Невесомое

Люцифер любил птиц. Они казались ему чем-то непостижимым и лёгким. Прекрасным и волнующим. Возможно, поэтому он и построил во дворе дома голубятню. Пока Чарли была ребёнком, он часто приводил её сюда. Много рассказывал про голубей, они вместе их кормили, девочка даже смогла приручить парочку птичек и беспрепятственно поила их из своего рта. Глядя на радостное волнение дочки, мужчина не мог сдержать улыбки. Это было что-то за гранью. Что-то красивое. Потом в жизни появились проблемы. Не будь у Люцифера его птиц и дочери (её приезды в выходные дни были лучшей отдушиной), он бы уже окончательно утонул в пучинах депрессивного состояния. А потом жизнь свела его с Аластором — эпатажно-галантым радио-ведущим, любителем джаза двадцатого века и охочего до лесной дичи. Люцифера поначалу раздражали его манеры, его улыбка, его близость с Чарли, в конце концов! Дочка, конечно, уже была в отношениях, но Морнингстар всё равно злился на близость этого несносного оленя с его маленькой принцессой, больше похожей на отношения родителя и ребёнка. Аластор, поправляя свой монокль (к чему он его вообще таскал?), ехидно усмехался и не прекращал стебаться над Люцифером. Основой шуток, конечно же, оставался рост. Со временем как-то всё улеглось, успокоилось. Шутки перестали слишком задевать за живое, в общении подколы друг друга более не пропитывались ядом. Почему-то даже стали появляться прикосновения. Незначительные, лёгкие и до одури нежные. Люцифер был удивлён, когда впервые коснулся радио-ведущего. Помнится, Аластор тогда отшатнулся, испуганно озираясь по сторонам и давя улыбку на своём лице. Это прошло, переболело, отжило. Изредка лишь скользит между жестами мужчины лёгкая неуверенность. Морнингстар для себя решил это пресечь. Раз и навсегда.

***

Аластор осматривался с интересом: — Довольно маленькое помещение. — А я и не планировал огромную голубятню делать, — пожал плечами Люцифер и вытянул руку. На его пальцы тут же приземлился чисто белый голубь с распушёнными хвостовыми перьями. Птица была спокойна, лишь дёргала рефлекторно головой. Морнингстар как-то заботливо улыбнулся и взял с небольшой полки рядом кружку. На полу стояла кадка с водой. Набрав воды, он немного отпил, но не стал проглатывать. Вместо этого слегка приоткрыл рот и поднёс голубя к себе поближе. Птица тут же потянула к нему свой клюв и стала пить. — Ого… — Изумление Аластора казалось таким детским и искренним, что было впору и самому удивиться. Но Люцифер уже привык к такой реакции. Светловолосый мужчина слегка напряг мышцы языка и голосовые связки, издавая звук, похожий на воркование голубей. На него слетелось ещё несколько птиц, удобно расположившись по плечам. Почти библейская картина. Аластор неиронично очарован. С каким трепетом Морнингстар смотрит на любимцев, как падает свет из узкого дверного прохода, как птицы перемещаются с одного конца маленького помещения в другой. Люцифер сюда и вписывался, и не вписывался одновременно. Яблочки его щёк мило алеют, когда с его губ слетают слова: — Хочешь попробовать? — Я? — удивился радио-ведущий. — Ну а кто? Нас тут только двое. Аластор с сомнением взял протянутую кружку с водой. У Люцифера горят глаза: — Немного отпей. Только не смейся. Как по закону подлости, мужчину стал распирать смех. — Эй! Да ты чего? Я же сказал не смеяться. — А зачем ты мне это сказал? — сквозь сдавленное хихиканье спросил Аластор. — Я же не думал, что ты вот так просто… — Ха-ха! — Чёрт, да хватит! — Люцифера и самого уже на смех пробирает. Спустя какое-то количество попыток прекратить внезапный порыв смеха, Аластору удалось набрать в рот воды. Голубь на плече Морнингстара с интересом смотрел на незнакомого человека, но страха явно не ощущал. Поэтому птичка смело наклонила голову и резко угодила клювом в полуоткрытый рот. От внезапного порыва Аластор слегка вздрогнул и проглотил воду. — Ой… — Ха-ха! Видишь, получилось, — улыбнулся Люцифер. Его улыбка столь солнечная и искренняя… Аластору этого очень не хватало. Убрав кружку, Морнингстар повёл мужчину в противоположную сторону маленького загончика. Через невысокую дверь они вышли в большую клетку с жердями, на которых сидело ещё больше голубей. Под ногами топтались утки — Аластор приметил в полу дыру с небольшой лесенкой. Люцифер любил птиц. И это казалось невероятно очаровательным. — Когда Чарли была маленькой, мы всегда вместе открывали вон ту дверцу. — Люцифер указал пальцем наверх. Над головами была довольно крупная дверца клетки. — Поможешь? — Подсадить тебя, что ли? — усмехнулся ехидно Аластор. — Можешь и сам открыть — там стоит стремянка. Радио-ведущий хмыкает, но без иронии. Ему сейчас хорошо, он ловит момент. Пока он лез вверх по леснице, Люцифер распахнул дверь загончика. Птицы выпорхнули из помещения и закружили по клетке. Стоило дверце в потолке клетки распахнуться — и голуби взмыли в небо. Когда Аластор спустился, его руку тут же схватили и с энтузиазмом потащили к выходу. Глаза Люцифера сияли. И это было самое прекрасное сияние, которое можно было встретить. Выбравшись на крышу голубятни, Люцифер ткнул пальцем в кружащих голубей: — Смотри! Стая кружила, наслаждаясь своим полётом. Прекрасным и захватывающим. Аластор какое-то время смотрел на них, а потом его взгляд опустился на Морнингстара. Он сиял как начищенный медный чайник. Словно ребёнок, его восхищение было таким невинным и ярким. Таким прекрасным… Узкая ладонь Аластора легла на щёку рядом стоявшего мужчины. Прежде, чем он понял, Люцифер ощутил невесомое касание к своим губам. Короткое, лёгкое, ни к чему не обязывающее. Аластор улыбался. Нагло, но счастливо. Яблочки щёк Морнингстара сильнее заалели. И невесомое касание переросло в крепкий поцелуй. Неторопливый, трепетный и желанный. Голуби так и порхали в небе, залитом тёплым и страстным заревом заката.