, а полы скрипят, там тьма окутала второй кристалл, в узких коридорах, где свет не горит. Ищи там, что зловещие тайны хранят, где книги старые на полках стоят, между страницами, в заклинаниях древних, там спрятан кристалл, ждущий своей судьбы, - Когда она закончила, в подавленной тишине каждый задумался, мысли многогранно переливались в их сознании. - Коридоры... Коридоры... Может... Это какое-то здание? Библиотека, магазин, замок... - произнёс Иошито, его слова звучали, как отголоски его тревожного раздумья. — Замок! Точно! Замок колдуна! - воскликнула Киран, её глаза вспыхнули, словно спички, разжигающие пламя понимания. — Колдуна? - с недоумением переспросил Иошито, его сердце наполнилось холодом, словно зимний ветер прокрался в его душу, налетая на него со всех сторон. — Он союзник Зальнука, - сообщил Эленис, его голос был как грозовое облако, несущие в себе предвестие грядущей бури. Внутри Иошито словно пронзила молния. Он ахнул от шока, его разум заполнился яркими образами таинственного колдуна, который мог быть не только противником, но и опасной тенью на пути к их цели. — Теперь мы должны найти оставшиеся два кристалла, один из которых находится в царстве тёмного колдуна, - сказал Эленис, его тон стал решительным и твёрдым, как острие меча, готовое к бою. - Колдун явно осведомлён об истинной силе и потенциале кристалла и, скорее всего, не сдастся и не позволит нам завладеть им без ожесточённой битвы, - Слова его отзвучали, как удар грома, наложив тень страха на их сердца. Каждый из них ощутил нарастающее давление, которое требовало смелости и решимости. Манера расспросов молодого монаха была полна новообретенного рвения и живого интереса, словно он находился на пути к открытиям, которые могли изменить его судьбу. Его глаза светились любопытством, а каждый шаг приближал его к Эленис и Киран, как будто он стремился впитать знания, сберегаемые ими, как редчайший клад. — И что это за колдун? - задал он острый вопрос, в голосе звучала нотка тревожной настойчивости, заставляя атмосферу вокруг них наполняться предвкушением раскрываемой тайны. — Колдун этот — довольно могущественный человек, - произнёс Эленис, его речь была размеренной и уверенной, как тихий поток, который ведёт зрителя в неизведанные глубины. - Он известен тем, что сеет разрушения и резню везде, куда бы он ни пошёл. Но он живёт далеко не в замке, хотя... Раньше жил, - Его голос дрожал от беспокойства, будто шептун, рассказавший о зловещем призраке. Киран, находившаяся рядом, с сомнением кивнула, добавив: "Он стал столь могущественным, что и сам замок, некогда его домом, стал лишь сценой для его жутких деяний". В её словах звучала печаль о потерянном прошлом, когда темнота слишком сильно вторглась в жизнь свершений, и это было заметно даже в её уверенности. — Также говорят, что он обладает обширным пониманием и глубокими познаниями в тёмных искусства, - продолжил Эленис. - Это позволяет ему владеть множеством мощных и разрушительных заклинаний и манипулировать ими с мастерством истинного хозяина тьмы, - На эти слова Иошито тихо и встревоженно отозвался: "Должен ли я уже начинать беспокоиться?" В его голосе звучали нотки растерянности, а его лицо медленно наполнялось беспокойством. Его тело выражало тревогу, он непроизвольно все больше сжимал кулаки, обдумывая потенциальные последствия той информации, которой только что поделилась Эленис. Представление о могущественном и зловещем колдуне, который обладал огромными магическими и тёмными силами, словно налагало дымку ужаса на его сознание. Каждая новая деталь, которую он получал, словно порыв ветра, возбуждала его воображение, создавая всё более мрачные картины грядущих испытаний. Тревога становилась его спутником, и он понимал, что важно не только знание о враге, но и готовность встретить его с решимостью, которая, как свет в ночи, могла бы прогнать тьму. — Тебе не нужно слишком волноваться. Я уверяю тебя, что мы преодолеем это испытание и одержим победу над колдуном. Я полностью верю в твои способности, как избранного. Тем более я знаю, где этот колдун находится; я не терял время зря, - Эленис произнёс эти слова с уверенностью, медленно сопоставимой с величием старых деревьев, которые стойко противостоят бурям. Его ободряющий тон, подобно тёплому солнечному свету сквозь тучи, окутал Иошито, принося ему утешение и уверенность, словно невидимые руки, поддерживающие его в момент слабости. Собравшись с мыслями, Иошито продолжил свой путь, его шаги стали более уверенными, но вдруг, приближаясь к пещере, он наткнулся на нечто, что остановило его. Глубоко в тёмных утрах возникли два существа, чьи красные глаза мерцали как горящие угли в ночи, готовые к нападению. Эти создания выглядели устрашающе, будто чудовища, вырвавшиеся из кошмаров. Наступившая тишина окружила молодого монаха. Это была не просто пещера — она больше напоминала древний каменный замок, который скрывал в своих стенах мрачные тайны и множественные ловушки. Эленис, стоявший неподалеку, был слегка удивлён, осознавая, что то, что он считала лишь укрытием для колдуна, на самом деле стало теперь крепостью с закованным в хрустальную темноту злым существом. Иошито, ощущая нарастающее беспокойство, стремился избежать обнаружения и конфронтации. Он быстро скользнул за бурное дерево, его сердце колотилось, как барабан на войне. Через проем в листве он наблюдал, как красный свет мерцал из недр пещеры, словно дьявольский огонь, сигнализируя о происходящих внутри событиях. Эта погасшая магия, пробиваясь сквозь трещины камня, подтверждала его тревожные подозрения о гнусных намерениях колдуна. Иoшито представлял себе, как тот, сидя в укрытии пещеры, может вершить зловещие ритуалы с кристаллом, погружаясь в адскую музыку заклинаний, которые могли бы разорвать ткань реальности. — Он, кажется, очень занят своей работой, - заметил Эленис острым, как кинжал, глазом, его наблюдательный взгляд пронизывал мрак пещеры, улавливая мерцание красного света, который словно взбесившаяся звёзда, пробивалась сквозь тёмные глубины. Магическая аура, зияющая вокруг, была полна зловещего могущества, как непроглядная тьма, проникающая в самую суть существования. Это было ощущение, как если бы сама природа шептала опасности, исходящие от тёмного колдуна, который в данный момент явно был погружен в сюрреалистические заклинания, целиком и полностью предавшись своим злым замыслам. Бог урожая, на мгновение замерший, пристально изучал тёмные уголки пещеры и размышлял о ситуации. Его разум, подобно зоркому орлу, покрывал множество сценариев, оценивая каждый вариант применения своих сил и возможностей. - Поскольку его внимание переключено на что-то другое, - произнёс он, и в его голосе промелькнула искорка надежды. - У нас может появиться возможность проникнуть внутрь и выхватить кристалл у него из-под носа, - Киран, слыша эти слова, мгновенно насторожилась. – А что делать с монстрами? Должны ли мы уничтожить их? - спросила она, в её голосе звучала стремительная агрессия, как натянутая струна, готовая к обострению. Её желание столкнуться с угрозами, которые представляли странные существа, росло, как пламя, разгорающееся в костре ночи. Однако Иошито, глубоко взвесив ситуацию, проявил своё чувство моральной и этической ответственности. Его сердце, подобно щиту, противостояло стремлению к насилию. - Что!? Зачем!? Мы никого не будем убивать! - воскликнул он, его голос наполнился негодованием и разочарованием. Эти слова звучали как крик совести, сложившийся из внутренней борьбы между жестокостью и человечностью, и в этом крике витал настоятельный призыв к состраданию. Эленис и Киран удивленно посмотрели на него. В их взглядах пересекались гнев, смятение и, возможно, даже уважение к его принципам. Он продолжал, упрямо отстаивая свою точку зрения: "Даже если эти существа ужасны, мы не имеем права отнимать у них жизнь. Мы должны использовать наш разум и смекалку, а не мечи и магию". Слова Иошито повисли в воздухе, словно нежный аромат цветов в весенний день. Его идеализм вызывал дрожь в воздухе, как будто он бросал вызов самой тьме, заполнившей их сердца страхом. Это был момент, когда борьба между добром и злом, между духом войны и духом милосердия, обострилась, заставляя каждого задуматься о своих убеждениях и ценностях. — Действительно, мы не будем, - подтвердил Эленис с уверенным взглядом, подобно древнему дубу, который стойко противостоит бурям. Его слова, наполненные честностью и мудростью, отражали согласие с идеалами молодого монаха. Затем бог урожая, облечённый мантией божественного авторитета, предложил Киран разумное и прагматичное решение. - Как отметил наш молодой товарищ, убийство монстров действительно было бы неприемлемым поведением для таких, как мы, - Свет мечты о доброделании, окружавший Эленис, постепенно сливался с реальностью, когда он продолжил: "Тем не менее, мы не можем игнорировать тот факт, что эти существа представляют собой весомую угрозу нашему благополучию и безопасности". Его голос звучал, как зовы далёких гор, призывающий к действию. — Таким образом, - произнёс Эленис, как будто медленно разворачивая свиток первой стратегии войны. - Если они не сдадутся без сопротивления, а они явно не сделают этого, нам, возможно, придётся прибегнуть к альтернативным формам усмирения, или выведению их из строя, чтобы предотвратить причинение нам какого-либо вреда или ненужного ущерба, - Каждое его слово было наполнено решимостью, как будто он выковывал план из самого стального металла человеческого духа. Иошито, осмыслив опыт и мудрость Эленис, согласился с его оценкой. Он понимал, что обращение к неживотворным формам усмирения монстров было бы предпочтительным, если они откажутся сдаться и всё равно будут представлять для них угрозу. - Я согласен, - произнёс он, искренне смотря на своих товарищей. - Но как нам усмирить их? - Его взгляд упал на кристалл, который он держал в руках, как ярок свет звезды, пронзающей ночное небо. — Хм... Помнишь, как кристалл справился с предыдущим существом? - произнесла Киран, её голос звучал словно предвестник надежды, пока она наблюдала за кристаллом в руках Иошито. Трепетная энергия исходила от его поверхности, словно солнечные лучи, пробивающиеся сквозь кроны древних деревьев, приносящие тепло в лицо. - Мы могли бы попытаться применить действие кристалла и посмотреть, окажет ли его сила тот же эффект, что и раньше, - В мыслях Иошито раздавалось эхо этого предложения, заставляя его сердце колотиться быстрее. — Хм, ну... Я... Я могу попробовать, - ответил он, его голос дрожал от лёгкой неуверенности. Внутри него боролись разум и страх; в памяти всплывали образы предыдущего успеха, когда он умиротворил враждебную сущность, но сейчас всё казалось куда более страшным. Наконец решив, что эксперимент стоит риска, Иошито приготовился. Настоятельно настроив своё сердце и разум на достижение цели, он настороженно вышел на открытое место из-за соседнего дерева, как если бы крошечная проблесковая искра натянула его к себе. Чувства, пересекавшиеся в его груди, пели, как стая птиц, взмывающих к синему небу — шаги были наполнены целеустремлённостью. В это время чудовищные существа, преграждавшие им путь ко входу в пещеру, в одно мгновение обратили своё внимание на молодого монаха. Их красные глаза, ярко сверкающие, как алые огни в кромешной тьме, пересеклись с его взором, и мгновение было наполнено тишиной, как будто сама природа затаила дыхание. Внезапное появление Иошито привлекло внимание грозных зверей, заставив их насторожиться, будто они ощутили напряжённость в воздухе. Существа, полные удивления и любопытства, казались всё ещё полными животного инстинкта, но в их взгляде можно было разглядеть проблески раздумья, словно они понимали — перед ними стоит не обычный противник. Иошито, полный решимости, продолжил эксперимент Кирана, протягивая руки с кристаллом к чудовищным существам. — Я не хочу вам причинять боль, - произнёс он, стараясь вложить в эти слова всё своё понимание и искренность. - Я лишь хочу, чтобы вы поняли, что нет необходимости в конфликте, - его сердце билось кем-то в унисон с ожиданием, как удар часового механизма, когда он надеялся пробудить в них доброту и понимание. Однако результат оказался совершенно неожиданным. Глубокие, словно омуты, глаза существ оставались ярко-красными, как угли, готовы к сжигающей жаре, а магия кристалла, казалось, не произвела желаемого эффекта. Когда волшебный свет не достиг своей цели, выражение лица Иошито сменилось с удивления на шок. Он сделался подобен статуе, застигнутой врасплох в буйстве шторма. Шагнув назад, он убрал руку с кристаллом и с ужасом осознал, что желаемая гармония так и не была достигнута. — Ох... - тихо и нерешительно воскликнул он, в голосе его звучала не просто растерянность, а глубокое разочарование, словно ему предстояло расплатиться за свои добрые намерения. Заметив его замешательство и слабость, существа быстро улыбнулись, их смех показался леденящим звуком, который пронзил атмосферу, как молния, разрывающая спокойствие неба. Затем они зарычали с агрессивным пылом — это рычание было полным хищнической свирепости, и в следующее мгновение они бросились на одинокого монаха. Иошито, застигнутый врасплох этой яростью, почувствовал, как в его грудной клетке закручивается тревожный вихрь. Он был не готов к такому исходу — никакой битвы, никакой ненависти, и, в то же время, ни единой возможности для спасения. Существа, как смертоносные стрелы, стремительно устремились к нему, и его попытки уклониться от их быстрых и слаженных атак были столь же беспомощными, как капля дождя, пытающаяся избежать падения на землю. С каждым новым рывком монстров он осознавал, что их агрессия останавливает время, заставляя его движение казаться медленным, в то время как поток жизни мчится мимо. Не в силах противостоять их напору, Иошито прокрадывался в его сознание мысль о страхе и неуверенности. Стараясь держаться на ногах, он крутился и уворачивался, но его движения становились менее точными, а страх заполнял его сердце, подобно густому туману, окутывающему всё вокруг. Вскоре молодому монаху не оставалось иного выбора, кроме как издать первобытный вопль страха и отчаяния — этот пронзительный звук эхом разнёсся по лесу, как крик потерянной души, искаженный испугом. Существа, с которыми он пытался общаться, вдруг обнажили свою силу, схватив его ртом, и у Иошито из рук выскользнул кристалл, как капля света, ускользающая в бездну. Сжимающиеся челюсти чудовищ, казавшиеся чёрными безднами, затягивали его к себе, и он почувствовал, как его тело теряет связь с Землёй, как будто он сам становился частью их безумия. — Отпустите! Отпустите! - закричал он в безысходном порыве, его голос резонировал в сердцах, оставляя следы паники. С каждой секундой его страх возрастал, как начавшаяся буря, а мольбы становились всё более отчаянными и настойчивыми, словно душа, стремящаяся к спасению. Существа не замедляли своего рвения; их грозная сила, подобная потоку реки, унесла его на себя, все глубже и глубже в водоворот пещеры, в которой, казалось, притаилась сама тьма. Тем временем, стоящие в стороне Киран и Эленис наблюдали за этой сценой, и их лица не могли скрыть тревоги. - Ох, похоже... Ничего не случилось... - произнесла тихо Киран, напряженно сжимая кулаки. Каждое её слово было пропитано горечью и отчаянием, ведь надежды на спасение быстро таяли, как весенний снег под яркими лучами солнца. - Похоже, очищенные кристаллы не могут очистить существ, которые подвластны красным кристаллам. Это плохо... - В глазах Эленис отразиласья тень разочарования. Он глубоко вздохнул, пытаясь сохранить хладнокровие в этом опасном исходе. — Но хорошо, что существа не начали пытаться убить монаха, - произнёс он, старательно глядя в сторону, где исчезала фигура Иошито, потерявшаяся в сумраке, добавив: "иначе мы подняли бы слишком много шума, и тогда..." Тем не менее, его слова не принесли успокоения: будущее, опутанное тусклыми тенями, словно вело их к неизбежной катастрофе. А вдалеке в пещере Иошито чувствовал, как его душа наполняется страхом и изоляцией. Он боролся с внутренним беспокойством, погружаясь всё глубже в бездну, и, несмотря на свою физическую слабость, он чувствовал, что какой-то невидимый свет внутри него пытается пробудиться. Пещера была мрачной и угрюмой, словно сама природа заковала её в тёмные цепи забвения. Существа, притянувшие его к себе, манили его в мир неведомых ужасов. Неистовые и отчаянные попытки молодого монаха вырваться из чёрных, холодных объятий монстров казались тщетными и безуспешными. Существа сжимали свою хватку с такой силой, что руки Иошито затекли, а каждое его движение встречало жестокий отпор, словно он оказался в ловушке, созданной самими демоническими силами хаоса. Напряжённая борьба только усиливала страдания и страх, как нарастающий шторм, затягивающий в свой водоворот ни в чём не повинную душу. Он оставался в состоянии полного отчаяния и сильной паники, когда монстры неумолимо уносили его в свои владения, и его отчаянные крики, полные ужаса и страха, становились всё громче, отзываясь многоголосыми эхом в мрачных глубинах пещеры, как трепетные звуки умирающего света. Но вскоре, неожиданно, крики Иошито резко оборвались: существа прекратили своё движение и выпустили монаха из своей пасти. Он рухнул на холодный и неумолимый пол пещеры, с глухим стуком, который прозвенел, как последний звон колокола. Падение, пусть и было болезненным, смягчилось каким-то чудесным образом, оставляя только лёгкий шок. Собравшись с силами, Иошито поднял лицо, оторвав его от жесткого холодного пола, и с удивлением осмотрел окружающее пространство, которое открылось перед ним. Пещера напоминала кошмарный музей, полон изобретений и прочих жутких объектов, словно сама тьма вылепила их из грязи и страха. Стены были покрыты странными знаками и символами, которые испускали холодный свет, наполняя окружающее пространство зловещей атмосферой. И тут его взгляд был привлечён к внушительной и зловещей фигуре колдуна, стоящего на лестнице, рядом с большим прозрачным шаром, в котором беспокойно вращался угрожающий красный кристалл, заряженный тёмной магией. Ощущение могущества исходило от него, вызывало смятение в душе Иошито. Глаза молодого монаха резко сузились, когда он смерил колдуна пронзительным взглядом, словно пытаясь пробить неприступную стену злобы и таинства, которая окружала этого странного существа. Зловещий колдун, словно холодный ветер, прошедший сквозь мрачные коридоры старинного замка, перевёл свой пристальный взгляд на молодого монаха. Неизменное выражение самодовольства застыло на его лице, когда он, грациозно наклонившись, слегка приблизился к поручням лестницы. Его фигура излучала ауру власти и злой решимости, а его зловещая дьявольская ухмылка, словно затмение, окутывала всё вокруг, оставляя ощущение непреклонной силы. В то же время, несмотря на мрачную атмосферу, колдун выглядел удивительно молодо: его лицо было без морщин, а черты — яркими и симметричными, словно он был хитрым ребенком, одержимым тёмными желаниями. — Ах, какой сюрприз! - произнёс он, и его голос звучал, как трескучий лёд, но довольно детский. - Мне в руки попал монах. Интересно. Что ты здесь делаешь? - Слова его словно обволакивали пространство, висели в воздухе, и каждый слог предвещал яркое и смертельное шоу, в котором Иошито стал нежеланным актёром. Колдун говорил с кажущимся невинным, но заметно угрожающим тоном, как будто это всё было для него не более чем игрой или экспериментом, в которую он с увлечением погружался. Молодой монах казался застывшим в этом холодном моменте, его разум словно покинул тело, оставив лишь пустоту. Он шокировано смотрел на насмешливое выражение лица колдуна, а также на светящийся, зловещий красный кристалл, все еще держащий в себе мощь страха и тьмы. Не в силах сохранять самообладание, Иошито заметил, как его тело перебирает дрожь, а на лицe появляется нервная улыбка, отчаянно пытаясь скрыть внутреннюю бурю паники. — Эм... Хе-хе, интересная ситуация сложилась, - произнёс он, его голос дрожал от неуверенности и растерянности, переходя в тихий шёпот, как пламя свечи, колеблющееся в порывах ветра. Каждый звук, выходивший из его уст, обретал оттенок глубокого отчаяния, а попытки сохранить дружелюбное поведение оборачивались фиаско, лишая его уверенности и мужества. Все внутри него орала страха, как если бы его собственные внутренние демоны взбунтовались против него. И его глаза, наполненные противоречивыми эмоциями, блуждали по зловещей обстановке, где теневое пространство пещеры завуалировало тайны колдуна с непредсказуемыми силами и непостижимыми намерениями. Понимая, что он стоит на грани пропасти, Иошито пытался найти в себе силу, но каждый его вдох был тяжел, а каждая мысль, казалось, запутывалась в густом тумане неопределенности, накрывающем его, как черная вуаль. Зловещий колдун, подобно играющему на струнах оркестра, отвечал молодому монаху с явным снисходительным тоном, его слова были обрамлены оттенками сарказма. С каждой секундой его игривое и насмешливое выражение лица становилось всё более напряжённым, как тень, что сгущалась перед надвигающейся бурей. - Действительно, - произнёс он, весело щёгольнув. - Ситуация, по меньшей мере, и правда интересная. Хм... И что же всё таки могло привести такого молодого монаха, как ты, в мои владения? - Его голос был наполнен таинственностью и любопытством, и каждая его фраза напоминала медленный свист запертого яда, готового вырваться на волю. Иошито ощутил, как его внутренний мир сжался в ком, отступая перед этим демоном, и, стремясь скрыть свою истину, он изо всех сил старался придумать хоть какую-то убедительную историю и невинное объяснение своего присутствия. Но слова, словно ускользающие тени, не желали поддаваться его воле. - Эм... Я… заблудился? - выговорил он нерешительно, его голос дрожал, и каждая буква, как старая завязка от рваного письма, позволяла пробиться тревоге. В этом простом, на первый взгляд, ответе скрывалось нечто большее, но от страха он не мог заставить себя открыть истину. Улыбка колдуна, подобно пронзающей стрелe, казалось, стала шире от его вопроса. В предвкушении веселья и злорадства, он смотрел на молодого монаха, его веселье только подпитывало растущее чувство страха и дискомфорта Иошито, как паразит, расползающийся по нежному растению. Колдун сделал шаг вперёд, и в этот момент казалось, что пространство вокруг них схлопнулось, как в бездне, готовой поглотить любую искру надежды. Каждый момент затягивался, как паутина, сплетенная из ожидания и парализующего страха. Иошито почувствовал, как его сердце бьётся чаще, а в груди нарастает ощущение безысходности, поглощающее его с головой. Непередаваемое давление этого зловещего взгляда, как тяжёлый мрачный облак над горизонтом, приковывало его к месту, и он, не в силах взглянуть ему в глаза, увел свой взор в сторону, стараясь отыскать в себе остатки смелости. И всё же, несмотря на это нарастающее беспокойство, мысль о том, что он всё ещё здесь, в центре происходящей драмы, напоминала ему о его истинной миссии. Колдун, словно искусный актёр на сцене, изображая замешательство, принял насмешливый и пренебрежительный тон, звук его голоса напоминал нежный шелест листьев, прерываемый резким порывом ветра. - Заблудился? - произнес он, и в его словах звучала злая ирония. - Как мог такой молодой монах, как ты, заблудиться возле моих владений? - Его насмешливый тон становился всё настойчивее, будто злобный характер подмигивал, вытягивая радость из страданий другого, по мере того как он продолжал раскачивать свою мощь, как тронутый шивающими волнами камень, оказавшийся в глазах стихии. — Вы, кажется, находитесь довольно далеко от своего монастыря, - добавил он, с явной злорадностью в голосе, как будто каждое его слово было покрыто ядом, который отравлял атмосферу вокруг Иошито. - Я полагаю, слово, которое вы, возможно, ищете, — "незаконная попытка проникновение". Какое смешное малодушие! - Снисходительный тон колдуна напоминал холодный дождь, накрывающий землю, его ухмылка становилась всё более явной, словно гнусный невидимый поток, который старался вырваться наружу. Иошито, как будто оказавшись перед лицом страшного судьи, ощутил, как его внутренний мир распадается на мелкие кусочки, оставляя за собой лишь пустоту и страх. - Я... Я не знал, что вы живёте здесь. Правда, - выдавил он из себя, и в его голосе, как в дрожащем листе осеннего дерева, не хватало уверенности. Каждый звук, произносимый его губами, казался слабым и неуверенным, словно он пытался построить замок из песка на побережье, которое может накрыть мощная волна. Иoшито старался преподнести свою историю с твёрдостью, но вся его уверенность исчезала, как дым, развеивающийся на ветру. Он ощущал, что колдун, всеведущий и искушённый, легко разоблачит его ложь, и это ощущение, словно чёрная тень, сопровождало его по пятам. Каждая попытка сохранить видимость невинности становилась для него тяжким бременем, и мрак вокруг сжимал его, как огромные щупальца. Колдун насмешливо ухмылялся, его лицо напоминало изогнутую лунную дугу, полную скрытых тайн и загадок. Затем, как будто намеренно подчёркивая свой триумф, он издал короткий смешок, растворяясь в мрачной атмосфере, прежде чем вновь заговорить, словно собираясь поделиться каким-то откровением, полным злорадства: "Как ты мог не знать? Ты вторгся на мою территорию и заполнил своими шагами мои владения." Его голос звучал так, словно он катался по острым лезвиям, оставляя после себя сладостный привкус ненависти. — Но, полагаю, я не должен быть к вам слишком суров, - продолжал он, его глаза сверкали, как два зловещих огонька в густой ночи. - В конце концов, вы просто действовали, руководствуясь инстинктом, стремясь к тому, что ярко и красиво, к тому, что бросается в глаза и притягивает к себе, - Он говорил об этом с некоторым удовольствием, как о любимом развлечении, которое он с готовностью наблюдал из своей тёмной обители. — Я знаю, что свет от кристалла исходит из моей пещеры, - произнёс он, указывая на светящийся драгоценный камень, который притягивал его внимание, как звезда, вырывающаяся из капли тьмы. - Я полагаю, этот... Драгоценный камень... Должно быть привлёк ваше внимание, не так ли? - Его голос приобретал игривый тон, и взгляд был полон зловредного удовольствия, скользя по Иошито, будто щупальца паука, готового к нападениям. Молодой монах, оказавшийся в паутине манипуляций, был вынужден найти способ замаскировать свои истинные намерения, и, понимая, что горка страха может вызвать очередной приступ смеха у колдуна, он решил изобразить невидимое любопытство, чтобы увести разговор в нужное русло. Свои мысли он подобрал, как воли ждунов к обретению свободы, и, собрав все остатки смелости, произнес с явным оживлением в голосе: "Я... Да. А что это за кристалл?" Его взгляд, полон искреннего интереса, искал в смерчах магии хотя бы малейшую искорку надежды. Иошито старался сохранить маску невинности и небрежности, демонстрируя мастерство актёра, которым, возможно, не обладал ни разу в своей жизни. Это была игра на выживание — попытка обмануть непростого противника и завоевать его доверие, как воришка, который крадется к чаша с сокровищами, на каждом шагу ожидая разразившихся громов недовольства. Озорная и насмешливая ухмылка колдуна, подобно змеиному языку, стала ещё шире, когда он разгадал попытку молодого монаха изобразить любопытство во всей его кривой красе. В этом разрушительном коктейле эмоций словно переплелись веселье и презрение. В глазах колдуна горел пронзительный взгляд, который мог бы пронзить душу любого слабого духом, а в голосе звучали резкие нотки сарказма и притворной невинности, когда он ответил с лёгкой издёвкой: "Ах, это так? Что ж, позволь мне просветить тебя, может, в этом и найдётся способ сделать тебя хоть немного просветлённым." Каждое его слово потекло, как яд из открытой вены, сметая все следы сомнений и надежд, повернувшись к кристаллу. — Это кристалл чистой тьмы, - произнёс он с нажимом, явно наслаждаясь эффектом своих слов. - Наделённый множеством магических и могущественных свойств и способностей, - Для колдуна это был не просто камень; это была его суть, его гордость и прибежище, светлая иллюзия среди темных глубин его души. Тем временем, воспользовавшись моментом, когда внимание колдуна было приковано к камню, а прочие существа, словно языки пламени, не обращали на него прямого взгляда, молодой монах незаметно поднялся и осмотрелся. Его сердце стучало в груди, как барабан, придавая ритм его тревожным мыслям. Взгляд его, подобный зоркому ястребу, искал признаки опасности, острые как лезвия, готовые разорвать его мечты на части. И вот, краем глаз он уловил тусклую искру среди теней — выключатель. Осторожно двинувшись к нему, он словно пение флейты, ставшего лёгким дуновением ветра, на мгновение замер, стараясь остаться незамеченным и избегать осуждающих взглядов недоброжелателей. Молодой монах сохранял видимость невинности и интереса к рассказу колдуна, в то время как его глаза метались по сторонам, превращая его в живое существо, что балансировало между реальностью и иллюзией. Каждый звук, каждая тень могли стать угрозой, и Иошито понимал, что сейчас он был на грани, как тонкая нить, натянутая над бездной. "Незаметные" движения молодого монаха, словно плавные штрихи кисти художника, оставались "незамеченными", позволяя ему медленно, как стелящийся туман, приближаться к выключателю. В воздухе витала дымка напряжения, и каждое движение Иошито было пронизано тихим ожиданием, осознанным потом, источаемым с каждым его шагом. Колдун, облечённый в тёмные одежды, продолжал свою речь, и в его голосе, как в кружевном облаке, нарастал насмешливый тон: "Поскольку этот кристалл наполнен силой самой тьмы, он предоставляет своему владельцу безграничные возможности." Его слова сыпались, как острые иглы, проникая в самую суть стремления Иошито. - Действительно, обладание этим кристаллом означало бы абсолютную власть, позволяло бы его владельцу делать всё, что ему заблагорассудится, - В этот момент колдун на мгновение замолчал, словно позируя под яркими огнями софитов, ожидая ответа молодого монаха. В отражении большого прозрачного шара, который казался живым и непокорным, колдун заметил погружённого в раздумья Иошито, собирающегося сделать свой рискованный шаг. Однако Колдун, мастерски владеющий искусством манипуляции, не подал виду, его выражение оставалось хладнокровным, но внутренний взгляд уже пронзил все его замыслы. Внезапно Иошито застыл, как волшебная статуя из мрамора, когда рассказ колдуна прервался, а зловещая улыбка и пристальный взгляд колдуна, казалось, стали шире, как серые облака, затмившие ясное небо. Это мгновение наполнило атмосферу напряжением, усиливая давление и стресс, связанные с задачей молодого монаха. Каждое сердцебиение звучало в ушах, как мирный ритм океана, а затем, как набат, раскатисто и угрожающе. Иошито старался сохранить видимость невинности и ложного интереса, как цветок, стремящийся распуститься на ветру, желая затмить свои истинные намерения. Он знал, что любое ослабление концентрации может привести к катастрофическим последствиям. Стремясь продлить рассказ колдуна и занять его внимание, чтобы выиграть хоть немного времени, он напряг свои губы и, с видом глубокого размышления, произнес: "Д-д-д-да, это з-з-здорово. Что ты планируешь с этим делать?" Вопрос его звучал спокойно, но в нём была спрессованная энергия, как в сжатой пружине, готовой к всплеску. Эта реплика, произнесённая с дрожью в голосе, была пронизана таинственным вуалем, как если бы он сам не понимал, что крадёт у колдуна время и внимание. В этом диалоге, в этой игре на грани между усердным интересом и настоянным предательством, заключалась тонкость его стратегии. Иошито знал — у него есть лишь миг, всего лишь мгновение, чтобы сделать свой ход и отразить нарастающее зло, которое колдун порождал с каждым произнесённым словом. — Я полагаю, что мои планы относительно этого кристалла тебя не касаются, - произнёс колдун с ледяным спокойствием, его голос звучал, как гулкая печаль часов в безлюдной башне. Эта фраза, словно удар молнии, разразила тихое ожидание, пронзая его мрачной угрозой. Угрожающая и насмешливая ухмылка колдуна, подобно тени, легла на атмосферу, и тревога, как заколдованный водоворот, закружила мысли Иошито, заставляя их теряться в хаосе. Быстро, как непогодная буря, в воздухе разгорелась опасность, и властная натура колдуна стала полностью очевидной, когда он спустился с лестницы, его шаги напоминали глухие удары молота о наковальню. Иошито, сосредоточившись на выключателе, в попытках протянуть руку к нему, ощущал, как мир вокруг него замедляется, обретая призрачные очертания. Но это волшебное мгновение продлилось недолго. Колдун внезапно и резво схватил Иошито за запястье, его пальцы сжались, как стальные тиски, уверенно запечатлевая силу, взывающую к покорности. - Я не рекомендую этого делать, - заявил он, его голос стал холодным, как осенний ветер, несущий с собой предвестие зимы. Он указал на тот факт, что любые попытки осуществить этот, казалось бы, невинный манёвр, будут быстро встречены жестокими последствиями. Иошито был застигнут врасплох, как пойманный в паутину, когда колдун, словно хищный зверь, мгновенно приблизился к нему, его внезапное присутствие, сочетаемое с тяжестью прикосновения, заставило молодого монаха вздрогнуть и в страхе отшатнуться. Хватка колдуна была далеко не нежной; противостояние ей вызывало ощущение, будто всю силу природы сконцентрировали в этих угрожающе сжатых пальцах. Давление было жестоким и неумолимым, а сила, которую колдун скрывал за маской спокойствия, говорила о сокрушительной мощи, способной сломить вольный дух. — Я... Я... - пробормотал Иошито, и слова словно застряли в его горле, как ослеплённые соблазном птицы, не способные взлететь. Он обнаружил, что не может подобрать нужные слова, как если бы потерял их все в этом мрачном лабиринте страха и подавленности. Его язык заплетался, словно ветви деревьев, сбитых с толку во времена шторма, запинался на собственных словах, как будто в испытаниях. Каждое мгновение превращалось в часы, и его разум, как затерянный корабль, метался в бурном море тени и страха, не находя безопасного убежища. В этот момент, окружённый гнетущей тишиной, Иошито осознал всю безбрежность своей уязвимости. Колдун возвышался над ним, как зловещий колокол, готовый прозвучать, когда подходящее время настигнет, и каждая его мыслишка казалась вторжением в мир, где мрак оставил неизгладимый след. Колдун злобно ухмылялся, подобно хищной птице, завидующей слабости своей жертвы, глядя на страх, который, как ярко выраженное лицо грозы, явственно отражался на лицах молодого монаха. Этот страх был не просто эмоцией; он был живым существом, ползущим по коже и захватывающим разум, мешая ему формулировать хоть один внятный ответ. - Позволь мне задать тебе вопрос, монах, - произнёс он с ухмылкой, полон яда сарказма. Он на мгновение замер, давая молодому монаху время собраться с мыслями, словно художник, ожидающий, когда его палитра цветов найдет нужный оттенок. - По какой причине ты хочешь заполучить мой кристалл? Ты явно знаешь, что здесь происходит, не так ли? - продолжил колдун. Его голос напоминал хрустальный звон, наполненный презрением. Каждое слово, исходившее от него, казалось, обвивало пространство вокруг, как зловещая дымка, постепенно опускаясь на душу монаха. Этот неумолимый взгляд, полон высокомерия и пренебрежения, сжимал Иошито, как капкан, и лишал его слов и мужества произнести хоть что-то в ответ. Внутри него бушевала буря эмоций, но они искали выхода, и каждый раз, когда он пытался отвлечься или защититься, колдун лишь усиливал свою хватку. Не в силах придумать подходящий ответ, Иошито просто замолчал, переключив своё внимание на кристалл, надеясь, что его невидимость станет щитом и укроет его от нависшей угрозы. Он думал о том, как тусклый свет кристалла может скрывать опасности, а может и служить спасением в этом неумолимом противостоянии. Однако в этот момент, к его большому удивлению, совершенно неожиданное появление Эленис словно вырвалось из глубин подземелья, нарушив тишину подобно магическому вихрю. Он вернул резко своё внимание к колдуну, который смотрел на монаха, его улыбка и проницательный взгляд были теперь пронизаны ожиданием и любопытством, как если бы он ждал высунувшегося из растранжиренной норы животного. Но при этом колдун, казалось, не замечал Эленис — его присутствие было для него невидимо, как тень, скользящая мимо, не оставляющая следов. Хватка колдуна была крепкой и неотпускающей, его пальцы сжимали запястье монаха с такой силой, что кровь, казалось, замерла в жилах. Он внимательно следил за каждым движением Иошито, в его взгляде кроилась угроза, напоминающая одеяло ночи, накрывающее все вокруг своим мрачным холодом. Однако, погрузившись в наблюдение за монахом, колдун не заметил, что Эленис, как тихий призрак, приближался к завораживающему кристаллу, его серый плащ едва шевелился в воздухе, а его намерения были сокрушительно ясны. Иошито, не найдя слов, словно попавший в ловушку невидимого паука, решил воспользоваться иной тактикой, чтобы выиграть время для своего товарища. Он открыл рот, но вместо мудрости вышел только нервный неуместный звук: "Э-э... Я... Я..." — воскликнул он, и его голос, полный тревоги, неловко оборвался, когда он пытался придумать оправдание, уклоняясь от неумолимого взгляда колдуна. Вскоре, осознав, что запутывается в собственных мыслях, Иошито решил сменить тему, как искусный купец, меняющий товар на рынке. Он, охваченный страхом, с тоской в душе, задачил колдуна вопросом, который показался ему безумным, но необходимым для отвлечения: "Эй, почему ты решил устроить свою базу в пещере?" — произнёс он, голос его дрожал, а слова вырывались резко и нервно, как стрела, выпущенная из лука. Этот вопрос, казалось, отразился в воздухе, подобно волне, нарушившей спокойствие океана, привлекнув внимание колдуна. На мгновение его ухмылка стала меняться, и в зловещих глазах пробежала тень недоумения. Он высокомерно наклонил голову, как лев, осматривающий свою территорию, и его внимание, прежде направленное на Иошито, теперь приковывалось к новому источнику интереса. — Ты думаешь, что это имеет сейчас значение? - с насмешкой произнёс он, и его голос звучал, как натянутая струна, готовая сорваться в любой момент. Этот лукавый манипулятор вдруг стал более любопытным, чем опасным. Внимание колдуна на мгновение отвлеклось, словно лунный свет, пробивающийся сквозь плотные облака, когда вопрос молодого монаха застал его врасплох, привлекая его интерес. Насмешливая ухмылка и язвительный тон колдуна на этот раз смягчились, и он изрёк свои слова менее угрожающе, словно паучьи сети, обдумывающее, как избавиться от ненужных гостей. - А ты довольно любопытный, не так ли? Или, может быть, ты просто пытаешься избежать ответа на мой вопрос? - произнёс он с таким легким презрением, что слова его пролетели в воздухе, как стрелы, таящие в себе яд и насмешку. Колдун делал паузу, прежде чем продолжить, его насмешливая и озорная улыбка при этом оставалась на лице, словно оскал хищной кошки. - Ну, видишь ли, пещера идеально подходит для моих нужд, - произнёс он, и в его голосе звучала уверенность, холодная и неумолимая, словно зимний ветер, что заставлял дрожать всё живое вокруг. В то время как Иошито пытался продолжить изображать невинность и беззаботность, его мысли метались, беспокойные и тревожные, внутри него зарождалось смятение, которое ждало лишь подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Но внезапно, как гром среди ясного неба, из-за входа в пещеру донеслись звуки боя — хлесткие удары, разрывы и сердитые крики, за которыми быстро последовали угрюмые звуки разрушения. Затем раздался голос Киран, яркий и острый, словно свисток на поле боя: "О ну, немедленно отпусти монаха!" Облегчение, как бурный поток, захлестнул Иошито, услышав слова духа. Его взгляд метнулся ко входу в пещеру, где он ожидал появления Киран, как светлый луч надежды в час глухой тьмы. Однако при звуке крика Киран улыбка колдуна исчезла, как весеннее утро, исчезающее за облаками, а насмешливый тон его вновь стал серьёзным и раздраженным, как раскат грозы, предупреждающий о надвигающейся буре. - Отпустить его? А ты кто такая? - спросил колдун, его голос зазвучал с презрением и гневом, когда он резко развернулся к Киран, его глаза метали заряженные искры, полные ярости и непереносимости. Но в тот миг его взгляд остановился, и он увидел, что эта девушка отличается от всех, кого он встречал прежде. Она смахивала на духа, которая была заперта в каменном заточении долгие века, с присущим ей изяществом и силой, словно сама природа вложила в неё кусочек своего могущества. Да! Это она! Внутри колдуна разгорелся диалог, наполненный тревогой и жадностью, когда он осознал, что её необходимо немедленно поймать, как и монаха, и отвести к Зальнук. Когда колдун, наконец, ослабил свою железную хватку на руке Иошито, молодой монах тихо вздохнул с облегчением, словно выбравшись из хватки жестокой бури. Его больная рука, всё ещё пылающая от неожиданного и сильного захвата, оставила в душе юноши след стального беспокойства, как ржавое железо, оставляющее отпечаток на нежном льне. Свобода была сладкой, но вместе с тем пришла и острая осознание того, как близок он был к бездне, из которой ему не суждено было бы вернуться. — Тебе не обязательно знать, кто я такая! - воскликнула Киран, и её смелое, властное присутствие вспыхнуло, как огненный незадолго до рассвета, создавая резкий контраст с предыдущей напряженной и угрожающей атмосферой, которая окутывала пещеру. Она стояла там, словно грозовая туча, готовая разразиться, в то время как Эленис пытался отключить кристаллическое устройство, используя все свои магические навыки и умения, чтобы нейтрализовать опасность, исходящую от безжалостного колдуна. Однако колдун, погружённый в свои мрачные замыслы, не отвлекался на усилия Эленис. Вся его жестокая злость и агрессия обрушились на Киран, его морщинистое лицо искажалось от раздражения, как валун, разрушающий цветущий сад. Каждое движение девушки вызывало в нём лишь щемящее недовольство. — Это так? Чтож... Думаю, я уже знаю, кто ты, - произнёс он с нотками разочарования и досады в голосе, его слова были подобны громовым раскатам, предвещающим бурю. Он сохранял угрожающий и властный вид, как император, наблюдающий за попытками восстания своих подданных. - Но, в любом случае, я не буду с вами знакомиться, - добавил он, его губы искривились в ухмылке, подобной лукавой улыбке хищника, готовящегося к нападению. - Мне не нравятся те, кто осмеливаются вторгаться в мои владения или вмешиваться в мои планы, - произнёс он, погружаясь в водоворот раздражения, которое зрело в его душе, как неугасимый огонь. — Охрана! Схватить этого духа! - приказал он, его голос раздался, как рёв льва, заполняя пещеру внезапным страхом и тревогой. В тот же миг из самых тёмных уголков возникли его слуги, подобно теням, сведённым с ума от ярости, готовые выполнить приказ своего хозяина. В тени колдуна и его магического кристалла разгорелся нешуточный конфликт, где каждый должен был сделать выбор — сражаться или бежать. Молодой монах, с замиранием сердца, наблюдал за внезапным появлением новых монстров, их красные глаза сверкающие, как огни в темной ночи, излучали угрозу и хищность, пока они выскакивали из пещеры, как шакалы, выбегавшие на охоту. Каждый из этих созданий, казалось, выползал из глубин самой тьмы, одновременно разрывая тишину мгновения и наводя ужас своим свирепым воем. Они бросались в атаку на Эленис и Киран, словно сметая всё на своём пути, оставляя после себя лишь сбитые духом тени. Колдун многозначительно посмотрел на Эленис с ухмылкой, которая кривила его лицо, как дразнящая тень. - Хм... Так вас тут двое, если не считать монаха... Как смело... - произнёс он, его голос напоминал шорох мохнатых лап мародеров, крадущихся к своей жертве. Этим зловещим словом, едва ли прикрывающим насмешку, он подчёркивал неравенство сил на этой мрачной арене, в то время как его чёрная аура накрывала всё вокруг, как туча перед бурей. Это зрелище заставило Иошито вздрогнуть, словно морозный ветер пронзил его до мозга костей. Ощущая острый приступ страха, как гладиатор перед схваткой, он невольно почувствовал, как его смелость и решимость покидают его. Хаос вокруг развёртывался с нарастающей силой, и, когда он попытался вырваться из лёгкой хватки колдуна, инстинктивно отдёрнув руку, он в спешке отступил назад, уткнувшись в холодную, скалистую стену пещеры, словно искал убежище от надвигающейся бури. Эленис и Киран, словно два светила, взошедшие на зловещем горизонте, вступили в бой с ордой монстров, вырвавшихся из глухой пещеры. Их тела, словно жернова, перемалывали воздух вокруг, оставляя за собой хоровод враждебной энергии, а крики чудовищ сливались в один пронзительный хор. Удары раздавались, как грозы, разрывающие тишину, нависшую над этим мрачным местом. Они сражались, опираясь на каждую каплю силы, бурлящую в их жилах, против безжалостной волны, нападающей со всех сторон. Однако колдун, словно ястреб, парящий над своей добычей, заметил, что молодой монах робко отступает к рычагу, увлечённый своей мыслью о том, чтобы разорвать цепь заклятий, накрывающих этот мир. В его глазах вспыхнул огонь злобных намерений, и всё его внимание переключилось на Иошито, как свет прожектора на ночной сцене, высвечивающий всякую тьму. — Куда, по-твоему, ты направляешься, монах? - спрашивал он, а его голос звучал агрессивно и угрожающе, как далёкий гром, предвещающий ненастье. - Тебе не разрешено уходить, пока я не разрешу, - Сердце Иошито забилось быстрее, и его инстинкты, словно сработавшие стрелы, привели к спонтанному движению — он резко попытался дотянуться до выключателя, зная, что именно от этого зависимости зависела их судьба. Мысли о свободе и спасении подгоняли его, заставляя ощущать каждую миллисекунду как вечность. Он молился про себя, надеясь, что его руки смогут справиться с этой магической хваткой, как с непреодолимым оковом. Но колдун оказался проворнее, ловкость его движений напоминала змеиную быстроту. В одно мгновение его могущественная рука сжаливала запястье Иошито, не давая шанса на спасение. Молодой монах замер, поражённый внезапной остановкой своего продвижения и крепкой хваткой зловещей руки колдуна на своей собственной. Внутри него разгорелось ощущение безысходности, его мечты застыли, как вода, обретшая ледяную корку под тяжестью лютого зимнего холода. Каждое биение сердца напоминало о том, что он играет в опасной игре, в которой ставки высоки. Он почувствовал, как холодок страха заползает к нему в душу, терзая мысли о неудаче. В этот миг времени окружающий мир исчез, остались только он и колдун, их взгляды встретились, как два заклятых врага на поле боя. Словно молния, пробежала мысль о том, как важно не сдаваться, даже находясь на грани. Колдун зловеще сжимал руку молодого монаха, как тисками, что заставляли его чувствовать себя словно загнанному в угол зверю, ищущему единственный путь к спасению. Иошито изо всех сил пытался вырваться, но его усилия оказались тщетными под невидимой силой, исходящей от колдуна, которому казалось, не хватало лишь жестокого удовольствия от полного контроля над судьбой соперника. — Нет, нет. Ты никуда не пойдёшь и ничего делать не будешь! - произнёс колдун угрожающим тоном, как гром среди ясного неба, его глаза метали молнии, пронзающие душу монаха, заставляя того почувствовать, как все мечты о свободе вновь превращаются в дым. Хватка колдуна становилась всё крепче, словно обвивающиеся лианы, которые затягивают жертву в своей безжалостной и нежной хватке. Каждый миг, в который ситуация обострялась, лишь подогревал разгоревшийся гнев колдуна, его злость росла в геометрической прогрессии, сжимая пространство вокруг, как морская волна, готовая накрыть с головой. Тяжёлый воздух вокруг их дуэли напоминал натянутую пружину, готовую вот-вот разжаться. В то время как колдун и монах были застывшими в этом напряжённом и неопределённом моменте, внезапное вмешательство на сцену решительно изменило ход событий. Из кармана Иошито, как комета, с ярким свистом, вырвалось неожиданное животное — это был Астион, его маленькое тело струилось, словно молния, когда он прыгнул на колдуна. Реакция последнего была полна удивления, как будто он столкнулся с призраком, потерявшим время и пространство. Для Иошито это стало неожиданным освобождением. С трудом сдерживая горячие волны облегчения, он заметил, как хватка колдуна ослабла, а его внимание резко переключилось на животное. Это дало монаху столь необходимую возможность вырваться из его цепких оков. — Астион!? - воскликнул он, полон удивления и радости, при этом он действительно не заметил, что этот верный спутник находился в его кармане всё это время, как достопримечательность, ожидающая своего часа. Улыбка пробилась сквозь его страх, когда он увидел, что этот крошечный защитник сумел внести столь значительное изменение в ситуацию. Однако, не желая упустить свою единственную возможность, Иошито быстро собрал волю в кулак и стремительно потянулся к рычагу, его рука скользнула, как перо по гладкой поверхности, к механизму, который мог навести порядок в глухой и зловещей хаосе вокруг них. Этот момент, квартира надежды и решимости, волновал его дух, и он смог почувствовать силу, которая никогда не покидала его — силу веры в себя и своих союзников. Пока внимание колдуна было отвлечено на неожиданное появление Астиона, словно яркая звезда, ударившая по небу, молодой монах, как тень, мчался к своей цели. В этот миг времени, когда гнев колдуна рассеивался, как дым в утреннем воздухе, Иошито, собрав всю свою решимость, быстро высвободил руку из его цепких когтей. Его сердце колотилось, как барабан, в ритме отчаяния, и он мгновенно потянулся к рычагу, его пальцы коснулись холодного металла, словно нежные ветки, тянущиеся к утреннему солнцу. Наконец, рычаг оказался в его руках, и в этот судьбоносный момент идея о том, что он может остановить опасный кристалл, заполненный тёмной магией колдуна, заполнила его душу надеждой. Он чувствовал, как его решимость крепнет, когда взгляд его перемещался к сражающемуся Кирану, который с каждым мгновением оказывался в всё более тяжёлой ситуации, отбиваясь от разъярённых созданий. Побеждённая, но не сломленная, Киран боролась с чудовищами, как лев, защищающий своё царство, и Иошито знал, что время действовать пришло. Однако, когда он начал осторожно поворачивать рычаг, словно пробуждая спящего древнего духа, колдун неожиданно обернулся на звук. Его глаза, полные ярости и ненависти, снова заворожили молодого монаха, словно змеи, готовые вонзить свои ядовитые зубы. Этот мгновенный переключенный взгляд оставил нежелательное присутствие страха, как ледяной дождь, окутывающий сердце, но Иошито, не поддаваясь панике, собрал всю свою волю в кулак. В этот решительный момент, он, словно воин, в последний раз бросающийся в бой, ринулся к рычагу с твердой решимостью, поворачивая его с необычайной силой. С громким треском, как будто разрывающимся одеялом тьмы, кристалл вспыхнул ярче всех светил в небе, и в следующее мгновение, как узел, успешно развязанный, стекло магического механизма разбилось на тысячи искрящихся осколков. Эти осколки, как звёзды, падали на пол, издавая глухой стук, и одно за другим касались холодной каменной земли, превращая спокойную пещеру в своеобразный световой вихрь, а затем потух и сам кристалл, упав на пол. Ситуация изменилась мгновенно, как вдруг упавший занавес раскрыл новую сцену. Все монстры остановились, словно заколдованные, их свирепые глаза потухли при исчезновении власти колдуна над ними, они замерли как вкопанные, теряясь в океане внезапной тишины. Пещера, ранее заполненная чудовищными криками и объявлениями агрессии, теперь казалась умиротворённой, как усыпанное звёздами небо после сильного шторма. Мгновение, полное спокойствия, окутало их, и молодые души вновь обрели сияние надежды. Иошито ощутил, как тяжесть времени отступает, и в его груди расцвела уверенность. Это была не просто победа — это была важная веха на пути к свету, который теперь снова заблестел в неведомых переулках их приключений. Колдун, с замершими в шоке глазами, наблюдал за внезапной переменой в атмосфере, у него на лице отражалась ода смешанных эмоций: замешательство, удивление и глубочайшее неудовольствие. Он отдёрнул от себя Астиона, своего маленького противника, и, с ненавистью полагая это животное на каменную землю, чувствовал себя ничтожным в лицах своих потерянных усилий. Постепенно осознав только что сложившуюся ситуацию, колдун, как вихрь, окружённый тенью, начал проецировать свою ярость даже на каменные стены пещеры, которые застали дух. Его выражение лица становилось суровым и враждебным, глаза, как железные гвозди, пронзали пространство между ним и молодым монахом, наполняя его тугой волной ненависти. Грубая, мрачная аура колдуна стала подобна буревестнику, готовому разорвать тишину. Иошито, чувствуя, как противостояние вновь накаляется, вперил взгляд в колдуна, когда его верный питомец, Астион, подбежал к нему, словно щит, и зашипел на своего заклятого врага. Несмотря на всю прежнюю враждебность колдуна, на лице Иошито резко возникла неловкая и нервная усмешка. — Хе-хе... Неловко... - произнёс он с оттенком неловкости и веселья, как будто в этот момент простые слова могли растворить нарастающее напряжение. Но в следующую секунду веселье исчезло, как утренний туман, когда колдун, больше не в силах сдерживать свою ярость, внезапно попытался атаковать молодого монаха вспышкой маниакальной магии. Хвост молнии, рвущийся из рук колдуна, сразил бы кого угодно, но Иошито, замерев, осознал, что атаки колдуна не смогли пробить защитную сферу, созданную Эленис. Защита, подобно щиту светлого света, охватила его, как объятия матери, и молодой монах вздохнул с облегчением, чувствуя, как страх уходит, как покидает груз тяжёлых облаков, сквозь которые пробилось светлое солнце. Он остался цел и невредим, а сердце его заколотилось в такт радости и успокоения. Лицо колдуна исказилось яростным блеском, словно до предела натянутая струна, а в его глазах вспыхнули пылающие языки ненависти и кипящего гнева. — Дурак! - прорычал он, и его голос, как срывающаяся буря, наполнил пещеру, звуча густо и угрожающе, как раскаты грома. Каждый слог его слов напоминал о неистовом ветре, полный ненависти и презрения, который готов был смести все на своем пути. - Как ты смеешь бросать вызов моей силе и препятствовать моим попыткам уничтожить тебя? - взревел он с яростью, изрыгая слова с такой силой, что казалось, сами стены пещеры от этого содрогаются, как живое существо, получающее удар. Время замерло, и в воздухе повисло напряжение, как натянутая арфа, готовая издать оглушающий звук. Молодой монах не мог не вздрогнуть от неистовства и силы крика колдуна; этот громогласный голос обрушивался на него, как порыв ледяного ветра, проникающего в самую душу. Агрессивный и властный вид колдуна, его поза, будто монумент тёмной силы, была подчеркнута зловещим грохотом, пронизывающим целую пещеру. Она задрожала, как испуганная живность, готовая рухнуть, что лишь усугубляло тревожную атмосферу момента, напрягавшую нервы Иошито до предела. — Я и-и-извиняюсь? - произнёс он тихо и нервно, его голос звучал едва слышно, как шёпот свежего ветра в спокойный вечер. Глаза Иошито были широко раскрыты, полны изумления и страха, когда он настороженно оглядывался по сторонам, словно пытаясь выследить невидимую опасность, нависшую над ним. Пещера, когда-то казавшаяся безмолвным прибежищем, теперь казалась неустойчивой, словно корабль на бурном море, и чувствовал, как она начала дрожать. Явно, магия кристалла поддерживала её, не позволяя обрушиться на головы обитателей. Иошито ощутил, как мрак надвигается, как грозовая туча, затмевающая небо. Колдун, наблюдая за юношей, который дрожал и нервничал, словно осенний лист, несомненно, подхваченный порывом холодного ветра, ощутил, как его гнев разгорается ещё сильнее при виде этой слабости. Глаза колдуна, сверкающие умом поражающей ярости, метали искры, когда он с презрением прорычал: "Не разыгрывай передо мной спектакль!" Его голос, густой, как чёрное облако, наполнился агрессией и враждебностью, обрывая тишину пещеры, которая, казалось, сама затаила дыхание в ожидании дальнейших событий. Недомолвки и страх, витавшие в воздухе, были перерезаны его неподдельным интересом к молодому монаху, на которого он готовился напасть, как ястреб на свою жертву. В этом миге колдун был подобен дикому зверю, не заботящемуся о рушащейся вокруг пещере; его внимание сосредоточилось исключительно на Иошито, словно тот был единственным источником его ярости. — Ты знал, что делаешь, когда пришел сюда, юный монах. Ты пришёл, чтобы украсть мой кристалл, и вы все пожалеете об этом! - его слова нависали в воздухе, как бремя, которое только что свалилось на плечи Иошито, и различимые ноты угрозы в его голосе прорезали тишину, как нож сквозь мягкое масло. Иошито, сердце которого стучало в унисон с боязнью, собирался произнести извинение или, по крайней мере, попытаться разрядить нарастающую напряженность ситуации. Но его слова, полные надежды на примирение, прервались внезапной вспышкой раздражения и враждебности, исходящей от Кирана. Эта леди, полная решимости, не могла больше сдерживаться. — Да, мы пришли сюда за кристаллом, грязный колдун! - С пылом произнесла Киран, её слова срывались из уст, как волны катятся на берег, оставляя только гнев и справедливость. - Только этот кристалл принадлежит не тебе! - её голос, наполненный яростью и праведным гневом, отразил всю напряженность момента, как отражение в бурной воде. Слова Кирана, резкие, как лезвие, ударили в колдуна, добавляя масла в огонь его ярости. Враждебность витала в воздухе, сгущаясь, как густой туман, который казался готовым поглотить всё на своём пути. Лицо колдуна исказилось от ненависти и ярости, словно чаша, переполненная кипящей злобой, когда он услышал колючие обвинения и насмешки Кирана. Его острый и пронзительный взгляд, как стрелы, метнулись в сторону противника, полностью сосредоточившись на Киран, которая, казалось, стала для него символом всех его неудач и унижений. Без малейшего колебания рука колдуна стремительно потянулась к его могучему посоху, и в мгновение ока, ловким движением, он выхватил его, словно жертвой, готовясь к предстоящей битве. — Я здесь не самый грязный, ты, жалкий дух! - прорычал колдун с неприкрытой злобой и презрением, его голос напоминал раскат грома, который готов был разразиться на горизонте. Настрой его становился всё более угрожающим, и каждый его жест наполнил пещеру сиянием надвигающейся катастрофы. Весь окружающий мир, казалось, ожидал, когда начнётся эта могучая схватка, и даже стены пещеры дрожали, как если бы они ожидали похоронного обряда, когда заклинание колдуна начало проявляться. С пытливым умом и жаждой мести колдун выстрелил в своих противников своей черной магией, когда его ненависть достигла апогея. Взрыв магии, сверкающей ярче любого солнечного дня, обрушился на парочку, и этот мощный луч, казалось, порвал ткань окружающей реальности. Внезапный выброс этой магической силы поверг Иошито в состояние полнейшего ужаса. Его глаза, расширенные от страха, сузились, когда он инстинктивно зажмурился, как капля росы, побежавшая в стороны лепестков, стремясь укрыться от налетающие непогоды. Но когда заклинание колдуна пронзило стену пещеры, оставляя за собой трещины, как раненные углы мира, товарищи почувствовали, как земля дрожит под ногами. Став свидетелем разрушения, Киран бросилась вперёд, как рыцарь на защиту своих обладателей, стремясь оградить Иошито от дальнейших атак колдуна и уберечь молодого монаха от вреда. Её движения были стремительные и решительные, как молния, разрывающая мрак вечера, и в этот момент он стал непреклонной преградой между сослуживцем и всемирной яростью, вырвавшейся из рук злого колдуна. — Похоже, пещера долго не продержится! Уходим! - крикнул Эленис, и его голос, подобно тревожному звону колокольчика, разнёсся по извивающимся стенам пещеры, отражаясь от камней как зловещий шёпот предвестника беды. Эхо его слов, ведущее за собой призыв о помощи, подстегнуло их на бегство, и группа, объятая страхом и решимостью, устремилась к проходу, который манил их светом надежды. — Куда вы!? О, ну стоять! - прорычал колдун, его голос звучал как воробей, издаваемый из глубин хищной ночи, когда он метнул в них молнии ярости, мчащиеся с его посоха с гремящим зазывающим свистом. Иошито, Эленис и Киран, используя всё своё мужество, рвались прочь из владений колдуна, ощущая нарастающее чувство почти удачного побега. Однако их надежда на спасение быстро рассеялась, когда рядом с ними вспыхнул взрыв магической энергии, подобный захватывающему закату, пронзающему тьму. Атака колдуна, выпущенная с яростным криком, нанесла удар в считанных метрах от их позиций. В этой мгновенной вспышке страха и тревоги даже самые храбрые из них замерли на месте, как зайцы, околдованные огнём. Ужас, подобный текущему морю, захлестнул молодого монаха, когда их взгляды, словно искры, обратились к колдуну, чье зловещее и недоброжелательное присутствие нависло над ними, как тень над горизонтом. Взгляд колдуна, исполненный слепящей ненависти, остановился на Иошито, и в этот момент монах почувствовал, как его охватило терпкое чувство безысходности. В глазах колдуна, подобно тёмным омута глубокого озера, переплетались угроза и враждебность, обрамленные жгучей жаждой мести. Глаза колдуна сузились, как гнезда шипящих змей, готовых к прыжку. Его гнев и ненависть кипели, как раскалённая лава в недрах вулкана, когда он вновь вызвал атаку — мощную и интенсивную, которую никто, даже закалённые в боях, не могли бы легко выдержать. — Ты заплатишь за это, юный монах, и все твои спутники! - произнёс он, его голос был пропитан грозой, несущей с собой неминуемую гибель. Испуг, как холодное лезвие, пронзил грудь Иошито, когда он осознал, что колдун не собирается позволить им уйти живыми. Это могучее, угрожающее присутствие заставляло его трепетать, как лист на ветру, оставляя в душе лишь разрывающийся страх. Но, словно проклятие, нависшее над ними, неожиданно прервалось: часть пещеры обрушилась непосредственно перед ним, как тёмный занавес, обрывающий действие спектакля. Этот внезапный поворот обрушил на Иошито лёгкость, и он ощутил, как дрожь облегчения окутала его, освобождая от мстительного взгляда колдуна. — Убираемся отсюда скорее, монах! - внезапно закричала Киран, её голос был как громовая вспышка в тишине. Она стремительно схватила Иошито за запястье, как корабельный капитан, спасающий своего юнгу от надвигающейся бури, и резко вытащила его наружу, уводя в безопасное место. Каждый их шаг эхом отдавался в обречённых стенах пещеры, которые, казалось, завывали от гнева и страха колдуна. Пока пещера становилась всё более нестабильной, её стены издавали зловещие звуки, словно предостерегая о надвигающейся катастрофе. Камни обрушивались, и щебень, сыплясь, заполнял просторы, как будто сама земля возмущалась нападением колдуна и его тёмных замыслов. В этом хаосе Эленис, выйдя, наконец, смог выдохнуть с облегчением, чувствуя, как напряжение, сжимавшее его грудь, улетучивается, когда они вышли из пещеры. — Хорошо... У нас есть второй кристалл, - уверенно заявил он, его голос был напоен победоносной искренностью, а выражение лица отражало удовлетворение и лёгкость, словно он взмыл над пропастью, пережив свои страхи. — Кристалл? Мы разве его взяли? - не мог сдержать удивление Иошито, в его голосе прозвучали нотки непонимания, как в молчанье звезды, о которой забыли. Он отвёл взгляд от обрушивающегося свода пещеры и направил его на Эленис, сощурив глаза от ослепительного света, который исходил от его рук. Теперь вниманием Эленис захватил именно юный монах; он посмотрел на него с той серьёзностью, которая забрала все шутки и смех. Спокойно, как мудрая сова, Эленис вытащил два кристалла из своего кармана, и в этот миг их сияние озарило улицу. — Вот, - произнёс он, и в его голосе звучала мелодия уверенности. Кристаллы переливались, как драгоценные камни под солнечными лучами, и даже в этом мрачном месте они символизировали надежду на спасение. Иошито, удивлённый, словно увидев утреннее солнце после долгой зимы, сначала замер, а потом его лицо осветила улыбка. Он кивнул, и в его глазах заиграли огоньки осознания. Теперь, когда у них были оба кристалла, они могли не только надеяться на спасение, но и получить силу, пусть даже небольшой, против самого Зальнука.