Пленённый дворецкий

      Видеть каждый день и иметь доступ к пентхаусу, покрытым белым сайдингом, для многих — мечта. Даже если особняк не твой и вряд ли когда-нибудь будет принадлежать тебе — всё равно приятно фоткаться на фоне богато обставленной комнаты, скидывая друзьям и хвастаясь; а о том, что ты здесь в качестве прислуги, решив быстро шёлкнуться, пока хозяин не видит, можно и умолчать тактично. Правда… Мегуми восторга не разделял. Стоит завидеть знакомую тёмную кровлю крыши, как к горлу подступала нервная тошнота, а моральное состояние стремительно ухудшалось, тянув за собой ещё и физические боли.       Мегуми держался только из-за мыслей и осознания, что всё это временно — нужно пережить каникулы и можно увольняться, навсегда прощаясь с противным хозяином пентхауса; только у Ремён Сукуны были иные планы на своего симпатичного, юного дворецкого.       Мегуми больше не видел внешние красоты пентхауса, каждый день видя только сырой и холодный подвал. Мегуми больше не метался из угла в угол, подобно дикому зверю, надеясь выбраться. Мегуми больше не выплёвывал слова о ненависти прямо в лицо мучителю. Мегуми всё реже вспоминал прошлую жизнь, постепенно мирясь с новой.       Фушигуро Мегуми больше не принадлежал себе.

***

      Всё началось с летних каникул. Мегуми не успел обрадоваться тому, что больше не нужно тревожиться по поводу учёбы, как тут же, подобно быстрому течению реки, его захватила работа и вся прилагающая к ней суета. Решение пойти работать было спонтанным. Фушигуро любил находиться в одиночестве, полностью посвящая время себе и отдыхая от социума; но он, как никто другой, знал, что слишком долго находиться наедине с собой нельзя — разрушительные, угнетающие мысли разум охватывают быстро, вгоняя в тоску. Тогда он и решил, что нужно занять себя, заодно и лишние денежки будут; ведь все деньги родителей уходили на быт и лечение Цумики, и Мегуми если не мог внести и свою лепту в лечение сестры, то хотя бы не удручал родителей, собирая деньги на свои хотелки сам.       Идею, куда можно пойти работать, подкинул Итадори. Мегуми общепит как вариант отвалил сразу же, прекрасно понимая, что не выдержит морально и расшатает последние нервы; даже если по нему и его холодному лицу это не скажешь. Работа во всяких магазинчиках, где нужно консультировать — туда же. Зато Фушигуро был рукастым и умел всё делать по дому, благодаря отцу, и конечно же, матери; та учила его убираться и готовить с ранних лет.       Мегуми хотел влиться в какую-нибудь клининговую компанию, но Юджи организовал всё за друга, найдя ему должность дворецкого у знакомого богатея; Фушигуро сомневался и долго тянул с предложением, в конце концов, согласившись. Первый месяц работы прошёл относительно легко: конечно, были косяки и часто всё валилось из рук, да и госпожа Йорозу, — Мегуми так и не понял, кем она приходится хозяину дома — женой, любовницей, просто подругой или сестрой. — постоянно ворчала и ругалась, действуя на нервы. Хозяин дома — Ремён Сукуна, с мальцом пересекался редко, а если и их взгляды пересекались, то в глазах мужчины виднелась надменность и презрение. Мегуми старался из-за этого не заморачиваться.       На второй месяц стало сложнее.       Теперь Мегуми донимала не только Йорозу, но и Сукуна присоединился к развлечению женщины. Хозяин дома критиковал каждую мелочь, сделанной мальцом, задавал бестактные вопросы и пытался лишний раз прикоснутся к чужому телу; причём, не скрывая, что тянется к местам, считающимися интимными. Конечно, такое поведение и внимание Мегуми пугало и бесило, но виду тот старался не подавать. Осталось отработать ещё месяц и можно забыть про всё, как страшный сон. Благо платят хорошо.       На улице было тепло. Не жарко, не холодно, а именно тепло, и ветер был тёплый, дул приятно. Чёрные классические брюки хорошо проветривались и в целом были удобными; а ещё Йорозу говорила, что они хорошо обтягивали зад мальца, и Фушигуро и смущался, и бесился, понимая, что так считает не только она. После этих слов хотелось прикрыть пятую точку кофтой или вообще сменить на шаровары, но Сукуна был категоричен, злясь на попытки нарушить дресс-код.       А ещё как Мегуми заметил, такое повышенное внимание только к его персоне, весь остальной персонал Сукуна игнорит и плевать хотел, как те одеваются.       Это пугало и злило одновременно.       И вот сейчас, вместо того, чтобы призвать какую-нибудь миловидную служанку, коих тут полно таких, на побегушках был Фушигуро, неся поднос с закусками и холодным пивом. Мегуми начинало трясти, когда на горизонте был виден Сукуна, вальяжно развалившийся на шезлонге и пристально наблюдающий за каждым вздохом и шагом мальца; это было видно и ясно даже сквозь солнцезащитные очки, натянутые на глаза мужчины.       — Опаздываешь, малец. Впрочем, я не в обиде. — Мегуми аккуратно опускает поднос на небольшую плетённую тумбу. — Присоединяйся ко мне.       — Не могу, Господин. У меня полно работы. — Не дай бог остаться с этим нахальным мужиком хоть одну лишнюю секунду. Даже сейчас на его лице промелькает ехидная улыбочка, вызывающая в Фушигуро волну злости.       — Тс, какой упрямый. За тебя твою работу сделают. Быстро и качественно. Получше, чем ты. — На этом моменте Мегуми хотелось распсиховаться и уйти, навсегда покинув территорию ненавистного пентхауса, без дальнейшего желания вернуться. — Я не хочу пить один. Давай, развлекай меня, это твоя работа.       — Моя работа заключается в поддержании порядка в доме, но никак не в Вашем развлечении, Господин. — Мегуми скрестил перед собой руки, потирая их друг об друга и ощущая скольжение белых кожаных перчаток. На лице виднеется неловкая улыбка.       — Ха… — Сукуна забирает с подноса банку пива, и громко открыв её, тут же вливает в себя содержимое, пропуская пару капель, стекающих по подбородку, а оттуда на обнаженные ключицы. Мегуми стало мерзко. — Значит, я сниму с тебя все эти обязанности, и ты станешь моим личным клоуном. И платить буду больше.       — Я не гонюсь за деньгами. Обойдусь.       — Правда? Тогда будешь работать за бесплатно. — Мегуми закатил глаза и тяжко вздохнул.       — Я могу идти? — Сукуна отрицательно мотает головой. — Остаться с Вами? Тогда куда я могу присесть? — Фушигуро надеялся, что господин Ремён не выкинет чего-нибудь глупого и пошлого, подобно пубертатному подростку, а не взрослому состоятельному мужчине; но он, вопреки желаниям, поступает именно так, как не хотелось. Сукуна призывно хлопает ладонью по краю шезлонга, хитро улыбаясь. Мегуми держится в стороне.       — Да иди ты сюда! — Сукуна привстаёт с места и хватает Мегуми за руки, потянув мальца за собой. Громко плюхнувшись обратно на шезлонг, тот проскрипел под весом двух тел; Сукуна расположил Мегуми прямо на себе, а тот, в попытках вырваться, продолжал расшатывать шезлонг, вынуждая его и дальше скрипеть. Выбраться не получилось — крепкие руки господина Рёмена намертво зацепились за бёдра Мегуми, удерживая юношу на месте и удобнее усаживая его на свой пах. — Хах…какое интересное положение, верно, Мегуми? — Голос Сукуны полон ехидства. Фушигуро уже не скрывает своё раздражение к хозяину дома, а когда чувствует, как в него, — особенно в его пятую точку — начинает что-то упираться, так вообще психует, давая волю эмоциям:       — Вы больной! Отпустите меня! Я сейчас уже уйду и больше не вернусь сюда! — Мегуми хотел добавить, что никакие деньги ему не нужны, но Сукуна прерывает гневные выкрики Фушигуро: стальная ладонь рассекает воздух, и в ту же секунду слышится громкий шлепок. Мегуми замолчал. А его щека стала постепенно краснеть.       — Заткнись! Ты никуда не уйдёшь, пока тебе не разрешат. — Господин Ремён тянет ладонь к пострадавшей щеке мальца, но тот отстраняется и отдёргивает чужую руку; тогда юношу резко хватают за шею и притягивают к себе. — Блять, какой же ты сложный… — Сукуна шипит, смотря прямо в потерянные глаза, сильнее сжимая чужую шею. — Обычно мне это нравится, но сейчас — раздражаешь.       Мегуми не слушает. Все мысли заполнились о том, что вот, сейчас, его убьют. Задушат на частной территории богача, и тут же его и закопают, не дав близким найти бездыханное тело. В глазах мутнело, в ушах звенело, и единственное, что Мегуми видит перед собой — это тяжёлый взгляд господина Ремёна. В нём не отражалось сожаление и вина за содеянное — только злость и похоть.       Тут к гадалке и ходить не надо, весь его внешний вид говорит об этом: бешеный взгляд, звериный оскал, вздутые вены на ладонях, и конечно же, каменный стояк между ног. Сукуна ловил нереальный кайф с того, что жизнь мальца в прямом смысле сейчас принадлежала ему: он может убить его, а может и помиловать.       — Как же я тебя хочу… ублюдок малолетний. — Сукуна чуть ослабевает хватку и сокращает расстояние между своим лицом и лицом Мегуми, завлекая того в поцелуй. Фушигуро начинает дрожать, чувствуя, как постепенно теряет связь с реальностью, пока чужой язык излизывал его рот, проходясь по каждому миллиметру. Правда, поцелуй долгим не был — всего пару секунд, и Мегуми отпускают; тот падает на колени и громко кашляет, пуская слюни. Когда удаётся восстановить дыхание, Фушигуро медленно поднимает голову, демонстрируя свой перекошенный от злости лик. Сукуна ухмыляется, приседает на корточки, хватает Мегуми за волосы и цедит сквозь зубы: — У меня на тебя планов много. Пока всё не испробую — не отпущу. Даже не мечтай о том, что от меня легко отделаться.       Господин Ремён выпрямляется и допивает баночку хмельного, сжимая её и откидывая в сторону. Больше Сукуна на Мегуми не смотрел, игнорируя его присутствие, а после и вовсе оставил мальца одного во дворе. Мегуми всё пытался переварить случившиеся, но острые эмоции, состоящие из обиды, злобы и беспомощности, не давали ему здраво рассудить, каждый раз приводя его в бешенство; Фушигуро еле сдерживался, чтоб не поддаться своим импульсам и не прирезать господина Ремёна. А если не его — то себя. Еле встав с земли, Фушигуро отправляется обратно в здание, в комнату для прислуги, и собрав все свои вещи, покидает территорию пентхауса, не желая сюда возвращаться.

***

      С того момента прошло недели две. Первое время Мегуми всё никак не мог отойти, а после стало спокойнее; но возникла новая проблема — деньги то заработанные выбить надо. Мегуми трудился добросовестно, от работы не отлынивал, получить вознаграждение надо. А за последующее унижение — оплата должна быть двойной. Набравшись храбрости, Фушигуро отправляет господину Ремёну предупреждающее сообщение о том, что тот сейчас подъедет и чтоб мужчина никуда не уезжал. И всё равно — несмотря на внешнюю оболочку, внутри у юноши всё ныло от волнения, и Мегуми одновременно надеялся, что Сукуна куда-нибудь слиняет, и им не придётся пересекаться, и также надеялся, что тот будет на месте и свои деньги удастся получить. Добраться Мегуми собирался своим ходом, но стоило выйти на улицу, как его окликнул Годжо — репетитор мальца. Сатору проезжал мимо, и немного поболтав со своим учеником, тут же вызвался его подвезти до места назначения. Мегуми согласился нехотя. Стоило подъехать к знакомому пентхаусу, как Годжо оценивающе присвистнул, и даже навязывался сопроводить Мегуми; тот своего учителя еле отговорил. Не хотелось опозориться перед ним или чтоб опозорили его…       Вывалившись из машины, Фушигуро отправился к окрашенным чёрным цветом воротам — Сукуна уже дожидался юношу, встречая у самого входа.       — Я знал, что ты ещё приползёшь. — Как всегда ядовито выдал хозяин дома, раздражая Мегуми с ходу.       — Конечно. Мне же нужно получить заработанное.       — Тебе так сильно нужны мои деньги? — Сукуна зашагал в сторону особняка, перед этим взглянув на уезжающего Годжо: — Тот мужик мало тебе даёт? Он твой ебырь? — Мегуми молча следует за мужчиной, «проглотив» выпад в свою сторону. Казалось, что в голосе Ремёна слышалась обида, но Фушигуро об этом думать, и тем более переживать о чужих чувствах, не хотелось. А отрицать и оправдываться — смысла нет.       — Неважно, сколько у меня денег и от кого я их получаю. Даже если бы у меня были миллионы, я бы всё равно выбивал мелочь, на которую потратил нервы, силы и время.       — Мелочь? — Усмехнулся Сукуна, заходя в помещение и впуская за собой Мегуми. — Не думаю, что то, что я тебе плачу, можно назвать мелочью. — Сукуна пропускает мальца вперёд себя, и в следующий момент Мегуми оказывается в кабинете мужчины. Впервые.       Доступа сюда не было даже у Йорозу, у Фушигуро тем более; наверно, единственный, кто мог сюда заходить, помимо самого Ремёна, это — Ураумэ, самый верный и давний работник.       — Давайте не будем одаривать друг друга язвительными комментариями, и перейдём к делу. Вы со мной рассчитаетесь, и мы, наконец, разойдёмся. — Мегуми осматривается: у окна стоял рабочий стол, на котором расположился компьютер и канцелярия. У стен — стеллажи и шкафчики, заполненные книгами, папками с документами и небольшими наградами. На полу огромный красный ковёр, а в углу — вялый фикус в горшке. Кабинет был классическим, как показывают в фильмах и сериалах. Ничего интересного.       — А если я не хочу расходиться? — Мегуми тут же оборачивается на Сукуну и наблюдает за тем, как тот закрывает дверь и щёлкает замком. Ремён хищно подбирается к мальцу, и Фушигуро пятится назад, не разрывая зрительного контакта. — Мегуми, мальчик мой, я же говорил — я тебя не отпущу. — Мегуми упирается пятой точкой об дубовый стол, и Сукуна тут же склоняется над ним, расставляя руки по бокам. — Да и боюсь, деньги тебе больше не пригодятся…       — Да пошёл ты! — Мегуми рычит, подобно зверю; впрочем, именно так он сейчас себя и чувствовал — загнанным зверьком. А после, собрав слюну, смачно харкает мужчине в лицо.       Повисла тишина. Сукуна никак не реагирует: не ругается, не кричит, не спешит стереть с себя плевок. Только извращённо скалится, продолжая раздевать Мегуми взглядом, пока чужая слюна стекала вниз, от щеки к подбородку. Миг — и у Мегуми перед глазами искрят звёзды, а в районе живота разливается боль. Закряхтев и брызнув слюнями, Фушигуро упал на колени; Сукуна даже отстранился, чтоб не препятствовать падению мальца.       — Отчаянный поступок. Другого я от тебя и не ожидал. — Сукуна накрывает голову Мегуми ладонью, поглаживая его как щенка и перебирая тёмные локоны сквозь пальцы; а после грубо хватает, выбивая из Фушигуро болезненный стон. Ладонь опускает с макушки на затылок, и, надавливая, Мегуми склоняется вперёд, упираясь лицом в чужой пах. — Повезло тебе с мордашкой. Смазливая. Не повезло только тем, что ты привлёк моё внимание. Давай же, сделай мне приятно. И тогда, я, может быть, порадую и тебя.       Сукуна так и продолжал держаться за чужой затылок, свободной рукой стягивая с себя брюки вместе с бельём и оголяя член: твёрдая, крупная елда с торчащими венами ударяет Мегуми в нос, вызывая смешок у Ремёна и очередную волну отвращения у Фушигуро. Мегуми был уверен — ещё чуть-чуть и его вырвет.       — Я отгрызу всё. Живого места не останется. — Мегуми поднимает взгляд, полный стали и холодного гнева, смотря на господина Ремёна снизу вверх.       — Продолжаешь дерзить даже в таком положении? Похвально. Но мне сейчас не до этого. — Сукуна чужой затылок теперь накрывает обеими руками, тыкаясь членом то по щекам, то преподнося к губам. — Приступай. — Мегуми вертит головой в протесте, — точнее, пытается, сколько ему это позволяет сделать крепкая мужская хватка — и тогда Сукуна силой проникает в чужой рот.       У Мегуми тут же выступили слезинки в уголках глаз, а тело трясло от волнения. Лучше умереть, чем продолжать терпеть все эти унижения и потом жить с травмой в сердце. Может, и вправду прокусить…? Мегуми не облизывает, ртом не работает, глубже не берёт; только во рту держит, желая освободиться. Терпение у Сукуны не железное, и мужчина решает взять всю работу на себя. Сильнее надавив на затылок и удобнее взявшись, господин Ремён покачивает тазом, постепенно набирая скорость. Мегуми тяжело дышит, мычит, цепляется руками за ляжки Сукуны, пытаясь отдалиться, но всё тщетно.       Уже через считанные секунды Мегуми насиловали в рот. Член проникал глубоко в глотку, длина вбиралась по самые яйца. Сукуна от удовольствия глаза закатывал и рычал, пока Мегуми пускал сопли и слёзы, хотя изначально держался хорошо — правда не долго. Челюсть уже сводило, глотку саднило, а слюни стекали по подбородку, смешиваясь с предэякулятом и вместе с ним, тонкой нитью оказывались на полу, пачкая одежду. Движения стали интенсивнее: теперь Мегуми казалось, что его и вправду стошнит. Не от нервов, нет, а именно от физических воздействий.       Комнату охватили пошлые, хлюпащие звуки. А ещё дыхание Сукуны, и конечно же, сбитое дыхание Мегуми. Когда господин Ремён понимает, что уже на пределе, то входит полностью и останавливается. Мегуми носом упирался в чужой лобок и одновременно старался успокоить дыхание и проглотить стреляющее семя. Член изо рта не выпускают даже тогда, когда вязкая жидкость вытекла полностью, вскоре оказавшись в желудке Фушигуро.       Сукуна чуть отходит, любуясь Мегуми со стороны: опухшие губы, заплаканное личико, взъерошенные волосы, боль в глазах… Господин Ремён себя еле сдерживал, чтоб не пуститься во второй раунд. У Мегуми же перед глазами всё плыло, и хотелось только одного — вырубиться и больше не просыпаться. Разговоры и прочие звуки становились неважным шумом на фоне, а мозг перестал обрабатывать всё происходящее. Последнее, что видел Фушигуро — это Ураумэ, схватившего мальца за подмышки и потащившего прочь из кабинета.

***

      Всё, что Мегуми видел последние дни — это плесневелые стены холодного подвала, в углу которого громко капала вода, ударяясь об пол и разбрызгиваясь по сторонам. Хотя, может, прошло больше, чем пару дней? Может, неделя? Месяц? Два? Мегуми за временем следить перестал, да и трудновато, когда нет ни окон, через которых видны закаты и рассветы, ни телефона или иных предметов, показывающих время. Всё, чем Фушигуро занимался — это спал и ел, когда Ураумэ удосуживался приносить еды. Даже мыслей о побеге не промелькало — Мегуми сдался быстро и считал, что уже ничего не поможет, а надеяться на спасение, или на то, что удастся выбраться самому — глупые мечты, ничего не имеющего общего с реальностью. И даже так, Фушигуро не считал, что всё плохо. Всё плохо тогда, когда к нему в подвал спускается Сукуна.       — Привет, Мегуми. — Со стороны входа скрипит дверь и слышатся шаги. Подняв голову, Фушигуро видит завсегдатая своих ночных кошмаров, которые, к сожалению, проходят и наяву. Господин Ремён смотрел на мальца сверху вниз и было заметно, что мужчину от злости трясло, а руки так и сжимались и разжимались в кулаки. Ну вот, Сукуна опять пришёл срывать свой негатив.       — Здравствуйте, х…хозяин. — Мегуми ещё не привык так звать Сукуну и делает это через силу. Юноша подползает к мужчине на четвереньках, прикрывает глаза и целует того в руку; показывать характер не стоит, Фушигуро это уже понял после частых избиений. Нахождение в пустом подвале только усложняется, когда у тебя сломан нос, разбиты брови и губы, и заплываются глаза.       Сукуна расслабляется при виде такой покорности, но не полностью — полностью вернуть себе хороший настрой поможет только тело Мегуми.       — Сегодня я буду очень грубый, Мегуми. — Рука, ласкающая лицо Мегуми, резко перестаёт быть нежной, тут же сжимаясь в кулак и ударяя мальца. Фушигуро от неожиданности даже равновесие теряет, пошатываясь назад и облокачиваясь на руки. Сукуна облизывается, с наслаждением наблюдая за тем, как из аккуратного носика Мегуми медленно стекает струйка крови. — Поворачивайся задом. — Мегуми слушается и снова встаёт раком, поворачиваясь к господину Ремёну пятой точкой. Мужчина тут же разрывает грязное бельё, превращая его в жалкие лоскуты и откидывая в сторону. Больше на Фушигуро ничего не было, и теперь малец полностью голый перед своим хозяином. По коже пробежали мурашки.       — Лижи. — Сукуна протягивает одну руку ко рту Мегуми, приказывая того облизывать пальцы. Фушигуро слушается, вбирая чужие пальцы в свой рот, и тщательно проходит языком по каждому, оставляя мокрые следы. Второй рукой Сукуна поглаживает то собственный пах, то ягодицы Мегуми, задыхаясь от нарастающего возбуждения.       Не хотелось тянуть. Сукуна желает поскорее проникнуть в тело Мегуми, вдалбливаясь в него до разрывов.       Когда ладонь была достаточно мокрой, Сукуна вынимает её изо рта Мегуми и подносит к заднице, резко вводя палец.       Неприятно, но Фушигуро покорно терпит. К первому пальцу быстро присоединились второй и третий. Впрочем, они исчезли также быстро, как и появились. Решив, что Мегуми этого достаточно, Сукуна припускает штаны и вынимает член, водя головкой по входу. Рывок — и член оказывается внутри чуть ли не наполовину. Теперь-то Мегуми не сдерживается, гортанно застонав от резкого и неприятного движения. Господина Ремёна это только раззадоривает, и тот входит ещё глубже, начиная двигаться.       Внутри будто всё горело пламенем. Каждый толчок отзывался болью. Сукуна хватает парня за бёдра и впивается длинными ногтями, оставляя не только синяки от крепкой хватки, но и кровоподтёки. Мегуми выгибается в спине и прислоняется щекой к холодному, грязному полу. Господин Ремён такую позу любит, и он не упускает возможность поставить мальцу ногу на голову. Мегуми как никогда чувствует себя униженным, а Сукуна именно от этого больше всего кайфа и получает. Движения стали интенсивнее, кожа развратно шлепалась друг об друга, а из уст Мегуми доносились болезненные стоны. Удар по ягодице — и на ней остаётся красный след, став «вишенкой на торте», после которой Сукуна кончает, медленно выходя из размякшего тела.       — Вылизывай. — Сукуна указывает на семя, стекшее на пол.       Мегуми подползает к вязкой жидкости, собирая её в пальцы и медленно поднося ко рту. Противно.       Когда-нибудь этот кошмар точно закончится. Когда-нибудь…