Криповый сосед

      Собравшись, парни столпились у входа в комнату, дожидаясь ботаника и его сожителя. Хищная ухмылка не слезала с лица Лололошки, заставляя Дилана недоуменно смотреть на него, путаясь в догадках. Учитывая, на что способен его сосед, причиной радостного для поминания покойного настроения могло быть всё что угодно.       — Что с тобой? — неуверенно решился спросить Дилан, прекрасно осознавая, что его дискомфорт вызван одним лишь присутствием комиссара, чье имя занимало особое место в его мозгах. Также он понимал, что чувство «страха», описать которое он был не в состоянии, разбегалось по телу. Наверняка это просто стресс или нервы?..       Улыбка сию секунду исчезла за маской холодного безразличия, вызвав волну тревоги.       — Нет, это тебя уже не касается. — угрюмо ответил тот, закатив глаза и поправив складки своего костюма.       Автоматон сразу понял: что-то не так. В механической душе свистел обжигающий ветер, холодное, словно лёд, подозрение засело ещё глубже. Он что-то знает, знает то, чего не должен. Он не мог улыбаться так злобно, при этом сверля программиста взглядом ледяных глаз.       Тяжкие размышления прервал Чед, пытавшийся успокоить трясущегося Карла. Вытерев носовым платком скопившиеся слезы в уголках глаз эколога, Солус-младший привел его в порядок.       — Все готовы? — спокойно, будто он не ухмылялся во все лицо, произнес Лололошка, доставая смартфон из кармана пиджака. —У нас чуть больше часа.       Чего ещё ожидать от лжеца? Небось, его черти в «тихом», вернее, убийственном (во всех смыслах) омуте берут с него пример, поучая остальных и преподнося его как эталон подражания.       Подобное поведение было не впервой, но такой же смены видеть не удавалось. Дилан даже не думал выкинуть подобное из головы, скинув на паранойю. Во-первых, это было просто опасно, скорее всего он что-то замышляет, при этом явно незаконное. Во-вторых, это Лололошка, ебанутый на всю голову человек (человек ли?), и буквальное его описание — «Угадай, что выкину?». И, в-третьих, Дилан твердо (громко сказано) для себя решил, что терпеть подобное он больше не станет, но лишь тогда, когда он перейдет фантомную, почти невидимую, черту. Программист просто-напросто боялся, искренне и глубоко, ноющая тревога,как расплавленный на солнце восковой пластилин стекала в котёл ужаса, ледяной жар которого подымался всё выше и выше. Открыв входную дверь, студенты строем принялись спускаться по лестничным пролётам, проходя мимо злобной вахтёрши, вечно бубнившей что-то себе под нос. Каждый шаг напротив Лололошки казался невыносимым, особенно то, как он глядел, глядел и глядел! Никогда за всё общение с Лололошкой Дилан не замечал подобного, может быть, невнимательность? Быть такого не может! В очередной раз заметив на себе взгляд, нерд устремлял свои глаза в ответ, но противника в гляделки не находил. Он, блять, притворялся, списывать это на паранойю — абсурд. Вся ситуация начинала казаться страшным сном, бредом усталой головы, сбоем в системе, но НЕТ. Брэндон всё так же был мёртв. Подтверждающие это всхлипывания Карла знатно так удручали. Сосед-убийца, по совместительству нездоровая любовь, который будто специально топал каблуками кожаных туфель, дабы свести Дилана с ума на эмоциональных качелях. И он всё ещё был оставался блядским автоматоном, что, конечно, не было так ужасно, у всего есть свои плюсы, не так ли? Но в данном случае это вполне можно приписать к кошмару. Пытаясь временно занять себя, программист бегал глазами по чему попало, пытаясь заглушить удушающий поток мыслей, уносящий прочь от реальности.       Вот сладкая парочка, жадно целующаяся у бассейна, закрытого синим брезентом. Парень сидел в голубом свитере на скамейке, придерживая на коленях свою половинку в черной блузке и куртке безрукавке. Смотреть на это было просто отвратительно, но всяко лучше. Не успев даже опомниться, брюнету вспомнился Лололошкин шарф в клеточку. Черт, следовало бы перестать глазеть на влюбленных. Идя дальше к ларьку, Дилан заметил одинокого парня в наушниках, клацающего на клавиатуре ноутбука, его неряшливые волосы вылезали из-под зелёной шапки с помпоном на голове. В такой же позе вчера сидел Лололошка, рыская в интернете. И сколько бы студентов он ни оценил глазами за этот двухминутный проход, все они до единого напоминали или ассоциировались с комиссаром.        Остановившись у машины, студенты расселись по сиденьям. Водительское место досталось шатену, переднее пассажирское же — брюнету. Задние места уступили Чеду с Карлом.       Машина была особого типа, ее выдала организация «Радость» — благотворительный фонд Дженны. Передние и задние сиденья разделялись стенкой с одним маленьким окошком с сеточкой, которое можно было закрыть. Именно это водитель и сделал, лишние уши не нужны.       Воцарилась гробовая тишина. Выехав на трассу, Ло набрал скорость, следуя маршруту. Пара напряжённых минут длились слишком долго, неестественно долго, а программисту придется сидеть с ним ещё около часа. От такого неуюта хотелось провалиться под землю, чтобы больше не ощущать на себе пару мертвенно-морозных глаз.       — Как напрягся. — После последовал сдавленный смешок.       Блядь       Этот придурок всё же понял, смог уцепиться за неожиданную скованность и молчание, обычный человек не заметил бы, максимум скинул бы всё на нахлынувшие воспоминания или скорбь.       Но Дилан имел дело не с простым человеком, скрыть от него что-либо почти невозможно.       Сердце замерло, пропустив целый удар; казалось, весь кислород в лёгких исчез, испарился.       — Что ты узнал, черт тебя драл? — вылетели как штопор слова, кареглазый даже опомниться не успел.       — Я не прогадал, что рассказал тебе пару подробностей, ты умеешь думать, как минимум. — не переставая следить за дорогой, произнес Лололошка.       — Ты не ответил на мой вопрос. — сквозь зубы прошипел автоматон. Мысль о своем мнении пустила корни, причем глубоко.       — Ого, ты заимел собственное мнение по полной? Не-а, я уже ответил на него, ещё в общаге. — закатил глаза на последнем слове водитель, резко сворачивая в туннель.       Салон погрузился во тьму. Единственным источником света были тусклые лампы на потолке. А черти снова решились дёрнуть языком нерда:       — Да ты издеваешься? Ты всего… — указательный палец чужой руки заткнул рот даже в полумраке.       — Я же сказал, Дилан, нет. — имя он произнес растяжно, играя на нервах студента. Морозный шёпот, которым он это произнёс, пробил до мурашек. — Не помешало бы включить фары, как думаешь? — перепрыгнул с темы комиссар, убирая палец.       Мягкий свет ложился на острые черты угла, делая их нежнее, чем они есть. Атмосфера сменилась, но тревожность возросла.       — Да, а то в темноте едем. — тихо ответил на вопрос программист, лелея злобу внутри, тем самым не давая ей выбраться. Это чувство крошечным угольком грелось внутри, грозясь вспыхнуть.       Включив фары, сосед не произнес больше ни единого слова за всю дорогу, лишь иногда искоса поглядывал на пассажира.       Наконец доехав до места назначения, студенты покинули авто, оставив эколога ее припарковать. Четверо парней медленным шагом прошли через ограду, обходя цветочные клумбы. Вечером университет казался угрожающе громоздким. Мысль: «А что, если все обвалится? Так и умру под бетонными плитами?» — пронеслась в голове с резким шорохом и скрылась в пучине тревоги. Брэндон, чертов Брэндон! Как вообще такое произошло? Дилан успел сотню раз пожалеть, что согласился на просьбу Карла, ведь отказать просто не мог. К чему вообще было поминать умершего почти целый месяц назад? Этот весельчак явно не хотел бы, чтобы все грустили. Но геймер был не таким. Да, грешен, а кто святой? Может, он был токсичен, груб, немногословен, но он никогда не желал смерти. (Лололошка не в счет, это было исключением. А как не желать? Вообще угрозы и желание убить по типу: «Ещё раз, и я тебя убью», «Руками своими же придушу!» и тысячи тому подобному совершенно нормально. Многие матери хоть раз думали об убийстве своего ребенка, чтоб заткнуть того. Мысли не равно действие. Думать и грезить можно сколько влезет, но сделать осмелится не каждый).       И все же, как воспринимать смерть? Близких, свою, неважно. Этим вопросом он задавался ещё давно, но в это время он въелся в подкорку настолько глубоко, что аж спать полноценно было несбыточной мечтой. Думая над этим, брюнет чуть не врезался в колонну у входа, но вовремя (с самого начала) заметивший его в размышления Лололошка подоспел отвернуть его в сторону, тем самым вернув его в реальность. В благодарность услышать что-либо не удалось.       Вот и холл универа. Под лестницами на второй этаж, если точнее, между ними, кругом расставив стулья, сидели знакомые и друзья Брэндона. Четыре пустых стула мирно дожидались своих людей. Из серой массы кучи цветных пятен программист узнал только Дженну и барменшу, имя которой он успешно позабыл.       Ещё одна причина отказаться от всего этого — общество. Лица казались размытыми, незнакомыми. Все печальные и поникшие взгляды устремились на опоздавших. Пришлось с трудом и силой сдавить грудную клетку, заткнув всю неприязнь к социуму внутри.       Не прошло и двух минут, как вошедшие уселись на свои места. Возле Дилана сидела чужая ему девушка в черном платье и высоким конским хвостом. Справа был комиссар, далее Чед и Карл. Если память не изменяла, то миледи, сидевшая слева, была та, за которую Брэндон так боролся, дабы заполучить ее чувства. У нее было на удивление нежных черт лицо, а карие глаза были цвета ароматного капучино. Красные и опухшие от слез глаза портили весь ее траурный, но красивый образ. После нее сидело три верных друга покойного, гордо державшие каменные, но обеспокоенные лица, до уровня Лололошки им ещё далеко (блять, опять он).       Имена их, конечно, знали все, кроме нерда и комиссара, им просто не было до них дела. Следующая — активистка Дженна в темном образе (она что, даже заколки для волос черные взяла?). Остался только одногруппник, чью кличку (он был похож на мопса. Маленький нос и черные глаза-бусинки за стеклами очков, казалось, он достал их прямо из иллийскойкого подросткового фильма про старшую школу, в котором обязательно буллили обладателя подобных очков) опять-таки никто не знал. Дилан аж прыснул, с трудом прикрыв это кашлем и кулаком у рта. Надо же умудриться засмеяться на «поминках».       Замыкали круг ботан, рыжий и Лололошка.       — Мы все собрались здесь, чтобы почтить память нашего друга, одногруппника, соседа, важного и близкого для нас человека. Университет самолично предложил мне эту идею, дабы помочь морально пострадавшим выговориться и получить поддержку в ответ. — поймав тишину, начала свою речь Дженна, встав со стула и выйдя в центр круга.       «Мы что, сатану призываем или культ создаём? Не хватает звезды на полу» — подумалось автоматону, яро желавшему разбавить внутреннюю атмосферу.       — Я начну первая, ведь хочу вам показать, что выражать свои чувства — нормально, и не стоит бояться. — печально, но своеобразно-поддерживающе произнесла она и пылко, с нотой печали продолжила:       — Брэндон для меня всегда был… — и она говорила и говорила, мутя голову и без того встревоженного автоматона. Все ее слова утонули в потоке мыслей, сильно заглушающем скорбные пожелания и воспоминания, крутясь водоворотом ненужной информации. Атмосфера была не из самых приятных.       Прослушав мимо ушей завывания соседей, он резко сконцентрировался на голосе Лололошки. Не осознавая, он принялся вникать в каждое слово.       — Брэндон был очень энергичным, полным жизни парнем, которому предстояло наслаждаться и без того короткой человеческой жизнью, но, к сожалению, судьба забрала его раньше срока. Я, как и все из вас, скучаю и скорблю по нему. Он должен был жить. — дрогнув в последних словах, высказался комиссар, садясь обратно. Такой фальши удивился даже Дилан, хотя удивить его уже было сложно. Как комично он сидел с поникшей головой, косясь на него…       — Дилан? — окликнула его Дженна, сидевшая напротив. — Ты бы не хотел сказать что-нибудь? Если тебе сложно, то мы тебя понимаем. Ты не обязан. — по-птичьи наклонив голову вбок, объяснила ему девушка. Брюнет молча отказался, помотав головой из стороны в сторону.       Снова пропуская все мимо ушей, программист нагло уставился на соседа. Внутри все еще было неспокойно, холод сковывал «хорошие» чувства, давая место одному лишь напряжению.       Неожиданно эколог поднял свою руку, дожидаясь конца монолога девушки в черном как смоль платье. Когда на него все же обратили внимание, он спросил:       — Можно мне отойти ненадолго?       — Конечно, конечно, можно. — убедительно закивала рыженькая активистка. Не прошло и секунды, как студент смылся с глаз долой, исчезнув за лестницей.       Теперь лидировала не тревога, а любопытство. Куда он мог уйти? Зачем? Он договорился встретиться с кем-то? Нога сама собой отбивала ритм знакомой песни. Заметив это, Дженна хотела было обратиться к нему, но не успела. Не став больше тратить времени, Дилан, не удосужившись даже спросить, быстро последовал за Лололошкой. Коридор за правой лестницей вел в мужской туалет первого этажа. Он был довольно просторным, но сумерки за окнами не были в состоянии осветить помещение. Внимание автоматона привлекла распахнутая дверь и отдаленные мужские голоса.       Оставаться на быстром ходу явно не стоило, ведь можно было спугнуть говорящих, а это было совершено ненужным в данном случае. Зверское любопытство затмило все остальное, с жестокостью придавив здравый смысл и страх.       Тихо, пытаясь не наступать на скрипучие половицы, программист сокращал расстояние до двери.       Из-за нее лился холодный свет санузла. Голоса стали четче, брюнет как раз успел к самому интересному:       — Давай так, я прекрасно знаю, что ты замешан во всем этом, но мне нужны глобальные данные, не только твоя семья. — выпытывал комиссар ответ из второго неизвестного.       Раздражённо цокнув, неизвестный всё же ответил:       — Остров — государственный проект, грубо говоря, автоматоны населяют только его. Больше нигде ты их не отыщешь. Это полностью самостоятельный эксперимент правительства. — голос был до жути знакомым, но вспомнить, кто это, у Дилана не вышло.       — Тогда почему в бункере, где-то посреди лесной чащи, есть данные о ранее закрытой до этих дней стране? — настойчиво продолжал Лололошка.       — Ты о чем вообще? — встал в недоумении голос второго.       — Алотерра, моя Родина, открывшаяся миру меньше чем год. А ты говорил, что острову лет за двадцать. Как, по-твоему, получается? Либо врешь ты, либо идиот я. — подметил нестыковки в неполной картине комиссар.       — Да не вру я! Островку, как и проекту, уже точно двадцать лет. А о твоей Родине я впервые слышу! — оправдывался второй.       — Тогда расспроси об этом свою родню. Послезавтра, здесь после пар. — подытожил эколог.       — Не обещаю, они обычно бывают заня… — начал было неизвестный, как его перебили:       — Ричард, если тебе нужен кто-то, кто будет выслушивать твои проблемы, найди себе девушку или парня, вообще без разницы, а теперь у меня ещё есть дела. — избавился от выслушивания нытья первокурсник, но, как ни странно, он добавил:       — Хей, Дилан, иди сюда. — земля ушла из-под ног. В голове метались вопросы:       «Как он узнал?», «Черт!» и тому подобное. Дилан совсем не дышал, даже не шелохнулся, но он смог услышать. Брюнет просчитался, но где?       Бесцеремонно выгнав Ричарда, Лололошка затянул Дилана, закрывая дверь на этот раз. Последнее, что успел сделать автоматон, переглянуться с возмущенным Труманом.       — Подслушивал, значит? Я же… — вернув разум в железную хватку рассудка, Дилан оборвал эколога:       — А что? Мне нельзя знать? Я тоже имею в этом свою роль, я прикрыл тебя, я выслушивал твои рассказы, я… — его заткнули. Не пальцем, как в прошлым разом, а поцелуем.       Глаза распахнулись, а зрачки расширились. Пару секунд программист осознавал все происходящее, обрабатывая информацию. До него дошло, но уже было поздно. Железная хватка ослабла, а спорное желание выкарабкалось из глубин сознания, куда его запихнул автоматон.       Он решился ответить, смяв губы в ответ, слегка, почти несущественно, если бы не отчёт о своих действиях, Дилану почудилось бы, что это было в его фантазиях, а не в жестокой реалии.       Кто ж знал, что после такого недоразумения рассудок не оскорбиться и не решит уйти в закат, оставляя весь контроль сердцу. Ладонь зарылась в копне каштановых, немного кудрявых волос.       Все оставалось таким блаженным до одной мысли:       «Вот о чем он узнал»       Крылья и без того отвратных бабочек в животе превратились в лезвия, царапая все нутро. Волна ужаса нахлынула с головой, заставляя резко отстраниться. Гул сердцебиения отбивал в ушах, приглушая комментарии довольного собой комиссара. Дилана словно окатили ледяной водой. Взгляд потупился. Осталось только облокотиться о стену и сожалеть о содеянном.       — Я полный идиот. — подметил программист и истерично хмыкнул.       — Только сейчас понял? — сложив руки на груди и облокотившись рядом, спросил шатен.       — А ты? Я сразу понял, ты знал. В заметках рылся? — решил уточнить Дилан, стараясь сдержать себя от истерики.       — Верно сказано, — ответил второй, поправляя воротник вечернего костюма программиста, разглаживая складки на плечах. Остановив пальцы на бабочке, он оттянул ее и отпустил. Резинка неприятно ударилась о кожу, заставив вздрогнуть.       — Ненавижу, — прошептал брюнет, отстранено взирая на кафельный потолок.       — Меня? — поудобнее устроился на стене Лололошка, разглядывая пустое выражение лица соседа.       Повернув голову вбок, Дилан, глядя в глаза напротив, лениво ответил:       — Все: и тебя, и себя, и злоебучий универ.

Дилан ещё не

представлял, как будет карать себя за это, но сейчас единственное, чего он так жаждал — забыться и обдумать все. И в конце концов понять, что он

делает не так в своей и без того насыщенной на приключения жизни. С появлением Лололошки все изменилось.